Критерии успешности межкультурного диалога 5 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 12 из 94Следующая ⇒

Как утверждает Вежбицкая, например, в отношении английского языка, чем менее прямо выражена просьба, тем более она считается вежливой, и для англичан по нормам вежливости считается неудобным употреблять прямой императив, ибо это угрожает личной автономии собеседника и ни в коей мере не ущемляет её.

Однако, в русском и венгерском языках при выражении просьбы наиболее привычной формой считается повелительное наклонение. Русский язык предпочитает выражаться прямее, так как в этой культуре личная автономия является не настолько доминирующей ценностью, как например, в английском. Императивная форма в русском и венгерском языках является стандартом в противоположность, например, английскому языку. Прямота русских – это откровенность и открытость, а не стремление навязать свою волю собеседнику. Просьбы в форме вопросов в русском языке – по сравнению с венгерским – также возможны и в самой вежливой форме находится отрицание «Вы не скажете....?»; «Вы не хотите кофе?», а для венгра такая форма просьбы уже заведомо предопределена ожиданием отказа, а также невежливостью со стороны спрашивающего, ибо венгры в негативном подходе заведомо рассматривают «принуждённую» вежливость, нежелание выполнить предполагаемую просьбу. Если прозвучала просьба, то адресат выполняет или обещает выполнить её, используя следующие предложения: «я постараюсь это сделать», «постараюсь помочь Вам», «попробую выполнить вашу просьбу» и т.д.

Следует также отметить, что в деловом общении, в диалогах бизнесменов-венгров крайне противопоказаны отрицательные формулы и/или использование форм сослагательного наклонения. Например, предложения Meg szeretném kérdezni… (Я хотел/а бы спросить...), Nem mondaná meg… (Вы не сказали бы ...), Megtudhatnám (Я могла бы узнать у вас...) внушают собеседнику нерешительность, неопределённость и –
в крайнем случае – ненадёжность говорящего, поэтому общепринятыми являются такие обороты типа: Kérem válaszoljon arra a kérdésre… (Прошу ответить на вопрос...), Mondja, kérem…(Скажите, пожалуйста,…), Árulja el, kérem… (Откройте, пожалуйста, секрет...) и т.д.

В схеме диалога, выражающей просьбу и благодарность, в русском речевом поведении обычно выделяют следующий порядок:

говорящий выражает своё желание, просьбу
адресат выполняет или обещает выполнить её
говорящий благодарит за выполнение
адресат вежливо уменьшает свои усилия.

(Это универсальная схема, однако, стоит отметить, что приказ практически никогда не сопровождается вежливостью).

Часто употребляется не одна форма благодарности, а несколько, что можно считать фактом эмоционального повышения речевого акта благодарности. Например, Спасибо, Катя, спасибо!; Спасибо, спасибо, спасибо!; Вот спасибо. Я очень благодарен вам! Как показывают имперические исследования, в русском языке по сравнению с венгерским относительно редко используются наиболее вежливые речевые акты благодарности с модальными глаголами хотеть и мочь, в которых глагол благодарить употребляется в инфинитиве (Я хочу поблагодарить вас. Хочу вас поблагодарить). Наиболее вежливая форма в русском языке - это речевой акт благодарности с модальным глаголом хотеть в форме сослагательного наклонения, например, я хотела бы вас поблагодарить (то есть таким образом как бы повышается и весомость услуги).

Однако в венгерском языке данная схема выглядит по-другому:

выражение просьбы: „légy szíves/legyen szíves segíteni…” (будь/те добр/а/ы помочь мне);
подтверждение просьбы «biztosan nem probléma?» (точно без проблем?), «Ezt tényleg nékem hoztad?» (это ты на самом деле принесла мне?);
выражение благодарности – «köszönöm» (спасибо) и краткая форма этого слова в венгерском языке «köszi» (разговорная); выражение благодарности в глагольной форме типа «szeretnem megköszönni, hadd köszönjem meg» (я хотела бы поблагодарить, разрешите поблагодарить);
выражение чувств (радости, смущения, удивления, замешательства) «borzasztóan örülök» (я страшно рад/а), «teljesen meghatódtam» (я очень тронут/а), «nem is tudom, mit mondjak» (даже не знаю – что сказать), «teljesen zavarba hoztál» (ты ввела меня в смущение), «micsoda meglepetés!» (какой сюрприз!);
выражение комплимента «fantasztikus vagy» (дословно – ты просто фантастична);
оценка жеста или выражение своего отношения к жесту «szép tőled» (это мило с твоей стороны), «csodálatos ez a virágcsokor», (этот букет цветов просто чудесен), «ez egy nagyon szép gesztus Öntől» (это чудесный жест с Вашей стороны), «jó tipp, elfogadom» (хорошая идея, принимаю её);
ответный жест «te is nézd meg az én ajándékomat» (ты тоже посмотри свой подарок), «hadd hívjalak meg az én névnapi bulimra» (приглашаю тебя на свои именины); компенсация, уменьшение потери для партнёра по коммуникации: «csak egy pillanatra kérem, máris visszaadom» (дайте только на секунду, сейчас я верну), «természetesen kifizetem a telefonköltséget» (естественно, я заплачу за телефонный разговор);
симуляция того, что не может принять «ezt nem fogadhatom el» (я не могу это принять), «meg sem érdemlem» (я этого не заслуживаю);
непринятие «ilyen nagy szívességet ismeretlenül nem fogadok el» (мы с Вами мало знакомы, и я этого не могу принять от Вас), «ennyire semmi sem lehet fontos» (ничто не может быть настолько важно).

