Тема 4. Основы конституционного строя (семинар 6)

Задача 1

Гражданин К. Б. Зелюкин обратился в Конституционный Суд РФ с жалобой на нарушение его прав и свобод Федеральным законом «О статусе депутата Государственной Думы и члена Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации». Основанием послужил отказ Прокопьевского федерального районного суда Кемеровской области обязать депутата Государственной Думы ФС РФ Н. А. Останину, избранную по региональной части федерального списка кандидатов в депутаты Государственной Думы ФС РФ, выполнить наказы избирателей, данные ей во время предвыборной кампании. Районный суд, ссылаясь на нормы указанного Федерального закона, сделал вывод, что в Российской Федерации установлен свободный, а не императивный мандат.

Оспаривая данное положение в Конституционном Суде РФ, К. Б. Зелюкин ссылался на принцип народного суверенитета, закрепленный в ст. 3 Конституции РФ. Поскольку народ осуществляет свою власть через представителей, этим представителям могут даваться указания относительно их действий; аналогичным образом их действия ограничиваются предвыборной программой. Государственная Дума РФ и Президент РФ в своих возражениях ссылались на то, что принцип свободного мандата действует во многих демократических странах, этот принцип в полной мере соответствует понятию и правовому содержанию народного суверенитета. Смыслом представительной демократии является представление не воли граждан, а их объективных интересов, далеко не всегда ими осознаваемых ввиду недостатка необходимой информации и подготовленности.

Каково юридическое содержание принципа народного суверенитета (ст. 3 Конституции РФ)? Государственные органы должны следовать интересам или воле избирателей? Каков должен быть механизм выявления этой воли или этих интересов? Какое решение должен принять Конституционный Суд РФ?

 

(Проблема состоит в том, что трудно понять, как принцип народного суверенитета выражается и проявляется в жизни, каково его практическое применение.) Хорошо, а более конкретно – в чём проблема? (Проблема выражения народной воли?) Ну, если депутату давали наказы, то можно считать, что воля была выражена. Второй вопрос к задаче помогает вам сформулировать проблему? Или не помогает? (Я сформулировала проблему таким образом: могут ли граждане давать своим представителям указания напрямую или более компетентные в соответствующих вопросах представители должны сами грамотно определять, каким образом представлять объективные интересы граждан?) Ну, примерно так, да. (Или: в какой форме должно осуществляться народное волеизъявление?) Только здесь акцент в первой части должен быть не в том, могут ли граждане давать указания и в какой форме, а в том, обязаны ли депутаты следовать той воле, которая выражена в наказах или иным путём.

Хорошо, проблему более-менее сформулировали: удовлетворение требований Зелюкина зависит от того, будем ли мы считать, что из принципа народного суверенитета следует связанность депутата Госдумы наказами избирателей или, наоборот, не следует. Теперь можно решать задачу. (Механизм реализации принципа народного суверенитета предопределяет содержание этого принципа, его сущность. Главная сложность этого принципа состоит в практической невозможности обосновать его юридически, поскольку он существует сам по себе как аксиома в общественном сознании.) Ну и что? А какое отношение это имеет к проблеме, которую мы поставили? Это всё правильно, вы воспроизводите то, что услышали от меня на лекции. Сейчас ваша задача – применить то, что вы осознали и поняли к этой конкретной проблеме. Как это связано? Связано? (Получается, что нет.) А как проблему-то будем решать? Всё, что вы излагаете, должно иметь отношение к поставленной проблеме, всё лишнее – выкинуть. (Тогда для начала надо решить, что должно иметь в виду государство – волю народа или его интересы.) Решайте. (Зачастую представления граждан о своих интересах является искажённым в силу недостатка информации или надлежащей профессиональной подготовки.) Тааак… (Следовательно, граждане не могут определить, что именно соответствует их интересам. Выходит, что само государство при вынесении своих решений вынуждено самостоятельно определять, в чём состоят интересы граждан. Это разрушает сам принцип народного суверенитета. Выявить волю народа проблематично, поскольку воля носит сугубо индивидуальный характер, а народ есть субъект коллективный. Исходя из этого, можно сказать, что государство не может руководствоваться интересами народа в части принятия решений, а, следовательно, должно ставить на вид волю народа.) Ничего не понимаю: вы сначала говорите, что волю невозможно выявить, а потом говорите, что государство должно ею руководствоваться. Где логика? (Нет, я не говорю, что её нельзя выявить, я говорю, что это проблематично.) Аа, понятно. Так, хорошо. Но, несмотря на эту проблематичность, волю всё равно нужно выявлять? (Да, и одним из вариантов выявления воли могут служить те же выборы Госдумы, поскольку народ голосует за определенные идеи и задачи, которые представляются в предвыборных кампаниях, возможно, будущих депутатов. Ещё одним подтверждением может служить упомянутый в задаче Закон о статусе депутата, из которого следует, что в РФ установлен свободный, а не императивный мандат.) А это совместимо с идеей следования народной воле? (Да.) Как? Если уж воля, а не интересы, то, может быть, логичнее было бы установить императивный мандат? (Нет, императивный мандат больше соответствует интересам.) Ммм…да? Что такое императивный мандат? Это право граждан отозвать своего депутата, если его деятельность противоречит их представлениям о том, что он должен делать. Они в этом случае опираются на свои объективные интересы? (Да, на интересы больше опираются.) ДА? Как так? Если, с их субъективной точки зрения, он делает что-то неправильно, значит, они ориентируются на свою волю, на свои представления о том, как он должен поступать. Значит, речь идёт о воле граждан, но никак не об их объективных интересах. “Объективные интересы” – это что-то связанное не с представлениями самих граждан об их собственных интересах.

Так, ну, в целом ваша позиция понятна: вы считаете, что воля должна быть основой власти правительства. А есть те, кто считает, что, всё-таки, государством должны, в первую очередь, учитываться интересы? (Мне кажется, что именно интересы и должны учитываться. Граждане, например, могут “волеизъявить”, что они не хотят платить налоги, ну и что тогда? Ничего не получится, дорог не будет. А их общие, объективные интересы в том, чтобы был порядок, поэтому нужно руководствоваться интересами, а не волей.) То есть, на самом деле, в интересах граждан платить как можно больше налогов? (По сути – да.) Так, хорошо. Есть ещё какие-то аргументы в защиту идеи об объективных интересах как основном руководящем принципе? (Проблема воли в том, что воля каких-то отдельных социальных групп, например, малообеспеченных и пенсионеров, будет наверняка состоять в том, чтобы увеличить налоги для тех, у кого денег много. Ввести налог на роскошь. Тогда те же дороги будут строиться за счёт налогов, которые они не платят, а это противоречит воле тех людей, с которых этот налог будет взиматься.) Предвыборная программа Барака Обамы. Не читали? Почитайте. Так, ну и? (Получается, что воля одних социальных групп будет противоречить воле других, и кого слушать – непонятно.) Вопрос риторический? (Нет.) Вы сами-то как на него отвечаете? (Нужно слушать тех, кого больше.) То есть, если больше пенсионеров, то следуем их воле. Хотя и те, и другие – избиратели. Так, понятно. (А мне кажется, что нужно следовать интересам, поскольку они более устойчивы, чем воля. Материальное благополучие – это интерес, и он постоянен, а воля может меняться в зависимости от обстоятельств.) Да, это очень весомый аргумент с практической точки зрения: действительно, народ сегодня думает так, а завтра иначе.

А ещё какие-то есть аргументы в пользу того, что депутаты должны принимать квалифицированное мнение исходя из имеющихся у них знаний, информации, подготовки о том, что выгодно, что соответствует интересам граждан? (Я попытаюсь свою точку зрения изложить с самого начала, отрывком не могу. Во-первых, народный суверенитет предполагает, что народ передаёт государственным органам не саму власть, а право на её осуществление, что подчёркивает в своём особом мнении судья Гаджиев.) Очень издалека начинаете, давайте ближе к делу. (Просто в этом особом мнении сказано, что власть должна учитывать волю народа. Кроме того, в пункте 3 статьи 21 Всеобщей декларации прав человека сказано, что воля народа должна быть основой власти. Эта воля должна находить себе выражение в периодических и нефальсифицированных выборах.) Как? «Периодически нефальсифицированных»? <Смех в зале, аплодисменты, возгласы «Мы здесь власть!»> (Не-не, «периодических и нефальсифицированных выборах».) Так. (На сегодняшний день в России установлен свободный мандат. Я так понимаю, что он связан с интересами, а не с волей.) Ну да, так и есть, свободный мандат связан с правом депутатов решать, что соответствует интересам избирателей. (Вот, и я исходила из того, что это не противоречит положению о народном суверенитете. Закрепление свободного мандата предполагает делегирование парламенту полномочий на осуществление суверенитета от лица всей нации. Отсюда – вывод о ничтожности поручений, инструкций и наказов избирателей, поскольку депутаты представляют не конкретных людей, а всю нацию. У депутатов должно быть право на осуществление собственной политики, у него не должны быть связаны руки. Только так можно демократизировать власть.) Что такое демократизация власти? Концепций демократий довольно много, и одна из самых популярных концепций предполагает, что демократия – это вовлечённость как можно большего количества граждан в осуществление народной воли, т.н. «демократия участия». Она предполагает, что в осуществление власти нужно вовлекать практически всех. Свободный депутатский мандат в этом случае плохо совместим с такой концепцией демократии. Поэтому насчёт демократизации тут всё довольно сложно получается.

Так, хорошо, ещё какие-то мнения и позиции есть? (В принципе народного суверенитета есть такое понятие как «полнота власти народа». Это означает, что народ имеет определённый объём суверенных прав для её осуществления. Но это не значит, что права определенных групп населения должны осуществляться даже в случае противоречия закону.) Причём тут, простите, противоречие закону? (Ну, допустим, люди заходят одинаковой зарплаты, но это же может привести к какому-то хаосу.) Но это тогда противоречит не закону, а Конституции, наверное. (Ну да, а депутат, в силу своей образованности, должен предвидеть какие именно действия повлекут наибольшую выгоду.)

