Время поэтическое и время на поле знаков философии
Время тот спутник качества, которое стоит между языками, а также сами языки, или пути выражения, стремятся сознать некие входы-проходы во время. Интересно сравнить, как это делают поэтические и логосные слова: конечно, более полное обретение времени- это практика мысли – но она остается в нуждании поэтических моментов беззаботности, легкости, в которую легко просачивается присутствие и волны перемен и времён, сцепленных в момент. Мысль тянет к тотальной чистоте, в которой можно соприкасаться с истоком вдохновленных мгновений с усиленной частотой. Время идет напрямую через сознание.
Башляр Г. через гром слова являет нашему голосу способ бытия времени в поэзии:
«Связана ли со временем вертикальная перспектива, воздвигнувшаяся над поэтическим мгновением? Да… Внутренне упорядочивая мгновение, они делают его объемным… время — это порядок, и ничто другое. А всякий порядок — время… И, отвергая время горизонтальное, то есть становление окружающего, становление жизни, становление мира, поэт открывает время вертикальное. Существуют три порядка последовательных опытов, долженствующих развернуть цепь бытия в горизонтальном времени:
— научиться не соотносить собственное время со временем окружающих — разбить социальные рамки времени;
— научиться не соотносить свое собственное время со временем вещей — разбить феноменальные рамки времени;
— научиться — а это тяжелое испытание — не соотносить свое собственное время со временем жизни — не знать, бьется ли сердце, волнует ли радость — разбить витальные рамки времени.
|
|
|
Только так, оставляя периферию жизни, можно достичь автосинхронной референции внутри самого себя. Внезапно вся плоскостная горизонтальность стирается. Время уже не просто течет. Оно бьет ключом.»[10]
Эти мысли очень близко подводят к теме собственного времени[11], а после этой цитаты можно выразить это как соотнесенность себя с самим собой, как форма собственного языка – языка, ввергнутого в лоно времени. Это конкретизация, различимость с временем социальный, вещи-феноменальным и внешней жизни присутствия, а также внутренне витального присутствия – все те миры, области и сферы, где время определяется не из себя, но через внешний ход. Не соотнесенные с самим собой и ходом своего времени как метафизической вертикалью, оторваны от прямого метафизического соприсутствия, одновременности моментов – как в метафизическое целое, тотально объединенное в выстрел, сошедший в мир через себя, ставший колоколом одномоментного звучания всех регистров – как и разрыв с непрямыми интерпретациями.
Это уже не про поэзию, но про прикосновению к освобожденному языку – и здесь граница различия заполняется туманом разумной сновидческой ткани, на фоне которой появляется просто настоящее слово.
|
|
|
Свободный язык отличается тем, что грань между поэзией и философией стирается, ибо она лишь внешним образом дробит язык, преодолевается в пульсации творческого словоизречения. Пройдя лабиринты ума и мысли, граней тем и вещей, язык в различенности освобождается – ибо различенность ушла как препятствие конфликта[12], но научила стилю граней, искусству высвечивания слова. Поэтому в основном работа сфокусируется на ситуации и условиях возможности свободного словоизречения. Также интересно, что наткнувшись на такую тему, человек сталкивается с рядом иных проблем – ибо дело ведь в поле между поэзии и философии не в том, чтобы углубится в разбор стилей со стороны, но понять изнутри процессы их творческого усилия – состояния и методики приближения к реальности (и ее видоизменения за счет точного слова) через трансформацию способов выражения.
Век поэтов» Бадью и «Удовольствие от текста» Барта
Впуская поэзис философского слова через «Век поэтов» Бадью А.
В «Веке поэтов» Бадью мы наталкиваемся на то, что поэзия получила свой чисто философский пласт. Обратимся к нескольким фрагментам текстам, входя в мысль и тенденцию автора, какие черты он выделяет в этом повороте – и какие ему видны основания – того, что происходит с поэзией.
|
|
|
«Категория «век поэтов» — философская. Она является организующим началом особого рода мысли, которую можно было бы метафорически описать как узел поэзии и философии, как видится этот узел с точки зрения самой философии. Слово «век» отсылает к эпохальной ситуации философии. «Поэты» — к поэме как вековечному условию философии [2]»[13].
Само разграничение поэзии и философии тендециозно, оно выявляет, какое отношение к себе получает мысль – как спустившись к истории Я у Шеллинга, она ищет себя, ища историчность своего незамечанного ранее появления – то есть погружаясь во весь материал, через который она становилась она нащупывает само то усилие конкретнее, которое называется: мысль.
