Критерии успешности межкультурного диалога 8 страница
Коммуникативная прагматика речевого поведения участников общения обусловливает и совмещение двух языковых систем в интернет-диалогах. Л.А. Козловская, исследовавшая использование интерферентных элементов в структуре текстов Интернет-форумов различной тематической направленности, отмечает, что белорусскоязычные вкрапления в русскоязычном тексте обычно употребляются при выражении экспрессивных оценок, ироничном цитировании, снижении официальности/конфликтности ситуации общения и т.д. [Козловская Л.А., 2006: 258].
Происходит ли при этом постепенное проникновение элементов белорусского языка в русский? Можно ли в данном случае говорить о начинающемся процессе формирования национального (белорусского) варианта русского языка? На наш взгляд, подобные выводы несколько преждевременны. Осознанное использование белорусских элементов при порождении текста на русском языке – это скорее семантико-стилистический приём, позволяющий использовать ресурсы обоих языков и актуализировать в сознании адресата речи социально значимые и актуальные для него явления и понятия. Регулярно в русских текстах встречаются только единицы, отражающие реалии белорусской действительности и либо не имеющие соответствующего наименования в русском языке (кулеш – мучная каша с салом, жур – суп из настоя дроблёного овсяного зерна или муки), либо концептуально значимые (бульба, бусел, крын іца). Именно они в перспективе могут войти в лексический фонд национального варианта русского языка в Беларуси. Что же касается других многочисленных лексических вкраплений, то зависимость их выбора от прагматической ситуации предопределяет непредсказуемость и случайность их появления. Данные элементы не затрагивают глубинных структур языка, не проникают в его систему, а скользят по поверхности, модифицируя только форму выражения.
|
|
|
Это подтверждается и разнонаправленностью процесса переключения с одного языкового кода на другой: при создании текстов на белорусском языке тоже встречается прагматически ориентированное включение разноуровневых элементов русского языка. Это явление весьма распространено и в публицистике [Волынец Т.Н., Ратникова И.Э. 1997б: 183- 192], и в Интернет-диалогах; нередко коммуникация в Интернете идет с использованием ресурсов нескольких языков (русского, белорусского и английского) [Потапова О.В. 2008: 101 -102].
Грамматические формы, соответствующие нормам белорусского языка (злой собака, выше за меня, болеть на грипп, благодарить другу и т.п.), в письменную форму русского языка практически не проникают. А если и встречаются там, то не считаются нормой.
|
|
|
6. Национальный вариант как форма адаптации языка русской нации к потребностям коммуникации национальной и государственной общности белорусов предполагает: а) территориальную ограниченность; б) регулярность речевой реализации одних и тех же элементов белорусского языка в устной и письменной русскоязычной речи жителей республики; в) формирование единой фонетико-лексико-грамматической языковой системы; г) разработку системы кодификации, нацеленной на признание устной и письменной форм совмещённого двуязычия нормативными и модификацию норм русского литературного языка, приспособление их к местным условиям.
Первые три признака обеспечивают специфику содержательных характеристик русского языка, функционирующего на территории Беларуси, и являются реальными предпосылками для появления и развития его национального варианта. Следует только изучить и доказать совокупную форму существования языка, пока, на наш взгляд, она в полной мере не изучена и не доказана. Определён круг интерферентных явлений, но не установлена степень их распространённости и закреплённости в устной и письменной речи современного русскоязычного населения Беларуси. Что же касается последнего признака, то его реализация позволит придать национальному варианту русского языка в Беларуси суверенный характер. Готовы ли мы к этому? Разработка системы кодификации потребует организации официальной нормотворческой деятельности учёных-лингвистов. Это поможет узаконить специфические черты русского языка на территории Беларуси, но неизбежно приведёт к редукции качественных характеристик русского языка и частично разрушит концепцию языкового образования, поскольку в настоящее время изучение культуры русской речи в школе нацелено на преодоление интерференции и усвоение языковых норм, установленных российскими учёными-лингвистами. Имеем ли мы право на сознательное изменение качественных характеристик русского языка и создание его суверенного национального варианта? Это не праздный и далеко не безобидный вопрос. Ответственность учёных-лингвистов Беларуси в данном случае слишком высока: в результате именно их усилий суверенный национальный вариант русского языка может стать реальностью, но каковы будут последствия этого процесса? Не исключено, что модифицированный нами вариант русского языка окажется настолько удобным и коммуникативно целесообразным средством общения (не нужно будет бороться с интерференцией: она будет нормой!), что постепенно станет единственным, вытеснив из всех функциональных сфер оба существующих ныне государственных языка.
|
|
|
|
|
|
ЛИТЕРАТУРА
1. Волынец Т., Ратникова И. 1997а – Социокультурные процессы в Беларуси и двуязычие. Лингвистические и культуроведческие аспекты русского языка в сопоставлении с родным. Доклады Международной конференции. – Плодив. 219 – 224.
