Исламофобия и религиозное законодательство в постсоветском Дагестане 2 страница
Следует отметить, что в федеральном и дагестанском законах по сравнению с законами 1990—1991 годов лучше учтены особенности современной религиозной ситуации в целом в РФ и в ее регионах. Так, например, в новом федеральном законе религиозные организации разделены на имеющие отделения в разные регионах («централизованные», Статья 8.2, 5, 6; Статья 9.2), внутрирегиональные («местные», Статья 8.2—3; Статья 9.1) и локальные («религиозная группа», Статья 7) 42. В дагестанском законе от 5 мая 1991 г. неоправданно много места уделялось монастырям и религиозным миссиям (Статьи 11, 14, 18, 28), которых в республике ] не было. В то же время в нем ни разу не упомянуты наиболее ха- 11 рактерные для Дагестана понятия «ислам», «мечеть» и «джама- 3 ат» (община при мечети). В редакции 1997 г. эта диспропорция была ii устранена43. |
246 ]
В новых законах есть и серьезные просчеты. Оба они не могут действовать сами по себе. Для того, чтобы начался предусмотренный ими процесс регистрации и перерегистрации религиозных объединений, должны быть разработаны и опубликованы обширные комментарии к обоим законам и ряд нормативных актов, которые сейчас разрабатываются правительствами РФ и РД. Поэтому, в частности, РПЦ даже при поддержке Госдумы не смогла возбудить уголовное дело против компании НТВ, нарушившей пункт 6 статьи 3 и статью 26 федерального закона, после того, как она показала 9 ноября 1997 г. по российскому телевидению фильм «Последнее искушение Христа», оскорбивший религиозные чувства верующих-христиан **.
|
|
|
Наряду с разработкой религиозного законодательства федеральный центр попытался приостановить углубление социального кризиса на Северном Кавказе. Еще в 1990 г. была принята «Декларация о защите прав и свобод граждан Российской Федерации». Однако, по признанию бывшего президента Ельцина, в России часто «провозглашались новые права и свободы», но не предусматривались «механизмы их реализации, гарантии и ответственность» 45. Закрыть эту брешь должны были нормативные акты 1995—1999 годов.
По мысли федеральных законодателей, для стабилизации социальной обстановки в Дагестане и шире — на Северном Кавказе — одновременно проводится целый ряд мероприятий на трех уровнях: федеральном, региональном и республиканском. Во-первых, в регионе осуществляется «Программа социальных реформ в Российской Федерации на период 1996—2000 гг.». Ее важнейшие цели: подъем уровня жизни населения; ликвидация скрытой и явной безработицы, рост качества и конкурентоспособности рабочей силы; гарантия конституционных прав граждан на труд, образование, здравоохранение, жилье, в первую очередь для молодежи, женщин и детей; снижение детской смертности; улучшение социальной инфраструктуры. Выполнение программы предусмотрено в два этапа. Второй из них начался в январе 1998 г. В 1998—2000 годах в регионе вводится часовая тарифная ставка. Начато уменьшение налогообложения малоимущих слоев населения. Планируется создание новых и сохранение старых рабочих мест, принятие нового Кодекса законов о
|
|
|
247 |
труде, широкомасштабная пенсионная реформа и начало реформы социального страхования.
Согласно XI главе Программы, посвященной региональным аспектам реформ, «особое внимание будет обращено на... регионы и территории, попавшие в кризисную ситуацию в результате стихийных бедствий, экологических и техногенных катастроф, военных действий, острых межнациональных конфликтов, а также на регио-/ ны, принимающие неконтролируемые потоки беженцев и вынужденных переселенцев. Таким регионам должен быть предоставлен особый статус и оказана помощь, как правило, в рамках специальных федеральных программ46». Северный Кавказ и особенно Дагестан, не оправившийся от последствий российско-чеченских войн и сезонных стихийных бедствий в горных районах, получили такой статус. После этого с сентября 1997 г. в Москве началась разработка «Федеральной целевой программы экономического и социально-политического развития Северо-Кавказского региона на период до 2005 года» 47. В ней приняли участие центральные и республиканские министерства по делам национальностей и экономики.
|
|
|
Кроме вышеперечисленных широкомасштабных программ власти РФ участвуют в долевом субсидировании дагестанских региональных мероприятий. Это действующие с 1992 г. социально-экономические программы «Горы» и «Дагестанский Юг» и начатая в 1993 г. программа «Дагестанский Север»48. Как известно, социально-экономический кризис, охвативший Дагестан после распада СССР, сильнее всего сказался на положении этих регионов. В ходе постепенной реализации трех программ к 2001 г. власти рассчитывают поднять здесь уровень жизни при помощи возрождения местной сельской экономики, прекращения оттока из них основной массы трудоспособного населения. Другая цель программ заключается в укреплении правопорядка, особенно сильно пошатнувшегося в пограничных с Чеченской республикой северных районах РД.
