Законы ритуальной чистоты (Лев. 11–15)
Центральное место в книге Левит занимают законы ритуальной святости и чистоты каждого члена общины, которые являются важным составным звеном в системе религиозно-нравственных представлений Израиля.
В Лев. 10:10 говорится о том, что священники должны различать священное и несвященное,а также чистое и нечистое. Действительность для израильтян подразделялась на священное (т. е. Сам Бог и все, что было отделено для Бога или тесно связано с Богом) и несвященное (т. е. все остальное). Важно помнить, что противоположностью священного являлось не «греховное», а «несвященное».Это слово означает нечто типичное, повседневное, т.е. обычное положение вещей. Далее, к области «несвященного» относились понятия «чистое» и «нечистое». При нормальном состоянии люди и вещи были несвященными и чистыми, но разнообразное осквернение могло превратить их в нечистых. Затем те люди или предметы, которые стали нечистыми, могли быть с помощью соответствующих ритуалов очищены, приведены в свое «нормальное состояние» (т. е. в состояние, при котором они несвященные, но чистые). Лишь некоторые животные и состояния (смерть) были нечистыми по определению и ни при каких обстоятельствах не могли быть очищены.
Важно понимать, что нечистота человека носила временный характер и сама по себе не была греховной, а в некоторых случаях была даже неизбежной (погребение родственников, супружеские отношения). Все люди: и ритуально чистые, и нечистые – были грешниками. Однако ритуальная нечистота была своего рода религиозным карантином, так как запрещала участие человека в богослужениях и священных собраниях. Священники были обязаны разъяснять народу правила чистоты и нечистоты, чтобы простые люди имели возможность оставаться в состоянии обычной чистоты или же быстро возвращаться в него, если становились нечистыми вследствие различных обстоятельств повседневной жизни. Это было необходимо для того, чтобы Бог мог пребывать среди чистого народа (Лев. 15:31) и чтобы только ритуально чистые люди могли входить во двор святилища, участвовать в богослужениях и праздничных торжествах. К законам ритуальной чистоты следует относиться в первую очередь как к средству достижения этой цели.
|
|
|
Законы ритуальной чистоты делятся на две категории: законы о чистой и нечистой пище (Лев. 11) и состояния культовой нечистоты, в которых может оказаться каждый человек (Лев. 12–15). Если законы первой категории (о пище) имеют характер безусловных запретов, то рассматриваемые случаи возможных ритуальных осквернений отдельного человека не запрещают большинства указанных действий, а только говорят о временной нечистоте человека в подобных случаях. Предписания последней категории в свою очередь делятся на три класса: нечистота смерти, нечистота проказы, нечистота истечений.
|
|
|
Чистая и нечистая пища (Лев. 11; Втор. 14:3-20). Даются строгие и четкие указания, каких животных можно, а каких нельзя употреблять в пищу. Сразу следует отметить, что некоторые породы животных, названные в указанных главах Пятикнижия, нельзя идентифицировать с полной определенностью. Само разделение животных на чистых и нечистых восходит к глубокой древности человечества и имеет место у многих народов. При этом в пищу можно употреблять только чистых животных. В то же время нечистота других свидетельствовала о том, что они непригодны в пищу человеку, но соприкосновения с живыми животными, считавшимися нечистыми (верблюды, собаки и др.), не запрещались. Это значит, что нечистое животное не отвергается как биологический вид, оно не считается мерзким и достойным презрения; напротив, в Библии неоднократно подчеркивается совершенство всего творения.
