Второе измерение: от алфавита дхарм к Брахмавихаре
В различных культурах существовали достаточно четкие способы ретранслирования психического состояния, целостных ситуаций опыта.
В буддийской традиции в этом контексте употреблялось слово «дхарма», которое обозначало целостные ситуации опыта. Существовал нормативный, поддающийся транслированию «алфавит» из 50–121 дхарм, в котором были зафиксированы канонические психические состояния, модальности опыта.
Как мы уже указывали выше, дхарма буддийской традиции имеет несколько взаимосвязанных значений:
· учение Будды Шакьямуни;
· текст (совокупность текстов), в котором это учение изложено;
· состояние сознания.
В данном случае, понятие дхармы используется именно в третьем значении.
Дхарма в буддизме – это целостное состояние сознания, тела и эмоций. Можно сказать, что язык дхарм – это алфавит базисных переживаний в пространстве психической реальности.
В индийской традиции любая проявленная и непроявленная природная субстанция (пракрити) имеет три гуны (качества, свойства): сатва – уравновешенное, гармоничное, благое начало; раджас – подвижное, страстное, деятельное; тамас – косное, инертное, темное.
Вот буква А. Пусть это будет состояние радости (пити).
Состояние радостности, как высшее драгоценное состояние сознания, как радость за радость других, за их успехи и достижения (мудита) – это дхарма номер один.
Страстная радость достижения, победы, превозмогания, овладения, завершения чего-то значимого, упоения борьбой – дхарма номер два.
|
|
|
Радость как злорадство от унижения, падения, неудачи, неполноценности, глупости другого, других – это дхарма три.
Вот буква Б. Пусть это будет Любовь.
Духовная любовь, чистая и благостная – дхарма номер один.
Страстная и бурлящая, наполненная желанием овладения – дхарма номер два.
Апатичная, заниженная, пожирающая – дхарма номер три.
Этот язык дхарм, или язык состояний целостных переживаний, являлся базой буддийской психологии психических состояний.
Обучение в буддийской психологии происходило от алфавита к грамматике – от переживания состояния (это буква А языка переживаний, потом другая буква языка переживаний, третья буква языка переживаний…) к осознанным переходам из одной дхармы в другую.
Каждый, от простого бхикшу до архата (достигшего высшей степени реализации, того, кто вырвал с корнем причины страданий и вышел за пределы смертей и рождений), предельно ясно осознавал, что это за переживание.
Так был построен язык переживаний в древней буддийской психологии. Далее разрабатывалась грамматика языка, в которой объяснялось, как от одного состояния переходить к другому.
|
|
|
В конце концов, бхикшу, изучивший алфавит и грамматику, научался самостоятельно достигать и находиться в брахма-вихаре – в пространстве ничем не ограниченных четырех прекрасных драгоценных состояний сознания. Эти состояния являются одновременно и особой медитацией, позволяющей «уму вступить в рай чистой земли», и целью медитации – состоянием сознания.
Когда проницательность бхикшу развивается в полную силу, он разрывает последние оковы, препятствующие освобождению. Теперь он «архат» – «пробужденное существо». Архат свободен от своего эго, ложной личности. Единодушно принимаемые концепции реальности, фиксированные идеи и приоритетные ценности, принятые в обществе, представляются ему иллюзиями. Он абсолютно свободен от страдания и от действий, которые принесли бы ему какую-либо карму в будущем.
Архат не имеет чувства «я», поэтому его действия всецело функциональны и предпринимаются либо для поддержания своего тела, либо для блага других. Все действия архата проникнуты совершенством. Ничто из его прошлого не может вызвать у него мысли о ненависти, жадности и т.п. Его прошлая карма перестает влиять на его поведение, и он избавляется от своих загрязнений.
|
|
|
Он полностью живет в данном моменте: спонтанность проявляется во всех его действиях. На этой конечной стадии происходит отказ бхикшу от последних следов эгоизма: желания мирской выгоды, славы, удовольствия или похвал, желания блаженства даже от материальных и бесформенных дхьян, умственной тупости или возбудимости, жажды чего-либо. Для архата буквально неудобна даже легчайшая склонность к мирским мыслям или поступкам.
