ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ ЖИВОТНЫХ И РАСТЕНИЙ 74 страница
До времени Михайловки II треугольники почти не встречались на сосудах ямной и др. культур Юго-Восточной Европы; последующее их распространение можно принять, на первый взгляд, за «развитие зигзага, характерного для керамик* среднестоговской культуры» [927, с. 38]. Но предшествующее его бытование в докуро- араксской культуре [411, рис. 21:3,25:10, 54:39], проникновение (оттуда?) в позанес Триполъс и характерность для возникшей вследствие их контакта кеми-обинской кулыуры заставляют усомниться в версии простого типологического развитая, особенно если учесть сильные влияния духовных представлений «кеми-обинііеве на «ямников» типа Михайловки І|—III [960, с. 50—51]. Рассмотрим несколько достаточно выразительных примеров смены зигзагов треугольниками в различных региона» ямной культурно-исторической обшиости.
В курганах у с. Политотдельское на левом берету Нижней Волги орнамент яре*- нейших сосудов из п. 15 к. 12 с «ёлочной» основой так и остался наиболее сложны* [727, рис. 22:16— 17], можно считать, что впоследствии он здесь деградировал, а зигзаг* и треугольники не стали его характерной особенностью [727, рис. 12:3,4,6; 28:11]. И* трех сосудов, найденных над и в могиле п. 3 к. 5 ус. Скатовки того же региона (бе» орнамента, с зигзагом натулове, с вертикальными древами жизнимежау горизонтальным* полосами) в последующем п. 2 к. І2получил развитие только последний, причём древ* жизни были преобразованы в горизонтальную «ёлоЧку*■ [727, рис. 56, 58:3].
|
|
|
В ямных погребениях у с. Кремневка на правом берегу р. Кальмиус начинал напротив, наблюдаться усложнение орнамента и обшей семантики сосудов. Сравню типологически взаимосвязанные изделия из п. 2 к. 8 и п. 7 к. 2 [355, рис. 4:4:6:4] более поздний поставлен вверх дном, у него не одна, а две ручки, более прорабо пі нижний зигзаг, а верхний преобразован в заштрихованные треугольники.
Непосредственное воздействие на орнаментацию керамики ямной культуры кем» обинской и старосельской (закавказекогопронсхожаения) орнаментики прослежено* курганах у с. Софиевка. недалеко от г. Каховка, на левом берегу Нижнего Днепр* В к. 9 и к. 40 ранне- и позднеямные п. 13 и п. 9 рубежа Михайловки II и III оказания стратиграфически окружены захоронениями двух вышеуказанных культур [ 1038. рез 53,62]. При этом 7+5 зигзагов на большем и 8 или 9 заштрихованных треугольника на меньшем сосудах п. 13 выводимы из росписи гробницы предшествующего кеж обинского захоронения; могла сказаться и семантика букрания, входившего в 1-Н камнейжертвеннай площадки надпоследующимстаросельскимзахоронением. Примере то же можно сказать о треугольниках, которыми украсили меньший сосуд п. 9, с тсі существенной разницей, чтопоследующееямно-старосельскоеп. 17 к.40сопровожза*в не камнями, а 5 колёсами; больший сосудик п. 9 был орнаментирован не зигзагачнЛ
|
|
|
лишь невыразительными полосами. В последующих ямных захоронениях орнамент полностью выродился, нобыл затем стимулирован зигзагами иХ-образными знаками на ручке импортного закавказскогососуад из позднеямно-старосельского п. 1 к. 10. От него прослеживается типологический ряд дериватов в позднеямных п. 3 и п. 5 к. 39. п. 4 к. 5, п. 4 к. 12, п. 3 к. 13 [1038, рис. 52, 62, 50, 54, 55]. Показательно, что в орнаментике этих сосудов довлеет зигзаг, а треугольники практически отсутствуют. Надо полагать, что вторые были присущи кеми-обинской культуре и угасли в начале позднеямного периода вместе с прекращением здесь её влияния.
