Наталья Нечунаева, Мерле Таммела, Елена Трахтман 4 страница
Более того, изменения уже начинают происходить и в синтаксисе. Так, имеется тенденция замены пассивных конструкций, характерных для русского языка, на активные: успеется - я успею, не нравится – я не люблю; наше прежнее у меня неприятности заменяется на у меня проблемы. Есть изменения и в актуальном членении предложения. Так в теленовостях часто употребляется английская ремо-тематическая модель с ремой на первом месте (Землетрясение магнитудой 5 баллов произошло сегодня в Греции), вместо русской модели с ремой в конце предложения (Сегодня в Греции произошло землетрясение силой 5 баллов).
Заимствования начинают активно осваиваться в русском языке. Они обрастают словообразовательными вариантами по нашим моделям – пиар, пиарить, распиарить, пиарщик, пиарщица, пропиарить и по чужим – интервью, интервьюер, топ, топлес, шоп, шопинг. Активность английских заимствований проявляется даже в том, что они начинают вытеснять более ранние заимствования: лобстер вытесняет омара, слоган часто употребляется вместо девиз, лозунг, боулинг вместо кегельбана, а дисплей вместо экрана. Дело дошло до того, что мы знакомимся с реалиями других стран, например, Японии, нашего ближайшего соседа, через английские заимствования, принимая английское звучание: Тошиба вместо исконного Тосиба и Фуджи вместо Фудзи.
Все это не может не вызывать тревогу за чистоту и сохранность родного языка. В чем же причины такого положения, и действительно ли это экспансия? Кто заставляет нас употреблять иностранные слова вместо имеющихся у нас эквивалентов? Когда в нашу жизнь входит новая реалия, для которой нет названия в русском языке, заимствование может быть оправдано: дилер, менеджер (это не управляющий!), курсор, компьютер, интернет. Во многих же случаях использование заимствований, употребляемых для «красивости» или «умности», только засоряет язык: эссе – сочинение, тинейджер – подросток, селебрити – знаменитость, экспириенс – опыт, креативный – творческий, симуляция - моделирование. В последнем примере заимствование воспринимается двусмысленно, т.к. уже имеет в русском языке другое значение с отрицательной коннотацией.
|
|
|
Особенно грешат ненужными заимствованиями средства массовой информации, что очень опасно из-за их огромного влияния на всех членов общества, а это ведет к «размыванию» норм русского литературного языка. Процессу засорения русского языка бездумными заимствованиями во многом способствуют безответственные переводчики художественной и технической литературы, не утруждающие себя поисками имеющихся или недавно появившихся, но уже употребляемых слов и терминов. В результате появился своеобразный «инглиш рашен», который часто требует дальнейшего перевода на нормальный русский язык.
|
|
|
Эта смесь русского и английского языков уже прочно вошла в повседневную жизнь и пытается занять передовые позиции. Конечно, можно надеяться, что язык сам наведет порядок с заимствованиями, как это бывало: отбросит ненужное, отшлифует значения чужих слов так, чтобы они вписались в его лексическую систему и т.д., но нужно понимать, что при таком объеме заимствований эта надежда вряд ли имеет основания. И здесь уместно вспомнить М. Ганди, который хотел, чтобы в его дом ворвались культуры всех народов, но он был против того, чтобы хоть одна из них сбила его с ног.
Состояние русского языка отражает общую экономическую, социальную и культурную ситуацию. Безграмотность принимает просто катастрофические масштабы. Чтобы убедиться в этом, достаточно послушать, как говорят политики, чиновники, дикторы ТВ – бедность словаря, неправильные падежи, неверное употребление слов, а газетно-журнальный стиль опустился до языка подворотен. А Интернет? Это какой-то «мутант» киберъязыка и подросткового жаргона, технического английского, сленга и типичных, но диких ошибок, винегрета из кириллицы и латиницы, аббревиатур и сокращений.
|
|
|
Падение общего уровня культуры привело к невиданному и глубокому проникновению во все пласты языка, в том числе и в письменную речь, «непечатных» выражений. Рост преступности и сращивание оргпреступности привели к тотальной криминализации языка и культуры. Арготизмы укоренились не только в устной, но и в письменной речи, не только на улице, но и в коридорах власти. Они употребляются уже почти бессознательно, неоправданно и не к месту. Даже стиль переговоров на высшем уровне отражает эту печальную тенденцию.