Из всех животных, живущих на суше, разрешалось есть только травоядных, причем тех, что имели раздвоенные копыта и тщательно прожевывали свой корм (жвачные животные и те, которые казались таковыми). Виды этих разрешенных для пищи животных перечислены в Втор. 14:4-5. Животных, которые не соответствовали одному или обоим критериям, есть не следовало. Интересным и непонятным кажется упоминание в русском переводе среди жвачных животных тушканчика и зайца, которых запрещено есть, так как «копыта у них не раздвоены» (Лев. 11:5-6; Втор. 14:7). Но в первом случае следует говорить об ошибочности русского перевода, так как в оригинальном тексте под «тушканчиком» подразумевается совсем другое животное – даман. Это небольшой зверек, который внешним видом похож на сурка и обычно находит убежище в скалистой местности среди камней (Пс. 103:18; Притч. 30:26). Даман имеет на ногах уплощенные копытца вместо ногтей и его верхняя губа постоянно находится в движении (потому Библия и говорит, что он жует жвачку).[35] Что же касается зайца, то он пережевывает ранее поглощенную пищу, если она слишком жесткая, что также можно принять за жевание жвачки. Конечно, в строгом смысле ни даман, ни заяц не относятся к жвачным животным, лишь внешне кажутся таковыми, но не следует требовать от священного автора четкой зоологической терминологии, тем более что он пользовался представлениями своего времени.
|
|
|
Стоит обратить отдельное внимание на запрет есть свинину (Лев. 11:7), который впоследствии стал отличительной национальной чертой иудеев, особенно в эллинистический и римский период. Хананеи, жители Месопотамии и Египта ели свинину. Кроме того, в Месопотамии свиней приносили в жертву демонам, в Египте – богу Сету, в Греции – богам подземного царства. Со всей отчетливостью отношение евреев к свиньям выражено в Ис. 65:4; 66:3, 17, причем в первом фрагменте четко говорится о связи вкушения свинины с культом мертвых. Возможно, для израильтян принесение свиньи в жертву было равнозначно жертвоприношению демонам или мертвецам. Кроме того, свиней кормили отходами и содержали в нечистоте, что делало их особенно омерзительными для иудеев. В период Маккавейских войн иудеи предпочитали умереть, нежели подчиниться приказу сирийского царя есть свинину (2 Макк. 6:18 сл.).
|
|
|
Из всех животных, живущих в воде, допускались в пищу только те, что имели плавники и чешую. Птицы признавались чистыми, за исключением тех видов, которые указаны в Лев. 11:13-19 (см. также Втор. 14:12-18): в основном это хищные птицы или питающиеся падалью. Что касается насекомых, то разрешено употреблять в пищу тех, которые имели четко выделяющиеся конечности для скачков по земле; таких Библия насчитывает 4 вида (Лев. 11:22). Большинство других насекомых, а также всех пресмыкающихся запрещено употреблять в пищу.[36]
Но по каким критериям израильтяне разделяли животных на чистых и нечистых? На этот непростой вопрос дается несколько ответов, из которых можно выделить 4 наиболее обоснованных.
1) Законы о пище для человека соотносятся с законами о жертвоприношениях, так что если что-то не может быть принесено в жертву Богу, то это не годится и в пищу человеку. Несмотря на привлекательность такого толкования, против него говорит то, что далеко не все животные из разрешенных в пищу приносились в жертву. Кроме того, если учесть, что уже Ной различал чистых и нечистых животных (Быт. 7:1-3), то встает вопрос о том, что первично: разделение животных на две категории или практика жертвоприношений? И на этот вопрос трудно дать однозначный ответ.
2) Нечистыми были животные, которые использовались в языческих ритуалах. Но с помощью такого толкования можно объяснить лишь небольшую часть законов, например, запреты есть свинину и грызунов («мышей») (Ис. 66:17). В то же время в целом это объяснение весьма спорное, так как практика жертвоприношений у окружающих Израиль народов была во многом схожей с израильской. В частности, в хананейском культе Ваала тельцы считались священными животными и так же, как и в Израиле, приносились в жертву.
3) Нечистыми были хищники (Лев. 11:13-16), так как они вместе с мясом животных съедали и их кровь, а также животные, питавшиеся падалью. Это справедливое толкование, но оно также охватывает только часть пищевых запретов.
4) Библия делит животных на три класса соответственно среде их обитания: рыбы, птицы и земные животные. При этом чистыми животными считаются те, которые обладают признаками, стандартными или «нормальными» для представителей данного класса. Копытные жвачные животные были «стандартными» земными животными, а плавники и чешуя были «стандартными» особенностями рыб. В то же время животные, которые не обладали признаками, присущими данному классу (например, рыбы без чешуи), считались нечистыми.