Большого внимания заслуживают также сосуды из раннеямного п. 3 и позднеямных п. 4, п. 12 к. 11—1 к/г Аккермень на р. Молочной, выпушенные вслед за основным кеми-обинским п. 14 [127. с. 11-4— 116. рис. 79:1,3,4]. Преемственность луховных представлений этих двух разнокультурных групп наиболее очевидна в размещении п. 3 и п. 4 возле жертвоприношений животных и человека, сопутствовавших в п. 14. а также в наличии человеческого жертвоприношения (в виде черепа и обломка кости при главном погребённом) в п. 12.
|
|
|
Прежде всего необходимо указать на ошибку В. Н. Даниленко, отнёсшего сосуд из п. Зкдревнейшим в ямной культуре [ 190. с. 55,69]. который не учел при этом кеми-обинскую, т е. постнижнеми.ѵайловскѵю принадлежность основного захоронения [966. рис. 3:5]. Ближе к истине оказался А. М. Лесков, счсвший этот сосуд принадлежностью ямной культуры типа Михайловка II [435, с. 9]. Оба исследователя не обратили внимание на то. что фактура, а отчасти и форма горшочка, бедность его орнаментации в сочетании с овальными очерчениями могилы, позой адорации погребённого и вышеуказанной стратиграфией — свидетельство нижнемихайловских реминисценций. Сосуду из п. 3 с его пояском из коротких косых оттисков перевитого шнура по краю венчика и основанию шейки близок сосуд из п. 1 к. 15 у хут. Весёлая Роща (Предкавказье), которое исследователи справедливо сопоставляют с п. 1а Чаплинского могильника под Днепропетровском [363, с. 52—53]. Связь этого могильника с Кавказом предполагалась и раньше, но если В. Н. Даниленко относил его к предъямному времени ] 190, с. 60.88, 99], то Д.Я. Телегин —к особому (новоданиловскому) типу позднейшей среднестогов- ской культуры, который в отличие от её основного массива сложился «вследствие посторонних влияний, что исходили or нижнемихайловской культуры и энеолита Крыма и Кавказа» [759. с. 115; 112,162]. Последняя точка зрения представляется более верной, так как материалы Великоалександровского кургана и расположенного неподалёку к. 1 у Староселья показывают появление соответствий новоданиловско-чаплин- скомутипу (п. 16 и п. 15 к. 1) вследствие воздействий на позднейшуюсреднестоговскую культуру (основное п. 19 к. 1) культуры докуро-араксской (основное п. 24 Велико- александровского кургана). Пример этих курганов хорош ешё тем, что кеми-обинское п. 14 рассматриваемого к. 11—1 к/г Аккермень прочно занимает типологически промежуточное положение между п. 7 Великоалександровского кургана—древнейшим из собственно кеми-обинских, образовавшимся вследствие контактов докуро-араксской и трипольской трупп населения, оставивших п. 24 и п. 23, и последовавшим за п. 15 (см. выше) кеми-обинским п. 3 к. 1 [949, рис. 2; 954, рис. 1; 966, рис. 3]. Жаль, что орнаментированной керамики не встречено ни в одном из вышеназванных, а также последующих раннеямных захоронениях Великоалександровского и к. 1 у Староселья.
|
|
|
Чтоже касается к. 11—1 к/г Аккермень, торазвитие орнаментики и формегоямных погребений пошло следующим образом. Ягаіевидность и поясок сосуда из п. 3 сменились плоскодонным с ручкой сосудом из п. 4. украшенным выполненными в той же технике «лесенками»—горизонтальной на шейке и вертикальной на ручке; помимо сходных форм и шнуровой орнаментации сосудов, погребения объединяетспешіфическая позаадорашіи и расположение близ предшествующих жертвоприношений- «Лесенки- сосуда из п 4 можно трактовать уже не только как пояс (антропоморфизированного яйпа-зародыша), но и как подлинные лестницы в потусторонний и небесный миры. Ритуальные соответствия им бытовали в шаманских культах хеттов и др. народов [41. с. 54, 126-127].