2. Волынец Т.Н., Ратникова И.Э. 197б – Об одной из форм взаимодействия белорусского и русского языков на современном этапе (русскоязычные вкрапления в белорусскоязычном тексте). Dziedzictwo przeszlosci zwiazkó w jezykowych, literackich I kulturowych polsko- balto- wschodnioslowianskich / Pod ped. Jana Franciszka Nosowicza/ Bialystok. 183 – 192.
3. Козловская Л.А. 2006 – Прагматика интерферентных процессов в условиях белорусско-русского близкородственного двуязычия.Русский язык: система и функционирование. Материалы III Международной конференции. Минск, 6-7 апреля 2006 г. В 2-х частях. Ч. 2. Минск: «РИВШ». 257 – 259.
4. Мечковская Н.Б. 1992 – Статус и функции русского языка в последних советских законах о языке. Russian Linguistics 16. 79-95.
5. Міхневіч А.Я. 2006 – Выбраныя працы. Мінск. 230.
6. Норман Б.Ю. 2008 – Русский язык в Беларуси сегодня. Die Welt der Slaven . Heft № 2. 289 – 300.
7. Потапова О.В. 2008 – К вопросу о двуязычности белорусских интернет-форумов. Взаимодействие и взаимопроникновение языков и культур: Состояние и перспективы. Материалы Междунар.научн.конференции, г. Минск, 20-21 марта 2008 г. В 2-х частях. Часть 1. Минск: БГПУ. 101 – 102.
8. Ровдо И.С. 2009 – Русские в Беларуси. Acta Albaruthenica , Rossica , Polonica : VIII Міжнародная навуковая канферэнцыя “Беларуска-руска-польскае супастаўляльнае мовазнаўства”: у 2 ч. Віцебск: УА “ВДУ імя П.М. Машэрава”. Ч.1. 64 – 68.
9. Русский язык в новых независимых государствах. Отчёт о результатах проведённого исследования. Информационно-аналитический портал «Евразийский дом» [ Электронный ресурс] / Режим доступа:
http//www.eurasianhome.org/xml/t/socials.xml?lang=ru&nic+socials&pid=36. – Дата доступа 26.10.2008.
10. Свяжынскі Ул. 1990 – З гісторыі беларускай “трасянкі”. Наша слова. №2. 3- 9.
11. Синочкина Б.М. 1989 – О некоторых региональных особенностях русского языка в Литве. Языкознание. № 40 (2). 70 – 76.
12. Млечко Т.П. 2007 – Единый, но разный. Региональная специфика русского языка вне России. Президиум МАПРЯЛ: 2003 –2007. Сборник научных трудов. Санкт-Петербург. 161 – 175.
13. Авина Н.Ю. 2006 – Русский язык в Литве: грамматические особенности. Язык и социум. Материалы VI Международной конференции. В 2-х частях. Ч.1. – Минск. 83 –87 и др.
14. Супрун А.Е. 1987 – Содержание обучения русскому языку в белорусской школе. Минск: «Вышэйшая школа». 289.
15. Статистический справочник Министерства образования Республики Беларусь. Минск. 2005. 119.
TO THE QUESTION OF THE NATIONAL VARIATION
OF THE RUSSIAN LANGUAGE IN BELARUS
The article deals with the problem of formation of the national Belarusian variation of the Russian language as the Russian nation adaptation form to the needs of communication of ethnic and national Belarusian community. The author characterizes the objective and subjective prerequisites of the process and discusses its probable negative consequences (such as essential change of the Russian language qualitative characteristics, the destruction of the national concept of linguistic education, gradual extrusion of the Belarusian language in all kinds of communication.
Русистика и современность.
13-я Международная научная конференция. Сборник научных статей, с. 94-97. ISBN 978-9984-47-044-3
Рига: Балтийская международная академия, 2011.
ПРОФЕССИОГРАФИЧЕСКИЙ АСПЕКТ В ФОРМИРОВАНИИ ПРОФЕССИОНАЛЬНО ЦЕННОСТНЫХ ОРИЕНТАЦИЙ СТУДЕНЧЕСКОЙ МОЛОДЕЖИ
Лариса Гайдарова
Балтийская международная академия, Латвия
larag 3737@ gmail . com
Профессионально ценностные ориентации играют большую роль в процессе профессионального становления и личностного развития будущего специалиста.