(Эмм, ну вот Еллинек в своей работе «Общее учение о государстве» говорит о том, что воля народа – это понятие в принципе неопределенное, и её формирование не может осуществляться путём простого сложения частных воль.) Про это ещё Руссо писал. (Ну, Руссо я не читал, к сожалению.) Зря, прочитайте. Трактат «Об общественном договоре» - всем рекомендую. Очень увлекательное чтение. (В общем, воля народа – это политически оформленная воля части общества. А ещё В.А. Четвернин в своей работе пишет, что народный суверенитет – это легитимирующая фикция, и, когда появляется государство, возможен только государственный суверенитет. Не может быть одновременно двух суверенитетов, потому что в этом случае либо государство и народ – это одно и то же, либо эта два аспекта суверенитета, а сам суверенитет существует как платоновская идея. Поэтому он считает, что принцип народного суверенитета – это шаг назад.) Получается, что в рамках этой концепции существование народного суверенитета в качестве принципа внутреннего механизма осуществления государственной власти не допускается. Политические права висят в воздухе: если главное – это государственный суверенитет, то никакой опоры у граждан, участвующих в осуществлении власти, нет. (Есть опора в виде народного представительства.) Само понятие народного представительства, раз уж мы о нём заговорили, довольно двусмысленное. В России его использовали, когда создавали первую Государственную Думу. Акцент делался на чём: вот, мы соберём некий консультативный орган при монархе, и он будет «гласом народа», будет рассказывать о том, чего хочет народ, а мы дальше будем думать, принимать это во внимание или не принимать. В таком механизме осуществления власти есть власть, и есть – при ней – народное представительство. Вот концепция народного представительства. Представительная форма правления – это не то же самое, что народное представительство. (Хорошо, тогда опорой будет представительная форма правления. А ещё депутаты опираются на права человека, руководствуются ими. Я считаю, что в России установлен свободный мандат, и он не противоречит конституционному принципу народного суверенитета.) «Не противоречит, и точка» – это некая резолютирующая Еллинека и Четвернина? (Нет, я с ними не очень согласен, с Четверниным в особенности.) Так, ну? Аргументы-то какие-то вы можете сформулировать? Вы за объективные интересы или за субъективную волю? (Я за интересы, не за волю.) Почему? (Опять же, народ не всегда может осознавать свои интересы, а для этого нужен квалифицированный депутат.) Ага, народ ничего не понимает. (Ну, в большинстве своём.)

(В статье 8 Закона о статусе депутата сказано, что депутат должен рассматривать обращения граждан, встречаться с ними регулярно, и, соответственно, мы можем сделать вывод, что он будет учитывать их волю, а не интересы.) Ну, в принципе, да. Это будет механизмом связи депутата с народом. (То есть, после встречи с народом он уже не может не обратить внимание на волю народа и действовать по-своему.) Строго говоря, конечно, может, но для него будет проще ориентироваться на мнения граждан, если они будут до него в какой-то форме доведены. Однако вопрос, поставленный в задаче, в том, связан ли он такими мнениями, а не в том, может ли он их как-то выявить. Захочет – выявит. (Получается, что не связан, потому что у народа нет полномочий для того, чтобы отозвать депутата.) Это вы исходите из того, что в законе написано, а надо оценить конституционность закона.

(Я считаю, что депутат должен учитывать объективные интересы не потому, что народ глупый и ничего не понимает, а потому что он может однобоко смотреть на проблемы, не видеть их полностью. Органы власти будут лучше выполнять поставленную задачу.) Народ не глупый, но он всё равно ничего не понимает. Резюме.

Ладно, давайте подводить итог. Мне кажется, что, с точки зрения исторического развитияконцепции народного суверенитета, на протяжении многих столетий существования этой концепции явный приоритет имели интересы граждан. Концепция «осуществления власти от имени и в интересах народа» предполагает перенос всей тяжести, всей концептуальной основы государственной власти на необходимость обеспечить интересы граждан. Это в основном связано с неразработанностью механизма, во-первых, обеспечения вовлечённости граждан в политический процесс, и, во-вторых, защиты от негативных явлений, которые при этом возникают. Аргумент о том, что «народ ничего не понимает», совершенно не работает, потому что если не стремиться объяснить гражданам, то они так никогда и не будут ничего понимать. Принцип демократического правления как раз и предполагает, что гражданам должны объяснять, что нужно делать. Да, у граждан нет – в основной массе – необходимой информации, подготовки, квалификации, у них слабые аналитические способности, но это не значит, что их нужно воспринимать как то, что должно быть объектом управления в их же собственных интересах, потому что в этом случае очень велика опасность подмены действительно народных интересов интересами тех, кто находится «у руля». Отход от максимального вовлечения граждан чреват самыми неприятными последствиями. Естественно, сам механизм вызывает множество споров и возражений, народ может быть подвержен манипулированию со стороны демагогов и популистов, народ в определённой степени представляет из себя разные социальные группы с разными интересами, резолютирующую из которых выявить достаточно сложно, но всё это издержки механизма, которые не порочат главную цель, которая состоит в том, чтобы граждане осознавали свои интересы, чётко их формулировали, и выбирали то направление государственной политики, которое этим интересам соответствует. Мы до этого ещё не дошли, но вы должны понимать, что представительные учреждения существуют для того, чтобы представлять разнообразные социальные интересы. Парламент для того и существует, чтобы в нём были представлены разные социальные группы, и именно в процессе принятия парламентского решения должен быть найден некий компромисс между их интересами, некая общая воля. Естественно, когда речь идёт о взаимодействии представительного органа с гражданами, как правило, отчётливого механизма выявления этой общей воли нет. Можно видеть во внедрении пропорциональной избирательной системы инструмент, с помощью которого воля граждан может играть большую роль в политике, потому что граждане, выбирая политическую партию, выбирают определённое направление государственной политики. Вот вам – пусть плохой, пусть слишком абстрактный, но всё же – инструмент, которого во времена Руссо не было, который во времена, когда писал Еллинек, не был особенно развит, но сегодня в большинстве европейских государств применяется из тех соображений, что на пропорциональных выборах граждане могут выразить свою волю.

Развитие концепции народного суверенитета имеет именно эту тенденцию, хотя, конечно, до поры до времени отсутствие эффективного механизма выявления и закрепления народной воли требует ограничения. Самый характерный пример – это принцип свободного мандата. Если использовать императивный мандат, то последствия будут больше негативными, чем позитивными, потому что императивный мандат позволяет манипулировать депутатами, позволяет ставить их под угрозу отзыва, даже если они ничего плохого не делают. Ну, например, если они начинают конфликтовать с исполнительной властью. В этом отношении ограничение действия принципа императивного мандата обусловлено не принципиальным отказом от необходимости следовать воле, высказываемой гражданами, а теми негативными побочными следствиями, которые могут при этом возникать. Поэтому неслучайно во Всеобщей декларации речь идёт о воле народа, и это общее направление, общая тенденция.

(На протяжении очень долгого времени имели приоритет интересы народа, а не его воля. Это связано с отсутствием надлежащего механизма выявления и закрепления общей воли народа, а также с низкой вовлеченностью граждан в политику. Однако отдавая приоритет интересам, а не воле, создается опасность искажения и подмены реальных интересов народа интересами депутатов, призванных обеспечивать их интересы. Это также не способствует развитию демократического правления, которое подразумевает, чтобы граждане были максимально вовлечены в политику. Эту цель призвана обеспечить пропорциональная избирательная система. Выбор же в пользу свободного, а не императивного мандата, который означает следование интересам народа, свидетельствует вовсе не об отказе от выявления воли, а о том, что негативных последствий от императивного мандата намного больше, поскольку он создает в свою очередь опасность манипулирования депутатами – т.е. уже другая крайность по сравнению с подменой интересов избирателей).

Задача 2

При подготовке к проведению в 2006 году в Санкт-Петербурге саммита «G8» органами государственной власти, обеспечивавшими безопасность этого мероприятия, были предприняты ряд мер, связанных с ограничением прав граждан.

За неделю до начала саммита было перекрыто шоссе, проходящее мимо резиденции «Константиновский дворец», где должен был проходить саммит. На период больше двух недель была закрыта для движения судов акватория Невы и Финского залива, на два дня закрыт городской аэропорт, отменено движение поездов. В апреле руководители большинства государственных учреждений города рекомендовали своим сотрудникам на период саммита уехать из города, а вузам города – перенести сроки вступительных экзаменов. По маршрутам следования участников саммита – на крупных проспектах города – было предписано закрыть все магазины и офисы. Все бездомные граждане были вывезены в соседние регионы – за несколько десятков километров. В поселках Стрельна и Петродворец в течение месяца граждане могли попасть домой только предъявив паспорт с отметкой о регистрации. Те, кто снимал жилье по договору найма и не были зарегистрированы, были вынуждены поселиться в гостиницах.

Оцените правовые основания для применения подобных мер, в частности, положения Федерального закона «О государственной охране» от 27 мая 1996 года №57-ФЗ, с точки зрения конституционных принципов взаимоотношений государства и граждан? Можно ли считать какие-то меры незаконными и требовать в судебном порядке возмещения вреда, причиненного в результате применения таких мер?

 

(Я считаю, что согласно пунктам 3, 10 статьи 15 Закона о государственной охране государственные органы могли перекрывать шоссе и вывозить бездомных граждан в соседние регионы.) Так прямо в законе и написано? (Нет, в п. 10 сказано, что они вправе принимать при необходимости меры по временному ограничению или запрещению движения транспортных средств и пешеходов на улицах и дорогах, по недопущению транспортных средств и граждан на отдельные участки местности и объекты, а также по отбуксировке транспортных средств. В пункте 3 сказано, что они вправе осуществлять проверку документов, удостоверяющих личность, а также документов на транспортные средства и перевозимые грузы; производить при проходе (проезде) лиц на охраняемые объекты и при их выходе (выезде) с охраняемых объектов личный досмотр (осмотр), досмотр (осмотр) находящихся при них вещей, досмотр (осмотр) транспортных средств и перевозимых грузов. Я считаю, что согласно Закону, никакие права граждан нарушены не были.) Особенно вывоз бездомных в соседние регионы меня смущает. (Ну, это по федеральному закону.) В федеральном законе содержатся абстрактные положения. (Но согласно статье 27 Конституции РФ их права были нарушены, потому что эта статья гласит, что каждый имеет право свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства. Права бездомных нарушены.) Точка. Только бездомных? Так, вы делаете, как минимум, две глобальных методологических ошибки.

Во-первых, вы привязываетесь к тексту закона. Он, конечно, должен анализироваться, но поскольку мы с вами анализируем концептуально права человека и механизм их реализации, мы оцениваем, в том числе, закон. Констатировать соблюдение закона в данном случае совершенно бессмысленно. Эта такая сугубо нормативистская, позитивистская позиция, которая к решению задачи не имеет никакого отношения. Вторая ошибка заключается в том, что вы не формулируете общую проблему. Проблема в том, что бомжей выселили? Конституционная проблема в чём? (Я думаю, что проблема состоит в пределах ограничения прав человека.) Давайте устроим блиц-опрос, и каждый сформулирует проблему в двух-трёх предложениях. (Проблема состоит в том, до какой степени могут быть ограничены права человека.) Тааак… (Они могут быть ограничены только в определённой степени.) А чем эта «определённая степень» определяется? (А вот это уже сложно. – Я считаю, что проблема состоит в том, могут ли быть ограничены права человека, закреплённые в Конституции, и если могут, то с какой целью и для чего. Также важно определить, с чем они сталкиваются, что является противовесом. – Проблема состоит в том, можно ли ограничить права и свободы в целях осуществления государственной охраны.) Ну, непосредственно государственная охрана на что направлена? На обеспечение безопасности должностных лиц. Безопасность должностных лиц есть безопасность государства, поэтому предполагается, что имеет место некая конституционно значимая цель, ценность из числа фигурирующих в ч. 3 ст. 55 Конституции. (Я считаю, что, суммируя сказанное, проблема состоит в том, насколько государственные органы в рамках закона могут ограничивать права граждан в связи с обеспечением государственной безопасности. – Мне кажется, что проблема состоит в том, каким конституционно-правовым ценностям следует отдавать приоритет в случае их столкновения.) И эта проблема тоже есть. (Я считаю, что проблема в том, возможно ли ограничение прав федеральным законом, если в Конституции не указано на возможность такого ограничения.) У нас в Конституции вообще ограничения предусмотрены абстрактно.