В обряде п. 12 такой культ достиг (среди ямных захоронений этого и окрестных курганов) своего апогея, что выразилось в наличии человеческого жертвоприношение при погребенном, максимально сложной для ямной культуры формы сосуда и одной из сложнейших его орнаментаций. В развитие предшествующего, он был наделён не только вертакальной, петлевидной, соединяющей плечико с венчиком ручкой, на противоположном плечике, ной горизонтальной ручками. Шнуровые орнаменты их представляли собой, соответственно, вертикальный зигзаг и заштрихованный ромбе отверстием посередине: символы змиеподобного мужского и лоноподобного женских начал. От этого небесно-земного союза родились, очевидно, антропозооморфные существа, означенные заштрихованными треугольниками ниже горизонтальных полос на шейке сосуда. Соответствие этой семантике есть в росписи гробницы 4 к. 1 у Староселья, особенно на «весенней» плите с символами мужского и женского начат и на примыкающих к ней плитам с символами Митры-Варуны [960. с. 50, рис. 2]. Вместе с тем 6 окрашенных камешков из п. 12 к. 11—1 к/г Аккермень соответствуют 5+1 В|
6 столбовым ямкам с камнями при кеми-обинских п. 14 того же кургана и п. 3 к I у Староселья. Отталкиваясьот неплохо выявленной мифологии последнего захоронения, можно полагать, что в основу обряда всех трёх захоронений (а значит и орнаментики сосуда из п. 12) положен был миф о праматери сущего Адити (и мужском её антиподе
— Дьяусе или же Дакше). породившей 6 (+1 + 1) сыновей — Адитьев, месяце* благоприятного полугодия. Последние вп.З к. 1 и п. 12 к. ! II представлены. вписанными друг в друга треугольниками; в п. 12 треугольники — «Адитьи» выводимы! из синтеза зигзага — «Дьяуса (Дакши)» и ромба — «Адити», что вполне соответствует] арийским представлениям о хтонической, змеевидной природе Адитьев-асур. которые впоследствии становятся небесными, солярными богами-дэвами. Не исключено, что такая смена в какой-то мере была связана со сменой приоритетов зигзагов треугольниками, происшедшей на протяжении ямного времени, но ставшей вполне очевидней лишь в позднекатакомбный — раннесрубный периоды.
Закрепление в позднеямной орнаментике образов Адитьев видно на примера* сосудов изп. 1 к. 4 у с. Лукьяновка и п. 6 к. 19 у с. Высокое, расположенных в междуречье Каменки и Базавлука, как бы соединяющих Днепр и Ингулец и образующих вмеск с ними подобие острова (центр арийской прародины?), на котором располагались Михайловское поселение. Старосельские курганы и др.
Первый, яйиевидный сосуд был украшен несколькими (плохосохранившимисЛ парами вертикальных налеповс рожкообразными вершинами; между рожками—полм ряда насечек и (один?) ромб из оттисков шнура [694, с. 72, рис. 5:11]. Второй сосуа несколько напоминает первый, но пара ручекпридапаемуантроломорфные очертание: более антропоморфна и орнаментика из 11 узких треугольников [694, с. 72, рис. 6J. Они образованы оттисками шнура, в 5+2 случаях дополнены Х-образнымі «перевязями», производные от которых знаки помешены у основания ешё 2-х треугольников; ещё в 2 треугольника были помешены ручки. Перед нами, возможно, 7+/1 + I/+2 старших и последующих сыновей Адити ('Непрерывного’ годового чикла), образовавших 11-месячный, характерный для греческой Аттики календарь [447. с. 423—426].
В связи с последним обстоятельством необходимо отметить, что выявленное в Старосельских и Аккерменьских курганах соответствие мифологеме об Адити—Дъяусе іДакше) — Адитьях обнаруживает здесь схождение с мифологемой о Персефоне—Зевсе
— Дионисе. С пешерой и змееподобностью Персефоны и Зевса сопоставимы могилы и орнаменты п. 4 к. 1 у Староселья и п. 12 к. 11—1 кД Аккермень. с Дионисом — человеческие жертвоприношения и многократно повторенное число 7 (в росписи гробнішы первого, в 6 камешках н черепе второго захоронений и др.) Не исключено, что именно с этого времени, в среде кеми-обинской и тесно контактировавших с ней племён ямной культуры Нижнего Поднепровъя зародились мифы, принявшие вскифо- античное время вид легенд об этнических предках: Геракле и змееногой богине, Зевсе и дочери реки Борисфена [Геродот. История I V . 5, 8—9].
Подытожим значение зигзагрв и т ре угол ьник,с>в в орндменташ^и керамики ямной культуры.
Первые до времени Михайловка 11 были распространены по всей ямиой культурно-исторической области. Вторые распространились преимущественно в западном (Молочанско-Днестровском) её ареале, при воздействии кеми-обинской культуры. Первый, архаический тип был связан с яйцевидной формой сосудов — и эта связь сохранялась в восточном (Волго-Донском) ареале до срубного времени. Внедрение же второго орнаментального типа оказалось сопряжено с антро- поморфизаиией керамики распространением подражании позднетрипольские амфоркам и др. сосудам с ручками Балканского и Кавказского регионов. Соответственно в треугольниках обнаруживается антропоморфная (божественная) и зооморфная (бычья) символики, объединённые идеями небесных •сияющих’ — дэвов ѵ зодиакальных созвездий. В зигзагах же сохранялась идея хтонических ‘жизненны.» сил’ асу р. тесно связанная с образом праЯйца (в праокеане).
