Философ не должен думать о том, что он чужд полису и что он ему бесполезен.
Эта глава представляет собой опровержение определённого числа «речей», способных пошатнуть выбор жизни обучающегося философа. Эти речи являются достоянием не-философов, и обучающийся философ лишь повторяет их Эпиктету (во почему в параграфах 2, 3, 4 они сопровождаются формулой «говорят»). Он повторяет их, либо относя их на свой собственный счёт, обращаясь с первого лица (24, 1, 4, 5), либо передавая то, что ему говорят (24, 2 и 3). Руководство представляет ответы Эпиктеты, как будто бы обращаясь к обучающемуся философу, кроме параграфа 3, где Эпиктет в каком-то смысле диктует начинающему философу, что он должен будет сказать своим друзьям.
24, 1. Обучающийся философ будет находиться в бесчестии, и он нигде не станет «кем-то».
Обучающийся философ не может надеяться на блага мира сего: государственная должность или приглашение на пир, например. И что ещё хуже, у него будет впечатление, что он не имеет места в полисе, и что у него нет никакой надежды стать «кем-то». Ответ на это сожаление всегда соотносится с противопоставлением того, что от нас зависит, и того, что от нас не зависит. Бесчестье является злом, если оно от нас зависит, т.е. когда мы совершаем нравственную ошибку, но оно не может быть злом, если от нас не зависит. Нет никакого бесчестья в том, чтобы не получить должность или не быть приглашённым на пир. Обучающийся философ найдёт своё правильное место и станет «кем-то», т.е. будет оценён, именно в том, что от нас будет зависеть, т.е. в исполнении добродетелей.
|
|
|
24, 2. Он не сможет оказывать помощь своим друзьям.
Обучающийся философ боится того, что он не сможет помогать своим друзьям. Однако, помогать, не только означает обеспечивать материальными благами, как, например, римское гражданство или деньги. В этом заключаются обязанности других людей. Однакоподразумевается, что можно оказывать помощь нравственно и духовно.
24, 3. Он не сможет дать деньги своим друзьям.
Трудно зарабатывать деньги и сохранять эти два дорогих Эпиктету качества, которые он ещё упоминает в параграфах 4 и 5, т.е. уважение и лояльность, которым присоединяется здесь возвышенность мысли. Его друзья должны сделать выбор: либо заставить его утратить добродетели ценой того, чтобы получить деньги, либо найти способ, чтобы он зарабатывал деньги, сохраняя свои качества.
24, 4. Он не поможет своей родине.
Родина, о которой здесь идёт речь, является малой родиной, малым или большим городом, где живёт обучающийся философ. В своём городе богатые и высокопоставленные ставят себе в долг быть благодетелями; они заказывают постройку портиков или бань, они организовывают праздники и игры. Обучающийся философ не будет способен на это. Но каждому своя обязанность. Кузнец даёт своему полису оружие, башмачник — обувь, богатый гражданин — игры, а философ — образец справедливого и уважительного гражданина.
|
|
|
24, 5. Он не будет иметь места в полисе. Задача философа в полисе именно в том и заключается, чтобы быть философом, т.е. обеспечивать полису присутствие нравственного измерения, дать возможность признать ценность уважения и справедливости. В этом заключается его польза.
25. Философ не может одновременно претендовать на то, чтобы одновременно иметь преимущества философского и мирского образа жизни. Чтобы получать преимущества, нужно платить за них.
Эта глава приоткрывает несчастья обучающегося философа, который временно становится клиентом могущественного господина. Она повторяет мысль, уже выраженную в главе 12. Чтобы обрести то, что мы считаем выгодным, нужно за это заплатить цену, т.е. либо отказаться от своего жизненного выбора, либо подчиниться требованиям, обусловленным наши желанием материальных благ, либо отказаться от последних и обрести свободу (Б., IV, 10, 20-21): «».
Дисциплина желания
Здесь мы возвращаемся к дисциплине желания (гл. 26 и 28), т.е. к тому, как следует себя вести в отношении неприятных происшествий, которые нас постигают. В конечном счёте, глава 27 является напоминанием часто повторяемого положения: не вещи, но наши суждения смущают нас.
|
|
|
26. Воля Природы, которая указывает нам то, как следует себя вести в неприятных происшествиях, узнаётся в повседневной речи.
