Наталья Нечунаева, Мерле Таммела, Елена Трахтман 6 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 55 из 94Следующая ⇒

Структурализм как исследовательский подход в изучении культуры достиг кульминации в 50–60-е гг. ХХ в. Метод структурного анализа в своей научной практике применял К. Леви-Строс. На материале первобытной культуры (мифологии, религиозных представлений, ритуалов, традиций, обычаев) и их рудиментов среди современных племен он исследовал структуру мышления и в условиях культурного разнообразия народов пытался выявить скрытые от сознания универсальные психические структуры, способные определять особенности реакции человека на окружающий мир («Структурная антропология»). Задачи структурного анализа К. Леви-Строс видел в расшифровке символических форм культуры, выступающих в качестве разнообразных модификаций единых исходных архетипов; выявлении бессознательной природы структурных моделей, используемых в гуманитарном знании (лингвистике, этнологии); моделировании структуры культуры, позволяющей понять ее скрытую логику.

Обогащению и расширению теоретико-методологического поля культурологической компаративистики способствовали параллельные сравнительно-исторические исследования в литературоведении и фольклористике, акцентировавшие внимание на изучении типологических сходств и контактных связей
в литературном и народном словесном творчестве. В становлении культурологической компаративистики важную роль сыграли исследования А.Н. Веселовского, посвященные изучению странствующих сюжетов, теоретическому обоснованию диффузионных явлений в фольклорном творчестве (статьи «Заметки и сомнения о сравнительном изучении средневекового эпоса», «Сравнительная мифология и ее метод»). А.Н. Веселовский подверг критике концепцию мифологической школы, сводившую теорию миграций к механическому распространению явлений культуры и недооценившей факты их адаптации к воспринимающей социокультурной среде. Он выявил необоснованные заключения относительно происхождения и сходства многих сюжетов и мотивов, определил методологические причины научных заблуждений. Исследования
А.Н. Веселовского базировались на сравнительном анализе историко-культурного материала, позволявшем впоследствии сделать теоретические обобщения в области поэтического творчества. Компаративный подход
в исследованиях А.Н. Веселовского обеспечивал разработку концептуальных основ исторической поэтики, позволял выявить истоки и факторы творчества, смоделировать их универсальные схемы и закономерности построения, определить разные варианты функционирования.

В.М. Жирмунский продолжил развитие идей А.Н. Веселовского, касающихся природы заимствований, функционирования странствующих сюжетов, типологического подобия в сфере народного творчества, и в своих научных публикациях сформулировал концептуальные основы сравнительного изучения литературного творчества. Он обосновал статус сравнительного метода в литературоведении, дифференцировал подходы
в сравнительно-историческом изучении литературы и фольклора. В.М. Жирмунский установил и охарактеризовал типы причинно-следственных отношений между аналогичными явлениями в фольклорном и литературном творчестве, условно определив их следующим образом: историко-типологическое сравнение; историко-генетическое сравнение; сравнение, констатирующее контакт в качестве причины сходства.
В.М. Жирмунский считал сравнение «обязательным элементом всякого исторического исследования» и в структуре научного исследования придавал ему статус средства, «конституирующего сходства и различия», которые нуждаются в историческом объяснении [Жирмунский В.М. 1979:66–67]. Он рассматривал сравнение в качестве одной из необходимых составляющих исследовательского комплекса, интегрирующего в себе разнообразные подходы, приемы и методы. В.М. Жирмунский отмечал, что «сравнение относится к области методики, а не методологии: это методический прием исторического исследования, который может применяться с разными целями и в рамках разных методов» [Жирмунский В.М. 1979:66–67].

Дискредитацию статуса сравнительного метода в формалистской школе исследования В.М. Жирмунский связывал с распространенной констатацией подобия на основе «чисто внешнего сходства», объясняя все это «беспринципным эмпирическим сопоставлением фактов художественной литературы <…>, вырванных из исторического контекста и из системы мировоззрения и стиля писателя» [Жирмунский В.М. 1979:66]. По оценке исследователей, схематизм компаративного подхода формалистов при разработке ими теоретических положений литературоведения выражается в том, что они исходили из принципа чистого стола и к сравнительному анализу литературы шли исподволь, по мере того как перед ними возникали все новые и новые теоретические задачи. В качестве существенного методологического недостатка исследовательской практики формалистов рассматривалась несостоятельность их теоретических установок и подходов в контексте социокультурной динамики. Слабой стороной формалистского подхода считался отрыв произведения от взаимодействия людей, изолированность произведения от идеологического кругозора, в котором сосредоточен ценностный центр каждой эпохи.