Осуществление дагестанских региональных программ возмож-но только благодаря финансовым дотациям из Москвы. С 1995 г. I около 15 % федерального бюджета стало перераспределяться меж- I ду субъектами федерации. Только в 1997 г. трансферы из феде-рального фонда поддержки субъектов РФ для Дагестана составили
|
|
|
4 трлн. (неденоминированных) руб. В том числе из средств Государственного фонда занятости республике было выделено 14 млрд. руб. на погашение задолженности в выплате пособий безработным, 8 млрд. руб. — от Фонда обязательного медицинского страхования на территориальные программы по охране материнства и детства. За счет дотаций из федерального бюджета только в 1997 г. из местного населения были укомплектованы дополнительные подразделения дагестанской милиции и ОМОН, численностью в 1000 человек49. Кроме того, с 1995 г. для перестройки дагестанской экономики федеральные власти разрешили привлекать на конкурсной основе средства иностранных государств и банков под гарантии российского правительства. В 1997—1998 годах было предусмотрено привлечение в Дагестан иностранных капиталов на сумму до 300 млн. долларов США 50.
На первый взгляд такая широкая комплексная система мер, кажется, имеет все шансы на успех. Однако на деле социальная программа, разработанная федеральным центром, не свободна от недостатков. Во многом ее эффективность снижается из-за коррумпированности органов исполнительной власти в Москве и на Северном Кавказе. Коррупцию госаппарата признают сами федеральные власти, но избавиться от нее им пока не удается. По словам Б. Н. Ельцина, «сегодня это явление стало вызывающим, масштабы его опасно расширились» 51. По этой причине значительная часть федеральных выплат в республиканский бюджет, захваченный на откуп коммерческими банками, не доходит до дагестанцев. Несмотря на обилие постановлений Госдумы об упорядочении оплаты труда 52, остается задолженность по заработной плате и пенсиям работникам бюджетной сферы. В особенно тяжелом положении оказались врачи и учителя. Последние неоднократно проводили в 1997—1999 годах забастовки и демонстрации протеста в Махачкале и других городах республики 53. Вышеприведенные факты свидетельствуют, что основные задачи первого этапа федеральной Программы социальных реформ в Дагестане выполнить не удалось.
Несмотря на широко разрекламированные федеральные и региональные программы социального и медицинского страхования,
по уровню жизни Дагестан продолжает занимать 87-е место в РФ. В 90-е годы увеличилась смертность, в основном детская. 40% детей рождается больными. Прожиточный минимум здесь — один из самых низких в стране. На 1 января 1999 г. службой занятости были зарегистрированы 64,5 тыс. безработных, к которым нужно прибавить около 70 тыс., охваченных скрытой безработицей. Пособие по безработице получают лишь 17,2 тыс. человек 54. По результатам проверки Счетной Палаты РД более 55 % многодетных семей в Дагестане являются остро нуждающимися. В наиболее тяжелом положении оказались горные районы республики. Самый низкий среднедушевой доход в многодетных семьях Ахвахского, Ахтынского, Ботлихского, Лакского, Хивского и Цумадинского горных районов. Тут остро не хватает сельских учителей и врачей. Больницы есть только в районных центрах, регулярное транспортное сообщение с которыми часто прерывается зимой. Судя по моим личным наблюдениям, в Цумадинском и Рутульском районах на 20—30 тысяч населения приходится один хирург и 8—10 больничных коек в районном стационаре 55.
