Татьяна Стексова, Наталья Гришина 6 страница
3. Маслов Ю.С. 1975 – Введение в языкознание. Москва: Высшая школа. 327.
4. Перевозченко И.И. 1990 – Лекарственные растения в современной медицине. Киев: Общество Знание. 48.
5. Сепир Э. 1993 – Язык. Введение в изучение речи. Избранные труды по языкознанию и культурологи. Москва. 655.
6. Bartmiński J. 2009 – Językowe podstawy obrazu świata. Lublin: Wydawnictwo Uniwersytetu Marii Curie-Skłodowskiej. 328.
7. Chodurska H. 2003 – Ze studiów nad fitonimami rękopiśmiennych zielników wschodniosłowiańskich XVII-XVIII wieku. Kraków: Wydawnictwo Naukowe Akademii Pedagogicznej. 399.
8. Encyklopedia zielarstwa i ziołolecznictwa 2000 – Encyklopedia zielarstwa i ziołolecznictwa pod red. H. Strzeleckiej i J. Kowalskiego. 2000. Warszawa: Wydawnictwo Naukowe PWN. 632.
9. Handke K. 1997 – Rozważania i analizy językoznawcze. Warszawa: Slawistyczny Ośrodek Wydawniczy przy Instytucie Slawistyki PAN. 554.
10. Kuźnicka B., Dziak M. 1984 – Zioła i ich stosowanie. Warszawa: Państwowy Zakład Wydawnictw Lekarskich. 215.
11. Maćkiewicz J. 1999 – Słowo o słowie. Potoczna wiedza o języku. Gdańsk: Wydawnictwo Uniwersytetu Gdańskiego.164.
12. Pelcowa H. 2001 – Nazwy roślin w świadomości językowej ludności wiejskiej. Język a kultura, t. 16: Świat roślin w języku i kulturze pod red. A. Dąbrowskiej i I. Kamińskiej-Szmaj, Wrocław: Wydawnictwo Uniwersytetu Wrocławskiego. 99-116.
13. Rejewski M. 1996 – Pochodzenie łacińskich nazw roślin polskich. Przewodnik botaniczny. Warszawa: Wydawnictwo „Książka i Wiedza”. 171.
14. Skarżyński A. 1994 – Zioła czynią cuda. Warszawa: Agencja Wydawnicza „Comes”. 189.
15. Tokarski R. 1993 – Słownictwo jako interpretacja świata. Encyklopedia kultury polskiej XX wieku, t. II: Współczesny język polski pod red. J. Bartmińskiego. Wrocław: Wydawnictwo „Wiedza o kulturze”. 335-362.
LINGUISTIC AND CULTURAL ASPECTS OF MEDICINAL PLANTS’ NAMES
IN RUSSIAN AND POLISH
The article deals with the names of medicinal plants which have a transparent internal form indicating the specific semantic motivation. They present morphological characteristics of the plants and contain cultural aspects – the reference to various myths, legends and traditions. In the article, the selected botanical and popular names of medicinal plants in Russian, Polish and Latin are analysed.
|
|
|
Русистика и современность.
13-я Международная научная конференция. Сборник научных статей, с. 467-471. ISBN 978-9984-47-044-3
Рига: Балтийская международная академия, 2011.
