Университет Казимира Великого, Польша
betrojan@wp.pl
Кармен – героиня одноименной новеллы Проспера Мериме (1845) – стала как в мировой, так и в русской литературе, а затем и культуре в целом, неким архетипом роковой женщины. Причем термин «архетип» в нашей работе мы понимаем как /.../ первообразец, символ, глубоко функционирующий в человеческом собирательном подсознании [Głowiński M. 2007:42].Сам архетип неизменчив, не подвержен историческим переменам, но его актуализация возможна путем архетипических символов и образов, формирующихся в разных областях человеческой деятельности и знаний [Głowiński M. 2007:42]. Именно они являются объектом нашего интереса. Кармен – это модель женственности, которая переходит свои трансформации в очередных архетипических символах и образах. В литературном представлении испанской цыганки на первый план выдвигается любовь, дикость, свободолюбие и смерть. Именно такое ее восприятие проявлялось в литературе и до Мериме.
Уже в XVI веке Мигель де Сервантес стал автором новеллы Цыганочка (1613), но его героиня – прелестная Пресьоса, не была цыганкой по происхождению и потому отличалась от остальных цыган своей нравственностью. Похожий образ героини, в этом случае Эсмеральды, показан также Виктором Гюго в произведении Собор Парижской Богоматери (1832). В эпоху романтизма немецкий писатель Ахим фон Арним написал повесть Изабелла Египетская (1812), в которой его цыганка является дочерью аристократки и цыганского вождя. Со времен Арнима вошли в моду мистические истории с участием цыган. В таком духе возникло также произведение Турецкая цыганка (1836) русского писателя Осипа Сенковского. Причем стоит отметить очевидные сходства образа цыганки Земфиры из поэмы Цыганы (1824) Александра Пушкина с представлением Кармен у Мериме. Как известно, Пушкин перевел свою поэму на французский язык, и она была она знакома Мериме до написания им своей новеллы.
|
|
|
Несомненно, на преображения Мериме модели Кармен в культурном наследии повлияло музыкальное представление героини в опере Кармен Жоржа Бизе (1875), которое получило мировую популярность, на сюжете новеллы Мериме поставлен также и балет. Дальше Кармен идеально вписалась в широкие рамки искусства кино, можно здесь напомнить среди многих кинематографических представлений фильм Кармен, снятый испанским режиссером Карлосом Саурой в 1983 году. В Севилье даже поставлен памятник оперной Кармен. Причем ее скульптурное воплощение весьма отлично от характеристики испанской цыганки у Мериме, о которой скажем дальше.
Мы в своих наблюдениях попытаемся сосредоточиться на архетипическом представлении Кармен, данным именно Мериме, и его трансформациях в избранных произведениях русских писателей разных эпох – Александра Блока, Марины Цветаевой, Владимира Набокова и Юнны Мориц. Наш выбор ограничен только такими литературными инвариантами образа Кармен, в которых, во-первых, приводится имя Кармен; во-вторых, восстановливаются новые контексты модели Мериме. Конечно, родственниц Кармен в русской литературе, не названных авторами напрямую этим имением, можно найти много, но эта тема не является объектом нашего внимания в данной работе.
|
|
|
Кармен у Мериме
Новаторство французского писателя проявляется в реалистическом представлении своей героини. Женское имя «Кармен» испанского происхождения, оно было популярно также в Италии и Румынии. Это слово обладает многозначностью и обозначает одновременно художественную песню, которую пели в древнем Риме в честь Марка. Зато ласкательная форма «Карменсита», как иногда называет Мериме свою героинию, открывает ее связь с колдовством и гаданием. Характеристика Кармен как в зрительном, так и звуковом планах, дана Мериме реалистически. Она работница на табачной фабрике в Севилье, позже она показана в центре шайки разбойников. Кармен на первый взгляд не очень красивая, но привлекающая внимание мужчин. Притом она невысокая, толстоватая, чернявая. В тексте стихийность, дикость и особый эротизм героини подчеркивают, между прочим, сравнения ее наружности и способа поведения с животными: /.../ поводя бедрами, как молодая кобылица кордовского завода [Мérimée P.1980: 35]. Писатель сравнивает свою героиню заодно также с овцой и хамелеоном [Мérimée P. 1980: 37]. Этим путем Мериме подчеркивает изменчивость цыганской натуры Кармен. Ее костюм также меняется, переходя в цвете от черного к красному, и от закрытия тела к открытию некоторых его частей, хотя бы ног и плеч. У Кармен часто в руках звенящие кастаньеты, например, в таком описании Мериме: /.../ она начала танцевать и смеяться как сумасшедшая, притом пела песню [Мérimée P. 1980:5]. В музыке Кармен проявляет свободолюбие, свою независимость чувств и убеждений особо. Героиня новеллы Мериме – это женщина-стихия, несущая смерть всем, единственное, что она любит – это свобода. Говоря о нравственных категориях, ее нельзя вместить в рамки хорошего и плохого. То же и в плане эстетических ценностей. Мериме это смешение элементов как черту, свойственную Кармен, – в данном случае, красоты и ужаса – представляет во внешнем виде испанской цыганки следующим способом: /.../ с каждым ее недостатком соединяется достоинство, подчеркнутое еще сильнее при помощи контраста [Мérimée P. 1980: 25]. Для примера: глаза Кармен одновременно чувственные и жестокие, с косым разрезом, но прелестновырезаны [Мérimée P.1980: 25]. Она вся – вызов общественным правилам и морали. Влюбленный
в Кармен Хосе на отказ цыганки поехать с ним в Америку убивает ее.
