Основные проблемы социологии религии 23 страница

Таким образом, религиозными центрами были не храмы, а жилища; всякий дом имел своих богов; всякий бог покровительст­вовал только одной семье и был богом только в одном доме... вся­кая семья создала себе своих богов.

Такая семья могла распространяться лишь с размножением се­мьи. Отец, давая жизнь сыну, передавал ему в то же время свою веру, свой культ, свое право поддерживать священный огонь, со­вершать погребальные приношения, произносить установленные Молитвы. Рождение устанавливало таинственную связь между рож-

1 Каждый да совершает жертвоприношение по своему обряду.

197

дающимся в жизни ребенком и богами семьи. Сами боги были его семьей. Ребенок, рождаясь, приносил уже с собой свое право по­клоняться им и приносить жертвы; точно так же, как позднее, когда смерть делала его самого божеством, живые должны были его сопричислить к сонму тех же богов семьи. Религия была ос­новным началом древней семьи. То, что соединяет членов древней семьи, есть нечто более могущественное, чем рождение, чем чув­ство, чем физическая сила, это — религия очага и предков. Она делает семью одним телом и в этой жизни, и в будущей, загроб­ной. Древняя семья является обществом характера более религи­озного, чем естественного; ...женщина причислялась к семье лишь постольку, поскольку священный обряд брака посвящал ее в культ; и сын переставал считаться членом семьи, если он отказывался от культа или выделялся; усыновленный, наоборот, делался истин­ным сыном, потому что, хотя его и не связывали с семьей, усыно­вившей его, узы крови, зато соединяло нечто более важное — об­щность культа; наследник, который отказывался принять культ наследователя, терял право наследства; и, наконец, самое родство и права на наследование устанавливались не в силу рождения, а в силу тех прав, которые данное лицо имело на участие в культе, как права эти были установлены религией. Не религия, без сомнения, создала семью, но она безусловно дала ей основные законы, уста­новления и потому строй древней семьи совершенно иной, чем он был бы в том случае, когда бы в его основание легли и образовали его только естественные чувства.

В большинстве первобытных обществ религия основывает право собственности. Боги, даровавшие каждой семье право на землю, были богами домашними. Ясно, что частная собственность была тем учреждением, без которого не могла обойтись домашняя ре­лигия. Эта религия требовала изолированности жилища и изоли­рованности могилы, следовательно, общинная жизнь была невоз­можной. Та же религия повелевала, чтобы очаг был навсегда при­креплен к земле, чтобы могила не могла быть ни разрушена, ни перемещена. Устраните недвижимую собственность, и очаг будет переноситься с места на место, семьи перемешаются между собой, мертвые будут заброшены и лишены культа. Непоколебимый очаг и постоянное место погребения — вот те начала, в силу которых семья стала собственницей земли. Земля как бы была пропитана и проникнута религией очага и предков. Таким путем древний чело­век был освобожден от разрешения слишком трудных задач. Без спора, без труда, без тени колебания он сразу подошел в силу од­них только своих религиозных верований к понятию о праве соб­ственности, о том праве, которое является источником всякой

198

цивилизации, потому что в силу его заботится человек об улучше­нии земли и сам становится лучше.

Религия первых веков была исключительно домашняя; такова же была и мораль. Религия не говорила человеку, указывая на дру­гого человека: вот твой брат. Она говорила ему: вот чужой; он не может принимать участия в религиозных священнодействиях у твоего очага, он не может приближаться к могилам твоей семьи; у него иные боги, не те, что у тебя; он не может слиться с тобой в общей молитве; твои боги отвергают его поклонение и смотрят на него как на врага — значит, он и твой враг.

В религии очага человек никогда не молит богов за других людей, он призывает божество только ради себя и своих. Тогда вся религия была сосредоточена вокруг очага, и кругозор нравствен­ных чувств и привязанностей не переходил за тесный круг семьи.