ТЕКСТЫ ПУТЕВОДИТЕЛЕЙ И ПУТЕВЫХ ЗАМЕТОК:
АСПЕКТЫ ПРОЯВЛЕНИЯ РУССКОЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ
Ирина Столярова
Российский государственный педагогический университет им. А . И . Герцена, Россия
stolirina @ gmail . com
В настоящее время путеводители получают все большее распространение, что является, с одной стороны, очень положительным фактором и связано с возрастающими возможностями людей путешествовать по миру. С другой стороны, литературный жанр путешествий несколько уступает свои позиции по причине вытеснения его путеводителями. В условиях такой конкуренции повышается информационная и стилистическая значимость изданий. Серийные путеводители дифференцируются по объему сведений, специализации, направленности на определенную целевую группу. Одни из них претендуют на всестороннее объективное описание, ориентированы на любого человека, который найдет в них информацию в соответствии со своими интересами; другие подчеркивают свою избирательность и субъективность, дружески советуя, предлагают читателю свои приоритеты. Желая получить как можно более полное предварительное представление о стране, очевидно, следует обратиться как к солидным путеводителям, так и к небольшим переводным изданиям, которые дополнят живыми фактами наши основные знания. Путевые заметки полезны на всех этапах знакомства со страной: они привлекают новизной фактов, индивидуальным авторским видением, оригинальностью стиля, вызывают желание сравнить впечатления.
|
|
|
Особенности национальной культуры, психологии и ментальности отражаются в речи, в системе словоупотребления, придают особенный колорит картине мира. Это создает большие трудности при переводе текстов с одного языка на другой. Представитель каждой культуры смотрит на мир другими глазами. Путевые заметки учитывают специфику получателя информации и этим разительно отличаются от путеводителей,
в частности переводных.
Бесплатные путеводители занимают особое место в ряду гидов. Это переводные путеводители, которые рассчитаны на туриста как такового, независимо от его национального менталитета и традиций. Они не ориентированы на специфику языковой картины мира народов, на языки которых переведены. Содержание рубрик универсально: история города, прогулки по городу, музеи, культурная жизнь, ночная жизнь, окрестности, кухня, покупки, полезная информация. «История города» сводится к краткому перечню основных событий; «прогулки» представляют собой экскурсии по наиболее интересным маршрутам, связанным с архитектурными или природными достопримечательностями, с именами известных людей; «культурная жизнь» знакомит с театрами, музыкальными событиями, фестивалями, развлекательными мероприятиями. Некоторая информация может вызвать непонимание в связи с использованием непривычных понятий, смещением смысловых акцентов, просто с элементарным нарушением правил лексической сочетаемости, стилистики, морфологии, синтаксиса. Объектом наблюдения послужил путеводитель по Гранаде [Гранада 2007]. Интересное в целом издание грешит многими несоответствиями нормам русского языка. Эти отклонения можно определить цитатой из самого путеводителя: Если есть какие слова, которые могли бы описать этот живописный квартал Гранады, они является для нас тайной.
|
|
|
В путеводителе нередко встречаются предложения, перегруженные приложениями, причастными и деепричастными оборотами: Гранада – последняя столица мусульманского государства Аль-Андалуз, расположена в живописнейшем месте, пленяющим красотой своих заснеженных вершин, одним из главных достояний Испании и, кроме того, прелестью и колдовством, осязаемыхв каждой изего улиц и узких переулков. Частотны предложения с некорректно построенными рядами однородных членов. Сложные предложения имеют избыточное количество придаточных частей. Понимание таких предложений нередко затруднено и нарушением лексической сочетаемости: В конце Х1Х века случился пожар в одном из магазинов, где изготовляли фигурные свечки, что размещался на улице Постоялые дворы, и весь первоначальный базар сгорел дотла. Многочисленные альтернативы, от досуга до культурных мероприятий, которые предлагает Центр Гранады, где властвующее положениезанимает его колоссальный Собор, превращает эту зону города в желаемый объект многочисленных посетителей,которые каждый год приезжают сюда.
|
|
|
Самым заметным является нарушение норм в лексикологии. Смешение паронимов, нарушение лексической сочетаемости: Ценные археологические останки, которые датируются от доисторической эпохи до мусульманского периода – пункт связи ряда местностей. Множественные водные источники, которые искусно дополнены богатыми украшениями из гипсовых изделий и полихромных изразцов. Храм, который приютил такие ценные сокровища, как картину «Тайная вечеря»… Использование современных понятий или неудачных синонимов, не соответствующих описываемому явлению: Не осталось уже ничего ни от старых лабиринтообразных, типичных контуров мусульманскогоурбанизма. Колумб покидал Гранаду после краха первых переговоров о его трансатлантической экспедиции. Бывшие дома-коммуналки, сегодня реабилитированные, сливаются с городскими господскими дворцами.