Почему век поэтов? Бадью говорит об переподчинении философии себя одному из своих моментов, в которых она существует, и как момент выскальзывания, фактически берет на себя философское призвание:
“«Веком поэтов» я называю тот собственный момент в истории философии, когда последняя приобретает шов [3], то есть препоручается или подчиняется одному из своих условий. По существу, речь идет об:
|
|
|
— условии научном (в различных версиях позитивизма и доктрины прогресса);
— условии политическом (в различных версиях революционной политической философии);
— смешении того и другого (в марксизме, понимаемом как «научный социализм», то есть как наложение друг на друга определенной научной идеи Истории и политического волюнтаризма, философской проекцией которого был диалектический материализм)” [14].
В какой ситуации появляется такая поэзия? И интересно, почему именно поэзия берет на себя эту роль – но с другой стороны, а кто ещё бы мог – кроме, разве что, художественного писателя: в ситуации, когда философия «пришита» либо к науке, либо к политике, появляются поэты или, скорее, поэтические произведения, которые встают на то место, где, как правило, обнаруживаются собственно философские стратегии мысли.
Странно всё-таки, что автор выделяет именно политику и науку. Ведь чисто логическое выстраивание не относится ни к одному ни другому, однако тоже могло бы заняться продолжением – но всё-таки мы видим тенденцию к- поэзии, есть ли здесь еще какие-то объяснения – или, будучи честными, можем ли привести какие-то на сей счет обоснованные соображения? Почему именно поэзия, методика «мелькание», оказываются наиболее эффективны и востребованы в данном состоянии мысли, на фоне технических возможностей кадровости и связного видеоряда? Обратимся к повествованию Бадью, чтобы лучше понять его мысль.
«В этих унаследованных от XIX века условиях поэзия может взять на себя те операции мысли, которые философия, парализованная или закупоренная своими швами, оставляет незадействованными» [15] - вот этот момент был бы интересен в своей конкретике – чего такого не может позволить себе философия, что поэзия позволить себе может?
«Центр тяжести этого смещения приходится…на следующий момент: в поэзии века поэтов поэтическое высказывание есть мысль и ведет разыскание истины… оно принуждено эту мысль мыслить. …Малларме — фигура эмблематическая: …его мысль помыслила самое себя»[16]. – здесь снова выражается эта тенденция мышления в квадрате, высвеченного процесса мышления мышления – внутри поэтического полотна. Однако, мысль не может в поэтическом тексте свершиться таким же образом, как в линии рефлексивного повествования. Стремясь это сделать, два языка переплетаются химическим образом: нельзя сказать, что не потеряв себя на какую-то достаточно весомую часть, они смогут явить новое: чем более обе эти формы консервативны в этот век, тем более они скудны, преходяще, не преданы времени и не выстраивают феноменологической точности, требующей кардинальности в новизне формы. Однако, автор, похоже, всё-таки не слишком потерян в поэзии, его суждения скорее стоят на стороне сил, рационализирующих процесс, он выявляет его, но его текст – есть начальный шаг туда, скорее, лишь как слово рационализации, некая неизбежная точка в процессе взаимообучения двух языков (что нельзя сказать о «М. Прусте и знаках» Делеза Ж., или же «Удовольствии от текста» Барта Р.): “«Помыслить мысль поэзии» — это значит, что поэтическое произведение само по себе занимает позицию по отношению к вопросу: «Что значит мыслить в условиях, когда поэма должна поставить этот вопрос, исходя из собственных ресурсов?”…В такой ситуации поэзия поневоле …вгрызается в философию, что предполагает также, что поэзия полностью охватывает философию, изначальное призвание которой как раз состоит в том, чтобы мыслить время мысли, или мыслить эпоху как место со-возможности различных порождающих процедур (поэма, матема, политика и любовь). …век поэтов дает о себе знать во внутрипоэтическом внедрении максим мысли, узловых моментов поэмы, в которых мысль… указывает на самое себя как на отношение или ход мысли «вообще»”[17].
Но вот мы видим, как Бадью по мере текста захватывается поэтическим «Аксиома поэтического... «Яркое пламя духа зажгла могучая боль» [6]…боль и эта кровавая утрата вполне материальны, действенны... Мысль покоится в тиши тяжкого труда:
Но в пещерах, в кровавом поту молчаливое трудится племя,
Из твердых металлов плавит главу избавителя [7]»[18].
«Поэзия, напротив, восстанавливает не-мыслимость «вещи»: «Ничто ни о чем не думает» [19]. – мысль начинается именно с внедрения этой мысли внутрь движения мысли. Постепенно приближаясь к сердцевине того языка, который формирует в своем тексте, например, Барт Р[20].
Дата добавления: 2018-05-09; просмотров: 312; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!