|
|
|
|
|
|
Кармен у Блока
А) Стихотворение Анне Ахматовой
Архетип роковой женщины, созданный Мериме в реалистическом духе, Алексанр Блок в эпоху русского символизма вводит, насыщая как чертами, свойственными своей эпохе, так и ссылаясь на традицию романтизма. В стихотворении Анне Ахматовой (1913) наблюдаем переклички поэта с архетипом Кармен у Мериме. В поэтическом тексте, посвященном Анне Ахматовой, Блок пытался сравнивать реально живущее в его современности лицо – Анну Ахматову с фиктивным первообразом Кармен. Как позже заметила сама поэтесса, /.../ в это время Блок бредил Кармен и испанизировал меня [Бельская Л. Л. 1996:27]. Причем Ахматова была недовольна Блоковским стихотворением-отзывом, потому что поэт показал ее прежде всего как светскую даму и неумелую мать, забывая о ее поэтическом таланте. Эта «испанизация» Ахматовой в Кармен касалась в особенности двух элементов ее наружности: шали и розы в волосах:
«Красота страшна» – Вам скажут,-
Вы накинете лениво
Шаль испанскую на плечи,
Красный розан – в волосах
[Блок А. 1978: 268]
Здесь стоит добавить, что в новелле Мериме у Кармен в волосах цветок жасмина. В блоковском стихотворении его заменяет красная роза. Этот цветок, в особенности цветок дикой розы, наделен двойной символикой: он, во-первых, отрицает символику конечности времени, а во-вторых, учитывая его морфологию, относится к тому, что загадочно и таинственно [Forstner D.1999:192]. Роза очень часто появляется
в символисткой поэзии: /.../ Красный розан – в волосах, /.../ Красный розан – на полу [Блок А. 1978: 268-269]. Архаическая форма слова «роза» – «розан» придает этому описанию Кармен некий пафос возвышенности, нетипичной для образа испанской цыганки у Мериме. Мотив жасмина во французской новелле появляется дважды, как и мотив красной розы у Блока. Но в сюжете произведений и образах Кармен данных писателями, дешифровка их значений разная. Мериме пишет: У нее в волосах большой букет жасмина, лепестки которого выделяют упоительный аромат [Мérimée P. 1980:22]. И дальше Кармен, вынув цветок жасмина, который держала в губах, бросила ему ловким движением прямо между глаз [Мérimée P. 1980:36]. В приведенных выше цитатах цветок жасмина привлекает внимание Хосе, Кармен манит его своей женственной чувственностью и эротизмом. С этого момента он не может ее забыть. В стихотворении же Блока, роза у героини в первой строфе – в волосах, а во второй – находится уже на полу. Смена положения розы вызывает совсем другие коннотации: блоковская героиня при движении роняет цветок на пол и в звенящих словах открывает сложность своего характера – не то страшного, не то простого. Блоковская героиня наподобие Кармен внешаблонная, таинственная, загадочная. Блок сложность своей героини представляет в духе эстетики модерна, подчеркивает ее красоту, одновременно простую и страшную. При этом здесь сильно звучит концепция красоты, характерная для эстетики романтизма, которую можно бы назвать, следуя за Марио Празом, «проклятой красотой» [Praz M., 2010: 45], связанной с печалью и смертью.