Еще небольшой пример: путеводитель по Вене [Вена 2008], имея в виду стиль модерн, как его принято называть в русской традиции, использует термин югендстиль и дает его пространное научное определение, что само по себе полезно и полностью совпадает с определением модерна, но не вполне соответствует жанру путеводителя. В других же путеводителях по Вене, рассчитанных на русскоязычного читателя, используется термин модерн и оговаривается, что в Вене он также называется сецессион. Возникает сомнение в компетентности переводчика первого из названных изданий, соотносит ли он термины модерн, югендстиль и сецессион как название одного и того же?
Переходным этапом от обезличенных путеводителей к очевидно субъективным путевым заметкам являются некоторые справочные издания, например, гид по странам, журнал «Всемирный Следопыт», издающийся каждый месяц в Петербурге. Авторами «Всемирного Следопыта» являются журналисты, путешественники, историки, искусствоведы, этнографы, востоковеды, кинокритики, историки кулинарии, чему соответствует специализация статей. Нередко в статьях разной тематики находит свое выражение языковая рефлексия пишущего, в том числе проявляющаяся в критическом отношении к соотечественникам: Девяносто процентов исследователей и биографов жизни Елены Дьяконовой, более известной как Гала (россияне до сих пор норовят поставить ударение на первом слоге), сходятся во мнении, что она была редкой стервой, алчной и расчетливой, но при этом скрепя сердце приходят к выводу, что без нее Дали не стал бы тем, кем стал [Всемирный Следопыт 2008: 34].
Путевые заметки как жанр имеют давнюю историю в мировой и русской литературе. Их характер зависит от эпохи, личности автора, его задач и целей. Произведения последних двух десятилетий имеют тенденцию выражения свободного, неидеологизированного взгляда на окружающий мир. В центре путевых заметок находится автор со своим субъективным видением, обогащенный многими знаниями, культурными ассоциациями, разнообразным жизненным опытом. «В соответствии с принципом антропности текст как культурное явление существует только при условии его интерпретации человеком, и проблема интерпретации предстает как проблема вхождения текста в культуру. Он жив при условии текстовой, интерпретационной деятельности автора и адресата как участников внутри- и межкультурной коммуникации» [Сулименко Н.Е. 2008: 226].
Нельзя не согласиться с мнением литературного критика Н.Ивановой, что история путешествий как литературный жанр – это история приливов и отливов свободы в России. Путешествию на Запад, запечатленному в стихах и прозе «шестидесятниками» с их порывом доставить читателю под видом разоблачения новые сведения о мире, в том числе о новом искусстве, писатели-деревенщики предпочли иное географическое и идеологическое направление – путешествие по России, даже скорее в Россию как малую родину. Литературные путешествия из России в советской литературе были связаны с противопоставлением типов идеологий и культур. В основу путешествия были положены оппозиции. Оппозиции социального, исторического, национального типа. Наше – святое, их – адово [Иванова Н.Б. 2005: 153].
Однако уже в начале 80-х годов появляется художественная публицистика, близкая жанру путевых заметок, почти свободная от идеологии. Речь идет о книге Всеволода Овчинникова «Сакура и дуб» с подзаголовком «Впечатления и размышления о японцах и англичанах» (1983 г.). Это произведение условно можно отнести к жанру путевых заметок, так как автор, публицист-международник, был собственным корреспондентом газеты «Правда» в Японии, а потом в Англии и жил в этих странах на протяжении нескольких лет. В.Овчинников имел возможность глубоко погрузиться в жизнь японцев и англичан. В первой книге «Ветка сакуры» журналист рассказывает об истории Японии, традициях и менталитете народа, встречах и путешествиях. Филолог-востоковед по образованию, В.Овчинников избегает идеологических оценок и сопоставлений, но обращает внимание на малоизвестные в то время русскому читателю явления японской культуры и быта.