Вот, например, в европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод в статьях об отдельных правах есть оговорки, что, скажем, свобода слова может ограничиваться в целях обеспечения авторитета правосудия. В российской Конституции модель принципиально другая: у нас про отдельные права не сказано, что они могут или не могут ограничиваться. У нас есть общая норма в ч. 3 ст. 55 Конституции. «Могут ограничиваться» – и там перечислено ради чего. (А вот в ст. 56 Конституции указано, что не подлежат ограничению некоторые перечисленные там права.) <Грустный, тяжёлый вздох> Мне казалось, что я про эту проблему на лекциях упоминал. Если нет, то я готов сейчас высказаться. Сложность статьи 56 заключается в очень распространённом мнении, что эта часть имеет бесконечные пределы, что есть некие права – их даже называют «абсолютными», – которые не подлежат никакому ограничению, и, к моему великому удивлению, даже Конституционный Суд в одном из своих решений эту точку зрения воспроизвёл. Мне кажется, не очень осознанно. На самом деле, мне представляется, что вся статья 56 посвящена только военному и чрезвычайному положению. Исключительно. Всё, что в ней перечислено, не может ограничиваться только в условиях чрезвычайного или военного положения. Во всех остальных ситуациях – может. К тому же мы и в реальности наблюдаем, что практически все права, которые там перечислены,– кроме права на человеческое достоинство, – ограничиваются в тех или иных пределах. Поэтому такая точка зрения просто не соответствует действительности. Идея о том, что то, что нельзя ограничивать в условиях чрезвычайного или военного положения, тем более нельзя ограничивать в обычных условиях, не работает, потому что специфика военного и чрезвычайного положения заключается в том, что ограничения прав там вводятся административными решениями, и в этом особая опасность ущемления прав в рамках чрезвычайного и военного положения. Мне кажется, что именно об этом думали и писали разработчики Конституции, когда писали эту статью. Мы её во внимание не принимаем в обычных условиях. Саммит G8 – это не военное и не чрезвычайное положение. Мы говорим только о ч. 3 ст. 55 Конституции. Ну, и вообще обо всей статье 55 Конституции.

Так, хорошо, вы все говорите примерно о том, о чём надо, хотя, может быть, не так точно, как хотелось бы. Конечно, речь идёт о пределах ограничения прав, о тех основаниях, на которых эти ограничения могут базироваться, но основная проблема заключается в том, как именно закон должен конструировать полномочия государственных органов по применению принудительных мер, ограничивающих права граждан, чтобы соблюсти основные конституционные принципы применительно к правам человека. Эти принципы в данном случае заключаются в пределах ограничения прав, и эти пределы состоят в том, что строго необходимо для достижения легитимной цели (я подробно говорил об этом на лекциях), и самое, наверное, важное, в том числе, в данном случае – только в той части, в которой это оправдывается достижением поставленной цели, целями защиты этих конституционных ценностей. Вопрос о том, что важнее – безопасность государства или права человека – это вопрос философский, мировоззренческий, и вряд ли строго правовой, потому что и то и другое фигурирует в Конституции как конституционная ценность, и то и другое подлежит конституционной защите. Никаких сомнений в этом быть не может у вас. А вот то, что касается пределов действия, то здесь должен приниматься во внимание принцип пропорциональности, и, собственно, вся задача сводится к тому, можем ли мы сами действия считать пропорциональным ограничением, и можем ли мы видеть, что закон ограничивает возможность совершения этих принудительных мероприятий только теми, которые пропорционально ограничивают права. Я понятно выражаюсь? Наша общая задача – оценить, насколько пропорционально действуют органы государственной охраны, ограничивая права, и насколько закон их связывает в том, что они пропорционально должны вмешиваться в права. Пропорционально тем ценностям, которые подлежат защите. Это и есть проблема. Дальше вы должны именно об этом и рассуждать.

Как вам кажется, выселять бомжей – это пропорциональная мера? (Согласно Постановлению Конституционного Суда от 22 июня 2010 года № 14-П цели ограничения прав и свобод должны быть не только юридически, но и социально оправданы, а сами ограничения – адекватными этим целям и отвечающими требованиям справедливости. Если по справедливости судить, то, конечно, бомжей не должны были выселять, потому что у них есть право на выбор среды обитания.) Когда Конституционный Суд говорит о справедливости, он никакой ясности не вносит, потому что вопрос справедливости – это очень давняя тема, отчасти юридическая, отчасти философская: что такое справедливость, как она должна определяться, можно ли говорить о чувстве справедливости, можно ли справедливость как-то объективно сформулировать и т.д. Мне кажется, что в рамках рассуждений правовых такие категории, как справедливость, мало помогают, они малоэффективны. Кто-то считает, что само существование бомжей несправедливо, и не потому, что они имеют право, а, наоборот, потому, что государство должно их обеспечить жильём, и, соответственно, если они живут в этом городе, то здесь им и должно быть предоставлено жильё. Это так, грубо говоря.

Ладно, давайте бомжей отложим, будем говорить об ограничениях, которым подверглись обычные граждане, о степени этих ограничений, об их пределах. Насколько они оправданны? Закрыть для движения судов акваторию Невы и Финского залива на две недели, на всякий случай; закрыть аэропорт на два дня; а можно было и аэропорт закрыть на две недели, а акваторию Невы, на всякий случай, на два месяца, – есть пределы какие-то? То, что здесь присутствует конституционно значимая цель ограничений, никаких сомнений нет. А вот насколько она действительно оправдывает всё то, что сделано – в этом-то как раз и вопрос. Мне кажется, дело не в том, что конкретные меры были применены. У нас задача про 2006 года и саммит G8, а в 2003 году было празднование 300-летия Санкт-Петербурга, и в практикуме задача про празднование 300-летия. Там тоже были ограничения, но на порядок меньшие. За три года количество ограничений, которые придумала сделать Федеральная служба охраны, увеличилось в несколько раз. Масштаб мероприятий сопоставимый, по крайней мере, по количеству прибывших глав государств. Но бомжей не выселяли в 2003 году. Хорошо, может быть, действительно, степень угрозы в 2006 году была выше, но представьте себе, что кто-то из бизнесменов, у которых закрыли магазин на Московском проспекте на неделю по той причине, что мимо иногда будут периодически проезжать правительственные кортежи, обращается в суд и обжалует те предписания, которые были ему вынесены. В этом случае у суда будут юридические основания оценить, насколько эти действия были обоснованными и пропорциональными, или нет? Закон даёт какие-то критерии для оценки? (Закон указывает только на возможность ограничения, но не обозначает пределы.) Вот именно. Получается, что если завтра Федеральная служба охраны решит выселить всех жителей Санкт-Петербурга на месяц, на всякий случай, ибо в этой ситуации безопасность будет обеспечена наилучшим образом, то и в этом случае возражать – в соответствии с Законом о государственной охране – у нас не будет никаких оснований. Выселят. И поскольку в статье 15 нет никаких пределов, ФСО может делать всё что угодно.

Ну, такой очень типичный пример для последних лет. Гражданам обычно, если приезжают руководители федерального уровня, говорят: не подходите, на всякий случай, к окнам, а то снайпер может случайно увидеть блик на стекле, у него нервы не выдержат. На всякий случай не надо. И количество этих ограничений год от года растёт. Примеров уйма. Я сомневаюсь, что именно в такой пропорции растёт опасность тех мероприятий, которые проводятся. В смысле, угроза безопасности.

Кто должен оценивать степень угрозы? Основной вопрос в этом. ФСО? Условно говоря, есть вопрос технический: выявленные предполагаемые угрозы, степень их реальности и адекватные эти угрозам меры, которые должны предприниматься – это всё относится к компетенции ФСО. Но оценивая это, ФСО не имеет никаких пределов ограничений, т.е. с точки зрения обеспечения безопасности, мер много не бывает – чем больше, тем лучше. Выселить граждан какого-нибудь небольшого города на несколько недель – вполне реальная задача. На всякий случай, мало ли что. Я не говорю, что в данном конкретном случае какие-то меры не были оправданы – это действительно вопрос профессиональной оценки, но то, что закон не позволяет суду оценить, насколько это решение было обоснованным, как раз конституционный принцип пропорциональности и нарушает, потому что органам предоставлены бесконечные полномочия. К тому же они хотят сейчас их расширить.

(У нас в Германии есть общий принцип относительности, и конституционный суд его выдумал, это не написано ни в каких законах, но каждый раз, когда есть конфликт между целями государства и правами человека, суд может оценить решение государственного органа на предмет относительности. Нет такого в России?) У нас это называется не принцип относительности, а принцип обоснованности. Теоретически каждое решение должно быть обоснованным, но российские суды не будут оценивать обоснованность в том случае, если перед ними нет в законе чётко установленных критериев обоснованности. То есть, если предоставлено полномочие, то орган может реализовывать его по своему желанию и в любых пределах, которые посчитает необходимыми. Да, с точки зрения принципов правового государства и разделения властей, суд должен оценивать обоснованность конкретного решения, но для этого не создаётся законодательных условий. А у нас суд очень формалистический, он очень формально толкует закон. И если в законе сказано, что ФСО имеет право ограничивать передвижение, то всё – любая жалоба на решение ФСО будет отклоняться на том основании, что она по закону имеет право. Поэтому качество закона в данном случае принципиально для всей системы правового регулирования и для судебной оценки тех решений, которые принимаются административными органами. Если закон допускает непропорциональное ограничение, значит, он неконституционен, потому что в законе должны быть установлены пределы, критерии допустимых ограничений. Если их нет, значит, принцип пропорциональности не соблюдается.

Естественно, в законе нельзя написать, что если проводится международное мероприятие, то оцепление может быть только в радиусе 5 километров. Нельзя написать, что аэропорт можно закрыть только на 3 дня. Это будет неправильно, неоправданно.