Действительно, категории просьбы и благодарности регулируют диалоговое взаимодействие коммуникантов, когда в зависимости от ситуации общения следует выбрать наиболее подходящую речевую интенцию. Говорящий, который соблюдает все принципы вежливости, должен успешно поддерживать социальное равновесие, устанавливать и поддерживать речевое общение с адресатом. «Атмосфера вежливости» создаётся благодаря формулам речевого этикета и их употребление – это основное правило ведения речевого общения, чтобы не произошёл его срыв или коммуниканты не встретились бы с невежливостью со стороны партнёра.

Если говорить о речевых актах сочувствия, вначале следует подчеркнуть, что встретившись с жизненной ситуацией, требующей утешить кого-то, разделить горе, и венгры, и русские бессознательно реагируют в данной ситуации, исходя из своих норм поведения, заложенных в обеих культурах (за основу нормы поведения русских мы взяли примеры с сайта «Gramota.ru»).

Сначала мы стараемся приуменьшить беду: Так жизнь устроена (Ilyen az élet); Это ещё не конец света (Ez még nem a világ vége); Не так страшен чёрт, как его малюют (Nem eszik a kását olyan forrón, mint főzik).
Следующий шаг – мы стараемся убедить человека забыть несчастье: Жизнь продолжается (Az élet megy tovább); Время залечит раны (A sebek meggyógyulnak).
Затем следует призыв к терпению, к примирению со случившимся: Такая уж судьба (Ilyen a sors); Ничего не поделаешь (Nincs mit tenni); Что написано на роду, то и свершится (Ami a sors könyvében meg van írva); Бог терпел и нам велел (Krisztus is szenvedett a keresztfán).
Далее рекомендуется дать волю чувствам: Не держи слёз-то (Ne tartsd vissza a könnyeidet); Ничего, поплачь, поплачь (Sírjál, csak sírjál); Дай волю слезам (Sírd ki jól magad); Пореви в голос – легче станет (Adj szabad utat az érzelmeidnek, meglátod, könnyebb lesz)
Следyющая тактика – совет не поддаваться отчаянию и печали: Не горюй ( Ne búsulj!); Не плачь, слезами горю не поможешь (Ne sírj, attól nem lesz könnyebb); Не падай духом (Ne veszítsd el a lelkierődet ); Что нос повесила (Miért lógatod az orrod?); Ну, улыбнись (No, mosolyogj már!)
Внимание переключается на будущее: Всё ещё наладится (Még minden jóra fordulhat); Счастье нам улыбнётся (Még ránk mosolyog a szerencse); Будет и на нашей улице праздник (Lesz még a mi utcánkban is ünnep )
В пример ставится жизненный опыт: С кем не бывает (Mindenkivel előfordulhat); Не ты первая, не ты последняя (Nem te vagy az első és nem is az utolsó); С каждым может случиться (Mindenkivel megtörténhet); Перемелится – мука будет (Ha a végére érsz, meglátod); Жизнь прожить – не поле перейти (Egy életet leélni nem könnyű dolog).
Завершается утешение обычно верой в то, что беда пойдёт на пользу: Это тебе наука (Ez neked jó tanulság lehet ); На ошибках учатся (Az emberek az elkövetett hibákból okulnak ); Умнее стал (Ettől okosabb lettél); Теперь будешь знать друга (Most aztán tudni fogod, kicsoda is a barátod); Всё, что не делает Бог, делает к лучшему (Mindaz, mit Isten küld, a javunkat szolgálja).

В сравнении поведения русского и венгра по отношению к человеку, у которого горе и несчастье, можно установить следующее:

Реакция, указанная в 1,2,3 пунктах, и у венгров, и у русских совпадает полностью.

