Республика Татарстан в государственной структуре России 4 страница

Здесь возможны четыре варианта развития событий. Первый, самый плохой, — если ухудшится экономическая ситуация и в i Татарстане, и в целом по России. В этом случае можно ожидать как дестабилизации социально-политической обстановки в республике, так и усиление центробежных тенденций, причем не только в Татарстане, но и в других регионах Российской Федерации.

Второй вариант — если общероссийская экономика сумеет выйти из кризиса, а в Татарстане этот кризис будет углубляться. В этом случае следует ожидать еще большего, чем при первом 1

варианте, обострения социально-политической обстановки в республике. Причем усилится опасность раскола общества на сторонников крайних националистов, объясняющих все беды эгоизмом «имперского центра», и на сторонников «губернизации» России, т. е. противников суверенитета Татарстана. В связи с тем, что среди первых будут скорее всего преобладать татары, а среди вторых — русские, возникнет реальная угроза обострения межнациональных отношений.

Третий вариант — заметное улучшение экономической ситуации в Татарстане, при сохранении или даже усилении экономических неурядиц в масштабах всей России. В этом случае усилится стремление республики выйти из российского экономического пространства и напрямую войти в мировую экономику. Более популярной станет и идея общего обособления Татарстана от России.

И наконец, четвертый вариант предполагает улучшение экон(мической ситуации как в Татарстане, так и в России в целом, этом случае можно ожидать (при прочих благоприятных условия стабильную социально-политическую обстановку в республике. одновременно — урегулирование многих еще не решенных вопросов в отношениях Татарстана с федеральным центром, прежде всего в сфере экономики. Это, несомненно, был бы оптимальный вариант. И он представляется вполне реальным в условиях начавшегося оживления экономики. Конечно, экономический рост в Татарстане и России в целом, отмеченный в 1999—2000 годах, во многом обусловлен благоприятной конъюнктурой на мировом рынке нефти и нефтепродуктов. Эта конъюнктура вполне может измениться, что негативно скажется на перспективах развития татарстанской и общероссийской экономики. Тем не менее и у Татарстана, и у всей России есть хорошие шансы на поддержание сравнительно устойчивого, пусть даже и не очень высокого, экономического роста.

Мировой опыт показывает, что в любой стране улучшение экономической ситуации благоприятно отражается на взаимоотношениях центра и отдельных регионов (если не вмешиваются посторонние, внеэкономические факторы). Но не стоит напрямую связывать прогноз экономического развития с перспективами урегулирования противоречий между Москвой и Казанью, в том числе

в бюджетной сфере. Здесь многое будет зависеть от решительности и одновременно гибкости общероссийского и республиканского руководства, от того, насколько удастся сохранить баланс между экономическими интересами Татарстана и федерального центра.

Соглашение о бюджетных взаимоотношениях между Республикой Татарстан и Российской Федерацией, заключенное в феврале 1994 года, имело пятилетний срок действия. В 1999 году оно было фактически продлено татарстанской стороной, поскольку содержащиеся в нем нормативы вошли в республиканский бюджет. Но в 2000 году Татарстан вынужден был согласиться на пересмотр своих бюджетных взаимоотношений с центром. В свою очередь Москва дала согласие на финансирование ряда объектов республиканской экономики из федеральной казны. Это прежде всего касается объектов, имеющих общероссийское значение. Об этом, в частности, шла речь во время визитов Владимира Путина в Татарстан. Татарстанская сторона, в качестве компенсации за свою уступчивость в вопросе бюджетных взаимоотношений, ожидает от федерального центра более активного участия в финансировании республиканской экономики.

До этого времени Татарстан брал на себя расходы по строительству таких объектов федерального значения, как мост через Каму на трассе Москва — Челябинск или новый аэропорт в Казани. В настоящее время республиканские власти весьма заинтересованы в увеличении финансирования на федеральном уровне подобных дорогостоящих проектов. К их числу можно отнести также строительство казанского метро, модернизацию предприятий оборонного комплекса и прочих крупных промышленных предпри-ятий, включая КамАЗ и ЕлАЗ. Предполагается, что российское правительство и правительство Татарстана останутся крупнейши- I ми акционерами КамАЗа, владеющими по 25 % акций этой ком-пании каждый. Причем республиканские власти согласились на то, ] чтобы Совет директоров КамАЗа возглдвил представитель феде-рального центра. Когда в 1997 году правительство республики взяло под свою опеку фактически обанкротившийся КамАЗ, Совет директоров этого акционерного общества возглавил татарстанский вице-премьер Равиль Муратов. Но уже в 1999 году его сменил ми- 1

нистр экономики Российской Федерации Андрей Шаповальянц, а впоследствии — вице-премьер российского правительства Илья Клебанов. Тем самым федеральный центр взял на себя большую долю ответственности за финансовое оздоровление и развитие КамАЗа.