Сейчас наш язык утратил свои позиции и в СНГ, и в Европе, и даже внутри страны. Ясно, что русскому языку нужна помощь на уровне государства путем создания терминологических стандартов, утверждения оценочных критериев публикуемых переводов, введения аттестации переводчиков и повышения их профессиональной ответственности, а также ответственности руководителей средств массовой информации за разумную чистоту родного языка в их продукции. А может быть нам следует взять пример с французов, которые охраняют чистоту своего языка на законодательном уровне? У них даже для слова компьютер есть свой термин ordinateur. Необходимо, наконец, осознать, что национальный язык – это не только неотъемлемый атрибут этноса, но и важнейшее условие его существования.
|
|
|
ARE BORROWINGS FROM ENGLISH GOOD OR EVIL FOR RUSSIAN?
The changes in the Russian language of the last two decades cause anxiety among linguists. Decreasing the level of general literacy resulting from the present economic, social, and political situation is contributed by the aggressive intervention of the English language due to the globalization process, the Internet, mass media, scientific and technological cooperation. The necessity to shape and develop native language policy is quite obvious.
Русистика и современность.
13-я Международная научная конференция. Сборник научных статей, с. 343-347. ISBN 978-9984-47-044-3
Рига: Балтийская международная академия, 2011.
РУССКИЙ СЕНТИМЕНТАЛИЗМ И КРЕСТЬЯНСКИЕ ПОВЕСТИ
Ю. И. КРАШЕВСКОГО
Вера Оцхели
Кутаисский государственный университет им. Акакия Церетели, Грузия
vera.ozheli@yandex.ru
Ю.И.Крашевский (1812-1887) – первый польский писатель, еще при жизни получивший общеевропейское признание. Многочисленные исторические романы, в которых он отобразил историю возникновения, борьбы, расцвета и упадка Речи Посполитой, сделали его имя известным за пределами Польши. Перу Крашевского принадлежат также повести из жизни зажиточной и бедной польской шляхты, мелких служащих, однодворцев, творческой интеллигенции. Особое место в творчестве писателя занимают повести из крестьянской жизни. Пробовал он свои силы в поэзии и драматургии, правда в этих видах литературы не оставил сколько-нибудь заметного следа. Занимался Крашевский и научными исследованиями в области историко-литературной и историко-археологической. Если к этому перечню добавить созданную им серию краеведческих репортажей, то станут понятны слова, сказанные в его адрес известным польским исследователем литературы Ю.Кшижановским, который констатировал, что в период реакции, наступившей в Польше после подавления национально-освободительного восстания 1830 года, «...публицистическая и научная деятельность известного энциклопедиста в течение многих десятилетий заменяла читателям не существующие научные и университетские институты и была для них единственным источником сведений о Польше и мире, единственным в своем роде свободным университетом» [Krzyzanowski J. 1979:337].
