Который играл дворецких и камердинеров в кино, театре и на телевидении, начиная 24 страница
— Другие обещают, - сказал Белый, — мы выполняем.
Большой Тед все смотрел на Четырех Всадников.
— Эй, а я тебя уже видел, — сказал он. — Ты был на обложке альбома Blue Oyster Cult. И еще у меня перстень есть, с твоей... твоей... твоей головой.
Я ЕСТЬ ПОВСЮДУ.
— Круть, — большое лицо Большого Теда скривилось от усилия мысли. — А какой у тя байк? — сказал он.
***
Над карьером бушевала буря. Веревка со старой автомобильной покрышкой плясала под порывами штормового ветра. Время от времени листы железа, оставшиеся в качестве реликвии после попыток соорудить домик на дереве, срывались со своего ненадежного якоря и уносились прочь на всех парусах.
ЭТИ прижались друг к дружке, глядя на Адама. Он словно бы вырос. Пес присел на задние лапы и зарычал. Он подумал обо всех тех запахах, которые ему суждено потерять навсегда. В Преисподней они просто отсутствуют, если, конечно, не считать запаха серы. В то время как некоторые из тех, с которыми он познакомился здесь, были... были... ну, одним словом, сучек в аду тоже не наблюдалось.
Адам взволнованно расхаживал, размахивая руками в воздухе.
— Нам будет бесконечно весело, — говорил он. — Мы будем проводить расследования и все такое. Думаю, что вскоре мне удастся заставить эти джунгли вновь вырасти на прежнем месте.
— Но... но кто будет... знаете, заниматься стиркой, готовкой? — с дрожью в голосе спросил Брайан.
— Никому не придется всем этим заниматься, — сказал Адам. — У вас будет любая еда, какую вы только захотите, куча чипсов и хрустящих луковых колечек, в общем, все что угодно. И не надо будет надевать новую одежду или ванну принимать, если не хочется. Или, например, в школу ходить. Вам больше никогда не придется делать то, чего вы не хотите. Это будет просто потрясно!
|
|
|
***
Над Кукамунди Хиллс взошла луна. Ночь была светла.
Джонни-Две-Косточки сидел посреди красной пустыни в неглубокой впадине. Это было священное место: здесь лежали два родовых камня, появившиеся еще в Эпоху Грез, лежали нетронутыми от начала бытия. Путешествие Джонни-Две-Косточки подходило к концу. Его щеки и грудь были измазаны красной охрой, и он пел старую песнь, подобную певучей карте холмов, да чертил узоры на песке наконечником своего копья.
Он не ел два дня. Он не спал. Он приближался к состоянию транса, которое позволит ему соединиться с его Бушем и пообщаться с предками.
Он был почти у цели.
Почти...
Он моргнул. И с недоумением огляделся.
— Прошу прощения, мой дорогой мальчик, — сказал он сам себе, громко и отчетливо выговаривая слова. — Не подскажете, где я нахожусь?
— Кто это сказал? — произнес Джонни-Две-Косточки.
Губы его разомкнулись.
|
|
|
— Я.
Джонни задумчиво почесался.
— Я так понимаю, ты один из моих предков, приятель?
— Ох. Несомненно, мой дорогой мальчик. Совершенно вне всяких сомнений. Можно ведь и так выразиться. Но вернемся к моему первоначальному вопросу. Где я?
— Только если ты мой предок, — продолжил Джонни-Две-Косточки, - то почему ты говоришь, словно какой-то пуфтер[168].
— А-а-а, так значит в Австралии, — рот Джонни-Две-Косточки произнес это слово так, словно теперь его было необходимо продезинфицировать, прежде чем решиться снова что-то сказать. — О, боже. Ну что ж, в любом случае, благодарю.
— Ау? Ау? — позвал Джонни-Две-Косточки.
Он сидел на песке и все ждал, и ждал, но никто не отозвался.
Азирафель двинулся дальше.
***
Ситрон Дё Шево[169] был Тонтон-макутом[170], странствующим унганом[171]: на плече он нес сумку, в которой хранились магические растения, знахарские травы, кусочки дикой кошки, черные свечи, порошок, в основном извлекаемый из кожи какой-то сушеной рыбы, полбутылки «Чивас Регал», десять сигарет «Ротманс» и книга под названием Что там на Гаити.
Он взвесил на руке нож и искусным скользящим движением срезал голову черному петуху. Кровь омыла его правую руку.
— Лоа[172] направляет меня, — произнес он. — Приди ко мне, мой Большой Добрый Ангел[173].
|
|
|
— Где это я?— сказал он.
— Ты мой Большой Добрый Ангел? —спросил он сам себя.