В будущем, видимо, практика совместного финансирования и управления крупными промышленными предприятиями Татарстана получит дальнейшее развитие. Однако республиканские власти вовсе не заинтересованы в переходе местной индустрии под полный контроль федерального правительства или связанных с ним экономических структур. Поэтому стремление Казани привлечь средства из российского бюджета имеет четко обозначенные пределы — финансирование из Москвы не должно, по мнению татарстанского руководства, стать средством подчинения республики федеральному центру в сфере экономики.

При всей важности экономических проблем, стоящих перед Татарстаном и Россией в целом, и при всей сложности урегулирования бюджетно-финансовых противоречий между ними экономика все же не является единственным фактором, определяющим россий-ско-татарстанские взаимоотношения. Немаловажное значение для укрепления авторитета России в Татарстане имеет ее культурный, научный и технический потенциал. Как отмечал в своей работе «Сумерки империи» политический советник президента Татарстана Рафаэль Хакимов, в прошлом «русские писатели, ученые, политические деятели были несомненным авторитетом... — у них учились, им подражали, им верили». Сейчас же, по мнению автора, «эти факторы отсутствуют... некому и нечему подражать» ²³.

Мнение о кризисном состоянии российской и прежде всего русской культуры и науки получило в 90-е годы довольно широкое распространение среди интеллигенции в постсоветских республиках, что еще более усилило центробежные процессы на территории бывшего СССР. Это желание обособиться от России, в том числе и в сфере культуры, сопровождалось стремлением приблизиться к развитым странам Запада. Причем подобные тенденции отмечены и среди части мусульманских народов, включая татар как наиболее европеизированных мусульман, живущих на территории СНГ.

Вот, например, мнение историка Дамира Исхакова: «Российская культура, остающаяся прямой наследницей советской культуры, крайне плохо приспособлена к потребностям модернизации. Это обстоятельство усиливает стремление татарстанского общества к прямому контакту с носителями европейской культуры и цивилизации». Причем в качестве образца для Татарстана Дамир Исхаков приводит опыт Турции²⁴.

Стремление самостоятельно, без посредничества России, выйти «на Запад» принимает самые разные формы. В качестве примера можно привести вопрос о переходе татарского языка с кириллицы на латиницу. Закон «О восстановлении татарского алфавита на основе латинской графики» был принят Госсоветом в сентябре 1999 г. А в августе 2000-го правительство республики приняло постановление «Об утверждении новых правил татарской орфографии». В пользу перехода на латиницу приводится целый ряд аргументов — как лингвистических, так и технических, например необходимость компьютеризации и выхода в «Интернет». Все эти аргументы представляются весьма спорными. Опыт Японии и Кореи доказывает, что любая, даже самая сложная, письменность не мешает широкому использованию компьютеров. Что касается чисто лингвистического аспекта, то и кириллица, и латиница имеют свои плюсы и минусы применительно к тюркским языкам, включая татарский. И в том и в другом случае приходится использовать дополнительные лигатуры или большое число подстрочных и надстрочных знаков, как, например, в современном турецком алфавите. Не выдерживает критики и такой аргумент, как необходимость выработки единой письменности для всех татар, в том числе зарубежных. Число татар, проживающих за пределами бывшего СССР и не владеющих кириллицей, очень невелико — примерно 100 тыс. человек (т. е. около 1,5 %). Поэтому вряд ли стоит ради них переучивать более шести миллионов татар и фактически отрывать их от национального литературного наследия, накопленного за 60 с лишним лет. Как представляется, основные причины желания перейти на латинскую графику следует искать не в лингвистической, а в политической и социопсихологической сферах. Как считает один из читателей газеты «Татарские края», приславший письмо в ее ре-1

дакцию, использование кириллицы будет означать, что Татарстан останется в едином с Россией евразийском пространстве — и не только в географическом или экономическом смысле. Возвращение к старой, арабской, письменности вернет татар в число восточных народов. А принятие латиницы будет означать попытку приобщиться к современной западной цивилизации ²⁵. Хотя войти в число «западных» стран отнюдь не просто и для этого не достаточно лишь латинизировать письменность. Об этом, в частности, свидетельствует опыт Турции, долгие годы безуспешно пытающейся войти в Европейский Союз, куда, кстати, вошла Греция, сохранившая свой самобытный алфавит.