Совершенно естественно, что идея нравственности, как и идея религии, имела свое начало и свое развитие. Бог первобытных поколений этой расы был очень малым; постепенно люди сдела­ли его более великим. Так же и мораль. Вначале очень узкая и несовершенная, она незаметно расширялась и постепенно дошла до провозглашения обязательного долга любви ко всем людям. Ее точкой отправления была семья; и под влиянием верований до­машней религии впервые предстало перед человеком сознание обя­занностей.

Представим себе религию очага и могилы в эпоху ее наиболь­шего процветания. Человек видит тут же, близ себя божество; оно присутствует, как сама совесть, при всех его малейших действиях. Человек, немощное существо, всегда на глазах не покидающего его свидетеля. Он не чувствует себя никогда одиноким; близ него, в его доме, на его поле у него есть покровители, чтобы поддержи­вать его в житейских трудах, есть судьи, чтобы наказать за дурные поступки. «Лары», говорят римляне, «божества грозные; на них лежит обязанность наказывать смертных и наблюдать за всем, что происходит внутри дома». «Пенаты», говорят они еще, «боги, даю­щие нам жизнь; они питают наше тело и руководят нашей душой».

Новые религиозные верования

Нужно принять во внимание ту чрезвычайную трудность, ка­кая представлялась первобытным народам при основании правиль­ных обществ. Нелегко установить общественную связь между людь­ми настолько различными, до такой степени свободными, столь непостоянными. Чтобы дать им общие законы, установить власть, внушить повиновение, заставить страсти подчиниться разуму, ин-

199

дивидуальньтй разум — разуму общественному, требуется, без со­мнения, нечто более сильное, чем сила физическая, нечто более чтимое, чем выгода, более надежное, чем философские теории, более ненарушимое, чем договор, — нечто, что находилось бы оди­наково в глубине всех сердец и имело бы над всеми ими власть.

Это нечто есть верование. Нет ничего более властного над ду­шой человека. Верование есть произведение нашего духа, но мы не властны изменить его свободно по нашему желанию. Оно наше создание, но мы этого не знаем, а считаем его божественным. Оно действие нашей силы, и оно сильнее нас. Оно человечно, а мы считаем его божественным. Оно в нас самих, оно никогда не по­кидает нас, говорит с нами всякую минуту. Если оно велит нам повиноваться, — мы повинуемся; если оно предписывает нам обя­занности, — мы им подчиняемся. Человек может покорить приро­ду, но он подвластен своей мысли.

И вот древние верования приказывали человеку чтить предка; культ предков собрал семью вокруг одного алтаря. Отсюда вышла первая религия, первые молитвы, первое понятие долга, первые понятия о нравственности; отсюда произошло также и установле­ние собственности, определение порядка наследования, отсюда, наконец, все частное право, все законы домашней организации. Далее, с ростом верований росли и формы общественной жизни. По мере того как люди начинали чувствовать, что у них есть об­щие боги, они начали соединяться в более обширные группы. Те же нормы, найденные и установленные в семье, приложены были позже и к фратрии, трибе, гражданской общине.

Окинем взглядом путь, пройденный людьми. Вначале семья живет обособленно, и человек знает лишь домашних богов. Выше семьи образуется фратрия со своим богом. Затем идет триба и бог трибы. Наконец является гражданская община и понятие о боге, провидение которого хранит всю общину. Иерархия верований — иерархия общественных союзов. Религия у древних была вдохно­вительницей и организатором общества.

Индусские, греческие и этрусские мифы рассказывают, что боги открыли людям законы общежития. В этой легендарной форме заключается истина. Социальные законы были делом богов, но сами эти могущественные и благодетельные боги есть не что иное, как человеческие верования.

Боги гражданской общины

Гражданская община и город не были синонимами у древних. Гражданская община была религиозный и политический союз се-

200

мей и триб; город же был местом собраний, местом жительства и, главным образом, святилищем целого союза.