Из приведенных толкований наиболее аргументированным выглядит последнее, хотя и другие в некоторой степени справедливы. Видимо, не существовало единого критерия для определения чистоты или нечистоты животных, но каждый из указанных критериев оказал частичное влияние на формирование пищевых запретов в Израиле.
Законы о пище служили постоянным напоминанием евреям о том, что они призваны к святости, и различие между чистыми и нечистыми животными символически выражало отличие израильтян от остальных народов, отделенность Израиля как особого народа (Втор. 14:2, 21). Очевидно, именно поэтому законы о пище имели преходящий характер и в новозаветный период потеряли свою актуальность, о чем ясно сказал Сам Христос в речи о том, что нечистота человека не связана с пищей, но относится к тому, что исходит из сердца (Мк. 7:14-23). Окончательно отмена различия между чистой и нечистой пищей засвидетельствована в видении апостолу Петру перед обращением Корнилия сотника (Деян. 10). В Церкви Христовой уже «нет ни иудея, ни язычника» (Гал. 3:28); следовательно, отличительный знак иудейской отделенности от остального мира уже не имел богословского значения в новом, многонациональном народе Божьем, а потому потеряло смысл и различие между животными.
Нечистота смерти (Лев. 11:24-40). Мертвые тела людей, части их (кости) и даже могилы считались нечистыми (Чис. 19:16). Если кто прикасался к мертвому телу, костям человека или его могиле, то считался нечистым в течение 7 дней, причем на 3-й и на 7-й день он должен был совершить омовение водой, смешанной с пеплом рыжей телицы (Чис. 19:11-12). Также нечистотой обладали трупы животных, причем скверными были и трупы нечистых, и чистых животных. Очевидно, скверна трупов в первую очередь была связана с тем, что в трупе оставалась кровь; в то же время туши животных, предназначенных для жертвоприношения или в пищу, не считались скверными, так как кровь этих животных была излита в землю. Также нечистота трупа распространялась и на предметы, которые соприкасались с трупом, если они не находились под землей. Однако подземные источники и колодцы, равно как и посаженное в землю семя, недоступны осквернению (Лев. 11:32-38). Человек, прикоснувшийся к трупу животного или к другому человеку или предмету, который касался трупа, становился нечистым до вечера. Так как такие прикосновения были частыми и иногда неизбежными в сельской жизни, то и возникшая вследствие их нечистота считалась относительно небольшой, длилась только один день и требовала для очищения лишь простого водного омовения, а не жертвоприношения.
Совершенно было запрещено есть мертвечину. Скорее всего, речь идет не о разлагающемся трупе, а о животном, которое умерло или было убито недавно. Запрет есть его связан также со святостью крови: так как в умершем животном осталась кровь, то оно непригодно для пищи. Именно потому такое мясо предписывалось отдать или продать иноплеменнику (Втор. 14:21)
Нечистота проказы (Лев 13–14). Много места в книге Левит уделено различным видам проказы. Еврейское слово «цараат», которое переводится как «проказа», на самом деле не связано с лепрой (болезнью Ганзена), которая была неизвестна на древнем Ближнем Востоке до времен Александра Македонского. По-видимому, это понятие относилось ко всем болезням, которые сопровождались изменением окраски кожи человека, возникновением шероховатостей, чешуйчатости, а также к грибковым инфекциям. Следовательно, под «проказой» в Пятикнижии подразумеваются многообразные кожные заболевания и появление плесени на одежде и стенах домов.
Всякий, заболевший каким-либо кожным заболеванием, должен был обратиться к священнику, который занимался не лечением, а определением степени нечистоты больного. Священник, осматривающий больного, должен был отличать серьезные кожные заболевания от незначительных (наподобие простой сыпи), которые быстро вылечивались. Больной человек считался ритуально нечистым и потому в течение всего периода болезни должен был жить вне стана (впоследствии – за чертой города или селения). Эта изоляция была не только профилактической мерой, но ее основная цель состояла в предотвращении возможных соприкосновений нечистого человека с другими людьми. Больному предписывался траурный образ поведения: «должна быть разодрана одежда, и голова его должна быть не покрыта, и до уст он должен быть закрыт и кричать: нечист! нечист!» (13:45). Такое отвращение к кожным заболеваниям связано с тем, что они ассоциировались со смертью: внешне кожа больного напоминает гниющую кожу трупа, во время болезни смерть как бы овладевала живым телом. Книга Иова говорит о том, что в ветхозаветном сознании проказа считалась наказанием за личные грехи, в самой Библии такое воззрение отчасти подтверждается (Чис. 12:10-15; 2 Пар. 26:16-21), хотя в принципе прямая связь между проказой и грехом существует далеко не всегда.