Вопросы, связанные с изучением результатов межкультурных взаимодействий, исследованием типологических, генетических и контактных связей в литературном творчестве, выявлением национального своеобразия литературы, получили отражение в многочисленных исследованиях Д.С. Лихачева. Значимость сопоставительного изучения художественного творчества Д.С. Лихачев связывал с пользой его результатов для выявления содержания и характера инокультурных влияний [Лихачев Д.С. 1987:291]. Влияния в литературном творчестве он рассматривал в контексте историко-культурных взаимодействий, оставляющих существенный след в содержании творчества [Лихачев Д.С. 1987:38]. Ученый подчеркивал, что «литературные влияния – лишь часть влияния культур друг на друга» [Лихачев Д.С. 1987:38]. По его мнению, среди всех влияний, которые ощутила на себе культура Древней Руси со стороны скандинавских, германских, западноевропейских, кочевых народов, наиболее ощутимым, завершенным и плодотворным было воздействие византийских традиций в разных сферах духовной жизни [Лихачев Д.С. 1987:39]. Д.С. Лихачев считал, что византийская христианская культура не просто повлияла на духовную жизнь восточных славян, а была перенесена (трансплантирована) на славянскую почву. Факт такого многостороннего воздействия византийских традиций отразился не только в литературе, искусстве, архитектуре, но и в церковной и государственной организации, богословской и политической мысли, светской жизни и придворном этикете [Лихачев Д.С. 1987:39]. По словам исследователя, в результате византийское христианство заменило язычество и «уничтожило его как институт» [Лихачев Д.С. 1987:42]. Д.С. Лихачев обратил внимание на то, что не только отдельные произведения, но «целые культурные пласты пересаживались на древнерусскую почву и начинали здесь новый цикл развития, приспосабливаясь к иной историко-культурной действительности, приобретая местные черты, специфические формы и содержание» [Лихачев Д.С. 1987:43].

В развитие теории и методологии компаративных исследований культуры внесли существенный вклад исследования М.М. Бахтина, посвященные изучению сущности диалогических отношений, обоснованию диалогической природы всех культур и порождаемых ими смыслов, несмотря на свою обособленность, относительную замкнутость, закрытость для познания. В разработке методологии исследований межкультурного взаимодействия представляются концептуально значимыми работы Ю.М. Лотмана, касающиеся осмысления природы и сущности культурного диалога, изучения принципов и стимулов взаимодействия, интерпретации культуры как семиотической системы и сложно структурированного текста, выявления закономерностей построения семиотических систем. Ю.М. Лотман обосновал органическую связь между культурой и коммуникацией, разработал типологию коммуникации и рассмотрел ее основные модели, выделил интертекстуальность и полифонию в качестве реалий семиотического пространства культуры. Он отождествлял семиотическое пространство с «многослойным пересечением различных текстов, вместе складывающихся в определенный пласт, со сложными отношениями, разной степенью переводимости и пространствами непереводимости» [Лотман Ю.М. 2000:30].

Непосредственное отношение культурологического знания к изучению семантики разнообразных форм межкультурной коммуникации обосновывает связь предметной сферы культурологической компаративистики с дискурсивной практикой.Учитывая традиции и специфику компаративных исследований в культурологии, исследовательской сферой культурологической компаративистики целесообразно считать межкультурный дискурс как феномен социокультурной действительности, изучение которого составляет междисциплинарную область исследования. Междисциплинарный статус дискурса обосновывается тем, что ввиду методологической неоднозначности подходов, только комплекс методов позволяет рассмотреть все его аспекты. Всякий предмет междисциплинарных исследований в контексте компетенции той или иной отрасли предполагает определение соответствующих уровней и аспектов анализа, что должно обеспечить легитимность изучения явления с разных точек зрения без риска стремления ограничить феномены одной дисциплины уровнем объяснения, типичного для другой, более фундаментальной дисциплины.