В текстах, в которых излагается концепция просветления и пробуждения, архат предстает перед нами носителем высших чувств: гуманизма, любви, сострадания – вне потребительских и прагматических установок к другому или к другим. Носителями таких чувств в духовных традициях считались Иисус Христос, Будда Шакьямуни, Лао Цзы, Бодхидхарма, Сергий Радонежский, и они вложили много жизненных сил для достижения и обладания этими чувствами и состояниями.
Чтобы не быть голословными и задать возможный эталон базовых эмоциональных состояний вершины развития человека, приведем наиболее разработанную карту состояний буддийской психологии. Согласно этой картографии с полным исчезновением корневых ядов – гнева, привязанности и невежества – как мотивов поведения человека, основой для его действий, базовыми состояниями сознания становятся любящая доброта, радостность, великое сострадание и равностность.
|
|
|
Четыре возвышенных состояния сознания – брахмавихара на пали – это четыре качества сердца, которые, будучи развиты в совершенстве, поднимают человека на высший духовный уровень. В контексте нашей книги – формируют и проявляют личность как новое духовное качество эволюции человека и человечества.
Любящая доброта (метта, что может быть переведено как любящая доброта, всеобъемлющая любовь, доброжелательность, бессамостная всеобщая и безграничная любовь) – это медитация любви, в ней бхикшу должен установить свое сердце на путь стремления к благу всех существ, в том числе и к счастью врагов.
Метта, это любовь чистая и бескорыстная.
В европейском мышлении понятие «любовь» имеет много измерений и содержаний. Чтобы избежать путаницы, мы опишем несколько значений слова метта, существующих в пали. Это поможет лучше различать, что стоит культивировать, а что, может быть, и не стоит.
Сома, первое из этих значений, подразумевает широчайшую сферу чувственных желаний и получаемых от них наслаждений, но в данном контексте это понятие имеет значение сексуального желания и получаемых в сексуальной жизни наслаждений. В такое желание всегда входит чувственность в качестве умственно-эмоционального фактора; этот фактор считается элементом нечистоты, оскверненным состоянием сознания, следствием которого будет дукха, неудовлетворенность, ведущая к страданию. Вне сомнения, эротическая любовь сама по себе эгоистична, ибо в ней мы желаем лишь чувства наслаждения для себя, а другое лицо не принимается во внимание, о людях же за пределами пары в это время даже и не думают. Диапазон чувств эротической, сексуальной любви, достаточно узок и центрирован на «я». Конечно, и эту любовь можно практиковать с метта и сделать проводником возрастания любящей доброты, что предпринимается в движении вамачарья (левой Тантры), но часто и в основном эрос питается либидо и на реализации либидо и завершается.
Разумеется, для многих это состояние является не только основой продолжения существования нашего мира, но и базовым мотивом существования, на котором развернуты главные лейтмотивы и контексты жизни. Для большинства людей это не просто эрос, но эрос бытия – во многих смыслах для европейского мышления это наиболее узнаваемый и значимый аспект не только любви, но самой сущности бытия на земле, ее соль и смысл. Если мы не будем интроецировать в личность эту человеческую функцию, то можем обречь его на неузнаваемость как человека и вместо адаптированной личности получить «не-до-человека» («то не мужик и не баба, а чушь кака»). Представьте, в конце концов, мужчину (пусть крутого и умного), но без здорового чувственно-эротического начала глазами женщины. Представьте, в конце концов, девицу (пусть яркую и умную), но без здорового чувственно-эротического начала глазами мужчины. И даже без такого противопоставления взгляда человек вне эроса лишен глобального и ведущего контекста жизни. И великий вопрос: почему бы нет, если природой дано? Это вопрос не простой не только для мирянина.
Следующим чувством, расположенным выше по шкале классификации, будет снеха, социальная эмоциональная привязанность, обнаруживаемая в особенности в семьях, где может не слишком много подлинной теплоты, но все же люди близки друг другу – это и есть буквальное значение слова «снеха». Такая привязанность является сентиментальной, и взаимоотношения в ней могут оказаться сделкой – когда, например, отец в соответствии со своим чувством долга кормит семью, а мать обеспечивает ее безопасность и консервативную стабильность, утешает и воспитывает. Однако такие взаимоотношения могут иметь место и при отсутствии половых взаимоотношений, среди других членов семьи: и тогда они лучше известны под названием «близость».