«Познать воля Природы»: эта формула тождественна тому, чтобы «познать Природу и следовать ей» (гл. 49). Для этого читают книги Хрисиппа, однако, если мы их читаем, то это с тем, чтобы повиноваться воле Природы. Это воля универсального Разума, т.е. течения вселенной, которому должен подчиниться философ. Мы его познать через тексты Хрисиппа, но также и через повседневную речь. Когда с другими случается неприятность, мы говорим, что это естественно, что это естественное течение всего человеческого, и в этом мы правы. Однако если эта неприятность случается с нами лично, мы уже так не говорим. Нам бы следовало вспомнить то, что мы говорили прежде. Эту аргументацию предполагает учение стоиков о предварительных общих представлениях (prolèpseis). Они представляют собой, по блестящему выражению Э. Брейе, «суждения, положения и спонтанные рассуждения (боги существуют, благо является тем, что полезно), которые производятся людьми, прежде чем они овладевают искусством диалектики». Стоики придавали решающую роль этим спонтанным суждениям, признаваемым всеми людьми, и которые в каком-то отношении непосредственным проявлением Природы. Они считали их критерием истины. Однако поскольку эти предварительные представленияпредставляют собой универсальный соглашение, их можно узнать выражениях повседневной речи, как, например, говорит Эпиктет, по случаю тягостных и удручающих событий. Таким образом, стоическая философия притязает на то, чтобы являть лишь объяснение и систематизацию этих представлений, или же искусство применять эти представления к частным случаям, т.е. в целом философию, опирающуюся на универсальное соглашение.
|
|
|
Разногласия возникают тогда, когда люди прилагают представления к частным случаям. Эпиктет приводит тому примеры. Герои Иллиады, Агамемнон и Ахилл, согласны с тем, что нужно следовать тому, что является благом. Однако один говорит, что нужно отдать пленную Хризеиду отцу, а другой утверждает противоположное. Точно также и в нашей главе: один и тот же человек, который признаёт, как и все люди, что смерть — естественное явление, когда дело касается других, считает её злом, когда она постигает его близких.
27. Не существует в космосе природы зла.
Эта сентенция удивляет и сбивает с толку своей краткостью. Мы здесь встречаем сознательное стремление Арриана к неясности и утончённости. Поскольку эта тема буквально не встречается в Беседах, которые дошли до нас, её интерпретация остаётся довольно сложной. Руководство не будет признавать того, что существует природа (phusis) зла. Это может казаться aprioriдовольно неожиданным, поскольку в Беседах (Б., II, 1, 4) утверждается, что не поддаётся нашему свободному выбору то, что не относится ни к природе блага, ни к природе зла. Обучающемуся следует признать, где содержится природа блага, а где пребывает природа зла (Б., II, 1, 4). Однако в обоих случаях задача заключается в том, чтобы знать определение блага и зла. Речь идёт об абстрактном понятии. Однако слово «природа» может иметь у Эпиктетаи, в целом, у стоиков много других значений. В том числе, оно одновременно обозначает законченность, совершенное свойство реальности (виноградник в плохом состоянии, когда он находится в состоянии, противном своей природе, т.е. которой следовало бы быть: Б., IV, 1, 121) и тяга к тому, чтобы достичь этой свойство.
Вот почему «мишень» и «природа» здесь находятся на одном уровне. Мишень обозначает реальность, к которой мы стремимся. Природа тоже является реальностью, которая направлена на живое существо. Цель, таким образом, отождествляется с благом, законченностью и завершением. Наоборот, в этом контексте зло возникает тогда, когда не получается достичь цели, когда мы не достигаем совершенства, законченности природы, т.е. когда, можно было бы так выразиться, в мишень не получается попасть. Последнее не направлено на мишень, т.е. природу, оно промахивается и представляет лишь срыв процесса. Не существует мишеней для промахов. Зло не является мишенью, в которую можно было бы целиться, или, чтобы выразиться лучше, которая была бы предназначена для промахов. Точно также благо является мишенью, в которую можно целиться, и которая предназначена для того, чтобы в неё попадать. Таким образом, зло не является природой, к которой можно было бы стремиться, в то время как благо является целью, которую мы стремимся реализовать.
Эпиктет без сомнения думает, как о космическом порядке, так и о нравственном порядке. С одной стороны, воля универсального Разума не может направляться на зло, желать того, чтобы реализовать природу, которая была бы злом, потому он может желать лишь блага, мишень на которую целятся все существа, и которая являет во всём совершенство Разума. С другой стороны, воля человеческого разума не может направляться на зло, поскольку она сотворена с тем, чтобы поступать в соответствии с Природой, т.е. волей универсального Разума, и что она всегда направлена на благо, даже если ошибается: никто не зол по своему желанию. Если нет природы, самостоятельной реальности зла в мире, то это человек своими ложными суждениями его вводит в мир вместе с беспорядками. Однако универсальный Разум включает это сопротивление и беспорядок в свой план и заставляет его служить реализации рационального совершенства в мире. Философ только и делает, что следует за ним, когда извлекает пользу из всякого события, ставящего препятствие его действию, и когда он находит в нём возможность творить благо.
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 355; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!