Большой диапазон интересующих Крашевского проблем и явлений (он оставил около 600 томов беллетристики), упорные поиски своего, оригинального пути в искусстве, неминуемо вели к знакомству с мировым культурным и литературным наследием. В работах, исследующих связи Крашевского с литературными традициями, подчеркивается освоение им опыта прежде всего западноевропейской литературы – Бальзака, Стендаля, Диккенса. Польский литературовед А.Жига по этому поводу пишет: «Господствовавшая в нашей литературе западная ориентация была причиной того, что в критической литературе, посвященной Крашевскому, подчеркивались главным образом творческие связи писателя с литературой Запада: с французским, немецким и английским романом и замалчивались его контакты с великой русской литературой» [Zyga A. 1965:45]. Польско-русские литературные отношения, уходящие корнями вглубь веков, после утраты Польшей национальной независимости хотя и осложнились, но не стали менее тесными. Так, Крашевский, постоянно интересовался литературной жизнью России, поддерживал тесные контакты с польскими писателями, живущими там, поощрял их знакомство с русской литературой. Русский поэт и переводчик Николай Берг в 1878 году писал: «Крашевский провел значительную часть своей жизни в России – на Волыни. Он говорит по-русски, как русский, дружен со многими нашими литераторами, восторженно относится к лучшим явлениям нашей литературы. Можно даже сказать, что никто из поляков не знает так нашей литературы и жизни, как Крашевский» [Цыбенко Е.З. 1971: 65].
Творческую биографию Крашевского украшает знакомство с И.С.Тургеневым, близость эстетическим взглядам В.Белинского, связь с творчеством Н.Гоголя. В польском и российском литературоведении неоднократно подчеркивалось влияние, которое оказал на него автор «Мертвых душ». Так А.Жига утверждает, что «Соприкосновение с произведениями Гоголя оставило след в творчестве Крашевского. Будущие исследователи Крашевского и Гоголя... найдут не одну общую черту у обоих писателей и смогут показать, насколько творчество Крашевского обязано Гоголю» [Zyga A. 1965:56-57].
Мы берем на себя смелость предположить, что список русских писателей, которым «обязано» творчество Крашевского, может быть расширен и что в него могут быть вписаны имена ведущих представителей русского сентиментализма – Н.Карамзина и А.Радищева. Как нам представляется, лучшие повести крестьянского цикла – «Уляна» и «Остап Бондарчук», написаны Крашевским не без влияния названных русских писателей-сентименталистов.
Русский сентиментализм сложное в идеологическом и яркое в художественном отношении явление сформировался в 70-е годы XYIII столетия, восприняв опыт несколько ранее сложившегося западноевропейского сентиментализма. Долгое время он оставался в литературоведении явлением недооцененным. Несправедливо закрепившаяся за ним репутация реакционного направления стала достоянием широкой аудитории и мешала правильному его восприятию и оценке. Хотя уже Белинский, несмотря на свое в целом критическое отношение к писателям XYIII века, рассматривал «карамзинский период» как явление важное и нужное в поступательном движении русской словесности. Ведущий представитель культурно-исторической школы А.Н.Пыпин (1833-1904), хотя и не интересовался сентиментализмом как литературным направлением, но признавал серьезную роль в развитии русской литературы Н.Карамзина, а корифей русской литературной компаративистики А.Н.Веселовский (1838-1906) ставил А.Радищева выше английского писателя Лоренса Стерна, с именем которого, как известно, связано зарождение европейского сентиментализма.
Переоценка русского сентиментализма началась в 20-е годы прошлого столетия, когда П.Н.Сакулин в монографическом исследовании «Русская литература. Социолого-синтетический обзор литературных стилей» оценил русский сентиментализм как важное и прогрессивное литературное явление. В современном русском и европейском литературоведении русский сентиментализм рассматривается как одно из проявлений освободительной просветительской идеологии, на основе которой создан объединяющий писателей-сентименталистов творческий метод. Так как основным объектом изображения в литературе является человек, то с творческим методом связан вопрос о том, как представляет себе писатель сущность человеческой натуры и тех общественных явлений, которые влияют на него. Каждая эпоха решает этот вопрос по-своему. В 70-е годы XYIII века художественное осмысление этих вопросов нашло в просветительстве. В русском сентиментализме просветительская идеология проявилась в защите интересов народных масс, главным образом крестьян и враждебном отношении к крепостному праву. Отсюда основной общественный конфликт представлен в нем отношениями между крепостным крестьянином и помещиком-крепостником, а не третьим сословием и аристократией, как в западноевропейском сентиментализме. В литературе теперь значительно расширился круг изображаемой действительности, в нее широко вошла тема села, а на смену аристократическим героям пришли представители так называемых «низших» слоев общества. Идея внесословной ценности человека, девиз что «крестьянки тоже любить умеют» и что «крестьянин – тоже человек» впервые прозвучит именно в литературе сентиментализма. Не случайно решающую роль в окончательном формировании русского сентиментализма сыграла крестьянская война 1773-1775 годов, когда под знамена донского казака Емельяна Пугачева встали тысячи крепостных крестьян, показав, что крестьянство – это серьезная сила, способная поколебать даже царский трон.