Б) Стихотворения из цикла Кармен
Александр Блок является также автором стихотворений из цикла Кармен (1914). Все они пронизаны любовью, но ощутим в них также налет трагизма. Осенью 1913 года поэт увидел на сцене Музыкального театра в Петербурге певицу Любовь Александровну Дельмас в роли Кармен. Восхищенный ее красотой и пением, он посвятил ей многие свои стихотворения, среди которых можно упомянуть цикл Соловьиный сад (1915) и названый нами выше сборник. В данном случае эпизод из биографии поэта стал фактом искусства. Кармен у Блока описана с точки зрения влюбленного лирического «я». В его представлении архетип Кармен у Мериме сливается с лицом Любови Александровны Дельмас. В результате образ Кармен является как стихия, гроза певучая, невероятный чудесный сон, пропитанный чувством любви. Блок показывает свою загадочную Кармен в раздвоении, но опираясь на другие, чем Мериме, художественные приемы. Блок подчеркивает именно эту раздвоенность при помощи, между прочим, пространственных категорий. В земном, горизонтальном пространстве появляется лирической герой, зато его «прекрасной даме» свойственно пространство небесное, а все эпитеты, относящиеся к ней, указывают на вертикальное направление, некую высь:
Что месяца нежней, что зорь закатных выше?
Знай про себя, молчи, друзьям не говори:
В последнем этаже, там, под высокой крышей,
Окно, горящее не от одной зари...
[Блок А. 1980: 312]
Лирический герой переживает такие же любовные терзания, как и Хоcе у Мериме. В стихотворении Бушует снежная весна..., входящем в цикл Кармен, блоковский герой читает новеллу французского писателя и восстановливает архетипическое представление Кармен и ее сложные отношения с Хоcе:
В глаза Хозе метнула взгляд!
Насмешкой засветились очи,
Блеснул зубов жемчужный ряд,
И я забыл все дни, все ночи,
И сердце захлеснула кровь...
[Блок А. 1980: 313]
В другом стихотворении под заглавием Среди поклонников Кармен из упомянутого нами цикла внимание поэта сосредотичивается также на звуковых чертах, присущих первообразу Кармен. Бывшему ее поклоннику, который находится в ночной таверне Лиллас-Пастья, звучащие бубны и звенящие запястья напоминают певучий стан Кармен. Стоит отметить, что музыкальные акценты в символистской поэзии играли значительную роль.
Кармен в блоковском поэтическом представлении – это символ Изменчивости, изменчивости чувств, души, мира. Во всех частях цикла заключены ее разгадки [Смирнова Л.А. 2001:347]. Ликов Кармен много. Ее образами-символами становится, к примеру, прихотливая змея (Ты как отзвук забытого гимна...), весенние вербы, колосья полей, розы любовного плена (Вербы – это весенняя таль...). Кармен у Блока описана при помощи поэтических сравнений и метафор, свойственных для эпохи символизма. Блок пересоздает некие элементы сюжета новеллы Мериме. У французского писателя первое «искушение» Хоcе соблазнительницей Кармен происходит на Змеиной улице, где герой, не зная почему, отпускает ее на волю. Инвариантное блоковское представление сводится к попытке показать Кармен прихотливой клубящейся у ног лирического «я» змеей. Этим воплощением образ-символ Кармен, уподобляющий змее, выделяется семантической многозначностью. Можем его воспринимать в библейском коде как поэтическую вариацию на тему первородного греха, где мотив змеи появляется чаще всего [Forstner D. 1990:307]. В западном искусстве змея была доминирующим символом зла, греха, соблазнения и фальши. Все эти черты цыганской искусительницы замечаем в блоковском цикле. Причем «змея» в своей богатой символике обозначает также животное, обладающее особым дуализмом, которое вызывает страх и почтение, воспринимаемое одновременно как предок, герой культуры, агрессор и чудовище [Tresidder J. 2001:234-235].
Блок помимо символизации своей героини в коде западней культуры пытается ее показать в сопоставлении с русской природой и чертами внешности самой певицы Дельмас. В отрывке указанного выше стихотворения читаем:
Розы – страшен мне цвет этих роз,
Это - рыжая ночь твоих кос?
[ Блок А. 1980:315]
Блоковские воображения Кармен далеки от архетипа Мериме, в них замечаем постепенный уход от первообраза. Его Кармен наполняется индивидуальными чертами Любови Дельмас, у которой были рыжие волосы и великолепный голос, а также попыткой создания образа любимой женщины в русском пространстве в духе модерна. Наступает своеобразная деиспанизация первообраза Кармен у Мериме. В последнем стихотворении данного цикла Кармен представлена как всемирное бытие. Такой художественный прием характерен для творчества многих русских символистов младшего поколения.