Существенный недостаток социальной политики федеральных властей в Дагестане и на всем Северном Кавказе — чрезмерное абстрагирование от местной специфики. В этом отношении норма- I тивные акты последних лет напоминают партийно-правительственные документы времен «застоя». Вроде бы в них учтены все важные направления социального развития, и при этом не сказано ничего конкретного. Из социальных проблем постсоветского Кавказа и Дагестана федеральные программы умалчивают о массовом бегстве из региона русских в Центральную и Южную Россию и гор-] ских евреев в Израиль. Между тем в 1991—1999 годах из Дагестана уже выехали более 11,5 тыс. русских, 5,1 тыс. горских евреев и татов. Только в 1997 г. эмиграция из республики составила 1298 человек. Большинство из них — горожане из Махачкалы, Дербента, Каспийска, Кизляра, Кизилюрта56. Выезд русских и горских евреев, в основном занятых в социальной сфере и промышленности, наряду с развалом военно-промышленного комплекса нарушил нормальную жизнедеятельность крупнейших городов Дагестана. Однако эта проблема пока не очень беспокоит федеральные власти.1
4 250
Кроме того, даже успех федеральной социальной программы отнюдь не означает автоматического решения проблемы «ваххабизма». Как уже говорилось выше, в правительственных кругах укоренилось превратное представление о том, что «ваххабиты» появились на Северном Кавказе вследствие углубляющегося экономического кризиса и падения жизненного уровня местного мусульманского населения 57. Однако это представление совершенно не подтверждается фактами. Судя по моим полевым материалам, первоначальные общины «ваххабитов» — в городах Кизилюр-те и Астрахани, селениях Первомайское, Карамахи, Чабанмахи и Кадар — состояли главным образом из состоятельных средних слоев населения. В постсоветское время главным источником их существования была транзитная торговля между Ираном, Азербайджаном и Южной Россией. Даже московские журналисты, побывавшие в Карамахи, отметили, что здесь редкая семья не имеет своего КАМаза 58.
Союз с «традиционным» исламом
И БОРЬБА С «ВАХХАБИЗМОМ»
Проведение в жизнь разобранной выше программы религиозных и социальных реформ в Дагестане и в целом на Северном Кавказе возможно только при условии постоянного взаимодействия светских и религиозных властей на федеральном, республиканском и местном уровнях. Руководство РФ давно уже осознало эту необходимость, но только в последнее время у него появилась реальная возможность наладить такое взаимодействие.
Дело в том, что во время распада СССР и десоветизации России существенно ослабленными оказались прежние иерархические связи между субъектами Федерации и Москвой. Правительство и органы госбезопасности потеряли былой контроль над мусульманской общиной республики, а это 90,9 % всех дагестанцев. В 1989— 1992 годах Духовное управление мусульман Северного Кавказа (ДУМСК) распалось на ряд самостоятельных республиканских муф-тиятов. В столице Дагестана было создано Духовное управление
/ 251
мусульман Дагестана (ДУМД), в свою очередь расколовшееся на национальные муфтияты на III съезде мусульман республики в феврале 1992 г. Новое аварское руководство ДУМД, пришедшее к власти 29 февраля 1992 г., поддержали в основном аварцы. В 1992— 1994 годах от него откололись самостоятельные Кумыкское (КДУ) и Лакское духовные управления в Махачкале и даргинский Казият в Избербаше 59. В 1999 г. появилось еще одно, «ногайское», Духовное управление мусульман Ногайского района РД в райцентре, селении Терекли-Мектеб.
С середины 90-х годов начался обратный процесс восстановления связей между религиозными и светскими властями Дагестана, Северного Кавказа и Москвы. Причем инициатива их воссоздания исходила не из Москвы, а от местного, признанного властями республики мусульманского духовенства, объявляющего себя сторонниками «традиционного» ислама и врагами «ваххабитов». К сентябрю 1994 г. ДУМД смогло сплотить вокруг себя подавляющее большинство мусульманских общин, зарегистрированных в республике (850 из 1270). Еще в мае 1994 г. Совет Алимов ДУМД распорядился: «1. создать Советы (шура) мечетей при всех джума-мечетях республики. 2. создать районные Советы духовенства, состоящие из имамов Совета мечетей каждого населенного пункта данного района. 3. создать Верховный Совет духовных авторитетов при Духовном Управлении мусульман Дагестана из председателей районных Советов Духовенства» 60.