В этой привязанности и близости существует известная степень заботы и служения другим, однако это обстоятельство, возможно, не исключает причинения вреда прочим людям, внешним по отношению к данной группе и препятствующим такой степени «любви». Поэтому подобное состояние качества любви можно назвать эгоистическим в ограниченной мере, поскольку здесь собственные цели все же находятся на первом месте в сравнении с целями других, даже, несмотря на то, что они могут проявляться заботой о них.
Одновременно следует отметить, что «забота о ближнем» как высшее проявление человеческой природы культивируется во всех духовных традициях и философско-этических системах гуманистического содержания. И «настоящий человек» ассоциируется в концессусном сознании с понятиями «настоящий отец» (тот, кто предан и заботится о семье), «настоящая мать» (кормящая, воспитывающая и преданная семье), «настоящий друг» (преданный и надежный по отношению к другому и служащий ему). То есть уровень любви и заботы по отношению к референтному окружению уже является высшей добродетелью в европейской (и не только) культурах. С другой стороны, только эта любовь и близость другого и других создает экзистенциональное чувство востребованности, глубинную удовлетворенность интимно-личностных потребностей в понимании и поддержке.
Каким образом это возможно у обладающего Реальным Знанием и как удовлетворить его потребность в такого рода чувствах, если смертными и даже лучшими из них он может восприняться как чужой и иной более, чем белый в негритянском квартале? Вопрос, на самом деле, не простой и пока открытый для европейской культуры.
Метта противоположна этим аспектам любви, так как она абсолютно бескорыстна и стремится к благосостоянию каждого человека. Здесь не существует склонности к тому, чтобы искать опору в других людях, что-то от них получить, воспользоваться ими в своих целях, нет даже сентиментальной привязанности к ним.
Сома и снеха в соответствии с буддийской философией всегда создают физические и душевные страдания, так как проявляют физическую и социальную привязанность. Подобные явления никогда не могут быть результатами метты. Ее плодами оказывается счастье – как для того, кто ее культивирует, так и для его гармоничного окружения.
Метта указывает на качество ума, которое имеет целью достижение счастья другими. Прямыми следствиями метта являются: добродетель, свобода от раздражительности и возбужденности, мир внутри нас и в отношениях с окружающим миром.
Для достижения этого следует развивать любящую доброту ко всему живому. В буддизме любовь является главнейшей добродетелью.
И все же, буддизм является не поэмой любви, а гимном сознания. Любовь в буддийском понимании является дхармой, пусть драгоценным, но интегрированным состоянием сознания. Будда говорил: «Все средства в этой жизни для приобретения религиозной заслуги не стоят, монахи, шестнадцатой доли любви, спасения сердца. Любовь, спасение сердца, включает их в себя и светит, и блестит, и сияет».
В другом месте говорится: «Кто, монахи, утром, в полдень и вечером жертвует по сто горшков с пищей, и кто утром, в полдень и вечером, хотя бы на мгновение, вызывает любовь в своем сердце, второй из них получает от того большую пользу. Поэтому, монахи, вы должны учить так: любовь, спасение сердца, будем мы вызывать, усиливать, ей способствовать, ее усваивать, ее оказывать, ее достигать, ее правильно прилагать».
Во многих смыслах, Будда был Учителем любви, так как все время побуждал окружавших его заботиться о духе любви.
В «Меттасутте» «Суттанипаты» говорится: «Как мать охраняет свое дитя, своего единственного ребенка, своей жизнью, так следует проявлять безмерную любовь ко всем существам, ко всему миру следует проявлять безмерную любовь к высшим, к низшим, к равным с нами, беспредельно, без вражды и соперничества…. Покуда человек бодрствует, он должен выказывать такое расположение».
Любовь (Метта), сострадание (Каруна), радостность (Мудита) и равностность (Упекха) составляют пространство архата, они – «Четыре Неизмеримых»… но источник трех последних есть любовь (Метта), всегда занимающая первое место.
И тут как не вспомнить Первое послание к Коринфянам святого апостола Павла:
«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий.
Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви – то я ничто.
И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.
Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.
Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.
Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем; когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится.
Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое.
Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан.
А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше».