Весь цикл Кармен это блестящий образец «синтетизма» поэтического мышления Блока [Смирнова Л.А. 2001:347]. В десяти поэтических текстах, входящих в состав цикла, можем найти, благодаря их небывалой емкости, поэтический образ Кармен соединяющий в себе элементы глобально-всемирового, человеческого и конкретно-личностного. Модернистская Кармен показана Блоком как таинственная, загадочная, овеянная грезами и туманами женщина, и вместе с тем и как символ всеобщего бытия, суть которого заключена
в контрастных проявлениях человеческого существования и культурной традиции Запада.
Кармен у Цветаевой
У Марины Цветаевой образ Кармен показан в юношеском стихотворении Спят трещотки и псы соседовы... (1915) и в цикле Кармен (1917), в состав которого входят два поэтических текста. Ее образ упомянут поэтессой также в цикле Дон Жуан (1917). Наше внимание сосредоточивается на первом из упомянутых цветаевских стихотворных текстов, который кажется нам среди них самым малоизвестным. Цветаева создает в стихотворении лирическую ситуацию тайного свидания любовников, которое представлено в сопоставлении с архетипическим сюжетом Мериме. Вся история дается с женской точки зрения, в которой лирическое «я» – это влюбленная женщина. Неоднозначность чувств и эмоций, вызванных лирическими героями, вносит в их сознание раздвоение и воссоздает в памяти образ Кармен у Мериме, но уже переосмысленный поэтессой:
Мы пройдем, кошельком не звякая
И браслетами не звеня.
[Цветаева М. 1984:46]
В этом представлении мы ощущаем отсутствие звуковых элементов, образующих архетип Кармен. Эта своеобразная модификация, отрицание звякания монет и браслетов в характеристике лирических героев дает им все же мнимый шанс не подражать судьбе Хосе и испанской цыганки. Поэтический образ «отравительницы» Кармен дан Цветаевой в последнем четверостишии стихотворения Спят трещотки и псы соседовы...
Запах розы и запах локона,
Шелест шелка вокруг колен...
[Цветаева М. 1984:46]
Лаконичность, выборочность и сжатость поэтического описания Кармен в данном отрывке текста характерны для всей поэзии Цветаевой. Причем стоит отметить тот факт, что именно запахи розы и локона, шелест ее одежды и упомянутое раньше пространство города Кордовы, воссоздают неповторимую атмосферу эротизма и женской чувствительности Кармен.
Кармен у Набокова
В набоковском произведении Лолита (1955) главный герой Гумберт Гумберт влюбляется в девочку Долорес Гейз. Среди многих имен, которыми он называет объекты своих любовных терзаний, появляется и имя Кармен. Прелесть и очарование красотой девчонки проиводят Гумберту на память слова «глупой» песенки, которая, как подсказывает рассказчик, была в моде в США в начале 50-х годов XX века. Песенка является в данном случае очередной трансформацией архетипа Кармен, на которую ссылается Гумберт Гумберт: О Кармен, Карменситочка, вспомни-ка там,.. .гитары, и бары, и фары, тратам [Набоков В. 2003:61]. Герой набоковской повести этим открывает свое интимное, любовное отношение к Долорес.
У Мериме Кармен – колдунья, у Набокова – колдуном становится сам Гумберт Гумберт: /.../ я околдывал мою Кармен и все время смертельно боялся, что какое-нибудь стихийное бедствие мне вдруг помешает, вдруг удалит c меня золотое бремя [Набоков В. 2003:61]. Оставшись со своей нимфеткой впервые наедине, герой от счастья произносит следующие слова: /.../ я все повторял за Лолитой случайные нелепые слова – Кармен, карман, кармин, камин, аминь, - как человек, говорящий и смеющийся во сне, а между тем моя счастливая рука кралась вверх по ее солнечной ноге до предела дозволенного тенью приличия [Набоков В. 2003:63]. Повторяющиеся слова, упомянутые выше, напоминают детскую игру, попытку создания словесных ассоциаций к слову «Кармен», к которой присоединяется и Гумберт Гумберт, отвлекая заодно внимание девочки от своих прикосновений. В повести герой часто называет Долорес Карменситочкой, Карменситой, а ласкательная форма этого имени подчеркивает его особое отношение к Лолите. Герой как писатель и знаток литературы, несоменно, знает новеллу Мериме и протягивает литературные параллели в жизнь. Для Гумберта эта любовь, опасная, запрещенная, может принести страшные последствия, но он не может и не хочет от нее освободиться. В мыслях он свою нимфетку называет «карманной Карменситой», что подчеркивает факт, что герою очень хотелось бы положить свою маленькую Кармен именно в карман, а значит, в только ему принадлежащий мир, и унести ее навсегда.