С другой стороны, ДУМД образовало сильное лобби в Верховном Совете РД через Исламскую партию Дагестана (ИПД), к которой принадлежало и само руководство муфтията. 26 февраля 1994 г. под нажимом ИПД был принят закон о запрете в республике всех прочих кроме ДУМД духовных управлений мусульман. После столкновений 12 мая 1997 г. «ваххабитов» с «традиционалистами» в Буйнакском районе ДУМД направило правительству РД обращение с требованием «законодательного запрета агрессивно-реакционных религиозных течений (т. е. "ваххабизма". — В. Б.)» 6|.
В августе 1998 г. по инициативе ДУМД и ряда других северокавказских муфтиятов для совместной борьбы с «ваххабизмом» в Назрани был создан Координационный центр мусульман Северного
Кавказа (КЦМСК). Кроме Дагестана в нем представлены Духовные управления мусульман (ДУМ) Чеченской Республики, Республики Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкессии и Ставропольского края, Адыгеи, Северной Осетии—Алании. Его председателем был избран муфтий Ингушетии и председатель ДУМ республики Магомед Албогачев 62. По словам учредителей КЦМСК, их цель — «воспрепятствовать" силам, пытающимся отделить Северный Кавказ от России». На заседании Центра в феврале 1999 г. новый муфтий Дагестана и глава ДУМД Ахмад-хаджи Абдуллаев признал долговременной целью КЦМСК «организацию совместной деятельности с Государственной Думой РФ... по установлению политической стабильности и религиозного согласия в регионе, а также противодействие религиозным течениям экстремистского характера (ваххабизм и др.)» 63.
На федеральном уровне ДУМД вышло на руководителей правопреемника общесоюзного КГБ — Федеральной службы безопасности (ФСБ). Уже весной 1994 г. в Управлении ФСБ по РД состоялась встреча представителей спецслужбы с тогдашним главой ДУМД М. Дарбишевым, его заместителем С.-М. Абубакаровым и председателем ИПД С. Асиятиловым. На встрече, по словам муфтия, обсуждались перспективы совместной борьбы ФСБ и ДУМД «с преступностью, противостояния ваххабизму — реакционному течению в исламском мире, культу насилия, аморализму...», установления контроля за набором дагестанцев в исламские университеты за рубежом. Связи муфтията с органами госбезопасности укрепились в 1996—1997 годах. В отношении борьбы с «ваххабизмом» Управление ФСБ по РД, как правило, поддерживает ДУМД и его руководителей м.
Важно отметить, что ДУМД, пытаясь контролировать все созданные на территории республики муфтияты и подчиняющиеся им мусульманские общины, само не захотело полностью подчиняться республиканским и федеральным властям. Поэтому оно в штыки приняло создание 23 декабря 1993 г. Управления по делам религий при Совете министров РД (позднее переименованного в Комитет по делам религий — КДР), расценив это как «антиконституционное вмешательство в дела верующих» 65,
Но уже к концу 90-х годов между ДУМД, с одной стороны, КДР, Государственным Советом и Народным Собранием РД — с другой, установились прочные контакты. Выходцы из коммунистической номенклатурной верхушки, вставшие во главе постсоветского Дагестана, сегодня выступают за союз с «традиционным исламом». Председатель Народного Собрания М. Г. Алиев в своей недавней речи так определил их нынешнее кредо: «Без религии нет нашей истории и мы будем помогать нашим традиционным религиозным течениям... и укрепим в этих целях позиции Духовного управления»66. Правительство РД оказывает немалую финансовую помощь ДУМД. Например, в октябре 1998 г. оно выделило ему 250 тыс. руб. из республиканского бюджета67.
В настоящее время ДУМД оказывает немалое влияние на религиозную политику дагестанских властей. После столкновений федеральных сил с «ваххабитами» в Буйнакском районе в августе— сентябре 1999 г. при лоббировании ДУМД Народное Собрание Республики Дагестан приняло 16 сентября 1999 г. закон «О запрете ваххабизма и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан». Его главной целью было «запретить на территории Республики Дагестан создание и функционирование ваххабитских и иных экстремистских организаций» как «противоречащие Конституции Республики Дагестан» и «угрожающие территориальной целостности республики» (Ст. 1)68. В конце сентября 1999 г. в Махачкале при республиканском МВД было создано «Отделение I по борьбе с ваххабизмом» 69.