Впрочем, вполне понятно стремление татар не только в политическом и экономическом, но и в культурном отношении дистанцироваться от переживавшей кризис России. Остается лишь надеяться, что Россия сумеет преодолеть кризисный период и занять в будущем достойное место среди развитых стран мира. Если этого действительно удастся достичь, то у входящих в состав федерации национальных республик не будет серьезных причин для обособления от России. Однако отсутствие объективных, прежде всего экономических, оснований для сепаратистских настроений отнюдь не гарантирует, что такие настроения не могут возникнуть. И примером тому может служить экономически вполне благополучная Канада, где квебекский сепаратизм угрожает самому существованию государства.

Поэтому целостность Российской Федерации и заинтересованность национальных республик в том, чтобы остаться в ее составе или, наоборот, получить максимально возможную независимость, будут определяться комплексом различных факторов. И среди них не только устойчивый экономический рост, но также прочность и стабильность государственных структур, предсказуемость власти, компетентная (твердая и одновременно гибкая) национальная политика, развитие культуры, в том числе национальной культуры каждого живущего в России народа, прогресс в сфере науки и техники и т. д.

Все вышесказанное относится и к перспективам взаимоотношений между Российской Федерацией и Татарстаном, которые бу-

дут зависеть не только и не столько от ситуации внутри этой республики, сколько от положения дел в масштабах всей России. Но в любом случае Татарстан, уже несколько лет живущий в условиях хоть и ограниченного, но вполне реального суверенитета, добровольно не согласится стать рядовым российским регионом.

Десятилетие принятия Декларации о государственном суверенитете было отмечено в республике с большим размахом в августе 2000 года, несмотря на решение Конституционного суда. Президент Татарстана заметил по данному поводу: «Этот суд никогда не признавал нашего суверенитета. Ну и что? Все это время мы существовали и развивались — и будем развиваться дальше» ²⁶. Столь демонстративный вызов Москве со стороны такого осторожного и умеренного политика, как Минтимер Шаймиев, показывает насколько прочно укоренилась идея национальной государственности среди татарстанского руководства.

Более того, среди республиканской элиты распространено мнение об особой роли Татарстана в развитии российской государственности. Оно аргументируется, в частности, тем, что договор между Российской Федерацией и Татарстаном явился образцом договоров с прочими республиками и областями. По мнению властей Татарстана, данный договор способствовал укреплению федерализма в России и воспрепятствовал превращению ее в унитарное государство. При этом он предопределил фактически асимметричный характер Российской Федерации, при котором основу взаимоотношений центра и регионов составляют сепаратные соглашения, а не только общий Федеративный договор, подписанный всеми субъектами федерации, кроме Татарстана и Чечни. На пресс-конференции в феврале 2000 года, посвященной шестилетней годовщине российско-татарстанского договора, председатель Госсовета республики Фарид Мухаметшин заявил: «Татарстан внес свой вклад в укрепление федерации и никогда не согласится занять в ней равное с другими субъектами место» ²⁷. Такой взгляд на особую роль Татарстана в строительстве федерации во многом перекликается с теорией золотоордынского происхождения российского государства, популярной среди татарской интеллигенции и русских историков-«евразийцев».

Федеральное руководство в своих отношениях с Татарстаном вынуждено учитывать мнение его властей и значительной части населения об исключительном положении этой республики среди российских регионов. Однако концепция асимметричности федерации, столь популярная в Татарстане, противоречит как российской конституции, так и стремлению укрепить «вертикаль власти» и обеспечить приоритет общефедеральных законов на всей территории страны. Поэтому руководство России если и согласится сохранить особое место Татарстана в государственной системе, то лишь настолько, насколько это не нарушит саму структуру федерации и ее прочность. Федеральный центр объективно заинтересован в том, чтобы отношения со всеми регионами строились на единой правовой базе, а не на основе сепаратных договоров и соглашений.

Сам принцип асимметричности для татарстанских властей является не самоцелью, а средством достижения политического и экономического суверенитета. Республиканское руководство готово уравнять права Татарстана и прочих регионов, но не путем их ограничения, а, наоборот, путем «подтягивания» степени самостоятельности прочих субъектов федерации до татарстанского уровня. При этом предполагается официально зафиксировать разделение прав и ответственности федерального центра и регионов (например, по образцу российско-татарстанского Договора о разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий). В интервью, данном журналу «Эксперт» в августе 2000 года, Минтимер Шаймиев следующим образом обозначил свою позицию в отношении федеративного устройства России: «Конечно, мы должны входить в единое правовое поле и жить по единым законам. Но это должны быть законы федеративного государства, в котором полномочия центра и регионов четко разграничены, и в их пределах соблюдается верховенство законов — федеральных, если речь идет о предметах ведения центра, местных, если вопрос находится в исключительной компетенции субъекта. Сегодня этого нет, и некоторые противоречия федерального и регионального законодательства сглаживают договоры о разграничении полномочий между центром и регионами» ²⁸.