Кармен у Юнны Мориц
В 1975 году Юнна Мориц написала стихотворение под заглавием Кармен. Упоэтессы этот лирический текст является очередной вариацией на тему цыганки у Мериме, о чем мы узнаем в последнем четверостишии стихотворения:
Так расслабим шнурок
На корсете классической схемы,
Чтоб гулял ветерок
Вариаций на вечные темы!
[Мориц Ю. 1987:119]
И, вероятно, Мориц открывает новый образ Кармен в широком контексте культуры, восходящей даже к мифологии. У нее наступает своеобразное увеличение объема информации о Кармен, передаваемой в единицу времени. Поэтесса употребляет часто жаргонные выражения, чтобы передать примитивность описываемых эмоций своей героини. Архетипическое представление Кармен вызывает сразу цепочку определений ассоциативного характера: любовь, возмездие, красота, смерть, свобода. По нашему мнению, Мориц восстанавливает в своем стихотворении, особо ссылаясь на поэтику Цветаевой, примитивность человеческих эмоций. Стоит в данный момент напомнить «волчьие глаза» цветаевского героя, который смотрит на свою Кармен. Этот мотив у Мориц получает дальнейшее развитие. Поэтесса называет свою Кармен «дочерью голодных волчат», подчеркивая этим дикость, интуиционность и спонтанность в поведении своей героини. Она как бы обнажает Кармен из блоковских грез и снов, пытается открыть ее истинную натуру. Этой своеобразной обнаженности чувств в представлении Кармен поэтесса добивается при помощи многих эпитетов, среди которых на первый план выдвигается определение «голый». Можно здесь привести несколько примеров: голый зад, голое слово, голый пламень цветов, голый камень веков, голые юбки, зубы голого смысла, голый бубен, голый сюжет. Цитируемые выражения, некоторые оксюморонического характера, относятся к физическим аспектам человеческого тела и имеют также отвлеченный, абстрактный характер. Дешифровка значения эпитета «голый» в коде мышления Мориц, в нашем убеждении, опирается на разговорный вариант этого слова и определяет «такой, который дан без пояснений, без добавлений, ничем не смягченный, не прикрашенный» [Тихонов А.Н. 2005:181]. Образ «обнаженной» Кармен у поэтессы лишается прежнего эротизма, женственной нежной красоты, наступает его постепенная деэстетизация как в зрительном, так и в звуковом планах. Свободолюбие героини становится доминантой в ее поведении и наконец приводит к смерти. Варьирование поэтессой устойчивого в литературе представления Кармен с кастаньетами в руках, поражает нас своими натуралистическими коннотациями:
Кастаньеты костей
Наплясали твой ритм под луною зеленой!
/.../
Вот как, вот как стучат
Зубы голого смысла в твоих кастаньетах,-
[Мориц Ю. 1987:119]
В данных выше отрывках стихотворения Кармен кастаньеты, представленные Мориц, насыщаются новыми значениями и включаются в символику смерти, причем напоминают мотив «плясок смерти», выступавший еще в эпоху средневековья. Кармен у поэтессы – это некий сверхвременной, сугубо субъективный символ обнаженной правды о вечной Кармен.
Мы пытались предствить меримовский архетип Кармен и его инвариантные представления в избранных произведениях А. Блока, М. Цветаевой, В. Набокова и Ю. Мориц. На способ создания творцами образа Кармен несомненно повлияла эпоха, в которой жили, их индивидуальные творческие черты и культурный опыт «вечной темы Кармен» в разных видах искусства. Синтетизм ощутим в блоковском представлении Кармен стал плодотворным методом поэтических изображений меримовской героини и другими названными нами русскими творцами.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бельская Л.Л. 1997 – Диалог трех поэтов... об ахматовской шали. Русская речь. №1. 27-33.
2. Блок А. 1978 – Стихотворения. Поэмы. Москва: Художественная литература. 268-269; 312-317.
3. Капинос Е.В., Проскурина Е. Н. 2006 – Словарь-указатель сюжетов и мотивов русской литературы. Новосибирск: Издательство СО РАН. 67-69.
4. Мориц Ю. 1987 – «На этом береге высоком»: Стихи. Москва: Современник.119.
5. Набоков В. 2006 – Лолита. Москва: Издательство АСТ. 60-64; 312.