На деле это постановление представляет собой конкретизацию I целого ряда положений, имевшихся в последнем законе РД «О сво- I боде вероисповедания и религиозных организациях» и направ-?] ленных против нетрадиционных религиозных общин в РД. «Вах- I хабитам» было запрещено организовывать независимые от ДУМД 1 мечетные общины, молельные дома, школы (Ст. 1, 3). Запрещались 1 деятельность в Дагестане религиозных миссий, распространение и 1 хранение печатных изданий, аудио- и видеоматериалов, вышедших 1 из лагеря «ваххабитов» (Ст. 1). Отправляясь учиться в религиоз-:! ные вузы за рубежом, дагестанская молодежь теперь должна полу-Л чить направление ДУМД по согласованию с Управлением по делаМИ
религий в РД (Ст. 3). Все религиозные организации на территории республики должны были пройти перерегистрацию в трехмесячный срок с момента ввода закона в силу (Ст. 4). За нарушение положений закона было предусмотрено административное наказание в виде ареста до 15 суток и штрафов в размере от 100 до 500 минимальных оплат труда (Ст. 7) 70.
В новом законе есть серьезные недочеты. Прежде всего он крайне широко и неясно толкует «ваххабитов и иных экстремистов». Есть серьезная опасность, что под это определение могут подпасть все политические и идеологические враги нынешнего руководства ДУМД. Кроме того, создатели закона фактически предлагают вернуться к чисто советской практике администрирования при решении религиозных вопросов. Однако в настоящее время ни у дагестанских, ни у федеральных властей и тем паче у ДУМД нет реальных сил, чтобы воплотить в жизнь все положения закона и установить строгий контроль над деятельностью религиозных организаций на территории республики. Религиозные же гонения могут только усилить «ваххабитов», ушедших в последнее время в подполье.
Федеральное руководство в свою очередь пришло к идее сотрудничества с представителями ислама и других традиционных религий. Но произошло это только в последние годы. Его контакты с ними начались во второй половине 90-х годов при разработке нового религиозного законодательства РФ, о котором речь шла выше. В июне 1995 г. при президенте РФ был создан Совет по взаимодействию с религиозными объединениями. Его председателями назначались часто сменявшие друг друга руководители Администрации президента РФ. В члены совета были включены иерархи РПЦ, Армяно-григорианской церкви и других «традиционных конфессий». Интересы ДУМД и других северокавказских муфтиятов в Совете защищал председатель Совета муфтиев России, председатель ДУМЕР Р. Гайнутдин ". За последний год состав Совета не раз менялся, однако РПЦ, представленная в нем тремя иерархами, постоянно сохраняла в нем значительное влияние. Плодом работы Совета был разбиравшийся выше федеральный закон «О свободе совести и религиозных объединениях».
Подобные совещательные органы с участием представителей РПЦ, Духовных управлений мусульман Центральной России и Поволжья были созданы в 1995—1996 годах при федеральном правительстве и парламенте. В Правительстве РФ вопросы религиозной и социальной политики курирует Комиссия по вопросам религиозных объединений под руководством министра Труда и социального развития РФ. В Госдуме религиозно-социальные реформы проходят через Комитет по делам общественных объединений и религиозных организаций. Большой вес в обеих организациях имеют ныне представители российских конфессий, признанных традиционными, в первую очередь РПЦ п. ДУМД и другие «традиционалисты» с Северного Кавказа здесь не представлены. Однако благодаря участию в их работе таких исламофобов, как, например, К. М.Цаголов, отношение разрабатываемых здесь законопроектов к исламу, как правило, негативно.
В последнее время федеральное правительство ищет постоянных контактов с религиозными и светскими руководителями не только на республиканском, но и на местном уровне. Для этого еще в 1993 г. были начаты перестройка и укрепление органов исполнительной власти в субъектах федерации. Вместо упраздненных ни- I зовых советов в регионах были образованы органы местного самоуправления (ОМС). В Дагестане они появились позже, чем в других республиках Северного Кавказа — только в конце 1995 г. В них вошли и местные исламские лидеры, большинство из которых под-держивают ДУМД 73. По мысли российских законодателей, ОМС продолжают традиции возрождающейся здесь дореволюционной самоуправляемой общины и институтов «народной дипломатии» 74. 1 В 1996—1999 годах ОМС Дагестана и других субъектов федерации 1 были значительно усилены за счет переданных им широких управ-1 ленческих функций и средств из республиканского бюджета.