В следующем случае (пункт 4) в рекомендации русских полностью дать волю своим чувствам (Не держи слёз-то; Ничего, поплачь, поплачь) венгры поступают более сдержанно без рекомендации дать волю своим чувствам или же наоборот, успокаивая, т.е. советуя вообще не плакать (пункт 5): Не плачь, береги себя - Ne sírj, vigyázz magadra. Таким образом, можно отметить, что советы, приведённые в пункте 4, венграми пропускаются, и они сразу же советуют не поддаваться отчаянию (Не вешай носа - Ne lógasd az orrod).

В анализе поведения русских и венгров, указанного в пункте 6, следует отметить, что представители обеих наций ведут себя одинаково – советуют надеяться на будущее, однако русские настроены более оптимистично: Счастье нам улыбнётся; Будет и на нашей улице праздник; Всё ещё наладится; Завтра/вскоре всё забудется и т.д.

В дальнейшем и венгры и русские ведут себя одинаково - представители обоих народов ставят в пример жизненный опыт (пункт 7).

В конце появляется вера в то, что беда пойдёт на пользу, однако у венгров это считается вмешательством в жизнь другого человека и поэтому советы типа «Умнее будешь!»; «Беда пойдёт на пользу» и т.д. приемлемы только среди родственников и являются нетипичными советами в отношении знакомых, друзей, коллег.

В заключение отметим, что диалог культур и понимание друг друга происходит в случае, если известны и уважаются социальные ценности культурных адресатов; участники межкультурного коммуникативного акта вживаются в роли понимающих; происходит внедрение «чужого» культурного наследия в «своё» с положительными результатами.

ЛИТЕРАТУРА

1. Вежбицкая А. 1997 – Язык. Культура. Познание. Москва.

2. Логика и речевое общение 1985 – Новое в зарубежной лингвистике. Москва: Прогресс, вып. 16.

3. Тер-Минасова С.Г. 2000 – Язык и межкультурная коммуникация. Москва: Слово.

4. Формановская Н.И. 1982 – Употребление русского речевого этикета. Москва.

5. Brown P-Levinsonn S. 1990 – Univerzáliák a nyelvhasználatban: az udvariasság jenenségei. A szóbeli befolyásolás alapjai l-ll. Tankönyvkiadó. Budapest. ll.

6. gramota.ru/book/ritorika/4_8.html

THE EXPRESSION OF REQUEST, GRATITUDE AND EMPATHY
IN THE COMMUNICATION OF HUNGARIANS AND RUSSIANS

The author of this study compares Hungarians’ and Russians’ speech acts aimed at request, gratitude and empathy and points out that both the Hungarians and Russians use vocative when expressing their request.

The author also emphasises that the Russian language prefers more direct or straight forward expressions in speech acts of request and gratitude.

As for the dialogues of request and gratitude, the study offers an evidence for the fact that the Russians trend to use 4 strategies in most cases, while the Hungarians would mainly apply 9 of those.

The last point discussed by the author of the article is the comparison of speech acts of both the Hungarians and Russians, which express empathy.

Русистика и современность.
13-я Международная научная конференция. Сборник научных статей, с. 82-86. ISBN 978-9984-47-044-3

Рига: Балтийская международная академия, 2011.

НАЦИОНАЛЬНАЯ МАРКИРОВАННОСТЬ ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ

В ПОЛЬСКОМ И РУССКОМ ЯЗЫКАХ

(НА ОСНОВЕ СЕМАНТИЧЕСКОГО ПОЛЯ «ТРУДОВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ»)

Габриела Вильк

Силезский университет, Польша

gabriela . wilk @ op . pl

В настоящее время в центре многих лингвистических исследований находится проблема взаимодействия языка и культуры. Это связано с тем, что язык, будучи неотъемлемой частью культуры, одновременно является «зеркалом», отражающим все ее своеобразие и многообразие. Иначе говоря, существование языка трудно себе представить без культуры и, наоборот, существование культуры немыслимо без языка. Язык выполняет кумулятивную (накопительную) функцию, суть которой сводится к отражению, фиксации и сохранению в языковых единицах информации о восприятии человеком окружающей его действительности. Особенный интерес, по нашему мнению, с точки зрения кумуляции знаний о мире представляют фразеологические единицы (далее ФЕ). Как культурно значимые единицы, они способствуют разграничению в каждом языке общего, интернационального, и индивидуального, национального. Именно фразеологизмы, как замечает В.А. Маслова, «прямо (в денотате) или опосредованно (через соотнесенность ассоциативно-образного основания с эталонами, символами, стереотипами национальной культуры) несут в себе культурную информацию о мире, социуме. Поэтому ФЕ – своего рода «кладезь премудрости» народа, сохраняющий и воспроизводящий менталитет народа, его культуру от поколения к поколению» [Маслова В.А. 2004: 75].