Например, руководителям вузов было рекомендовано перенести срок вступительных экзаменов, на всякий случай. Здесь, кстати, ничего не выдумано, всё реально так и происходило. Перенос экзаменов можно чем-то объяснить, оправдать? Ну, чтоб меньше народу толпилось. Можно метро закрыть. Соответственно, любая мера должна чем-то обосновываться. Для суда должно быть создано основание, с помощью которого он мог бы оценивать каждую меру. Если ФСО будет иметь перспективу каждую меру безопасности обосновывать, то, наверное, она подумает о том, чтобы лишних мер безопасности не предпринимать. Если мера действительно необходима, то она сможет её обосновать в суде. Принцип обоснованности позволяет отделить необходимые меры от тех, которые предпринимаются на всякий случай.

По поводу граждан, снимающих жильё: это сложный вопрос, потому что это комплексная проблема, связанная с институтом регистрации по месту жительства. Подтвердить, кроме как в судебном порядке, что они фактически проживают там, где они снимают, они не могут. Есть некая презумпция действительности регистрации, если регистрация у него в другом месте, то, естественно, он никак не докажет, что он живёт вон там, пустите меня туда. Никакой договор найма не будет доказательством для государственных органов. (А в суде?) В суде – да. Для постового полицейского – нет.

 

2. В Российской Федерации признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности.

Часть 2 статьи 8 Конституции Российской Федерации

Принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения.

Часть 3 статьи 35 Конституции Российской Федерации

В случаях, когда изъятие земельного участка для государственных или муниципальных нужд либо ввиду ненадлежащего использования земли невозможно без прекращения права собственности на здания, сооружения или другое недвижимое имущество, находящиеся на данном участке, это имущество может быть изъято у собственника путем выкупа государством или продажи с публичных торгов.

Часть 1 статьи 239 Гражданского кодекса

(Проблема состоит в том, когда может отчуждаться имущество у частного лица для государственных нужд, и может ли это вообще быть. В ч. 3 ст. 35 Конституции устанавливаются юридические гарантии права частной собственности, т.е. собственник не может быть лишён имущества просто так, это возможно только по решению суда. То есть, под лишением имущества следует понимать принудительное прекращение права собственности на конкретное имущество, а не просто изъятие его из владения на основании закона.) Здесь в коллизии несколько проблем, но нас должна интересовать та, которая связывает воедино все три нормы. Можете такую выявить? (Честно говоря, нет. – Возможно, в ч. 2 ст. 8 Конституции говорится о равном уровне защиты разных форм собственности, а в двух других нормах говорится о том, что некий приоритет получает государственная собственность. – Я сформулировал проблему таким образом: может ли осуществление государственно-властных полномочий ограничивать правомочия частных собственников ради соблюдения интересов государственной собственности?) А причём здесь равенство форм собственности? В вашей проблеме это не отражено. (Ну как это, защита интересов государственной собственности ограничивает интересы собственника частного.) Здесь не совсем так. Здесь не защита интересов государственного собственника, здесь неравенство перед лицом государственных и муниципальных нужд. В первой норме речь идёт о собственности частной, государственной и муниципальной. Во второй – о государственных нуждах, и предполагается, что имущество изымается в государственную собственность. Хотя это не совсем так, это не тождественные понятия. «Для государственных нужд» и «в государственную собственность» – это разные вещи. Это отложим в сторону. В третьей – земельный участок для государственных или муниципальных нужд. Получается, что когда речь идёт о равной защите, она должна обеспечиваться и для государственной, и для муниципальной собственности в том же самом виде, в котором она обеспечивается для частной, и наоборот. А в этой ситуации, в этих трёх нормах, между первой и второй есть разница в части защиты именно государства, между второй и третьей – в защите государственных и муниципальных нужд.

Соответственно, муниципальная собственность в этом случае оказывается на особом положении: не фигурируя в ч. 3 ст. 35 Конституции, притом, что защищаться она должна наравне с государственной, она в ст. 239 ГК защищается также, как и государственная. Ну а что касается частной собственности, то существование ч. 3 ст. 35 Конституции и ст. 239 ГК указывает на то, что государственная собственность имеет некий приоритет, или, по крайней мере, никакого изъятия государственной собственности для частных нужд не предполагается. В этом отношении сама идея равной защиты всех форм собственности порочна в корне, потому что за государственной собственностью стоят публичные интересы, a priori более значимые для государства, для конституционного строя, для общества, в конце концов, нежели интересы частные. А в положениях закона, естественно, всё сформулировано так, как должно быть сформулировано исходя из практических соображений и потребностей. Понятно?

Давайте тогда первую коллизию решим.

 

1. Избирательные комиссии субъектов Российской Федерации являются государственными органами субъектов Российской Федерации.

Статья 23, п. 1 Федерального закона от 12 июня 2002 г. N 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации»

Систему органов государственной власти субъекта Российской Федерации составляют: законодательный (представительный) орган государственной власти субъекта Российской Федерации; высший исполнительный орган государственной власти субъекта Российской Федерации; иные органы государственной власти субъекта Российской Федерации, образуемые в соответствии с конституцией (уставом) субъекта Российской Федерации.

Статья 2 Федерального закона от 6 октября 1999 г. №184-ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) органов государственной власти субъектов Российской Федерации»

 

(Тут, насколько я понял, можно выделить две проблемы: это, во-первых, проблема соотношения органов государственной власти и государственных органов, а во-вторых, проблема положения избирательных комиссий в системе органов государства.) Угууу. (Получается, что избирательная комиссия выведена за пределы системы разделения властей и не является частью ни законодательной, ни исполнительной, ни судебной ветви…) Так, вы всё правильно говорите, но не слишком привязываясь к тексту предложенных вам норм. Ваша задача – их сопоставить. В чём их соответствие или несоответствие? Как выявить их соотношение? Как дать им системное толкование? Можно ли между ними обнаружить какое-то противоречие? (Противоречие в том, что у нас нет чёткого понятия “государственного органа субъекта РФ”. Из первой нормы мы не можем понять, чем вообще является избирательная комиссия. Я так вижу проблему. – Одна норма использует термин “государственный орган”, а другая – “орган государственной власти”. Проблема в этом. Тождественны ли эти понятия? Есть ли разница, и в чём она заключается?) Так, и? (Я не решил эту проблему, потому что я не нашёл литературу, в которой бы говорилось об этом.) А вот то, что иные органы государственной власти образуются в соответствии с конституцией (уставом) субъекта РФ, никого из вас не смутило? (Мне кажется, противоречие состоит в том, что в первой норме прямо говорится, что избирательные комиссии являются государственными органами субъектов РФ, а во второй норме это прямо не указывается, но сказано, что существуют “иные органы”, которые образуются в соответствии с конституцией или уставом. То есть, из толкования первой нормы следует презумпция того, что избирательные комиссии уже образованы во всех субъектах РФ, а из толкования второй – что такие комиссии вообще могут быть не учреждены в субъекте РФ.) Ээээ… У нас есть два варианта. Первый вариант: считать, что, по сути, речь идёт об одном и том же, т.е. что государственные органы и органы государственной власти – это одно и то же. Однако в этом случае возникает проблема, которая состоит в том, что избирательные комиссии субъектов РФ создаются не в соответствии с их конституциями, а в соответствии с федеральным законом.

Второй вариант толкования: речь идёт о разных понятиях. В этом случае мы должны как-то обозначить их различие, объяснить, почему во второй норме не подразумеваются избирательные комиссии. Как мы можем это объяснить? Идея о том, что избирательные комиссии не входят в систему разделения властей, прозвучала, хотя во второй норме, на самом деле, ничего и не говорится про систему разделения властей. Мы можем, так сказать, исходя из контекста, говорить, что систему органов государственной власти образуют те органы, которые относятся к системе разделения властей – к законодательной, исполнительной или судебной власти. Кроме того, пределы действия Закона № 184-ФЗ ограничиваются регулированием только законодательных и исполнительных органов власти, не затрагивая судебные органы. Всем понятно??! (А как это системное толкование дать? Меня вот это просто…) Сопоставить между собой. В каком случае идёт речь об одном и том же, а в каких случаях – о разных вещах? Здесь, оценивая внешне, можно подумать, что есть противоречие: как так – избирательные комиссии являются государственными органами, но, при этом, в систему не входят? Такого противоречия в действительности нет, потому что законодатель различает понятия государственного органа и органа государственной власти, при всей сомнительности этого разграничения. (А что понимается под “иными органами”?) Здесь имеются в виду те органы, которые соответствуют общим принципам, например, принципу разделения властей.

На сегодня всё!

Тема 4 (семинар 7)

Задача 1

Типография «На страже Родины» обратилась к прокурору г. Москвы с требованием принять меры к устранению нарушений Конституции РФ и Федеральных законов, выразившихся в следующем. По мнению типографии, установленный законом порядок лицензирования деятельности по изготовлению защищенной от подделок полиграфической продукции, равно как и лицензирование любой другой деятельности, не соответствует конституционному принципу свободы экономической деятельности. Установленный порядок лицензирования фактически означает нарушение принципа поддержки конкуренции и поощряет монополию государственных предприятий, в частности, Гознака, для которых получение лицензии упрощается, поскольку помощь им осуществляет вышестоящий государственный орган.

В чем состоит принцип свободы экономической деятельности и поддержки конкуренции? Соответствует ли этому принципу установленный в настоящее время в законодательстве порядок лицензирования отдельных видов деятельности? Необходимо ли государственным предприятиям получать лицензию для осуществления лицензируемых видов деятельности? Вправе ли государство как властный субъект осуществлять экономическую (в том числе предпринимательскую) деятельность?

 

(На мой взгляд, проблема состоит в том, соответствует ли принципу свободы экономической деятельности и поддержки конкуренции порядок лицензирования отдельных видов деятельности. В статье 8 Конституции РФ сказано, что в Российской Федерации гарантируются единство экономического пространства, свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств, поддержка конкуренции, свобода экономической деятельности. Кроме того, в Законе о конкуренции от 22 марта 1991 года…) Каком законе?! Он с 2006 года не действует! В связи с чем, как думаете? [и тишина…] Наверное, какой-то другой закон приняли? Закон о защите конкуренции 2006 года. И что в этом законе про лицензирование сказано? [доносится невнятное бормотание] Так, ну хорошо, у вас нет конкретного закона, но вы же общие принципы понимаете? Каково содержание принципа свободы экономической деятельности применительно к этой ситуации? Какие из него вытекают правила, требования? (Лицензирование ограничивается экономической свободой, потому что не каждый может её проявить, если она может нанести вред государству и обществу.) Свобода? (Лицензионная продукция…) Здесь лицензирование в другом смысле. Не в смысле лицензии на выпуск продукции, защищённой авторским или иным правом интеллектуальной собственности. Здесь лицензирование как форма контроля со стороны государства. Деятельность, которая потенциально представляет угрозу публичным интересам. Всё-таки, мне бы хотелось более чёткого описания проблемы. Их здесь на самом деле две.