Однако, как показывают специальные исследования и наш опыт, профессиональная деятельность молодежью, в большинстве своём, рассматривается как способ достижения материального благосостояния. Что нередко приводит выпускников к работе не по специальности, к потере мотивации к полученной профессии, к трудностям в процессе профессионального становления.
И это связанно, на наш взгляд, не только с современными социальными условиями, но и с недостаточным формированием в процессе обучения профессионально ценностных ориентаций, играющих немаловажную роль и в профессиональном становлении и в реализации личностного потенциала обучающихся. Как отмечают исследователи, профессионально ценностные ориентации представляют «...базовую характеристику будущего специалиста... являются смыслообразующим компонентом профессиональной деятельности, определяющим её цели, смысл для личности и социума» [Деркач А.А. 2000: 125].
Проведенное нами исследование позволило в определенной мере выявить уровень сформированности профессионально ценностных ориентаций у студентов-культурологов 1-2 курсов Балтийской международной академии (т.е. только начинающих осмыслять свой выбранный путь) и психологов-магистранотов Балтийского института психологии и менеджмента (уже познавших содержательный аспект профессиональной деятельности).
В разработанный инструментарий (анкеты) были включены терминальные и инструментальные ценности, выделенные М.Рокичем [Rokeach M. 1973]. Их выбор и соотношение определялся профессиональной направленностью наших респондентов. При всей субъективности выбора ценностей и недостаточной репрезентативности респондентов (50 человек), полученные данные в какой-то мере отражают уровень сформированности их профессионально ценностных ориентаций. В большинстве анкет доминирующими ценностями выделены респондентами «здоровье», «материальные ценности», «образование» (многие отмечают, что диплом значим, что без диплома – никуда), «любовь», «счастливая семейная жизнь» и др. (около 60%); «профессионализм», «профессиональная компетентность», «удовлетворение профессией», «достижение профессионализма», «самосовершенствование» (22%); «любовь к людям», «понимание людей», «помощь людям», «способность находить компромиссное решение» (18%).
Следует отметить, что различия в оценках ценностных ориентаций у психологов-магистрантов и культурологов проявляются не только в частностях, но, к примеру, психологи-магистранты выше оценивают «самосовершенствование», «понимание людей», «личность как развивающийся субъект», «Я как субъект развития» и др.;
В целом, полученные данные свидетельствуют о недостаточном осмыслении студентами таких ценностных ориентаций, как необходимость личностного развития, повышение профессиональной компетентности.
Подтверждается необходимость выявления и реализации психолого-педагогических условий, усиливающих формирование профессионально ценностных ориентаций. Нам представляется, что кроме усиления креативной направленности принятых форм обучения, целесообразно с первых шагов обучения приобщать студентов (как к обязательному учебному материалу) к профессиограммам, представляющих собой систематизированный перечень профессионально значимых знаний, умений и качеств «эталонного специалиста», необходимых для успешного выполнения специфической деятельности культуролога. Это позволит снять традиционный вопрос студентов даже продвинутых этапов обучения: «Что представляет собой моя конкретная профессиональная деятельность?» и соответственно повысит в какой-то мере уровень сформированности профессионально ценностных ориентаций, внутреннюю мотивацию, играющую значительную роль в становлении «Я-профессионала», профессиональной компетентности. Известно, что при доминировании внутренней мотивации возникает саморегуляция, поддерживающая продуктивность деятельности, её креативность, интерес, ощущение свободы; при отсутствии внешних требований человек сам выбирает решение о действии, тип поведения, необходимый в данных условиях, испытывает необходимость совершенствования, то есть характеризуется перфекционизмом – убежденностью в том, что совершенствование, как собственное, так и других людей, является той целью, к которой должен стремиться человек. Это особенно актуально сегодня, когда ЮНЕСКО и Болонские постановления выдвинули задачей образования – «образование человека через всю жизнь», и в числе главных параметров изменения образования человека называются четыре критерия:
· научиться познавать;
· научиться делать;
· научиться совместной жизни;
· научиться просто жить.
Следует отметить, что в научной литературе и на практике наметилось несколько подходов к определению психологии профессиональной деятельности и составлению профессиограмм [Носс И.Н. 2006: 192-193]: элементаристский подход (или по определению Л.Выготского, атомарный подход), основанный на теории черт В. Штерна и состоящий в рассмотрении профессионала с учётом его психологических качеств и свойств, влияющих на выполнение человеком профессиональных функций.