Метта – это любовь не только к ближнему, но и к дальнему, это сущностное проявление любви, обнимающей все существа живущие, жившие и даже те, которые еще только зачаты и находятся во чреве Вселенной…
Любящая доброта – это Любовь вне страсти, вне отношений к объекту желаний, вне обусловленности объектом. Любовь как состояние дарения доброты и милости, как благостность, жертвенность отдачи, божественная любовь Христа на кресте, милосердный взгляд Будды Шакьямуни ко всему живому и неживому под деревом бодхи... «...Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в него, не погиб, но имел жизнь вечную...» (Иоанн. 3:16).
Метта – это любовь невзирая ни на что, безусловная, это открытость сердца ко всему существующему как к драгоценности жизни.
На наш взгляд, именно это благородное драгоценное качество может стать тем сокровищем самосознания, которое интегрирует личность самореализованную в европейском понимании. Возможно, спасительным сокровищем.
Сострадание (Каруна) – это медитация сострадания, в которой человек размышляет обо всех существах, находящихся в беде, ясно представляя в своем воображении их печали и тревоги, так, чтобы пробудить в своей душе глубокое сострадание к ним. Каруна представляет собой сочувствие чужим печалям и активные шаги с целью оказать помощь другим. Это качество и состояние нельзя развить, если у нас не имеется основы – любящей доброты, метты.
Свойством каруны является желание освободить других от страдания. В этом смысле сострадание является чем-то отличным от жалости. Оно ведет к великодушию и желанию помочь другим словом и действием. Каруна играет важную роль в Учении Будды, которое называется также Учением Мудрости и Сострадания. Именно глубокое сострадание Будды привело его к решению разъяснить Дхарму всем живым существам. Любовь и Сострадание – это два краеугольных камня практики Дхармы, поэтому Буддизм называют практикой, удаляющей страдание.
Сострадание это состояние вне страдания, полное знания, силы и ясности, открытости для честной и безупречной помощи другим существам.
Сострадание существует вне эмоциональных переживаний сочувствия, жалости.
Когда мы захвачены чувствами, мы теряем ясность и осознанность, теряем знание. Мы становимся чувствами.
Когда мы сострадаем, мы не вовлечены в чувства другого человека, мы не вовлечены в чувства, которые возникают у нас по отношению к ситуации. Великое сострадание – это открытость в энергии, помощи другому и другим вне осуждения, вне отношения к тому, что делает человек, как он проявляется. Великое сострадание находится за пределами добра и зла.
И тому, кто находится за пределами рождения и смерти, архату, именно сострадание к другим, тварным и смертным, может стать нитью Ариадны, возвращающей к человеческой природе и самости.
Радостность (Мудита – счастье в счастье других) – это медитация радости, в которой человек размышляет о процветании других и радуется их радостям. Это радость, которую мы ощущаем, увидев или услышав о счастье и благополучии других, это радость успеху других без оттенка зависти. Радостность это гимн жизни, это чистое проявление чувства. Радостность, это когда человек свободен в потоке чувств, когда тело, глаза, голос, уши – все в человеке празднует жизнь. Радостность это состояние сознания, когда человек является носителем чистой энергии жизни, которая светлыми лучами струится на все существующее. И, на наш взгляд, в этом проявляется и суть человека самореализованного, раскрывающего потенциальность и просторы развития других людей.
Равностность (Упекха – состояние без рассуждений о приобретении и потере, без хватания, цепляния за веру как за истину, вне отношений, гнева и горестей) – это сосредоточенность на безмятежности, в ней человек поднимается выше любви и ненависти, жестокости и подавления, богатства и желания и смотрит на свою собственную судьбу с беспристрастным и совершенным спокойствием.
Будда сказал:
«Добро отказывается от всего.
Святой говорит без страстного желания,
Когда его затрагивает счастье или страдание.
Мудрый не выказывает ни радости, ни огорчения».
Равностность указывает на спокойное, устойчивое и стабильное состояние ума и проявляется при столкновении с несчастьем и неудачей. Обладающий этим драгоценным состоянием встречает любую ситуацию с невозмутимостью, с одинаковым мужеством, без волнений, отчаяния, сожаления. Равностность это беспристрастное размышление над действиями (карма) и их результатами (випака). Упекха разрушает предвзятость и избирательность, доводя до осознания то, что каждый сам является хозяином и наследником своих поступков.