(Мне кажется, что установленный порядок лицензирования в какой-то мере может означать нарушение принципа поддержки конкуренции.) В какой мере? Мы вопросы-то рассматриваем не абстрактно, а с учётом сюжета, который в задаче обозначен, применительно к этой ситуации. (Закон № 99-ФЗ о лицензировании устанавливает, что основными принципами лицензирования являются обеспечение единства экономического пространства на территории РФ, установление лицензируемых видов деятельности федеральным законом,…) И что? И зачем? К чему это? (К тому, что принцип экономической свободы предполагает, прежде всего, свободу предпринимательства, и свобода предпринимательской деятельности представляет собой интегрированный принцип конституционного права.) И что? Проблема задачи в чём?

(Я попробую сформулировать: нарушает ли деятельность государства как хозяйствующего субъекта конституционный принцип свободы экономической деятельности или же вмешательство оправдано?) Так, ну это уже гораздо ближе к тому, что мы должны обсуждать. Но здесь вопрос не только и не столько в том, что государство осуществляет хозяйственную деятельность, а в том, что государство осуществляет и хозяйственную, и властную деятельность. Каковы требования, вытекающие из Конституции, к хозяйственной деятельности государства, и каковы требования к соотношению хозяйственной и властной деятельности государства? Вот те вопросы, на которые мы должны отвечать.

Проблема здесь заключается в том, что, исходя из позиции заявителя, имеет место конфликт между хозяйственной и властной деятельностью государства. Мы должны решить, во-первых, есть ли этот конфликт, и, во-вторых, если он есть, то как он разрешается.

(Мне кажется, что такой конфликт действительно есть, потому что здесь государство как властвующий субъект своими полномочиями устанавливает для себя как для хозяйствующего субъекта более простой порядок лицензирования. Как здесь сказано, помощь Госзнаку оказывает вышестоящий государственный орган.) А это соответствует действительности? В Законе о лицензировании есть какие-то привилегии? Лицензирует тот орган, который является вышестоящим по отношению к этой типографии? (Да.) ДА?! А это не нарушает никакие конституционные принципы? Если бы так было (но оно не так, конечно)? Хозяйственная и властная деятельность здесь не смешиваются? (Смешиваются, я поэтому и говорю, что здесь есть конфликт.) А он есть? Вы на каком основании считаете, что такой конфликт есть? Исключительно исходя из тех требований, которые сформулировала типография «На страже Родины»? (Да, исходя из условий задачи.) Но вы же должны как раз оценить эти аргументы, и сказать, права типография или нет.

Многие из вас закапываются в отраслевое законодательство (в данном случае в административное – законодательство о лицензировании), но совершенно не то в нём ищут. Искать-то нужно именно соотношение властных и хозяйственных полномочий. Я понимаю, что вы пока ещё не можете знать распределение функций между федеральными органами исполнительной власти, но вообще лицензирование не может осуществлять тот орган, который занимается управлением имуществом, и, соответственно, выступает вышестоящим органом по отношение к ГУПу. Это разные функции. Одна функция – контрольно-надзорная, другая – управление имуществом, и в соответствии с Указом Президента РФ 2004 года эти функции должны осуществлять разные органы исполнительной власти.

А вот Закон о защите конкуренции каким-то образом затрагивает вопрос конфликта властных и хозяйственных функций государства? Нет? (Да, он прямо говорит, что недопустимо совмещение функций органа государственной власти и хозяйствующего субъекта.) Ну, и если речь идёт о предоставлении преимуществ органами власти хозяйствующему субъекту, ими же самими созданному, то это будет прямое нарушение Закона о конкуренции. (Да.) [слегка передразнивает] Ммм, да! То есть, ни одним законом прямо не предусмотрено, а одному из законов прямо противоречит, но вы воспринимаете то, что написано в задаче, как безусловное и абсолютное суждение о действительном факте? (Я не понимаю вопрос ваш. Я так понял, по условиям задачи, что это нужно принять на веру, что это имеет место.) [протяжно, не соглашаясь] Мммммммм…

(А, может быть, любое лицензирование нарушает принцип свободы экономической деятельности? Любой лицензирование любой деятельности.) Это отдельный вопрос, и он второстепенный по условиям задачи, но если хотите, то давайте его обсудим. По каким критериям мы можем оценить, соответствует ли лицензирование свободе экономической деятельности или нет? (Лицензирование нужно для защиты жизни, здоровья, обороны, безопасности и пр. В данном случае лицензирование полностью соответствует, например, статье 17 Конституции РФ, которая говорит, что осуществление прав и свобод не должно нарушать прав и свобод других лиц. Если лицензирование не будет осуществляться, то будут нарушаться эти права и свободы. Существует много опасных видов деятельности, которые требуют контроля со стороны государства.) То, что существуют сами по себе основания для ограничения свободы экономической деятельности, не абсолютно оправдывает эту административную деятельность. Как вы должны отвечать на этот вопрос – вопрос о том, нарушает ли порядок лицензирования принцип свободы экономической деятельности: вы должны говорить, что те меры, которые предпринимаются в рамках системы лицензирования, не влияют на саму возможность, саму способность экономических субъектов осуществлять тот или иной вид экономической деятельности; они только обеспечивают государственный контроль за безопасностью. Контроль, а не создание препятствий. В нашей стране, к сожалению, контроль оборачивается созданием препятствий, но с точки зрения права это именно контроль за безопасностью. И любое лицо имеет право получить лицензию, если его деятельность соответствует минимальным требованиям безопасности. Вот какова характеристика предполагаемого конфликта между лицензированием и…эээ…как сказал бы Конституционный Суд, нужно выявить конституционно-правовой смысл положений Закона о лицензировании, и этот конституционно-правовой смысл предполагает, что лицензирование не должно использоваться для ограничения, для ущемления свободы экономической деятельности. Оно должно быть жёстко ограничено теми целями, которые поставлены перед институтом лицензирования, а именно целями обеспечения безопасности. (В статье 2 Закона о лицензировании прямо сказано, что осуществление лицензирования отдельных видов деятельности в иных целях не допускается.) Да, а при лицензировании допустима проверка только тех обстоятельств, которые имеют отношение к безопасности осуществления соответствующего вида деятельности. И всё, больше ничего. Это не общая проверка и не общая оценка деятельности того или иного субъекта.

Но вернёмся к роли государства в экономике. Очевидно, что функции хозяйствующего и властного субъекта не должны пересекаться. Из этого общего конституционного принципа какие вы можете сделать выводы применительно к задаче, которая сформулирована, к тем требованиям, которые заявляет типография «На страже Родины»? (Что установленный законом порядок не противоречит свободе экономической деятельности.) Почему? (Потому что лицензирование осуществляется в целях защиты, а не ограничения экономической деятельности.) Это то, что касается соответствия лицензирования вообще принципу свободы экономической деятельности, а применительно к задаче речь идёт именно о разграничении. Здесь нет конфликта, потому что функции разведены: есть – отдельно – функция хозяйственная, и есть – отдельно – функция властная.

(Я вот хотел сказать, почему это не нарушает конституционные принципы: потому что государство наряду с частными лицами также должно получать лицензию, выступая как хозяйствующий субъект.) Абсолютно верно. Вот именно это очень принципиально. И что условия получения лицензии для любого государственного предприятия должны быть абсолютно такие же, какие существуют для частного лица. Именно этим и обеспечивается разграничение властной и хозяйственной деятельности. Хозяйственная деятельность, осуществляемая государством, не должна осуществляться на более выгодных или более лёгких, более простых условиях, чем хозяйственная деятельность частных лиц. Для государства должны быть установлены все те же самые требования и условия. Тогда и будет обеспечиваться тот самый принцип свободы экономической деятельности.

Теоретически лицензирование может де-факто привести к тому, что деятельность будет монополизирована. Ситуация с Госзнаком довольно специфическая, потому что Госзнак в отношении некоторых видов полиграфической продукции, защищённой от подделок, обладает фактической монополией. Эта монополия обеспечивается не столько правовыми средствами и законодательными механизмами, сколько экономическими, потому что изготовление этой продукции требует очень больших инвестиций в производство, очень дорогостоящего оборудования, отсутствие которого не позволяет получить лицензию, обеспечить доступ на соответствующий рынок. В этом случае частное лицо, которое хотело бы конкурировать с государством, окажется в не очень удобных условиях, потому что государство здесь будет, распоряжаясь своими ресурсами, создавать такие условия, когда деятельность, например, Госзнака, необходимая государству, будет обеспечена материально, а никакое частное лицо, исходя из элементарных экономических расчетов, некой рентабельности и срока окупаемости инвестиций, не будет вкладывать такие огромные средства в закупку соответствующего оборудования, потому что ещё неизвестно, когда [кончится это предложение] это всё окупится, или известно, что окупится очень нескоро. В такой ситуации мы можем говорить, что государство соблюдает свободу экономической деятельности и не вытесняет частных лиц с рынка экономическими средствами? Или здесь со стороны государства есть недобросовестная конкуренция? Что вы думаете по этому поводу? (Мне кажется, что монополизация здесь допустима, потому что с финансовой точки зрения осуществление этой деятельности посильно только государству. – Я думаю, что эта отрасль в принципе не может быть отдана частным лицам, потому что это противоречит здравому смыслу.) Нет, здравому смыслу это совсем не противоречит, и, более того, во многих зарубежных государствах эта деятельность может осуществляться частными лицами. У нас имеет место некоторый перекос, впрочем, не только в этой сфере. (Госзнак – это же печать денег?) В том числе. (И он осуществляется частными лицами?) Госзнак – это государственное унитарное предприятие. (Ну, вы сказали, что в некоторых странах эта деятельности осуществляется частными лицами?) Да, а что такого? (Как это так, человек какой-то будет печатать деньги?!) Так он же не сам принимает решение о том, сколько денег он будет печатать. И он их не переправляет “налево” куда-нибудь. Контроль государства, естественно, будет обеспечен. (А в чём смысл для частных лиц заниматься этим? – Потому что им платят за это.) Да, потому что государство размещает заказ на изготовление денежных знаков. (То есть, для них это выгодно?) Вот выгода здесь и вызывает сомнения, потому что с точки зрения экономических затрат эта деятельность очень ресурсоёмкая, и стоимость одной купюры обычно превышает стоимость номинала этой купюры. Но с экономической точки зрения государству всё равно необходимо выпускать денежные знаки, потому что их оборачиваемость в экономике предполагается на несколько лет. Одной купюры в смысле.