6. Смирнова Л.А. 2001 - Русская литература конца XIX-начала XX века. Москва: Лаком-Книга. 314-357.
7. Тихонов А.Н. 2005 – Комплексный словарь русского языка /Под ред. А.Н.Тихонова. Москва: Русский язык Медиа. 181.
8. Ханзен-Лёве А. 1999 – Русский символизм. Санкт-Петербург: Академический проект. 239-245.
9. Цветаева М. 1984 – Сочинения. Т. I, Москва: Художественная литература. 45-46; 97-99; 101-102.
10. Forstner D. Osb. 1999 – Świat symboliki chrześcijańskiej. Warszawa: Instytut Wydawniczy PAX. 192-193; 304-308.
11. Głowiński M., Kostkiewiczowa T., Okopień-Sławińska A., Głowiński J. 2007 – Słownik terminów literackich. Wrocław-Warszawa-Kraków: Ossolineum.42.
12. Kasack W. 1996 – Leksykon literatury rosyjskiej XX wieku. Red. Bronisław Kodzis. Wrocław-Warszawa-Kraków: Zakład Narodowy imienia Ossolińskich. 112-113; 396-397.
13. Mérimée P. 1980 – Carmen. Przekład Żeleński-Boy T., Warszawa: Państwowy Instytut Wydawniczy. 91. (Перевод фрагментов текста на русский язык сделан автором данной статьи).
14. Praz M. 2010 – Zmysły, śmierć i diabeł w literaturze romantycznej. Gdańsk: Wydawnictwo: słowo/obraz terytoria. 37-58; 163-171.
15. Tresidder J. 2001- Słownik symboli. Przekł. Stokłosa B. Warszawa: Wydawnictwo RM. 234-235.
MÉRIMÉE’S ARCHETYPE OF CARMEN AND ITS LITERARY TRANSFORMATIONS
IN RUSSIAN LITERATURE
The article presents Carmen – the title character of a novella by Prosper Mérimée (Carmen, 1845) – as a femme fatal. Her characteristics were presented by the French author with respect to literary realism which was innovative at that time. The archetype of Carmen became an inspiring topic for music, ballet, film industry and literature, including the Russian one. The author of the article presents literary transformations of Carmen created by Alexander Blok, Marina Tsvetaeva, Vladimir Nabokov and Junna Moric. Based on the presented works, the author reaches the conclusion that the archetype of Carmen is still valid and used in many interesting works referring not only to authors’ personal experience and the epochs they lived in but also to the specific character of innovative solutions and their poetic skills. Moreover, the synthetic methods of poetic description they have adopted enrich subsequent visions of Carmen with new cultural connotations as well as provoke emotions and reflection.
Русистика и современность.
13-я Международная научная конференция. Сборник научных статей, с. 499-502. ISBN 978-9984-47-044-3
Рига: Балтийская международная академия, 2011.
НЕКОТОРЫЕ КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ
РОССИЙСКО-ФИНСКОГО ДЕЛОВОГО ОБЩЕНИЯ
Наталия Турунен
Университет г. Ювяскюля, Финляндия
natalia.n.turunen@jyu.fi
В настоящей статье предпринимается попытка кратко рассмотреть проблематику исследований по российско-финским деловым взаимоотношениям, согласно которым, культурные различия могут создавать ограничения в деятельности российских и финских партнеров. Ставится также цель определить дальнейшие направления анализа воздействия факторов культуры на характер российско-финского делового взаимодействия.
Интерес к деловому общению с Россией среди финских бизнесменов явление не новое. Финляндия и Россия имеют многовековой опыт сотрудничества. В 19 - начале 20 вв. в деловые взаимоотношения вступали главным образом купцы и производители товаров; в советское время, особенно после тяжёлого и длительного периода войн, деловые отношения, как и политические, регулировались централизованно, на государственном уровне (особенно в период действия Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи 1948-1991 гг.). После распада СССР у финских и российских предпринимателей появилась возможность прямого сотрудничества, и на сегодняшний день мы можем наблюдать рост деловых контактов.
В настоящее время финские малые и средние предприятия всё чаще налаживают прямые контакты с российскими партнёрами. Среди крупных компаний в Петербурге представлены такие финские предприятия, как «Валио», «Фазер», «Синебрюхофф», «Сканска» и др. Тем не менее, по результатам опроса, проведенного Финской торговой палатой в 2008 г., предприниматели видят немало препятствий для дальнейшего развития деловой активности. Среди них называются нестабильность российской экономики, проблемы с таможенным оформлением грузов и сертификацией товаров, налогообложение и языковые трудности. При этом более 20% опрошенных отмечают недостаточное знание традиций ведения бизнеса России в качестве барьера для эффективного ведения бизнеса.