Алтарь гражданской общины находился в особо устроенной ограде строения, которое греки называли пританеем, а римляне — храмом Весты. В городе не было ничего более священного, чем этот алтарь, на котором поддерживался постоянно священный огонь. Правда, что в Греции это исключительное благоговение ослабело очень рано: воображение греков было увлечено в сторону более прекрасных храмов, более роскошных легенд и величествен­ных статуй2. Но в Риме оно никогда не ослабевало. Римляне не переставали верить, что судьба города связана с очагом, изобража­ющим их богов. Почтение, каким римляне окружали весталок, до­казывало важность их священнослужения.

Подобно тому, как культ домашнего очага был тайным, и толь­ко одна семья имела право принимать в нем участие, точно так же и культ общественного очага был скрыт от посторонних. Никто, кроме граждан, не имел права присутствовать при жертвоприно­шениях. Один взгляд постороннего человека осквернял религиоз­ное священнодействие. У каждой гражданской общины были свои боги, принадлежащие только ей одной; боги эти были такими же по природе, как и божества первобытной семейной религии; так же, как и те, назывались они Ларами, Пенатами, гениями, Демо­нами, героями; под всеми этими именами скрывались души лю­дей, возведенных по смерти на степень богов. Эти гении или герои были по большей части предками народа. Тела умерших погреба­лись или в самом городе, или на принадлежащей ему земле. Из глубины своих могил блюли они общину, они оберегали страну и были, в некотором роде, ее вождями и владыками. Это выраже­ние — вожди страны — в применении к мертвым встречается в

2 Это были новые религиозные верования, связанные с «богами физической природы». Главными лицами этой религии были Зевс, Гера, Афина, Юнона — боги эллинского Олимпа и римского Капитолия. «Новая религия принесла с собой и другие нравственные понятия. Она не ограничивалась тем, что указывала человеку его семейные обязанности. Юпитер был богом гостеприимства, и во имя его приходили странники, просящие, «почтенные бедняки», те, с которыми надлежало обходиться, как с братьями. Все эти боги принимали часто человеческий облик и являлись смертным. Иногда они делали это, чтобы помочь им в борьбе, принять участие в их битвах, часто также чтобы внушить им согласие и научить взаимопомощи... Мало-помалу бог приобретает все более власти над душой человека, он отказывается от покровительства, покидает домашний очаг; он получает собственное жилище, собственные жертвоприношения. Жилище это было построено по образцу древних святилищ; оно находилось, как и раньше, против очага, cella, расширенная, украшенная, стала храмом.»

201

одном предсказании, с которым Пифия обращается к Солону: «Чти культом вождей страны, тех, которые обитают под землей». По­добные понятия проистекали из веры в громадное могущество, приписываемое древними душе человека по смерти. Каждый че­ловек, оказавший гражданской общине большую услугу, начиная с ее основателя, и до того, кто даровал ей победу или улучшил ее законы, становился богом этой общины.

Город, имевший собственное божество, не желал, чтобы это божество покровительствовало посторонним, и не позволял поэ­тому им поклоняться ему. Большую часть времени вход в храм был доступен только для граждан.

У каждой гражданской общины было свое сословие жрецов, независимых ни от какой посторонней власти. Между жрецами двух общин не было никакой связи, никаких сношений, никакого общения учений или обрядов. Если человек переходил из одного города в другой, то он находил там других богов, другие догматы, другие обряды. У древних были книги обрядов, но книги одного города не были похожи на книги другого. Каждая гражданская община имела свои сборники молитв и обрядов, хранимые в глу­бокой тайне. Открыть их постороннему значило нанести ущерб религии и подвергнуть опасности свою судьбу. Поэтому религия была вполне местная, чисто гражданская, принимая это слово в том смысле, как оно употреблялось у древних, т.е. особая для каж­дой гражданской общины.

Человек знал вообще только богов своего города, только их почитал и им поклонялся. Каждый мог сказать то, что говорил в трагедии Эсхила один чужестранец аргивянам: «я не боюсь богов вашей страны, и я им ничем не обязан». Каждый народ ожидал себе благополучия от своих богов.