(А можно ли сказать, что если государство занимает определённый сектор экономики, то это можно рассматривать как положительное явление, потому что оно может какие-то льготы и блага давать населению? То есть, у него упрощённый порядок лицензирования…) Нет никакого упрощённого порядка лицензирования! (Ну, не упрощённый порядок, а возможность занять определённую позицию в экономике в качестве хозяйствующего субъекта, чтобы какую-нибудь льготную продукцию выпускать. Это ведь “плюс”?) Нет, это “минус”. С точки зрения функционирования рыночной экономики это всегда “минус”, потому что, как только появляется государство, снижается или вообще уничтожается конкуренция, в результате чего начинает ухудшаться качество. Конкуренция – это самый эффективный экономический инструмент поддержания качества продукции. Государство не будет поддерживать качество, и мы это с вами все видели в Советском Союзе. Во всех сферах было государство, и да, оно обеспечивало население необходимыми товарами потребления, но качество было, мягко говоря, не такое, какое обеспечивалось бы конкуренцией. Поэтому государство вмешиваться в экономику в качестве экономического участника может только в тех сферах, где это объективно необходимо. Соответственно, в каждом конкретном случае мы должны оценивать насколько для государства это вмешательство обязательно и необходимо. В ситуации изготовления защищённой от подделок продукции мы видим, что, во-первых, эта деятельность социально значима, и необходима для государства. Оно не может допустить, чтобы эта деятельность не осуществлялась. Во-вторых, эта деятельность или вообще не рентабельна, или малорентабельна. Поэтому здесь существование государства как экономического субъекта оправдано, но в других случаях оно может и не быть оправданным.

(Первый тезис состоит в том, что согласно закону о защите конкуренции не допустимо совмещение функции властного органа и хозяйствующего субъекта. В связи с этим в Указе Президента разделяются функции по управлению имуществом и контрольно-надзорные полномочия, что означает, что вышестоящий по отношению к ГУП орган, управляющий имуществом, не может осуществлять в отношении него лицензирование, как контроль за определенным видом деятельности. Второй тезис – соблюдение принципа недопустимости совмещения двух статусов властвующего и хозяйствующего субъекта обеспечивается тем, что правила лицензирования и для частных лиц, и для государства одинаковы. Третий тезис – вмешательство государства в свободу экономической деятельности должно быть оправданно социально значимыми целями и должно осуществляться только тогда, когда это объективно необходимо, например, когда деятельность не рентабельна).

 

Задача 2

В государственном внешкольном образовательном учреждении — Дворце творчества юных Санкт-Петербурга — было организовано изучение православной религии с исполнением отдельных религиозных обрядов и совершением паломничеств к святым местам. Комитет по образованию на запрос петербургского отделения мусульман России с требованием дать правовую оценку происходящему ответил, что не усматривает в действиях подведомственной организации нарушения закона. Обучение построено на научной основе, оно осуществляется в рамках добровольного внешкольного посещения, поэтому никаких оснований считать эту деятельность противоречащей закону нет.

Отделение мусульман России подало обращение прокурору Санкт-Петербурга с требованием принять меры прокурорского реагирования, поскольку пропаганда религии, несмотря на конституционные положения об отделении церкви от государства, осуществляется за государственный счет. Научным такое обучение считаться не может, так как явно отдается предпочтение одной конфессии и не соблюдается равенство вероисповеданий. В преподавании ислама в той же организации было отказано, по тем соображениям, что это будто бы «воинственная религия».

Какое решение должен принять прокурор?

 

(Проблема, на мой взгляд, в том, что нарушается принцип равенства религиозных объединений, закреплённый в ч. 2 ст. 14 Конституции РФ. С одной стороны, ДТЮ не является школьным образовательным учреждением, что не противоречит ч. 3 ст. 6 Закона о свободе совести и религиозных объединениях [?!]. Наоборот, такое право закреплено в ч. 3 ст. 5 Закона: религиозные объединения вправе создавать образовательные учреждения.) У меня вот насчёт “школьного” сомнения: такого термина в Законе нет. “Внешкольное образовательное учреждение” означает, что оно реализует дополнительные образовательные программы, т.е. за пределами обязательной программы среднего образования. (Аа… В общем, во-вторых, изучение православной религии проводилось по инициативе религиозной организации, следовательно, это можно рассматривать как культурно-просветительскую функцию данной организации в соответствии с ч. 2 ст. 18 Закона. Поэтому упрёки отделения мусульман должны быть отклонены, ибо в силу ч. 3 ст. 18 Закона государство оказывает содействие и поддержку реализации культурно-просветительских программ. Что касается самого здания, то согласно ч. 2 ст. 22 Закона религиозные объединения вправе использовать ДТЮ, предоставленный им государством. Обращение, основанное на отказе Комитета по образованию в преподавании ислама, законно, т.к. нарушается право религиозной организации создавать образовательные учреждения, закреплённое в ч. 3 ст. 5 Закона.) Не понял. Последнее вообще не понял. Отказ законен? (Не, обращение законно.) А, ну, то есть, обосновано. (Да.) Но они же не своё образовательное учреждение собираются создавать. Они хотят проникнуть туда, куда до них проникли другие. Культурно-просветительская и образовательная деятельность – это разные вещи. Образовательная регламентируется законом отдельно и независимо от культурно-просветительской. Про образовательную в Законе о свободе совести говорится следующее: во-первых, религиозная организация может создавать своё образовательное учреждение, и, во-вторых, она может за пределами программы осуществлять дополнительное образование своими силами и за счёт собственных средств в государственных образовательных учреждениях. Что-то такое, я не очень точно воспроизвожу.

(Я считаю, что жалоба мусульман обоснована, потому что вся проблема в том, что это государственное учреждение. Если бы оно было частным, то, пожалуйста, организуйте всё что хотите. Но они устраивают паломничество с исполнением религиозных обрядов.) Это уже другая проблема, не проблема равенства. А в чём проблема паломничества? (В том, что, согласно всё той же ст. 14 Конституции, Россия – это светское государство. Поэтому оно не должно отдавать предпочтение какой-либо религии, а деятельность органов государства и местного самоуправления не может сопровождаться публичными религиозными обрядами и церемониями. А они как раз и совершаются. Но статья 14 это запрещает. Они могут преподавать там что хотят, но совершать паломничества и заниматься исполнением обрядов они не могут.) Эээээ… Дело в том, что ваш итоговый вывод расходится с вашим первым суждением. Мусульмане ведь не требуют запретить осуществлять эту деятельность православным. Они требуют, чтобы им тоже дали такую возможность, чтобы те же самые дети ездили с паломничеством не только к православным, но и к мусульманским святыням. (Тогда надо запретить и тем, и тем.)

(Существует Приказ Минобразования РФ от 1 июля 2003 года о предоставлении государственными и муниципальными образовательными учреждениями религиозным организациям возможности обучать детей религии вне рамок образовательных программ. При предоставлении такой возможности следует учитывать, что такое обучение в государственных учреждениях может осуществляться беспрепятственно, но с согласия детей или родителей (в зависимости от возраста детей). В общем, получается, что это возможно.) Ага. Так, хорошо. (И тут не говорится о какой-то конкретной религии.) Ещё бы там говорилось об этом. Все знают, какая религия имеется в виду. Очень хорошо, что вы нашли этот Приказ, но в нём указывается на общую, потенциальную возможность, а вот из тех обстоятельств, что описаны в задаче, мы можем представить себе разные условия осуществления такой деятельности. Поскольку речь идёт о том, что в государственном образовательном учреждении было организовано изучение религии, то предполагается, что силами и средствами самого образовательного учреждения, теми сотрудниками, которые получают зарплату, грубо говоря, из государственного бюджета. Получается, что государство финансирует изучение религии.

(В статье 14 подчёркивается равенство всех религий перед законом. В связи с этим оказание финансовой помощи одной из религиозных организаций в противовес другой конфессии является неконституционным, поскольку если уж государство предоставляет возможность какой-либо религии осуществлять это образование, то оно должно тогда предоставлять эту возможность всем, в том числе исламу, либо никому.) Вот этот тезис мне категорически не нравится, потому что равенство в таком случае будет доведено до абсурда. Сначала появились православные – дали им возможность. Потом пришли мусульмане, затем – иудеи, а после – Свидетели Иеговы, саентологи и т.д. ДТЮ ведь не резиновый, да и время, которое может быть предоставлено, имеет объективные пределы. Нельзя говорить, что мы будем предоставлять государственную поддержку сразу всем религиям с соблюдением принципа равенства. Поэтому “никому” – это гораздо более конструктивная позиция.

(Хочу добавить, что в ч. 3 ст. 7 Закона об образовании сказано, что в образовательных учреждениях образование проводится по определённым стандартам. Здесь предусматривается религиозное обучение, в том числе исполнение обрядов и т.д. Тем более, за государственный счёт, хоть это и внешкольное учреждение.) Для нас принципиально то, что хотя это и называется “изучением”, мы видим, что речь в данном случае идёт не об образовательной деятельности. По факту, исполнение обрядов и совершение паломничеств указывает на то, что в этом случае речь идёт если и не о пропаганде религии – это не совсем точный термин, – но о восприятии религии не с точки зрения научного изучения, а с точки зрения именно пропаганды вероучения со всеми его элементами, и это расходится с базовым принципом, которому должны следовать все образовательные учреждения государства в части религиозной нейтральности. Религиозная нейтральность предполагает недопустимость внедрения элементов исповедования религии (а исполнение обрядов является таким элементом) в образовательный процесс, осуществляемый государственным учреждением и за государственный счёт. Хотя здесь есть одна очень тонкая вещь, касающаяся оценки того, что есть изучение, а что есть пропаганда. На любой довод, что это пропаганда, можно ответить, что это всё-таки изучение. Мол, религиозный обряд проводится, чтобы лучше понять, о чём идёт речь. Чтобы что такое икона знали не понаслышке, а видели воочию – вот она, висит в углу. Паломничество к святым местам – это туристическая деятельность, ну и т.д. По сути, позицию можно выстроить как в одну, так и в другую сторону. Дело суда – то есть, наше дело – определить, насколько это будут убедительно.

Если мы видим, что имеет место то или иное воспитание в рамках данного религиозного мировоззрения, вероучения, то это значит, что оно явно выходит за пределы того, что допустимо в государственном образовательном учреждении. При этом изучать религии, конечно, можно. И даже одну конкретную религию изучать можно. Принципиально это не противоречит принципу светского государства. Другое дело, что “изучать”, т.е. “рассматривать со стороны” – это совершенно не то же самое, что “практиковать”, т.е. совершать обряды и церемонии, связанные с исповедованием этой религии. Кстати, когда у нас шли многочисленные дискуссии о введении изучения в школах основ православной культуры, в качестве альтернативы предлагалось изучение основ мировых религий. И когда давали слово представителям религиозных конфессий, они говорили: «Ни в коем случае не “изучение мировых религий”!». А этот подход антирелигиозен в корне: если вы будете изучать религию, то это будет убивать религиозное мышление. Вы не должны “изучать” её как некий объект, социальное явление. Это пагубно для самой религии как таковой. Можно, конечно, руководствоваться принципом “чем хуже, тем лучше”, но для того, чтобы и этих обвинений избежать – обвинений в том, что государство ведёт атеистическую пропаганду, – государство должно вообще дистанцироваться от подобного изучения. Соответственно, когда речь идёт об использовании государственных средств и ресурсов, то, конечно, государство не должно их использовать для пропаганды какой-либо религии.