В настоящее время и Татарстан, и российское руководство заинтересованы в том, чтобы официально оформить сферы компетенции федеральных и региональных властей. Но каждая из сторон по-разному видит соотношение между этими сферами. Федеральный центр, стремящийся укрепить «властную вертикаль» в масштабах всей страны, не может пойти на уравнивание прав регионов путем расширения их компетенции. Наоборот, он хотел бы ограничить независимость и неподконтрольность субъектов федерации. В то же время Москва стремится избежать открытого конфликта с местными властями, прежде всего с руководством крупнейших регионов, в число которых входит Татарстан. Для обеих сторон сейчас крайне важно найти взаимоприемлемое решение вопроса о будущем федеративном устройстве России. Не исключено, что со стороны центра будут предприниматься попытки обеспечить лояльность та-тарстанских властей путем налаживания особых отношений между республиканским и федеральным руководством, а также путем вхождения лидеров Татарстана в состав российской политической элиты (примером последнего явилось включение Минтимера Шаймиева в состав Президиума Госсовета Российской Федерации). Возможно также более активное участие федерального центра в финансировании развития экономики республики. В любом случае российским властям предстоит искать и находить оптимальные, в том числе и неординарные, способы урегулирования отношений с таким своеобразным субъектом федерации, как Республика Татарстан.

ПРИМЕЧАНИЯ |

¹ Согласно последней переписи населения СССР, проведенной 12 января 1989 г., в I Татарстане проживало 3 637,8 тыс. человек, в том числе 1 765,4 тыс. татар (48,5 % 1 всего населения), 1 575,4 тыс. русских (43,3 %) 134,2 тыс. чувашей (3,7 %) и 162,8 тыс. 1 представителей других национальностей (М. Мустафин, Р. Хузеев. Все о Татарстане. ] Казань, 1994. С. 15, 18). К середине 90-х годов численность населения Татарстана, по I оценке Госкомстата республики, составила 3,8 млн. человек, при этом доля татар достигла | 50 % (в основном за счет миграции).

I

² По данным переписи 1989 г., в СССР насчитывалось 6 648,7 тыс. татар, в том числе в РСФСР 5 552 тыс. (Народы России. Энциклопедия. М., 1994. С. 320).

³ А. Каримуллин. Татары: этнос и этноним. Казань, 1989.

⁴ Р. Хаким. Россия и Татарстан: у исторического перекрестка // Панорама-Форум. Казань, 1997, № 1. С. 43.

⁵ А. Халиков. 500 русских фамилий булгаро-татарского происхождения. Казань, 1992.

⁶ Казань сегодня и век назад (план-схема). Казань, 1995.

⁷ С. Максуди. Конституция культурно-национальной автономии татарского народа // Идель. Казань, 1995, № 5—6.

⁸Д Исхаков. «Промывка» татарских мозгов // Идель, 1996, № II—12. 'Суверенный Татарстан. Москва, 1997. С. 7, 8.

'"Белая книга Татарстана. Путь к суверенитету (Сборник официальных документов). 1990—1995. Казань, 1996. С. 7. "Там же. С. 12.

¹² Там же. С. 13.

¹³ Там же. С. 17.

¹⁴ Там же. С. 15.

¹⁵ Суверенный Татарстан... С. 211.

¹⁶ «Модель Татарстана — это модель социально ориентированной экономики, с устойчивым типом роста, интегрированной в мировое хозяйство, приводимой в действие внешними инвестициями за счет высокой добавленной стоимости товаров и услуг при активной регулирующей роли государства» (Государственная программа экономического и социального прогресса Республики Татарстан. Казань, 1996. С. 27).

¹⁷ Время новостей, М., 2000, 10 июля.

¹⁸ Время новостей, 2000, 26 июня.

" Независимая газета, 2000, 28 июня.

²⁰ Время новостей, 2000, 21 августа.

²¹ Суверенный Татарстан... С. 201, 211, 212.

²² Р. Амирхан. Духовные основы татарской национальной идеологии // Идель, 1993, № 4. С. 71.

²³ Р. Хаким. Сумерки империи // Татарские края. Казань. 1993, № 11. С. 5; 1993, № 12—13. С. 8.

²⁴ Д. Исхаков. Модель Татарстана: «за» и «против» // Панорама-Форум, 1995, № 2. С. 69.

²⁵ Что пишут нам читатели // Татарские края, 1993, № 9. С. 6.

²⁶ Коммерсантъ, 2000, 30 августа.

²⁷ Время MH, 2000, 16 февраля.

²⁸ Эксперт. M., 2000, № 30. С. 48.

Владимир Бобровников

---

Дата добавления: 2016-01-06; просмотров: 14; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!