Координацию всех трех уровней власти — местной, региональ- 1 ной и центральной — стали осуществлять полномочные предста-Я вители президента РФ в регионе. Положение о них было подписано Ш президентом еще 5 февраля 1993 г. и несколько видоизменено в 1995 I и 1997 годах. Обязанностью полномочных представителей прези-Ш дента РФ стало «информировать президента о политическом, соци- I
альном и экономическом положении» в регионе; «взаимодействовать» с органами исполнительной власти РФ, субъектов федерации и ОМС, а также «с политическими партиями, иными общественными и религиозными объединениями, действующими в регионе», для осуществления распоряжений и указов президента ".
Судить об эффективности сложившейся к настоящему времени федеральной системы религиозного и социального управления Дагестаном и другими субъектами федерации на Северном Кавказе еще рано. Реформа аппарата исполнительной власти здесь не завершена. Однако уже сейчас можно указать на основной просчет федеральной политики в регионе. Создание бесчисленных советов, комиссий и комитетов чрезмерно бюрократизировало госаппарат. Московская и махачкалинская бюрократия, по признаниям самих властей РФ, поглощает значительную часть средств, выделенных на стабилизацию религиозной и социально-политической обстановки в крае 76. Ни религиозным, ни светским властями пока не удается контролировать религиозную и социальную обстановку в Дагестане и в целом на Северном Кавказе. Судя по итогам последних выборов в Народное Собрание РД, прошедшим в марте 1999 г., ДУМД не пользуется особой поддержкой дагестанских мусульман. Недаром заместитель председателя ДУМД, баллотировавшийся в депутаты, провалился на выборах. В высший законодательный орган республики не попал ни один из имамов и других религиозных деятелей Дагестана 77. Вопреки официальному запрету деятельности национальных муфтиятов кумыкские джамааты по-прежнему подчиняются КДУ в Махачкале во главе с Багаутдин-хаджи Исаевым, а | большинство даргинских — Казияту в Избербаше под руковод- j ством Абдуллы-хаджи Алигаджиева. Большинство мусульманских I общин ногайцев признает своим муфтием А. С. Арсланова, председателя Духовного управления мусульман Ногайского района РД п. | По данным Госкомнаца РД, в 90-е годы открыто возобновили свою | деятельность более 20 отделений (вирдов) суфийских братств I чакшбандия, кадирия и шазилия, ни одно из которых пока еше не I прошло государственной регистрации79., I
В 1997—1999 гг. по всему Северному Кавказу и отчасти Центральной России началась волна репрессий против «ваххабитов».
257 I
Вскоре после теракта против воинской части, расквартированной в Буйнакске, приписанного «ваххабитам», Б. М. Кебедов с 18 последователями вынужден был укрыться от преследований милиции на территории Чечни. Возглавляемое им Кизилюртовское медресе было разгромлено. В Махачкале был закрыт Исламский центр «Кавказ», тесно связанный с Б. М. Кебедовым и карамахинским • джамаатом. Его руководитель Мухаммед-Шафи Джангишиев был арестован в 1998 г. по обвинению в незаконном ношении оружия и связях с гражданином Кувейта Аби Оваром, руководителем регионального «ваххабитского» центра в Баку 80. Выпускавшаяся Центром газета «Халиф» была закрыта. После того, как в марте 1998 г. скончался А. Ахтаев, его обширная библиотека арабских книг и '] рукописей в Губдене была уничтожена.
Наконец, после вторжения на территорию Северного Дагестана отрядов Конгресса народов Ичкерии и Дагестана 30 августа 1999 г. федеральные войска окружили мятежные «ваххабитские» селения Карамахи, Чабанмахи и Кадар 8!. После длительного штурма они были взяты. Осенью и зимой 1999—2000 годов по Северному Кавказу начались аресты имамов «ваххабитов», уничтожение их газет и книг, видиозаписей проповедей Б. Кебедова, разрушение молельных домов и мечетей. В Карачаево-Черкессии была разогнана объявленная «ваххабитской» партия Имамат Карачая. Ее руководство подверглось аресту.