Большое место в книге занимают описания экзотических с позиций русской традиции предметов и обычаев, при этом особое значение придается анализу слов, обозначающих незнакомые понятия. Сегодня, почти через тридцать лет со времени написания этой книги, они стали широко известны в русскоязычной среде в связи с пришедшей модой на все, связанное с Востоком, и с развитием экономических и политических отношений. Для многих носителей русского языка, по крайней мере в больших городах, не потребуется перевода слов васаби и суши. У В.Овчинникова читаем: Васаби – японский хрен. Суси (в такой транслитерации – И.С.) – рисовый шарик, на который накладывается ломтик сырой рыбы, проложенной хреном. Однако пока еще для нас является полным агнонимом адзи-но-мото: Универсальной приправой в японских кушаньях служит адзи-но-мото. Слово это буквально означает «корень вкуса».
До сих пор слова хайку и танка даже в студенческой гуманитарной средеможно квалифицировать как частичные агнонимы. В.Овчинников предлагает подробное толкование: Японский поэт в хайку – стихотворении из одной поэтической мысли – обязательно должен выразить время года. Хайку – стихотворения из единственной фразы, из одного поэтического образа. Излюбленными формами массового поэтического творчества служат танка или хайку, которые можно в какой-то мере сравнить с афоризмами или эпиграммами. Танка состоит из пяти строк и тридцати одного слога, чередующихся как 5-7-5-7-7, а хайку, ставшая очень популярной с 16 века, – это танка без последнего двустишия, то есть стихотворение из семнадцати слогов. Понятие икебана давно вошло в наш обиход, однако мало кто задумывался над точным переводом этого слова: Для японского понятия икэбана (транслитерация автора – И.С.) в зарубежных языках до сих пор не найдено точного перевода. Принятое на Западе выражение «аранжировка цветов», так же как и русский термин «искусство составления букетов» не раскрывают сути икэбана. Иногда иероглифы икэ-бана дословно переводят как «живые цветы» или как «цветы, которые живут». Но и это определение нельзя считать исчерпывающим, ибо первый слог икэ не только означает «жить», но и является формой глагола «оживлять», «выявлять», который противоположен глаголу «подавлять». Поэтому выражение икэбана можно перевести как «помочь цветам проявить себя ».
Внимательный анализ слов является одним из средств описания менталитета японцев, их традиционного речевого этикета: Речевые обороты, предназначенные для выражения благодарности, несут в себе, как ни странно, оттенок некоего сожаления. Например, слово аригато, которое обычно переводят как «спасибо», буквально значит: «вы ставите меня в трудное положение». Другой сходный оборот сумимасен означает: «ах, это никогда не кончится» или «ах, мне теперь вовек с вами не рассчитаться». Уже выражая благодарность, японец как бы с сожалением признает, что остался перед кем-то в долгу.
Активно прибегая в путевых заметках к методу лексикографического описания понятий, незнакомых или малознакомых русскому читателю, В.Овчинников очень корректен и безоценочен в описании образа жизни японцев, не пытаясь сравнить его с российским. В этом проявляется новый для того времени подход к путевым заметкам, основанный на глубоком культурологическом знании, на преодолении идеологической направленности и «культуроцентризма», когда «правильной» считается только собственная культура, а все остальные кажутся странными или нецивилизованными.