Структурно-функциональный подход, направленный на анализ связи функциональной стороны профессиональной деятельности с личностными и психологическими особенностями человека.
Системный подход, рассматривающий способности управленческой деятельности личности как целостное свойство и проявляющееся в его деятельности вне зависимости от объекта управления.
Данные проведенных исследований свидетельствуют о несовершенстве элементаристского подхода – об отсутствии у специалистов одной профессии единства в выборе черт.
Тем не менее, в силу простоты, элементаристский подход чаще всего используется при профотборе специалистов. Конструируемая на основе элементаристского подхода профессиограмма включает общую часть и психограмму.
Схематически общая часть профессиограммы может состоять из трёх блоков:
1-ый блок – общие сведения об избранной профессии, цели и задачи;
2-ой блок – содержание профессиональной деятельности, необходимые знания и умения для успешного выполнения профессиональных функций;
3-ий блок – типовые условия профессиональной деятельности.
В психограмме отражаются профессионально значимые качества «эталонного специалиста», необходимые для выполнения избранной специфической деятельности.
Методика составления профессиограммы может включать два этапа:
1-ый этап – преподаватели профилирующих предметов отмечают (по балльной системе) наиболее значимые знания, умения для реальной профессиональной деятельности, а также ролевые особенности профессиональной деятельности;
2-й этап – отмечаются специфические функции и типовые условия профессиональной деятельности, а также ролевые особенности профессиональной деятельности.
Учитывая приведенные выше рекомендации к составлению профессиограмм, нами сделана попытка разработать вариант профессиограммы культуролога в связи с курсом «Основы межкультурной коммуникации», актуального в условиях «глобальной деревни», как для культурологов, так и для переводчиков, бизнесменов, юристов, психологов и других представителей человековедческих профессий.
Примерная профессиограмма для культуролога по курсу «Основы межкультурной коммуникации».
1. Основные профессиональные задачи:
· изучение типов, видов, форм и структурных компонентов межкультурной коммуникации;
· овладение особенностями коммуникативного поведения в различных сферах общественной жизни;
· владение приемами толерантного отношения к другим культурам и их представителям;
· овладение основными категориями межкультурной коммуникации, определяющих её закономерности: культура, цивилизация, общение, коммуникация, культурная адаптация, аккультурация, инкультурация, культурный шок, «свой», «чужой», «другой», идентичность, стереотип, национальный характер, толерантность.
2. Основные профессиональные знания:
Межкультурная коммуникация как научная дисциплина – история, истоки возникновения: сущность и суть коммуникации; функции коммуникации. Особенности межкультурного общения. Роль культурологического компонента. Типы культур. Соотношение культуры и цивилизации. Культура и культуры, субкультуры. Константное и вариативное в культуре. Кросскультурный конфликт.
· Когнитивный аспект межкультурной коммуникации.
Особенности восприятия. Атрибуция значений. Межкультурная коммуникация как общение с «чужим». Тревожность и неопределенность. Когнитивные способы повышения восприимчивости. Источники культурных и групповых различий. Параметры в измерении культур (Э. Холл, Г. Хофстеде). Индивидуалистские и коллективистские культуры. Этноцентризм. Культурный релятивизм. Культурная восприимчивость и способы её повышения. Факторы и ступени преодоления культурной ограниченности. Взгляд на межкультурную коммуникацию с позиции разных дисциплин.
· Лингвистический аспект.
Вербальная и невербальная коммуникация, их особенности, способы повышения эффективности сообщения при межкультурном общении.
· Социологический аспект.
Культурная идентичность. Социальные, этнические и другие факторы в межкультурной коммуникации.
· Психологический аспект.
Когнитивная и эмоциональная составляющая межкультурной коммуникации. Компетентность знания. Ценностные ориентации и мотивация.
3. Основные профессиональные умения.
· Усиление культурной восприимчивости;
· Способность правильной интерпретации конкретных проявлений коммуникативного поведения
в различных культурах;
· Умение понижать напряженность и неопределенность в межнациональной коммуникации. Умение управлять конфликтами и развивать межкультурные связи. Умение придерживаться трёх «т» в рамках межкультурной коммуникации – терпение, терпимость, толерантность.
В психограмме деятельности культуролога выделены следующие профессионально значимые качества.
Коммуникативные – способность общения, вступать во взаимодействие с представителями разных культур и проявлять сенсибильность, то есть способность эффективно общаться в межкультурных ситуациях; проявлять чуткость и толерантность, рефлексию собственных этноцентрических установок.
Дата добавления: 2021-04-07; просмотров: 159; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!