Согласно современным концепциям кросс-культурного менеджмента [Trompenaars F. 1998, Holden N. 2002], сотрудничество на международном уровне предполагает от партнёров не только владение технической стороной ведения бизнеса, но и знание культуры партнёра, обязательный учёт как национальных, так и межличностных факторов общения. Национальная культура через встроенные институты социализации формирует у человека определенную систему ценностей и базовых представлений, которые, проявляясь в поведенческих практиках и артефактах, воздействуют на деловую национальную культуру [Hofstede G. 1984, 1993].
В Финляндии уже на протяжении нескольких десятилетий уделяется пристальное внимание вопросам культуры в сфере делового взаимодействия и бизнес-коммуникации. Издаются специальные справочники по деловому общению с представителями различных национальных культур. В последнее десятилетие появились справочники по общению с российскими предпринимателями. Тем не менее, качество и уровень представленной в них информации не всегда отвечает современным требованиям: зачастую можно встретить стереотипические представления и даже предвзятое отношение к российским партнёрам, укрепляющее уже существующие среди финнов негативные стереотипы (см. напр., материалы серии «Русское и финское коммуникативное поведение» 2000 – 2005).
Необходимо иметь в виду, что русская и финская культуры, несмотря на географическую близость и общие периоды истории, принадлежат к разному типу культур. По мнению британского специалиста и консультанта в области национальных деловых культур Р.Льюиса, финская культура относится к числу реактивных, то есть направленных на слушание и получение информации. В таких культурах высока роль молчания как активной формы невербального общения, связанной с обработкой поступающей информации [Льюис Р. 2000]. Русскую культуру наряду с южно-европейскими и латиноамериканскими Льюис относит к числу полиактивных. Для таких культур характерны совершение разнообразных форм активности в течение одного временного промежутка и ориентация на диалог и дискуссию (полилог). Данные культуры ориентированы на активный обмен информацией.
В то время как концепция Льюиса базируется в значительной мере на разграничении национальных деловых культур по способу человеческой активности и отношении ко времени, результаты обширных социологических и антропологических исследований, проведенных группой голландского исследователя Г. Хофстеде, также свидетельствуют о существенном различии между финской и русской культурой по параметрам «индивидуализм – коллективизм», «маскулинность – фемининность», «избегание неопределенности» и «дистанция власти» [см. также Наумов A. 2004].
Индивидуализм чаще относят к ситуации, когда связи между отдельными личностями не обременены сильными обязательствами действовать совместно. Коллективизм, наоборот, означает изначальную заинтересованность людей в сплоченных группах, защищающих своих членов в обмен на безусловную лояльность к ним. Показатель маскулинности / фемининности основан на поло-ролевом распределении исконных ценностей «мужественности» (агрессивность, ориентация на результат, «жизнь для работы») и «женственности» (умеренность, акцент на взаимоотношениях и качестве жизни, «работа для жизни»). Г.Хофстеде отмечает, что «женственные» культуры в большей степени складывались в странах с холодным климатом и преобладанием мореплавания, так как партнерство становилось залогом выживания и развития. Также во время отсутствия мужчин женщины самостоятельно вели хозяйство и добивались успеха через поддержание эффективных межличностных контактов внутри и вне коллектива.
Неопределенность понимается как характер восприятия и реакция на угрозу, происходящую в связи с неопределенными и незнакомыми ситуациями. Избегание неопределенности выражается в потребности предсказать ситуацию через писаные (формализованность отношений в обществе) или неписаные (структурированность отношений) правила, то есть принятые в обществе нормы. Представление о дистанции власти подразумевает степень ожидаемой и допускаемой неравномерности распределения власти в обществе.
Краткий сравнительный анализ базовых представлений, доминирующих в русской и финской культурах, позволяет заключить следующее. Финская культура может быть охарактеризована как значительно более фемининная и индивидуалистическая, с относительно высокой степенью избегания неопределенности и низкой дистанцией власти.
Русская культура характеризуется как значительно более маскулинная и коллективистская, с относительно высокой степенью избегания неопределенности и более высокой дистанцией власти. Данные различия в базовых представлениях могут воздействовать на такие элементы организационного поведения, как идентификация себя при вхождении в организацию и связь с ней, отношения в команде, характер лидерства. Они также могут оказывать влияние на организационный процесс в части проектирования работы и структуры, стратегического планирования, решения проблем и принятия решений, коммуникации и разрешении конфликтов.