По мнению Д.Д.Благого своеобразным ответом на крестьянскую войну было появление в русском сентиментализме двух течений: демократического, представленного творчеством А.Радищева и дворянского во главе с Н.Карамзиным [Благой Д.Д. 1953: 226]. Достоинство человеческой личности, по утверждению просветителей, обнаруживается прежде всего в сфере чувств, поэтому чувствительность занимает в произведениях сентименталистов ведущее место. Представители обоих течений сочувствовали крепостным, подчеркивали их превосходство над крепостниками, чувствительности крестьян и те и другие противопоставляли жестокосердие помещиков. Однако сентименталисты-демократы, подчеркивая тяжелое положение крестьянина, не боялись изображать невежество крестьян, грязь и нищету их быта, видя в этом отголосок бесправного положения крепостных. Отсюда одним из проявлений чувствительности в их произведениях становится справедливое возмущение крестьян своим положением. Дворянские сентименталисты факты дворянского насилия и бессердечия изображали как явления исключительные, в их произведениях они носили характер эпизодический и заканчивались часто раскаянием помещика.
Избранные нами для рассмотрения крестьянские повести Крашевского близки поэтике обоих названных течений русского сентиментализма. Сопоставительный анализ повести Крашевского «Уляна» (1843) с повестью Карамзина «Бедная Лиза» (1792), а также повести «Остап Бондарчук» (1847) с главой «Городня» «Путешествия из Петербурга в Москву» (1790) Радищева, показывает стилевую и идейную близость названных произведений, схожесть их сюжетного стержня и центральных образов.
Карамзин был главой русского сентиментализма, создателем многочисленной школы учеников и подражателей. «Письма русского путешественника» породили целую серию «сентиментальных путешествий», «Бедная Лиза» вызвала ряд подражаний, отпечаток «карамзинизма» носили на себе почти все значительные явления первых двух десятилетий XIX века (драматургия В. Озерова, поэзия В.Жуковского, деятельность литературного кружка «Арзамас»). Не случайно Белинский говорил о «карамзинском» периоде в истории русской литературы, сменившем «ломоносовский» и предшествовавший «пушкинскому». Карамзин был первым русским писателем, творчество которого в целом получило широкую европейскую известность. Почти все, написанное им, было переведено на ряд иностранных языков: немецкий, французский, английский, польский и др. Такая популярность русского писателя вполне могла привлечь к нему внимание Крашевского, а новаторская ценность повести «Бедная Лиза» оказать определенное влияние на его повесть «Уляна».
Известно, что обращение к опыту писателей разных национальных литератур было характерно для Крашевского. Российский полонист А.Липатов отмечает: «Его постоянные творческие поиски и блуждания сопровождались часто резкими переходами от одной эстетической системы к другой. Увлечение художественным своеобразием одних европейских писателей неожиданно сменялось следованием по стопам других... Оставляя то новое и оригинальное, что он вносил в литературу, мятущийся Крашевский устремлялся к новым для него литературным горизонтам» [Липатов А. 1968: 386].
Каждому литературному направлению для достижения поставленных целей должен соответствовать свой стиль. Так как целью русских сентименталистов было стремление подчеркнуть нравственное и физическое превосходство крестьян над дворянами, то использовавшиеся ими художественные средства были подчинены прежде всего этой задаче. Отсюда широкое использование ими антитезы – четкого деления персонажей на две резко противопоставленные друг другу социальные группы: крестьяне и дворяне. Такое деление наблюдаем и в повести Карамзина «Бедная Лиза» и в «Путешествии из Петербурга в Москву» Радищева и в крестьянских повестях Крашевского «Уляна» и «Остап Бондарчук».