Если говорить о путевых заметках последнего десятилетия, то нельзя не вспомнить Петра Вайля, рижанина, писателя-филолога, журналиста и критика, жившего более 30 лет вне России, в Нью-Йорке, а потом в Праге. Его имя связывается с уникальным жанром путевой прозы, с исследованиями в области литературы, архитектуры, музыки, живописи, философии, кулинарии. Как говорит в послесловии к книге П.Вайля «Гений места» известный современный поэт и философ Л.Лосев, «Вайлю подходит жить в Праге, потому что поэтика цивилизации – его тема» [Вайль П. 2006: 484]. Путешествуя по миру, писатель отражает свое видение и понимание действительности через встреченных им людей: выдающихся личностей прошлого, которые в чем-то определили развитие общества, а также современников с их сегодняшними и вечными проблемами и национальными особенностями. По мнению Л.Лосева, путевая проза Вайля имеет не много прецедентов в русской литературе. «Чувство места – не просто сумма литературных, художественных ассоциаций, смешанных с личными впечатлениями. Речь идет об уникальном переживании автора, передающемся читателю. …У Вайля лиризм акмеистический. …Так что если у прозы Вайля все-таки есть русские прецеденты в путевом жанре, то, наверное, путевые заметки Мандельштама, Бродского, может быть, Шкловского» [Вайль П. 2006: 484-485].
Из периферийной области описательного очерка-эссе жанр путешествий становится полноправной литературной формой. При этом, казалось бы, дополнительные для жанра путешествия задачи – философские и мировоззренческие – становятся главными. Путевая проза П.Вайля исключительно оригинальна, она переплетается с автобиографическими лирическими отступлениями, литературоведческими и искусствоведческими эссе, политической публицистикой. Ю.М.Лотман отмечал: «В зависимости от того, на какой позиции находится сам описывающий, то есть в конечном итоге от того, к какой культуре он сам принадлежит, определяется и метаязык типологического описания: в основу кладутся оппозиции психологического, религиозного, национального, исторического или социального типа» [Лотман Ю.М. 1992: 387].
В книге «Гений места» П.Вайль размышляет о связи человека с местом его обитания, рассматривая интеллектуальные, эмоциональные, духовные явления в соотношении с их материальной средой – городом, страной. Он пишет об Америке, культуре стран Европы, считая, что русская культура в первую очередь родственна западноевропейской и в основе русской культуры лежат общеевропейские ценности. В книге есть несколько глав, посвященных городам Испании – Толедо, Мадриду, Барселоне, Севилье, Сантьяго – и связанным с ними гениям – Эль Греко, Веласкесу, Гауди, Мериме, Бунюэлю. Как замечает автор, на линиях пересечения художника с местом его жизни и творчества возникает новая реальность, которая не проходит ни по ведомству искусства, ни по ведомству географии. В попытке эту реальность уловить и появляется странный жанр – своевольный гибрид путевых заметок, литературно-художественного эссе, мемуара: результат путешествий по миру в сопровождении великих гидов. Взаимоотношения России и Испании – тема особая и увлекательная. Все главы, посвященные истории Испании, ее гениям, народу, традициям, содержат сравнение с русской историей, русским менталитетом: Сравнениями нельзя не увлечься. Наша общность трудно артикулируется, но легко ощущается. Хотя опереться особенно не на что. Испания у нас ярче всего явлена в музыке – и то немного: у Глинки, у Римского-Корсакова. С обратной стороны – тоже небогато: в лучшей вещи Кальдерона «Жизнь есть сон» фигурирует «герцог Московии Астольфо».
Автор иронично отмечает самое первое, на его взгляд, культурное влияние: в конце 15 века архиепископ Геннадий в Новгороде и Иосиф Волоцкий в Москве, узнав об инквизиции, аналогично поступили со своими еретиками. П.Вайль убежден, что сходство исторических судеб налицо: обе страны пережили долгое чужеземное иго – мавров и монголов, обе знали времена баснословного могущества, обе развивались экстенсивно – за счет Америки или Азии, в обеих особую силу имела церковь, обе окаймляли Европу и были ее глухой провинцией (Между Россией и Испанией существует тайное притяжение, которое проходит над Европой или под нею – Бунюэль).
Дата добавления: 2021-04-07; просмотров: 67; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!