В условиях, когда деловые партнёры принадлежат к разным национальным деловым культурам, различное понимание и трактовка организационных составляющих может приводить к недопониманию или конфликтам, которые в рамках экономических реалий могут трактоваться как ограничение, упущенная выгода и исчисляться материально. В случае понимания существующих различий и избрания оптимальных стратегий отношения к ним, совместное предприятие, поликультурная команда, или сотрудничество на уровне экспортно-импортных операций может получать дополнительные конкурентные преимущества.
В 2000 г. в Финляндии было предпринято исследование, ставившее своей целью описать культурные различия и их влияние на финско-российские деловые контакты [Buuri H. & Ratschinsky L. 2000]. В работе даётся краткий экскурс в русскую историю и культуру с комментариями авторов, приводятся цитаты из работ финских исследователей и материалов СМИ, представлены также результаты опроса финских бизнесменов, сотрудничающих с российскими предпринимателями.
Авторы делают вывод, что на период 2000 г. влияние советского прошлого ещё было ощутимо в России во всех сферах общественной деятельности, включая и деловую культуру. Стиль и методы работы во многом остались прежними. По мнению авторов, несмотря на то, что Россия проявляет значительную активность в международной торговле, многие понятия и термины в России понимаются и истолковываются по-своему. Это в свою очередь может приводить к различным недоразумениям и неудачам при заключении сделок. На Западе, например, предварительное соглашение не является обязательным, в России же бизнесмены рассматривают такой письменный текст как действующий. В то же время устное соглашение в России, согласно информантам, не расценивается как полномочное. Такие различия в понимании концептуального аппарата международного бизнеса и его терминологии, по мнению респондентов, могут привести к срыву сделки.
По данным респондентов, даже если контракт заключён, то это совсем не значит, что российская сторона будет чётко соблюдать сроки выполнения всех пунктов контракта, тогда как в Финляндии это считается обязательным. В России на ход дела всё ещё сильно влияет запутанная бюрократическая система делопроизводства.
В Финляндии переговоры начинаются сразу с обсуждения деловых вопросов. В России переговоры, по мнению финских бизнесменов, принято начинать с бесед общего характера, которые могут совершенно не касаться вопросов переговоров. Такой стиль в понимании финнов может создать атмосферу напряжённости и нервозности. Финны считают себя более гибкими, понимающими, что при заключении сделки в выигрыше могут быть обе стороны, в то время как русские весьма неохотно идут на пересмотр своих позиций, поэтому переговоры с русскими считаются тяжёлыми. Предприниматели также отмечают большое значение личных контактов и связей на руководящем уровне в российской деловой культуре.
С целью выявления представлений современных российских предпринимателей о финских партнёрах в 2008 г. мы провели исследование, в котором приняли участие 10 предпринимателей из Санкт-Петербурга в возрасте от 28 до 52 лет (5 мужчин и 5 женщин, далее И1, И2…). Все информанты являются руководителями среднего звена, численность персонала на предприятиях от 6 до 80 человек. Опыт сотрудничества с финскими партнёрами у респондентов составляет не менее пяти лет. Тематические интервью проводились в устной форме с помощью тематического вопросника, записывались на диктофон с последующим транскрибированием и продолжались от одного до полутора часов. Все респонденты высказали заинтересованность в получении информации о национальной деловой культуре и стиле менеджмента иностранных партнеров и отмечали важную роль культурных факторов, игнорирование или непонимание которых может, по их мнению, вести к прямым финансовым потерям и упущенным выгодам.
Все информанты имеют большой опыт общения с иностранными фирмами и с финскими, в частности. Часто бывают за границей, много раз были в Финляндии. Большинство информантов следит за событиями в мире, а также за событиями в политической и экономической жизни Финляндии. В своей работе все информанты используют Интернет, электронную почту и факс. Как основное средство связи с финскими партнёрами была названа именно электронная почта, а на втором месте стоял факс. На основании этого можно заключить, что факторы глобализации оказывают влияние и на российских предпринимателей, освоивших новую технику и современные каналы общения со своими финскими партнёрами. По-видимому, бытующее среди финнов стереотипическое представление о том, что любые контакты с российскими партнёрами предполагают обычно больше личных встреч, чем общения по непрямым каналам, уже не в полной мере соответствует действительности.
Согласно опросу, положительными чертами в общении с финскими партнёрами российские предприниматели считают следующие (по убывающей частоте):
Дата добавления: 2021-04-07; просмотров: 87; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!