Равностность – это состояние равного ко всем и ко всему отношения, это глубинное выражение фактуальности жизни. Для нас жизнь – это всегда вовлеченность в отношения. Мы кого-то любим, кого-то ненавидим, к кому-то равнодушны, кого-то презираем, что-то считаем правильным, что-то неправильным...
В Равностности нет разницы между людьми независимо от пола, возраста, расовой, кастовой или этнической принадлежности, достатка, образования, родственных отношений...
Из точки Равностности нет различия между негром и русским, японцем и чеченцем, евреем и татарином, моей женой и матерью, моим сыном Вадимом и эвенком, сидящим в чуме, миллиардером и нищим, сущностного различия между Христом и Буддой Шакьямуни, Мохаммедом и Ошо, Обамой и бомжом.
Из пространства Равностности нет различия между человеком и другими живыми существами. В этом смысле кот Сид, лежащий прямо сейчас рядом на кресле, на сущностном уровне равен Бодхидхарме и обладает той же природой.
Равностность это не равнодушие. В православной религии аналогом этого состояния является Великое смирение. Равностность это состояние беспристрастного отношения к реальности: к живой и неживой, к пробужденной и спящей, к духовной и бездуховной, к словесной, эмоциональной, перцептивной, символьной, знаковой... Человек наблюдает за рекой жизни и это является наблюдением вне отношений и вовлеченности.
Это состояние Будды, когда остается служение и человек полностью проявлен в своей духовной потенции, одновременно свободен от отождествлений, желания быть кем-то и чем-то. Он ни за что не хватается и ничего не считает своим, у него ничего нет, и в то же время есть все. В нем все есть: все состояния, все идеи, все реакции – одновременно он ничем не является. Он встал над полем человеческих переживаний. И уже из этой точки имеет возможность входить в любую форму, в любое переживание, в любое состояние, в любое отношение, в любой контакт с реальностью, не теряя связи с состоянием Равностности.
В контексте нашего понимания Равностность может стать системообразущим психическим состоянием современного человека, так как именно невовлеченность, особенно в деструктивные состояния всемогущества, агрессии, гордыни, исключительности, вседозволенности может в человеке сохранить человеческое.
В буддизме Равностность называется пространством великого сострадания (Махакаруна). Пространство великого сострадания имеет связь с реальностью. Отношение к реальности – неоценочное. Равностность никогда не приходит одна. Сострадание и милосердие – границы, через которые фильтруется равностность. Объем равностности – это любовь и радостность.
Эти четыре качества являются драгоценными состояниями сознания в буддизме, ламаизме, христианстве, магометанстве потому, что они чрезвычайно редко встречаются. Если нет какого-либо из этих состояний сознания, то нет и пространства великого сострадания (Махакаруны). Для человека возможна разработка этого пространства, знание о нем, знание пути к этому пространству.
Достигнутая Равностность, как осознанно принятое психическое состояние, становится Родиной.
Той Родиной, которая питает и приводит человека в равновесие, гармонию в любой момент, и той Родиной, в пространстве которой ничья помощь не нужна, где становишься свободным.
Именно в брахмавихаре, Махакаруне бьется духовное сердце буддийской трансформации за пределами всех форм, за пределами отождествлений, за пределами человеческой дуальности. Путь трансформации – это путь не изменения форм, а их интеграции в брахмавихаре.
Таким образом, вторая стратегия заключается в трехэтапном достижении на пути пробуждения:
1) изучение базовых дхарм, как алфавита возможных психических состояний.
2) овладение грамматикой, искусством перехода из одного психического состояния в другое при помощи волевого усилия, подкрепленного психотехникой.
3) пребывание в брахмавихаре, в пространстве ничем не обусловленных драгоценных состояний сознания.
Такова идеология освоения садханы буддизма как изучения дхарм, достижения совершенства в исследовании возможных психических состояний и практик, позволяющих их тонко осознавать и контролировать.
Осознанное путешествие по этому пути приводит к архатству тогда, когда буддийский монах приобретает способность все время находиться в пространстве брахмавихары.
С другой стороны, есть тексты и метафоры в буддизме, которые более просты в изложении пути к архатству («Самъюттаникая» IV, 179–181):
«Однажды Возвышенный остановился в Косамби, на берегу Ганги.