А что касается позиции отечественных государственных органов, то они как раз вовсе и не возражают против того, чтобы религиозное не только образование, но и фактически воспитание, в государственных образовательных учреждениях осуществлялось. Строго толкуя закон, можно в нём обнаружить возможность для образовательных учреждений  за рамками школьной программы за счёт своих средств и только с использованием помещений государственных органов организовывать обучение соответствующей религии. Наш закон это допускает. Поскольку это не очень хорошо складывается в представление о светском государстве, в конституционности этих положений могут быть сомнения. Однако это всё равно установленное законом правило, и поэтому мы можем говорить, что у того же ДТЮ могли бы быть и вполне законные основания, если бы речь шла о предоставлении возможности самой религиозной организации осуществлять это образование.

Очень много было споров по поводу признания теологии образовательной и научной специальностью. Признали. Сейчас она входит в классификатор научных специальностей. Так что с государством всё сложно.

(А вот в ч. 4 ст. 5 Закона о свободе совести сказано, что по просьбе родителей или лиц, их заменяющих, с согласия детей, обучающихся в государственных и муниципальных образовательных учреждениях, администрация указанных учреждений по согласованию с соответствующим органом местного самоуправления предоставляет религиозной организации возможность обучать детей религии вне рамок образовательной программы.) Вот я про это положение и говорил, да. Конечно, согласие родителей необходимо, но оно само по себе не отменяет нейтральности государства. Государство не может, ссылаясь только на согласие родителей или детей, осуществлять пропаганду религии за свой счёт.

(А получается, что на базе школ должна быть некая религиозная организация, которая осуществляла бы обучение религии.) Зачем на базе школ? Религиозная организация может просто осуществлять образовательную программу, или создать отдельное образовательное учреждение – “воскресную школу”.

(Мне кажется, что для этой задачи решением всей проблемы может быть осуществление государством контроля в том, что изучение религии осуществляется в образовательных целях, а не с целью ведения культа и т.д.) Вам, наверное, уже всем преподавали основы православной или какой-нибудь другой религиозной культуры? (Нет.) А кому преподавали? Раз-два-три, всё? (Ну, в рамках курса обществознания был раздел, посвящённый изучению государственных религий.) Не, ну это совсем не то. Насколько я представляю, в некоторых школах (может быть, не во всех регионах ещё) введён предмет, который называется… ммм… «Основы мировых религий и светской этики», который разбит на несколько модулей, и родители могут выбрать, какую именно дисциплину будет посещать конкретный ребёнок. Это могут быть основы православной культуры, мусульманской, иудейской, а также основы светской этики. Кажется, четыре. В этом случае государство вроде как убивает всех зайцев и обеспечивает некую нейтральность. При этом, как видим, предполагается, что перечень религий, которые могут преподаваться в государственном образовательном учреждении, достаточно ограничен (буддизм, кажется, всё-таки в него не попадает). Это первая проблема. Вторая проблема заключается в том, что государство в реальности не хочет содержать преподавателей по этим дисциплинам, и либо это преподавание в лучшем случае осуществляет учитель какого-нибудь другого предмета (истории или обществознания), либо приглашают священника. И священник преподаёт в школе объективно, он предоставляет возможность изучить соответствующую религию. Нейтральность здесь, мягко говоря, вызывает сомнения.

(А какой всё-таки должна быть формулировка проблемы в этой задаче?) Ээээ… «В каких пределах государство может обеспечивать изучение религии? Возможно ли при этом привлечение государственных ресурсов, и если да, то на каких условиях? Какие при этом должны соблюдаться правила и требования?» (И мы пришли к выводу, что государство может?) Если закон прямо предусматривает это, то государство может, но при толковании закона должно максимально учитываться содержание принципа светского государства. То есть, это возможно, но, во-первых, с максимальной нейтральностью и минимальным привлечением государственных ресурсов, а во-вторых, на научной основе, а не с целью пропаганды. Вот краткое резюме.

Следующая задача примерно о том же самом, но с другой стороны немножко.

 

Получается у нас, с одной стороны, есть религиозное образование вне рамок образовательных программ, про которое в законе о свободе совести сказано, что с согласия детей и родителей администрации образовательных учреждений могут предоставлять возможность религиозным организациям организовывать изучение религии, по мнению Белова, - за счет по сути самих образовательных учреждений, т.е. за счет государства. Однако изучение не должно превращаться в пропаганду, и не должны привлекаться средства государства, хотя закон вроде как это допускает, указывая лишь на необходимость получения согласия детей и родителей. И с другой стороны, у нас есть религиозное образование в рамках образовательных программ, когда разные религии изучаются и государство платит таким учителям за проведенные уроки. НО в задаче речь не идет о предоставлении ДТЮ возможности религиозной православной организации организовывать изучение православной религии, ДТЮ сам организует за счет собственных средств и не изучение, а пропаганду, что НЕ допустимо! Если бы ДТЮ привлекал религиозную организацию и финансировал бы изучение, то формально толкуя закон, это допустимо. Но по сути привлечения средств государства не должно быть ни при каких условиях, так как это противоречит принципу светского государства, который предполагает сохранение нейтральности государства.

 

Задача 3

В 2006 году ученица одной из петербургских школ М. Шрайбер обратилась в районный суд с требованием признать нарушением конституционных принципов идеологического многообразия и светского государства включение в школьную программу изучения биологии положений теории эволюции Ч. Дарвина. М. Шрайбер полагает, что навязывание в процессе школьного обучения определенных представлений, которые могут противоречить религиозным и нравственным убеждениям ребенка и которым он не в силах противостоять, связано с определенной официальной государственной идеологией – идеологией атеизма.

Определите границу между следованием принципу светского государства и пропагандой атеизма. Обоснуйте свою позицию по вопросу о перспективах удовлетворения требований М.Шрайбер.

 

(Проблема, я думаю, заключается в неверном толковании принципа светского государства. Поскольку Россия является светским государством, т.е. религии и религиозные объединения не связаны с государством и не могут влиять на его политику, вмешиваться в деятельность государственных органов и систему государственного образования. Последнее носит светский характер, поэтому ни религия, ни атеизм не могут воздействовать на государственное образование. В РФ государственное образование не может быть связано с какими-либо религиозными взглядами. Деятельность государственных образовательных учреждений и соответствующие образовательные программы должны носить светский, нерелигиозный характер. Я считаю, что теория Дарвина не связана с религией. Существует много других теорий о происхождении человека, которые изучаются в школе. Изучение именно этой теории не означает, что ребёнок должен соглашаться с ней, но он должен знать её. Поэтому М. Шрайбер была неправа, и нет оснований для удовлетворения её требований.) А никто не нашёл решение Куйбышевского районного суда? (Там отклонили.) А по каким мотивам? Там суд всё-таки сделал одну интересную оговорку применительно к содержанию этого учебника, выпущенного издательством «Дрофа». Про “мифы и небылицы”. Для тех, кто решение не нашёл, поясняю: предмет разбирательства по этому делу самому судье определить было очень сложно. В частности, на мой взгляд, совершенно странные рассуждения есть в тексте судебного решения о том, что истинность теории Дарвина не является предметом изучения суда ввиду того, что события, о которых идёт речь, происходили несколько миллионов лет назад, и соответственно, никакими средствами доказывания, доступными суду общей юрисдикции РФ, установлены быть не могут. Суд не проверяет истинность или ложность теории Дарвина.

На самом деле проблема здесь очень глубокая, потому что здесь есть конфликт религиозного и научного мировоззрения. Сами по себе эти два мировоззрения принципиально различны, они базируются на разных постулатах, на разных методологических установках. Религиозное мировоззрение опирается на веру (как источник знаний), а научное – на факты и на эксперименты. Соответственно, с точки зрения науки, всё, что не может быть проверено, не может считаться достоверно установленным. [Этот небольшой философский экскурс меня расстроил.] Теория эволюции имеет определённые, достаточно объективные доказательства. Поэтому она рассматривается как основная парадигма в современной биологии и вообще в естественных науках. Такой подход изначально предполагает некое принятие этих методологических установок научного знания. Для многих людей это неприемлемо. Многие считают, что научное знание не есть абсолютная ценность. В конце концов, религия тоже много объясняет, хотя и по-своему, исходя из своей картины мира. И человек может сказать, что, мол, «у меня сознание религиозное, и не надо мне рассказывать эти небылицы про теорию эволюции». У Шрайбер одним из аргументов было то, что её заставляли это изучать, чтобы потом сдавать экзамены, получать оценки с точки зрения того, насколько она хорошо усвоила то, что ей излагали на уроках и в учебнике. А она с этой теорией была не согласна. Для государства это очень сложная ситуация. Это тот конфликт, который государство во многих случаях вообще не знает как разрешать, потому что оно, с одной стороны, должно уважать убеждения каждого человека и не навязывать ему какое-либо мировоззрение (у нас, в конце концов, идеологическое многообразие), а с другой стороны, государство считает (здесь уже не всё так определённо, но, на мой взгляд, государство исходит именно из этого), что научно-технический прогресс, развитие науки и научное мировоззрение обеспечивают экономическое и социальное развитие, прогресс общества. Поэтому государство должно обеспечить научное изучение тех или иных вопросов в школах. Однако тем самым оно прививает научное мировоззрение, научный взгляд на вещи, и уничтожает религию, подрубая её в корне. Как государству в этом случае поступать?

(А я вот не согласна, что в этой задаче есть какой-то конфликт, потому что при преподавании конкретно этой темы, помимо теории Дарвина, есть очень много других точек зрения, в том числе теологическая. Это всё идёт в одном комплексе в процессе преподавания, и каждый ребёнок имеет право выбирать, никому ничего не навязывают. Это просто образовательная программа.) Это уже вопрос качества изложения материала. При действительно научном изложении будет сказано, хотя бы даже без эпитетов про “сказки и небылицы”, что некоторые люди считают, что человека создал Бог, но наука этого доказать не может, поэтому она исходит из того, что человек произошёл от обезьяны. (Соответственно, каждый может выбрать, какого взгляда придерживаться.) Но при этом научное знание рассматривается не то чтобы как единственно правильное, но как подлежащее изучению, как то, что должен знать любой образованный человек. То есть, именно научное знание должно иметь приоритет над всеми остальными. Разве не так? (Ну, нам излагали разные мнения, и все их нужно было знать.) Ну, хорошо, но наука ведь опирается на некую систему доказывания тех постулатов, которые в дальнейшем положены в основу следующих выводов, и, в частности, теория эволюции выходит далеко за пределы того вопроса, произошёл ли человек от обезьяны или нет. В той части, в которой наука опирается на этот постулат, она считает этот подход доказанным, а всё остальное – это действительно “мнения”. Или мы должны излагать теорию Дарвина как одно из мнений, и тем самым уничтожать её научность. Грубо говоря, один верит в Бога, а другой верит в то, что он произошёл от обезьяны. Другой подход, единственно научный, предполагает, что есть научно доказанное и есть научно недоказанное – всё, что относится к субъективным мнениям. Система координат здесь явно определена (тот факт, что теория дарвина излагается как научно доказанное в отличие от религиозных взглядов на происхождения человека, которые преподносятся как научно недоказанное, уже сам по себе говорит о приоритете теории дарвина)

(Ну, они же не говорят, что теория Дарвина является единственно верной. Они могут рассказывать об этой теории сколько угодно, но пока они не скажут, что истинной является именно эта теория, пропагандой это считаться не будет.) А если они говорят, что это единственно научная теория? (Но ведь они не говорят, что всё остальное неправильно. Ненаучность какого-либо подхода не означает его ложность.) Да, естественно, но предполагается, что в школах с самого первого класса изучают то, что установлено наукой. С одной стороны, государство должно уважать убеждения, а с другой стороны, в целях обеспечения общественного прогресса оно в рамках школьного образования должно не то чтобы насаждать, но описывать научную картину мира.