Из всего сказанного видно, какое странное понятие было у древних о богах. Долго не являлось у них представления о божест­ве как о высочайшей власти. У каждой семьи была своя домашняя религия, у каждой гражданской общины своя национальная рели­гия. Город был как бы маленькая замкнутая церковь, имевшая своих богов, свои догматы, свой культ. Верования эти кажутся нам гру­быми, но они были верованиями народа, наиболее развитого и духовно одаренного в те времена, и они оказали такое могущест­венное влияние на греков и римлян, что большая часть их зако­нов, учреждений и истории вышла оттуда.

2. ИЕГОВА И ПРОРОКИ

' ' '                                                                                                                                                  : ,''.,;;;   (/

В. Робертсон Смит*

Основное различие между религией Израиля и религиями ок­ружающих народов состоит не в идее теократии или философии невидимого мира, или внешних формах богослужения, но в лич­ной разнице между Иеговой и другими богами. Эта разница, опять-таки, является не метафизической, а чисто практической по своей сути; она не закреплена раз и навсегда в теологической догме, но выражается в том отношении, которое реально связывает Иегову с Израилем в исторически складывающемся общении с Его наро­дом и которое получает разъяснение в обращенном к народу сло­ве пророков. Все, что происходило с Израилем, интерпретирова­лось пророками как дело рук Иеговы, проявление его характера и воли — не деспотического характера или непостоянной воли, но неизменной и твердой священной заботы об Израиле и подлин­ном счастье его народа. И в то же самое время она абсолютно полновластна над Израилем и не намерена потакать желаниям Израиля или приспосабливаться к тому, что Израилю удобно. Никакая другая религия не может продемонстрировать что-либо подобное этому. Боги других народов всегда представлялись или как непостоянные и капризные, или как сами подчиненные сле­пому року, или склонными по своей природе к чему-то такому, что одновременно является главным желанием их последователей, или, в более спекулятивных формах веры, когда такого рода про­стые концепции пришли в упадок, они лишь направляли ввысь к целому, избегая таких ограничений, которые касались мелких че­ловеческих дел. Только в Израиле Иегова появляется как Бог ря­дом с человеком и как утверждающий абсолютную суверенность своей воли, неизменную независимость характера. И в религии Ветхого завета новое заключается в возросшей ясности относи­тельно вещей, касающихся восприятия Божества. Имя Иеговы все больше обретает значение, выражаемое в вере в Его суверенность и верность себе, ставя перед постоянными испытаниями эту веру в ситуации непрерывно меняющихся проблем, заключенных в со­бытиях истории.

Далее, если мы говорим об Иегове как выражении неизмен­ности Его верховной власти над Израилем, мы с необходимостью признаем тем самым, что религия Израиля есть моральная рели-

* Robertson Smith W. The Prophets of Israel. N. Y., 1882. P. 70-75, 73-83 /Пер. "•И. Гараджа.

203

гия, что Иегова есть Бог справедливости, который в отношениях со своим народом следует этическим нормам. Идея правого и не­правого была у евреев идеей правовой; евреи всегда думали о правом и неправом так, как если бы они стояли перед судьей. Справедливость для евреев имеет не столько моральное качество, сколько юридический статус. Слово «справедливость» означает просто «быть правым», а слово «безнравственный» означает «быть неправым». «На этот раз я согрешил», сказал фараон, «Иегова праведен (справедлив), а я и народ мой виновны (неправы)» (Ис­ход, 9, 27). Иегова всегда прав, он не только верховный владыка, но и сам по себе сущий. Он источник справедливости, со времен Моисея он судья и водитель Своего народа, давший ему закон и наставление о святилище для него. В примитивном обществе функ­ции судьи и законодателя не разделены, и уважение к закону име­ет свое основание в уважении к судье. Так, неизменно справедли­вая воля Иеговы есть закон Израиля, и это закон, которым как Царь Израиля Он сам всегда управляет.