И вот Возвышенный увидел, как течение Ганги несет вниз по реке большое бревно; увидев это, он обратился к бхикку, говоря:
– О бхикку, видите ли вы вон там большое бревно, которое течение уносит вниз по реке?
— Да, господин.
— Так вот, о бхикку, если течение не прибьет это бревно ни к тому, ни к этому берегу, ни к острову, если оно не погрузится в глубину в середине течения, если оно не застрянет на отмели, если не попадет в руки людей или иных существ, если не окажется захвачено водоворотом, если не сгниет изнутри, это бревно, о бхикку, будет плыть вниз по течению до самого океана и незаметно окажется в океане, направится в океан. Почему же это так? Потому что, о бхикку, течение Ганги стремится к океану, направлено в океан, незаметно вливается в океан. Подобным же образом, о бхикку, если вас не прибьет ни к этому берегу, ни к тому берегу, если вы не погрузитесь в глубину в середине течения, если не застрянете на отмели, если не станете добычей людей или иных существ, если не будете захвачены водоворотом, если не сгниете изнутри, тогда, о бхикку, вы поплывете к ниббане, направитесь к ниббане. Почему это так? Потому что, о бхикку, совершенное понимание течет к ниббане, направлено к ниббане, незаметно оказывается в ниббане.
В ответ на эти слова некий бхикку обратился к Возвышенному:
– Господин, а что такое этот берег, что такое тот берег; что значит утонуть в середине течения? Что значит застрять на отмели? Что значит стать добычей людей или иных существ? Что значит быть захваченным водоворотом? Что значит сгнить изнутри?
– Этот берег, о бхикку, – название для шести личных сфер чувственных действий. Тот берег, о бхикку, – название для шести внешних сфер чувственных действий. «Утонуть в середине течения» – это название для соблазнов и чувственности. «Застрять на отмели» – название для самообольщения «я».
– Что же такое, о бхикку, «стать добычей людей»? В этом случае, о бхикку, глава семьи живет в обществе, радуется с радующимися, печалится с опечаленными, наслаждается с наслаждающимися, страдает со страдающими, связывает себя со всевозможными делами, которые происходят с ними. Это, о бхикку, называется «быть захваченными людьми».
– Что же такое, о бхикку, «быть захваченным другими существами»? В этом случае, о бхикку, какой-нибудь бхикку живет святой жизнью с желанием повторно родиться в обществе особого рода дэвов; он думает: да стану я силой добродетелей, или практики, или какого то самообуздания, или святой жизни, – да стану я дэвом или одним из дэвов. Это, бхикку, означает – быть захваченным другими существами.
– «Быть захваченным водоворотом», о бхикку, — это название для наслаждений пятью чувствами. Что же такое, о бхикку, «гниение изнутри»? В этом случае, бхикку, некто оказывается безнравственным, нечистым человеком сомнительного поведения, который творит зло, совершает дурные поступки; это не отшельник, хотя он дал обет отшельника; это сын скверны, гниющий изнутри и полный чувственности. Такой человек, о бхикку, «гниет изнутри».
И вот в тот раз недалеко от Возвышенного стоял пастух Нанда. Тогда этот пастух Нанда воскликнул, обращаясь к Возвышенному:
– Господин, я тот, кого прибило к этому берегу; меня не прибило к другому берегу; я не потону в середине течения, не застряну на отмели, не буду захвачен людьми или другими существами; меня не должен захватить никакой водоорот; я не сгнию изнутри. Господин, нельзя ли мне получить посвящение из рук Возвышенного? Можно ли мне получить полное посвящение?
– Тогда, о Нанда, пожалуйста, возврати коров их владельцам.
– Господин, коровам надо возвращаться, они тоскуют по своим телятам.
– Возврати же коров, Нанда, их владельцам.
После чего Нанда, возвратив коров владельцам, пришел к Возвышенному и сказал:
– Господин, коровы возвращены владельцам; господин, могу ли я получить посвящение из рук Возвышенного? Могу ли я получить полное посвящение?
Так пастух Нанда получил посвящение, получил полное посвящение из рук Возвышенного. И вскоре после этого досточтимый Нанда, живший в уединении в отдаленном месте, ревностный и старательный... добился цели: досточтимый Нанда стал еще одним из арахантов».
И вроде бы притча о бревне, но кая ясна мораль и понятен путь…
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 229; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!