Однако чисто репрессивными и военными мерами не удается искоренить «ваххабитское» движение. В Дагестане «ваххабиты» ушли в подполье, но не прекратили своей деятельности. Центр движения переместился в Чечню. Б. Кебедов обосновался в чечен-ском селе Урус-Мартан и вскоре нашел себе влиятельных сторон-1 ников и покровителей в лице М. Удугова, 3. Яндарбиева и Ш. Баса-1 ева. Он сформировал организацию «Исламский Джамаат» и Ислам-1 скую армию Кавказа, участвующую ныне в российско-чеченской 1 войне. По непроверенным сведениям, она также похищала Дагестан-а ских милиционеров с целью обмена их на захваченных федеральны-! ми силами чеченских «боевиков». Есть основания полагать, что! Дж. Гаджибагомедов, руководивший обороной Карамахи в авгус-1 те—сентябре 1999 г., после взятия селения укрылся со своим отря-1
258 |
дом в Чечне 82. К зиме 1999 г. федеральные силы захватили Урус-Мартан. Однако захватить Б. М. Кебедова и уничтожить партизанские отряды «ваххабитов» в Чечне пока не удается.
Гонения на «ваххабитов» в какой-то мере способствовали дальнейшему распространению радикального исламского движения по Северному Кавказу. Вместе с потоками беженцев из районов Чечни, охваченных военными действиями, они переместились в сопредельные с Чечней республики Северного Кавказа. Общины «братьев», насчитывающие от нескольких десятков до нескольких тысяч человек, отмечены во Владикавказе, Нальчике, ногайских селах и землячествах дагестанцев-переселенцев Нефтекумского района Ставропольского края. Есть сведения о появлении «ваххабитов» в Карачаево-Черкессии. По неофициальным федеральным данным, в последние месяцы 1999 — весной 2000 г. немало «ваххабитов» из Чечни и Дагестана перебрались в Ставропольский край и Астраханскую область. В Астрахани значительно укрепилось радикальное крыло движения, возглавляемое имамом Айубом Омаровым 83. Несмотря на блокаду Чечни и принятое в сентябре 2000 г. решение МИД РФ о введении визового режима со странами СНГ, сегодня уже невозможно помешать развитию связей Северного Кавказа через Закавказье с мусульманскими миссионерскими центрами за рубежом. Благодаря массовому участию дагестанцев в хадже, в который только в 1999 г. отправились около 14 тыс. граждан республики 84, а также развитию торговли с арабскими странами через «челноков» и дагестанские коммерческие компании, укрепились контакты Дагестана с зарубежным исламским миром. Быстро развиваются культурно-религиозные связи Дагестана с мусульманами Ближнего и Среднего Востока. В Дагестане открыто около десятка «центров знания», созданных в 1997—1998 годах исламской организацией «Эль-Хайрийя» из ОАЭ. В исламских вузах арабских стран учится сегодня более тысячи дагестанцев85. В некоторых странах Ближнего Востока растет современная дагестанская диаспора.
Довольно активно проявляет себя землячество дагестанцев в знаменитом мусульманском университете ал-Азхар в Каире. Немалую роль в нем играет брат Б. Кебедова Аббас. В начале 90-х
годов он участвовал в политической жизни Северного Кавказа. В 1990 г. на учредительном съезде Всесоюзной Исламской партии возрождения (ИПВ) он был избран в состав Совета алимов, а в январе 1991 г. стал ее председателем (раисом). Позднее он поехал учиться в ал-Азхар. В настоящее время он почти постоянно живет в Египте, но поддерживает связи со своим братом и «ваххабитами» на Северном Кавказе 86. Современная религиозная и социальная обстановка в Дагестане пока отодвигает осуществление программы реформ федерального центра, которую мы рассмотрели выше, на неопределенное время.
Выводы
Подведем основные итоги. Анализ реформ, проведенных с участием федеральных властей в Дагестане, показывает, что в 1994— 1999 годах произошел крутой поворот в религиозной и социальной политике РФ в Северо-Кавказском регионе. Правительство Ельцина взяло курс на воссоздание вертикальных иерархических связей между субъектами федерации и федеральным центром, нарушенных в 1991—1993 годах. Этого курса придерживается и нынешнее руководство страны во главе с В. В. Путиным. В религиозно-социальной области целью Москвы является стабилизация обстановки в регионе и установление контроля над оппозиционными религиозными группировками. Главную угрозу стабильности в регионе федеральное руководство видит в деятельности исламских фундаменталистов, так называемых «ваххабитов». В значительной степени это представление определяется страхом перед «исламской угрозой», усилившимся среди московских политиков в 90-е годы.
Дата добавления: 2016-01-06; просмотров: 17; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!