Повесть Карамзина «Бедная Лиза» и повесть Крашевского «Уляна» считаются исследователями их творчества явлением особенным. Идея внесословной ценности человеческой личности, занимающая центральное место в обеих повестях, сделала их бессмертными. «Наиболее дальновидные из читателей,– пишет Е.Осетров в монографии о Карамзине, – восприняли 1792 год, когда появились в «Московском журнале» две повести «Бедная Лиза» и «Наталья, боярская дочь», как год рождения новой словесности; более того, на деле это было появление нового художественного космовидения, в котором мерой всех вещей становился человек» [Осетров Е. 1989: 112]. А спустя 50 лет современная Крашевскому польская демократическая критика прозорливо отметила, что «История Савки» и «Уляна» открывают новую эпоху польской литературы [Липатов А. 1968: 402].
Сюжетная основа повестей русского и польского писателей практически идентична. Это трагическая история любви крестьянки и дворянина, заканчивающаяся женитьбой молодых людей на женщине своего круга и самоубийством героинь, для которых утрата возлюбленного оказывается равносильна смерти.
Писатели-сентименталисты конца XYIII - начала XIX века старательно обходили сюжеты, в которых счастью влюбленных мешало социальное неравенство. Робким шагом вперед было произведение П.Львова «Российская Памела». Однако довести сюжетную линию до трагического финала автор не решился. Только Карамзин решительно и последовательно довел повествование до подлинно трагической развязки, соответствующей русской жизни того времени. Эта особенность «Бедной Лизы», лучшей повести литературы XYIII века, была отмечена В.В. Сиповским в «Очерках из истории русского романа». «Бедная Лиза», – писал он,- потому и была принята русской публикой с таким восторгом, что в этом произведении Карамзин первый у нас высказал то «новое слово», которое немцам сказал Гете в своем «Вертере». Таким «новым словом» было самоубийство героини» [Орлов П.А. 1977: 212]. Крашевский, как нам представляется, вслед за Карамзиным вводит это «новое слово» в польскую литературу.
В повести Карамзина и повести Крашевского ценность человеческой личности, ее достоинство определяется отношением героев к любви. Так, если для Лизы и Уляны любовь – единственное содержание их существа, то для Эраста и Тадеуша любовь хотя и искреннее, но кратковременное увлечение. Если для Лизы и Уляны ни социальное, ни материальное положение возлюбленных не имеет никакого значения, то Эраст и Тадеуш никогда не забывают о пропасти, которая лежит между крестьянами и дворянами. Крестьянки жертвуют ради любви всем: Лиза отказывает богатому жениху, обманывает мать, становясь причиной ее гибели; Уляна нарушает супружескую верность, забывает ради любимого о детях, становится виновницей смерти мужа. Эраст и Тадеуш легкомысленные, ветреные люди: при первых же трудностях они отрекаются от своих возлюбленных, идут на разрыв с ними. Схожесть героев подчеркивается схожестью характеристик, которые дают им авторы, используя при этом близкие в своей основе лексические средства. «Эраст, – пишет Карамзин, – был довольно богатый дворянин с изрядным разумом и... сердцем, добрым от природы, но слабым и ветреным. Он вел рассеянную жизнь, думал только о своем удовольствии... читывал романы, идиллии, имел довольно живое воображение...» [Карамзин Н.М. 1980:536]. Тадеуш Мрозочиньский, говорит о своем герое Крашевский, сын «... почтенных шляхтичей.., молод, у него горячая голова, пылкое сердце. Книги принесли ему весь тот вред, какой могут принести, сбивая человека с толку... Он делал только то, что ему нравилось, поступая порой... просто безрассудно» [Крашевский Ю.И. 1956:21].
Дата добавления: 2021-04-07; просмотров: 60; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!