Наряду с приоритетом таких арийских представлений, в западном ареал* наблюдаются соответствия и протогреческим представлениям. К первым относятс* мифологемы о противостоянии асуров и дэвов, о возникновении и развитии Адитьев: ко вторым — о рождении и гибели Диониса (концентрирующего в себе и подобие вышеуказанному противостоянию — титанов и олимпийцев). Прослеживается, что сочетание двух мифологий было обусловлено взаимовлияниями двух этносов носителей ямной и кеми-обинской культур. При этом (как показывает не только керамика, но также стелы, погребальный обряд и проч.) «ямники» отнюдь не сводил ись к ариям (инаоираниам), а «кемн-обинцы» — к протогрекам: вышеуказанные мифологические соответствия обусловились в первом случае наложением на асуровскую (протоиранскую, судя по сохранившейся до срубного и сарматского времён архаике восточногоареаяа) основу кеми-обинских влияний, а во втором случае—сохранением в кеми-обинской культуре трипольских (протогреческих?) и докуро-араксских (протоармянских?) представлений. Так что вышеуказанное схождение двух мифологий не отражает арийско-греко-армянское и т. п. диалектное единство распадающейся индоевропейской языковой обшности: факты указывают на вторичное, и притом весьма непростое объединение формиру ющихся ариев (в лице сосуществующих и отчасти взаимоассимилируюшихся «ямников» и «кеми-обинцев») и частично исчезающих протогреков («трипольиев» — в среде формирующихся на их и ар. основе «кеми- обинцев»),
А теперь посмотрим, как изменилась семантика зигзагов и треугольников в катакомбное время.
На раннем этапе существенно возобладала горизонтальная «ёлочка», приоритет которой с древнейших времён сохранялся в восточном ареале ямной культурно- исторической обшности. Это — веский аргумент в пользу гипотезы о восточном происхождении ранней катакомбной культуры и обактавном участии веё формировании «ямников». Указанным способом оказалось орнаментировано 50% раннекатакомбных сосудов, найденных в долине Молочной на протяжении 1951—1952 годов (775. с 9—12 и сл.]. Второе место разделили зигзаги и треугольники — по 20% от ] 0 сосудов.
Можно ограничиться констатацией сохранения в раннекатакомбный период позднеямных традиций. Но можно и углубиться в их суть и новации, используя для этого сходную, однако более определимую орнаментацию кавказских дольменов, которые В. Я. Кияшко [299] небезосновательно считает родственными катакомбам. Второй подход представляется мне более верным: более соответствующим и генезис) катакомбной культуры [956; 969; 974]. и той роли, которую сыграли ранее кеми- обинские (родственные дольменам) гробницы в орнаментике ямной культуры.
У дольменов чаше всего орнаментировались порталы, снабжённые отверстиями (входами-выходами потустороннего мира). У сооружения над р. Жонэ торцы стен по бокам портала были украшены рядами вертикальных зигзагов — передающих, очевидно, потоки дождя с «■каменного неба» [476. рис. 9:3]. Смысл столь выраженного дуализма потоков проясняет более детализированная орнаментация расположенного неподалёку дольмена у г. Геленджик [476, рис. 9:2]: на левой стороне портала—такой же зигзаг, на правой — вертикальная «ёлочка» вниз ветвями, а между ними (вннз- и вверху) — пара разновеликих зигзагов. Последние, по-видимому, означали волы земные и небесные, а вертикальные зигзаг и «ёлочка» - круговорот ниспадающего дождя и вздымающихся растений, что соответствует идее «небесной бальн». Такае космологическая модель существовала в орнаменте ке издревле: она прослеживаете» на рассмотренных выше раннеямных сосудах из погребений у Политотдельского. Каменной Могилы и др. Но особенно отчётливой становится она именно на раннекатакомбной керамике. Так, насечки по венчику и косые колонки на шейке, поясок по тулову из чередующихся горизонтальных «елочек и вертикальных зигзагов на сосуде из п. 2 Братского кургана у г. Ростов-на-Лону» [100, рис. 15:3} можно трактовать как небесные воды и струящиеся сквозь атмосферу потоки дожля. Подобным образом, но еше ближе к орнаментике дольменов (связь с которымх подтверждает жаровня из фрагмента горшка новосвободненского типа) украшен сосуд из п. 10 Долгой Могилы у с. Терны в Приорелье [331, рис. 6:1—3]; колонки «потоков» на шейке были отмежеваны в некоторых местах горизонтальней «ёлочкой» (атмосферой?) от вертикальных «ёлочек» (растений земли), а «шашечная» композиция орнаментального пояса означала, вероятно, приуроченность этого круговорота к ночным (чреватым росой) небесам, т. е. к потустороннему миру [SJ-