Итак, у всех древних народов мораль и закон (включая в это слово традиционный обязательный обычай) идентичны и у всех народов закон и обычай являются частью религии и обладают свя­щенным авторитетом. Но ни у одного другого народа эта концеп­ция не достигла такой определенности и практической силы, как в Ветхом Завете, поскольку сами боги, попечители закона, не об­ладали тем безусловным постоянством характера, каким обладал Иегова. Языческие боги были попечителями закона, но они были в то же время и чем-то еще иным; они не были озабочены только справедливостью и справедливость — не единственный способ за­служить их расположение, которое иногда зависит от случайных обстоятельств или может быть получено благодаря обрядам по­клонения, ничего общего с моралью не имеющим.

Здесь можно видеть, что фундаментальное превосходство ев­рейской морали заключалось не в наличии особой системы прово­димой в жизнь социальной морали, но в более абсолютной и в самой себе имеющей опору справедливости Божественного Судьи. Абстрактные принципы морали — признаваемые законы социаль­ного порядка — большей частью одни и те же в различных частях мира на соответствующих уровнях социального развития. Язычес­кие народы, находившиеся в общем на том же уровне развития общества, что и евреи, признавали все те обязанности человека по отношению к человеку, которые изложены в декалоге; а с другой стороны, в социальном порядке евреев было много таких вещей, как полигамия, кровная месть, рабство, обращение с врагами, не отвечающее высоким идеалам нравственности, но характерное для

204

несовершенных социальных отношений, т.е., как это характеризу­ет евангелие, терпимо к жестокосердию. Но при всем этом рели­гия Иеговы поставила мораль на гораздо более, прочную основу, чем другие религии, потому что в ней справедливость Иеговы как бога, требующего соблюдения известных законов морали, призна­валась абсолютной и такой, которая сама демонстрировала свою абсолютность не в будущем каком-то состоянии, а здесь на земле. Я не думаю, конечно, что это возвышенное представление об Ие­гове как личности было на самом деле присуще всем его последо­вателям. Напротив, главное недовольство у пророков вызывает то, что это совсем не так, или, другими словами, что Израиль не при­знает Иегову. И пророки никогда не говорили, что такой возвы­шенный образ утвердился; судя по их сетованиям, наоборот, рели­гия Иеговы со времен Моисея шла на убыль, и люди никогда не отваживались отрицать правоту этих нареканий. По правде, они не могли этого отрицать перед лицом факта основания Израиля, служащего фундаментальным свидетельством того, что истинный характер отношения Иеговы к Его народу не оставляет места для тех мифологических концепций, которыми оперировали язычес­кие религии и которые как раз такое понимание Божественного Владыки делали невозможным. Языческие религии никогда не могли представить своих богов как совершенную справедливость, поскольку они в равной мере имели природную, как и моральную, сторону, т.е. включали природную связь богов со своими почита­телями; сами боги были подвержены природным инстинктам, страс­тям и т.д. В Ветхом Завете такой взгляд изображен с большим сарказом, когда Илия насмехается над пророками Бааловыми, выдвигая предположения, что их бог не отзывается на их просьбы, может быть потому, что заснул или путешествует где-то, или занят чем-то подобным, т.е. каким-то обычным для людей делом. И на самом деле, это вполне отвечало представлениям о природе Ваала. Евреи же знали Иегову исключительно как Царя и Судью Израи­ля. Он был им, и только он один; и поэтому у них не было причин видеть в нем что-то меньшее, нежели абсолютную верховную власть и абсолютную справедливость. Когда массы теряли это представ­ление о Его величии, ставя Его на одну доску с ханаанскими бо­жествами, пророки напоминали им, что Иегова был Богом Израи­ля до того, как они узнали Ваала и что Он являлся им как Бог, от них совсем отличный.

---

Дата добавления: 2021-03-18; просмотров: 47; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!