Многообразие форм и видов дискурса дает исследователям основание для выделения специальной междисциплинарной научной сферы – дискурсологии, предметная область которой охватывает рассмотрение природы, структуры и функций дискурса как феномена общественной жизни. Критический дискурс-анализ как один из методологических подходов в изучении дискурса делает акцент именно на его лингвистической интерпретации, предполагающей текстологический анализ, вербальную репрезентацию социокультурного пространства.Следовательно, понятие дискурс традиционно используется для обозначения вербализованных фактов социокультурного пространства, способов построения речи, адаптированной к социокультурной ситуации. При этом применение термина дискурс в научной практике не ограничивается отношением исключительно к артефактам речевой деятельности. Под влиянием традиций постмодернистской интерпретации текста предметное поле дискурс-анализа значительно расширилось и стало возможным отождествление дискурса с любой социальной практикой. По определению исследователей, дискурсивным статусом обладает любое коммуникативное событие социокультурного взаимодействия. Соответственно, дискурсивная сущность явлений культуры определяется их коммуникативными характеристиками и связью с социальной практикой, обусловленной определенными социокультурными условиями и контекстами. Дискурсивная природа коммуникативных процессов дает основание компаративным исследованиям в культурологии апеллировать к разным формам межкультурной коммуникации. Межкультурный дискурс является проекцией интерактивных процессов социокультурной динамики в синхроническом и диахроническом аспектах.

Текст часто определяется в качестве носителя дискурса. Реалии и факты социокультурной действительности составляют основу культурных текстов, являющихся знаковой манифестацией межкультурного дискурса. Дискурс, в свою очередь, является условием актуализации культурных текстов. Становится очевидным, что дискурс это сложное коммуникативное явление, включающее кроме текста еще и экстралингвистические знания, необходимые для понимания текста. Культурные тексты, позиционирующие содержание межкультурного дискурса и являющиеся фактом самовыражения человека и социокультурной системы, определяют антропологическую направленность компаративных исследований культуры. Осмысление социокультурной действительности разных исторических, этнокультурных и конфессиональных общностей находит своеобразное выражение в художественном и философском дискурсах, располагающих собственными средствами и возможностями интерпретации культурного разнообразия мира. Сравнительное изучение художественного творчества в межкультурном аспекте является междисциплинарной сферой компаративных исследований и предполагает определение типологических и специфических особенностей архитектоники культурных форм, выявление разнообразных контекстуальных коннотаций их семиотических моделей.

Межкультурный дискурс имеет интертекстуальную природу и рассматривается в качестве семиотической целостности, отражающей соотношение и взаимодействие разных типов культурных текстов (фольклорного, историко-культурного, религиозного, этнокультурного, художественного). По степени активности взаимодействия различают закрытые и открытые дискурсы. К наиболее открытым относятся политический, фольклорный, рекламный дискурсы, а относительно закрытыми считаются официально-деловой, научный, религиозный. Результаты коммуникативных процессов можно рассматривать как сложно устроенные тексты, имеющие многоуровневую структуру и представляющие собой сложные переплетения значений и смыслов.Способ и характер взаимодействия разных моделей культуры и соответствующих им конструкций идентичности в поликультурном пространствецелесообразно определять понятием социокультурный интертекст.

Утверждение компаративного подхода в гуманитарном и социокультурном знании прослеживается параллельно со становлением сравнительного метода в качестве исследовательского инструмента. Культурологическая компаративистика формировалась в процессе интеграции достижений многих отраслей гуманитарного знания, обеспечивавших научные поиски эмпирической и текстологической базой, методологическим инструментарием и понятийно-категориальным аппаратом. В ее становлении существенную роль сыграли филологические исследования, на основе фактического материала и теоретических положений которых осуществлялось дальнейшее изучение генезиса культурных форм, определялись закономерности и детерминанты их эволюции и трансформации. Значимость основных положений и результатов сравнительно-исторического языкознания для культурологической компаративистики выражается в идее обладания каждой языковой системой как аспектом социокультурной реальности чертами своеобразия, обусловленными историческими, социальными, природными факторами и обнаруживающимися в процессе соотношения языков. Результаты сравнительно-исторических поисков в языкознании и литературоведении способствовали моделированию генотипов культуры как совокупности фундаментальных характеристик, устойчивых концептов, ментальных схем, семиотических констант, символических языков культуры, стилистических принципов, определяющих историческую, этнонациональную, конфессиональную коннотацию содержания социокультурного пространства.

ЛИТЕРАТУРА

1. Гумбольдт В. 1985 – Язык и философия культуры. Москва: Прогресс. 402.

2. Данилевский Н.Я. 2001 – Россия и Европа. Византизм и славянство. Великий спор. Москва: Эксмо-Пресс. 327–477.

3. Жирмунский В.М. 1979 – Сравнительное литературоведение: Восток и Запад. Ленинград: Наука. 494.

4. Леви-Строс К. 2001 – Структурная антропология. Москва: Эксмо-Пресс. 512.

5. Лихачев Д.С. 1987 – Избранные работы: в 3 т. Т. 1. Ленинград: Художественная литература. 656.