Если человек исцелялся от болезни, то совершался сложный и торжественный ритуал его очищения (Лев. 14:1-32), который был по сути празднованием нового рождения, поскольку личность была освобождена от фактической смерти и возвращена к жизни и тесному общению с Богом.
Если плесень или грибковая инфекция поражала ткани, кожаные изделия или дома, то в этом случае после первичного осмотра запрещалось пользоваться данным объектом в течение 7 дней, затем зараженная часть предмета удалялась. Если же и после этого плесень не исчезала, тогда весь предмет следовало уничтожить (одежду – сжечь, дом разломать и камни вынести за пределы стана). Это было необходимо во избежание осквернения людей от этих предметов.
Нечистота истечений (Лев. 12 и 15 глл.). К этому типу нечистоты относятся различные физиологические процессы, связанные с половой жизнью и супружескими отношениями. Многие из этих процессов неизбежны, потому они не считаются греховными и рассматриваются не с отрицательной точки зрения, а только в отношении к ритуальной чистоте, которая была необходима для участия в богослужениях и священных собраниях. Интересно, что соответствующие описания выделений и очищающие обряды одинаковы для мужчин и женщин, в чем можно увидеть равенство полов перед законом.
Очищение матери после родов (Лев. 12). Причину нечистоты, о которой здесь говорится, образует истечение крови, которое сопровождает деторождение, а затем продолжается, постепенно уменьшаясь, в течение двух – шести недель. Период ритуального очищения – 40 дней – приблизительно соответствует этому физиологическому процессу.Кровь олицетворяла жизнь, и утрата ее в том или ином виде ослабляла здоровье человека и делала его временно непригодным к участию в богослужении. Этот закон, сформулированный в терминах ритуальной нечистоты, имел в то же время благотворный эффект, так как предоставлял матери время для уединения и отдыха. Различие продолжительности периодов очищения в зависимости от пола младенца (40 дней в случае рождения мальчика, 80 дней – девочки) пока не получило достаточно убедительного объяснения. По окончании же периода нечистоты совершалось жертвоприношение и женщина возвращалась к полноценной религиозной жизни.
Нечистота половых выделений (Лев. 15). Выделения из мужских и женских половых органов считались в Израиле тесно связанными с жизнью. Когда возможность жизни, которую символизировали эти выделения, растрачивалась впустую, они превращались в символ смерти и становились нечистыми. Эта нечистота передавалась предметам, а также другим людям, которые соприкасались с нечистым человеком или предметом. Это помогает понять, насколько был дерзновенным поступок женщины, которая много лет страдала истечением и была ритуально нечистой, когда она, не испугавшись гнева толпы, коснулась Иисуса Христа (Мк. 5:24-34).
Ритуальная нечистота супружеских отношений (Лев. 15:18). Хотя в Израиле половое общение в браке почиталось за дело благое и нравственно чистое, оно признавалось нечистым с ритуальной точки зрения. Однако степень этой нечистоты была небольшой, так как сама нечистота длилась только один день и требовала для очищения лишь простого водного омовения.
Следует еще раз подчеркнуть, что супружеское общение не считалось греховным, но его признание ритуально нечистым имело важный практический смысл. Это предписание совершенно исключало и делало невозможной в Израиле культовую или храмовую проституцию, которая занимала важное место в древних (в частности, ханаанских) культах плодородия. Также согласно этому закону блудницы, пребывавшие в более или менее постоянном состоянии ритуальной (и моральной) нечистоты, никогда не могли на законном основании участвовать в богослужениях Израиля.
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 1145; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!