У нас в университете несколько лет функционировал Дарвиновский семинар. Его организовали биологи для обсуждения современных проблем теории эволюции, и я там пару лет назад выступил именно с этой проблемой – проблемой преподавания теории эволюции в школе, опираясь на дело Марии Шрайбер и сделав акцент на том, что не надо преподносить эту теорию как единственно верную и характеризовать всё остальное как чушь. Если бы вы видели, как на меня набросились все биологи. Для них никакой религии быть в принципе не может. Какая альтернатива?! Это же ересь полная, это антинаучно!

Суд вряд ли мог запретить преподавание теории Дарвина. В 30-е годы в США это запрещали, но сейчас суд решил, что теория Дарвина не должна преподноситься как единственно верная.

 

Задача 4

Гражданин Бессеребреников А.Г., зарегистрированный в качестве индивидуального предпринимателя, заключил договор займа с целью получить деньги на покупку оборудования для принадлежащей ему мастерской по ремонту обуви. В результате пожара, который произошел в мастерской, все оборудование пришло в негодность, и дальнейшее продолжение предпринимательской деятельности оказалось невозможным. Заимодавец, гражданин Ущученко В.В., обратился в суд с требованием о взыскании суммы займа и процентов по соответствующему договору, и получив судебное решение о взыскании этих денег, инициировал возбуждение производства по исполнению решения. В ходе исполнительного производства выяснилось, что для удовлетворения требований взыскателя имеется только имущество, на которое в соответствии с действующим законодательством не может быть обращено взыскание. Это единственное находящееся в собственности пригодное для проживания жилое помещение (квартира), в которой проживает должник и члены его семьи.

С одной стороны, отношения собственности в Российской Федерации должны регламентироваться в соответствии с принципами правового государства, на основе юридического равенства и справедливости, каждому гарантируется судебная защита его прав в том числе право на исполнение судебного решения.

С другой стороны, Российская Федерация как социальное государство обязано заботиться о благополучии своих граждан, сохраняя им условия для нормального существования, не допускать умаления достоинства личности и не нарушать социально-экономические права граждан.

Подготовьте обоснование жалобы Ущученко В.В. в Конституционный Суд РФ.

 

(Возможно, проблема здесь состоит в конфликте публичного и частного интереса.) А чей интерес публичный – Бессеребренникова или Ущученко? (Нет, отношения между ними гражданские, но в то же время государство у нас является социальным. Поэтому вопрос в том, что должно быть положено во главу угла – гражданские правоотношения или принцип социального государства.) Нет, ну, если так поставить вопрос, то ответ будет очевиден. Вы сравниваете положения закона и конституционный принцип. Здесь проблема в другом: вы должны увидеть конфликт конституционных принципов. Кстати, когда я писал эту задачу, не было ещё решения КС. Оно было в этом году вынесено практически по этой ситуации. Там не так всё, как у нас должно быть с точки зрения анализа, но речь идёт как раз о проблеме взыскания долгов за счёт принадлежащего должнику жилого помещения. (Но ведь есть реестр имущества, на которое взыскание не может быть обращено.) Вот именно об этом реестре и речь. Какие принципы вступают в конфликт? (Возможно, свобода экономической деятельности и принцип социального государства.) То есть, на стороне гражданина Ущученко свобода экономической деятельности – типа, не мешайте мне самому расправиться со своим должником? (А может быть принцип правового государства?) Да, за Ущученко стоит принцип правового государства, но как именно? (У него есть право на судебную защиту.) И на исполнение судебного решения. С точки зрения принципа правового государства никакие доводы относительно социальной незащищённости приниматься во внимание не должны. Есть два равноправных субъекта имущественных отношений. Если интересы одного ущемлены за счёт интересов другого, то тот должен поступиться своим интересом. А что с социальным государством? (У него есть право на жилище и достоинство личности.) Достоинство вряд ли, а право на жилище – это не то же самое, что и принцип социального государства. Социальное государство ограничивает действие принципа правового государства, но каким образом? В целях защиты этого социального права на жилище государство вмешивается и пытается ограничить формальное исполнение судебных актов, если это исполнение может привести к ущемлению жизненно важных интересов конкретного гражданина. Так, и что делать? (Защищать принцип правового государства.) А принцип социального государства защищать не надо? (Сказано же подготовить обоснование жалобы Ущученко.) Хорошо, защищайте правовое, а я буду защищать социальное. (В соответствии со статьёй 40 Конституции РФ государство должно выделить какую-нибудь квартиру бесплатно или за доступную плату. Оно просто выселит должника, а деньги отдаст Ущученко.) А потом Бессеребренников новую квартиру приватизирует, заключит новый договор с каким-нибудь “Ущученко-2”, и государство так и будет за свой счёт расплачиваться за своих граждан.

(А может быть государство должно как-то оценить объект недвижимости? Если ценность этого объекта превышает потребность удовлетворения основных интересов гражданина Бессеребренникова, то, может быть, нужно квартиру продать…) Это решение само собой напрашивается, и КС РФ именно в этом направлении и стал рассуждать, потому что одно дело – жилое помещение “вообще”, а другое дело – жилое помещение, минимально необходимое для проживания. А какое жилое помещение можно считать минимально необходимым? У него ведь семья – жена, двое детей. На каждого по 5 м2 достаточно? Или по 10 м2? Да, есть нормы предоставления жилья за счёт государственного жилищного фонда, в СПб они используются в целях постановки на учёт граждан, нуждающихся в улучшении жилищных условий. В нашем городе это 10 м2, но если человек живёт на 10,5 м2, то считается, что он живёт хорошо. Это и есть социальный минимум? А если у Бессеребренникова такая квартира, что на каждого человека приходится меньше 10 м2? Тогда получается, что принцип социального государства преобладает.

Баланс здесь должен обеспечиваться, конечно, именно количеством жилищной площади, которое необходимо для гражданина, хотя вопрос о количестве этих самых квадратных метров – это вопрос достаточно сложный. Соответственно, когда мы видим, что этот минимум не позволяет взыскать какую-то сумму за счёт жилого помещения, то получается, что принцип социального государства оказывается доминирующим. Если, наоборот, мы можем обратить взыскание, и само по себе жилое помещение превышает те пределы, которые минимально необходимы, то начинает превалировать принцип правового государства, но до определённых пределов. Выселить гражданина на улицу в любом случае нельзя – это будет противоречить принципу социального государства. Со стороны государства должны соблюдаться и тот, и другой принцип, они должны максимально приводиться в соответствие и балансироваться, потому что оба являются конституционно значимыми, оба подлежат защите.

 

Задача 5

В 2003 г. на рассмотрение Государственной Думы РФ был внесен проект Федерального закона, по которому с 2005 г. должен был осуществиться переход от государственного бюджетного финансирования пенсий к страховой системе пенсионных взносов. При этом роль государства в пенсионном обеспечении ограничивалась только пенсионным обеспечением сирот. Все прочие социально незащищенные категории граждан должны получать пенсию в рамках пенсионного страхования пропорционально внесенным страховым вкладам.

Соответствует ли этот проект конституционному принципу социального государства? Каковы в мировой практике подходы к социально-обеспечительной политике государства, и какой правовой режим и правовое содержание заключает в себе принцип социального государства?

 

(На мой взгляд, этот проект не соответствует принципу социального государства… бла-бла-бла…, потому что он направлен на создание преимуществ для тех, кто внёс больший вклад.) А что, социальное государство – это “отнять и поделить поровну”? (Социальное государство заботится о тех, у кого меньше.) За счёт тех, у кого больше. (Нет, за счёт государства.) А государство-то откуда всё это возьмёт? (У всех поровну.) Ммммм… Не понял. То есть, оно возьмёт и у бедных, и у богатых, а потом всё отдаст бедным? Государство как Робин Гуд – отнимает у богатых и отдаёт бедным, да? Это и есть социальное государство? Это, скорее, патерналистское государство. Социальное государство не так грубо выглядит. (Социальное государство – это некая “золотая середина” между либеральным и патерналистским государством.) Прекрасно. Очень образно. Но конкретно к нашей ситуации как это должно применяться? Почему проект не соответствует принципу социального государства? Что конкретно следует изменить в проекте, чтобы он соответствовал? (Социальное государство должно защищать не только сирот, но и представителей других нуждающихся слоев населения. Согласно ч. 1 ст. 39 Конституции РФ каждому гарантируется социальное обеспечение по возрасту, в случае болезни, инвалидности, потери кормильца, для воспитания детей и в иных случаях, установленных законом. То есть, не только сиротами следует ограничиваться.) Угу-угу-угу… (Ну, может быть, сама система больше соответствует принципу либерального государства, потому что каждый получает пропорционально вложенному: вложил больше – получил большее страховое отчисление.) А если на каждый рубль, самостоятельно внесённый гражданином в ПФР, государство добавляет ещё пять? (Значит, это хорошее государство.) Хорошее, но только до определённого уровня, а дальше наоборот.

Социальное государство, конечно, выполняет функцию перераспределения благ, и это важная часть данного принципа, но не единственная. Социальное государство не должно игнорировать цель стимулирования экономической активности. Оно не должно создавать условия для иждивенчества, и в этом отношении ограничиваться только сиротами было бы неправильно, но при этом любая другая категория должна получать защиту только в тех пределах, в которых эта защита будет объективно оправдана и необходима, и связана с неспособностью гражданина самостоятельно обеспечить своё существование. При этом государство не должно стремиться просто перераспределять средства; оно должно обеспечивать защиту человеческого достоинства, достоинства личности, в тех случаях, когда по объективным причинам эта ценность нуждается в защите. Соответственно, со стороны государства – конкретно в пенсионной системе – определённое стимулирование обязательно должно сохраняться, но оно не должно выступать единственным принципом функционирования пенсионной системы.

 

---

Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 1998; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!