Настоящая статья посвящена проблеме отображения во фразеологизмах национально-культурной специфики. Связь языка с национальной культурой будет рассматриваться на материале двух близкородственных языков, польского и русского. Анализ ФЕ производился в пределах общего семантического поля «трудовая деятельность». Выбор объекта исследования был продиктован тем, что труд имеет особенное значение в ценностном сознании носителей польского и русского языков, относясь к ключевым и универсальным концептам культуры. Однако и в этом универсальном семантическом поле можно найти национально-маркированные ФЕ. Источниками материала были толковые словари польского и русского языков, а также одно- и двуязычные фразеологические словари (см. Литературу в конце статьи).

Прежде чем перейти к анализу собранных нами фразеологизмов, остановимся на некоторых теоретических вопросах. Необходимо отметить, что разные исследователи подходят к описанию национально-культурной специфики фразеологии с разных позиций. Национально-культурная маркированность обнаруживается для ФЕ в трех своих проявлениях – в значении отдельных лексических компонентов, в совокупном значении и в значении прототипа ФЕ [Фелицина В.П., Мокиенко В.М. 1999: 8-9]. Из этого следует, что фразеологизмы могут отражать национально-культурную специфичность расчлененно (для первого случая) и нерасчлененно, комплексно (для двух последующих).

Как отмечает В.А. Маслова, связь языка с национальной культурой осуществляется тремя способами: в виде национально-культурного компонента, в виде фоновых знаний и через культурную коннотацию [Маслова В.А. 2004: 74].

Нетрудно заметить, что независимо от того, считает ли языковед, что взаимодействие языка и культуры реализуется в первом, обозначенном нами, случае либо первым способом, он имеет в виду одно и то же.

Стоит также добавить, что обзор научной литературы позволяет сделать вывод о том, что лингвисты, занимающиеся исследованием национальной маркированности фразеологии, ставят перед собой разные цели. Разработка проблем чаще всего ведется в двух направлениях – гносеологическом и транслятологическом, т.е. изучается национальный менталитет, находящий отражение в языковой картине мира того или иного языка, либо определяются типы эквивалентности ФЕ, отражающих национальную культуру исходного языка по сравнению с языком сопоставления. В работах по переводу выделяется полная, частичная и нулевая эквивалентности. В связи с этим, «национальная маркированность ФЕ», по мнению М. Алексеенко, – «одна из основных причин фразеологической асимметрии языков, в том числе фразеологической безэквивалентности как одной из разновидностей межъязыковой асимметрии» [Алексеенко М. 2001: 9].

В предлагаемом исследовании внимание будет сосредоточено на анализе фразеологизмов с национально-культурными компонентами, а также фразеологизмов, хотя и не включающих в свой состав компонентов-реалий, однако требующих для раскрытия своей семантики знания истории и культуры носителей того или иного языка (напр., литературных произведений), т.е. фоновых знаний.

Говоря об анализе компонентов фразеологизмов, стоит коснуться вопроса трехчленной классификации компонентов по степени их «возрастающей» национальной маркированности, предложенной В.М. Мокиенко, согласно которой могут быть выделены:

- лексемы универсально человеческого типа, напр. соматизмы;

- лексемы, универсальность которых в некоторых языковых зонах конкурирует с локальностью и образной индивидуальностью, напр. зоонимы;

- лексемы, аккумулирующие собственно национальные коннотации [Мокиенко В.М. 2007: 58].

Собранный нами языковой материал, образующий семантическое поле «трудовая деятельность», полностью вписывается в данную классификацию. В компонентном составе польских и русских ФЕ встречаются идентичные соматизмы (ręka/рука, brzuch/пузо, żyły/жилы и др.), что вполне объяснимо, поскольку физическое строение человека никак не зависит от языка.

В классификации В.М. Мокиенко анималистические компоненты рассматриваются как промежуточное звено между универсальными и национальными лексемами. Это находит свое подтверждение и в собранном материале. Так, фразеологизм л енивая тетеря для обозначения лентяя предполагает, что тетерев в сознании носителей русского языка ассоциируется с ленью, что не типично для польского представления. Или такой пример: в польском и русском языках можно встретить сравнения pracować (harować, tyrać) jak koń и работать (вкалывать, пахать) как лошадь. В то время, как, скажем, в англоязычной культуре лошадь не вызывает ассоциаций с трудом.

Более подробно мы остановимся на описании лексем, которые аккумулируют собственно национальные коннотации. Такими лексемами могут быть топонимы, в частности астионимы и потамонимы, антропонимы, названия предметов быта, национальных блюд, старинные названия русских букв и т.п.

Дата добавления: 2021-04-07; просмотров: 98; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!