6. Лотман Ю.М. 2000 – Семиосфера. Санкт-Петербург: Искусство. 704.

7. Мюллер М. 2002 – Религия как предмет сравнительного изучения. Мюллер М., Вундт В. От слова к вере. Миф и религия. Москва: Эксмо. 9–105.

8. Сепир Э. 2001 – Избранные труды по языкознанию и культурологии. Москва: Прогресс. 656.

THE ROLE OF PHILOLOGICAL RESEARCH IN THE FORMATION
AND DEVELOPMENT OF COMPARATIVE CULTUROLOGY

In the article, the experience of the formation of comparative culturology as a research paradigm is analyzed, the basic directions of comparative cultural research are defined. The subject domains and the problematic spheres of comparative culturology and comparative traditions in sectored non-scientific research are compared. Despite the intersection of the subject and the problematic areas of the comparative culturology, comparative traditions in linguistics and literary criticism, each of the scientific branches differs in its own approaches, techniques and the purpose of the comparative analysis. The connection of the comparative culturology subject sphere and the discoursive practice is proved by the direct relation of culturological knowledge and research of the various forms of intercultural communications semantics.

Русистика и современность.
13-я Международная научная конференция. Сборник научных статей, с. 353-356. ISBN 978-9984-47-044-3

Рига: Балтийская международная академия, 2011.

КОГНИТИВНЫЙ АНАЛИЗ ЯЗЫКА ФОЛЬКЛОРНЫХ ТЕКСТОВ

Елена Павлова

Калужский институт туристского бизнеса –

филиал Российской международной академии туризма, Россия

pavlovaelen @ yandex . ru

Наше исследование выполнено на материале фольклорных текстов, записанных в период с 1915 по 1927 года известной собирательницей и исследовательницей произведений народного творчества О.Э. Озаровской [Озаровская О.Э. 2000]. Запись велась в полевых условиях в пяти районах Архангельской губернии: на берегах рек Пинеги, Мезени, Кулоя, Печоры и Кеми.

В своем исследовании мы предприняли попытку когнитивного анализа фольклорного языка с целью выявления этнокультурных смыслов, стоящих за словом. Обращение к когнитивным методам анализа было продиктовано спецификой фольклорного материала. Изначально мы предположили, что такие особенности фольклорных текстов, как их типизированность, устойчивость, сохранность во времени, повторяемость и формульность многих фольклорных элементов, предполагают наличие устойчивых ментальных образований, то есть те «фоновые» знания, которые репрезентируются словом, могут быть особым образом организованы и описаны посредством когнитивных исследовательских схем. Среди всего многообразия идей в области когнитивных исследований наиболее продуктивными для нас оказались идеи М.Минского, сформулировавшего и охарактеризовавшего 4 фрейма, с помощью которых, по мнению ученого, структурируется знание человека о мире, и идеи Филмора, предпринявшего попытку адаптировать теорию фреймов к лингвистическому анализу. Мы исходили из того, что, по мнению Филмора, рассматривая то или иное слово, «мы имеем дело с членом нескольких языковых фреймов, совокупность которых дает наиболее полезную информацию о лексической единице» [Теребихин Н.М. 1993: 52]. В нашем исследовании под фреймом мы понимаем инструмент исследования, своеобразную логическую схему, которая в ходе анализа заполняется определенной информацией.

Приведем пример анализа фольклорной лексемы царь, которая является самой частотной в текстах «Пятиречия».

Предварительно заметим, что анализ фольклорных лексем в нашей работе предварялся электронным сканированием текстов и составлением конкорданса, то есть совокупности всех контекстов, в пределах которых функционирует анализируемая лексема. Подобная методика описана в работах А.Т. Хроленко и применяется в исследованиях ученых курской школы лингвофольклористики.

Используемая нами программа автоматически составила алфавитные списки лексем, частотные списки (как общий, так и по частям речи), кроме того – общий конкорданс всех текстов «Пятиречия» и отдельные конкордансы каждого слова, в том числе и по каждой отдельной сказке. Так, конкорданс лексемы царь по всем текстам «Пятиречия» оказался достаточно внушительным по объему (около 70 страниц печатного текста).

Конкорданс содержит следующую информацию: 1) название и номер сказки; 2) общее количество контекстов с данной словоформой в сказке; 3) фрагмент контекста до словоформы; 4) саму словоформу, выделенную на отдельной строке; 5) фрагмент контекста после словоформы.

Дата добавления: 2021-04-07; просмотров: 82; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 50 51 52 53 545556 57 58 59 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!