Знаком земли на сосуде из п. 2 к. 20—L к/г Аккермень [127, рис. 85:6] послужил высокий бортик, вертикальные штрихи выше которого передавали, по-видимому, небесные воды, а горизонтальная «ёлочка» ниже бортика — потустороннее древо жизни или, скорее, корни растений. Встречающиеся на раннекатакомбной керамике зигзаги на перегибе от плечиков к тулову, между покрытым расчёсами низом и более гладким верхом [ 127, рис. 71:11; 729, рис. 126:2] могли символизировать землю или небосвод, как на дольменах у посёлков Лазоревский и Алербиевка [476, рис. 114:4, рис. 72:1]. Что же касается более сложных элементов орндментлиии некоторых дольменов, то они находят соответствия в оформлении позднекатакомбной и северокавказской керамики.
Вышесказанное об орнаментации раннекатакомбной керамики позволяет сделать вывод, что в ней превалировала идея «небесной бадьи». Замеченное схожаение в «ёлочках» символики растений 11 вод, небесного, земного и потустороннего миров отвечает мифологеме Сомы — луны и растения, сока и вод (потусторонних, небесных, но проявляющихся также в земных водоёмах) [670, с. 299—301].
В позднекатакомбной керамике ингульской и яр. культур тоже сохранялись «ёлочки» и зигзаги, порой вполне архаичного типа, без дополнительных элементов [100, рис. 16:6, 17:7; 729, рис. 126:3]. Но в массе своей и орнаментация, и формы керамики гораздо сложнее, в чём мы могли убедиться, рассматривая курильницы и чаши. Знакомые уже нам зигзаги обычно усложнены дополнительными элементами и далеко не всегда могут считаться символами вод. Так, на большом сосуде из рассматривавшегося выше п. 19 Пелагеевского кургана [929, с. 87—89] два ряда их разделены двумя же рядами горизонтальных «ёлочек», которыми покрыты и сами зигзаги со вписанными простыми и Т-образными уголками; всё это помешено под тремя рядами горизонтальных «ёлочек» на шейке сосуда. Оформление зигзагов напоминает здесь распространённые на Древнем Востоке знаки, обозначавшие жилише, дворец, гору, страну' [ 186, рис. 40,73; 917, рис. 11]; вяанном случае, скорее всего, потусторонние обители предков, знаком которых могла послужить, помимо погребённого, чаша из человеческого черепа. Это предположение подтверждается двумя рядами похожих углов на портале дольмена 7 у р. Кяфор на Западном Кавказе; нижний ряд связан с потусторонним — рождающимся и вос.чодяшим Солнцем (крестом в круге), а верхний — со вхождением его же в зенит [476, рис. 115]. Я уже ссылался на эту композицию в связи с мифологемой несущихся птиц на меньшем сосуде из п. 19; можно полагать, что 5 снесённых ими яиц отвечают изображению 5 солнц на дольмене и арийской ми фологеме о 5 солнцах зенита и сторон евета [909, с. 21].
Мы уже говорили о преемственности разнокультурных (скорченного и вытянутого) п. 19 и п. 12 Пелагеевского кургана: на основании чаш из черепа и пережжённого черепа с глиной. Преемственность обнаруживается и в орнаментике больших сосудов. Она хоть и была выполнена в разной технике (резная имитация шнура и проч., а также оттиски шнура), и зигзаги заменены «лесенками», однако под нижней из них расположили ряд из 9 заштрихованных треугольников. Количество их отвечает половине лет сароса, продолжительности беременности и шагам прохождения души через небесные сферы [711, с. 157]. К орнаментике этого горшка, вышеуказанной чаше и жаровне из фрагмента третьего сосуда п. 12 применимы слова [РВ Х.88. 2, 3, 16]:
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 200; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!