— Полагаю, что это очень личный вопрос, — ответил он. — Я имею в виду то, как в действительности обстоят дела . Но стараюсь. Делаю все возможное.
Ситрон заметил, что его рука потянулась к петуху.
— Пожалуй, здесь несколько антисанитарные условия для приготовления пищи, не так ли? Я имею в виду, в джунглях. А барбекю у нас есть? Что это за края такие?
— Гаитянские, — ответил он.
— Проклятье! Даже близко не попал. Но все могло быть и хуже. Что ж, я должен спешить. Веди себя хорошо.
И в голове у Ситрона Дё Шево остался только он сам.
— Да пошли все эти Лоа, — пробормотал он себе под нос.
Некоторое время он смотрел в пустоту, а потом потянулся к сумке за бутылкой «Чивас Регал». Существует как минимум два способа превратить кого-нибудь в зомби. Он выбрал самый простой.
Со стороны пляжа доносился шум прибоя. Пальмы задрожали.
Приближался шторм.
***
Зажегся свет. Евангелический хор «Силовой Кабель» (Небраска) грянул «Иисус- Телефонный Мастер Коммутатора Жизни Моей» и почти заглушил завывания ветра.
Марвин О. Бэгмен[174] поправил свой галстук, заглянул в зеркало проверить, на месте ли его радушный оскал, шлепнул по попке свою личную ассистентку (Мисс Синди Келлерхалс, в прошлом июле исполнилось три года с того момента, как она стала Любимицей Месяца в журнале Пентхаус; но она покончила с этим, когда у нее появилась Карьера) и прошествовал на съемочную площадку.
|
|
|
Иисус не повесит трубку , пока ты ведешь разговор,
И если ты с ним на связи, тебе не превысить лимит.
Когда же счет подоспеет, распишут подробно его,
Ведь Он - телефонный мастер коммутатора жизни моей, —
пел хор.
Марвину нравилась эта песня. Он сам ее написал. Среди прочих написанных им песен были: «Счастливец Мистер Иисус», «Иисус, Могу Я Прийти и Остаться с Тобой?», «Ах, Этот Старый Добрый Крест», «Иисус — Что Стикер на Бампере Души» и «Когда Я Возношусь в Экстазе, Крепче за Баранку Держи Пикап». Все они входили в альбом «Мой Кореш Иисус» (доступен на пластинках, кассетах и CD-дисках), который каждые четыре минуты рекламировали на евангелическом канале Бэгмана[175].
Несмотря на то, что в словах не было ни рифмы, ни смысла, а также на отсутствие у Марвина особых музыкальных способностей — он просто своровал мелодии из старых песенок в стиле кантри — на данный момент было распродано более четырех миллионов копий альбома «Мой Кореш Иисус».
В свое время, Марвин начинал свою карьеру как певец в стиле кантри, исполняя песни старины Конвея Твитти и Джонни Кэша.
Он давал регулярные концерты живой музыки в стенах тюрьмы Сан-Квентин, пока гражданские правозащитники не привлекли его к суду за Необычайно Жестокое Обращение с заключенными.
И именно тогда Марвин обрел веру. Не тихую и личную, с добрыми поступками и праведной жизнью, и даже не ту, что требует от своих адептов надевать деловой костюм и звонить в двери обывателей, а такую, которая предполагает наличие собственного телеканала и побуждает людей переводить вам деньги.
Он нашел идеальную формулу для телевизионной программы Час Силы с Марвином («Шоу, вернувшее ВЕСЕЛЬЕ в фундаментализм!»). Четыре трехминутные песни с пластинки, двадцать минут Адского пламени и пять минут на исцеления страждущих. (Оставшиеся двадцать три минуты он попеременно тратил на уговоры, мольбы, угрозы, выклянчивание, а порой и прямое вымогательство денег). В начале своей деятельности он действительно приводил в студию людей для демонстрации исцеления, но впоследствии рассудил, что все это слишком хлопотно, так что теперь он ограничивался громогласным объявлением о ниспосланных ему видениях, в которых люди со всех концов Америки чудесным образом исцелялись непосредственно в процессе просмотра программы. Так было намного проще — больше не требовалось нанимать актеров, да и эффективность его деятельности, при всем желании, никто не смог бы проверить[176].
Мир намного сложнее, чем он представляется большинству людей. Скажем, многие считали, что Марвин не был истинным верующим, потому что именно за счет религии он и сколотил свой немалый капитал. Они заблуждались. Он верил всем сердцем. Он верил истово, и большую часть хлынувших на него денег тратил на то, что считал делом Господа.
Прямая линия спасителя свободна от помех,
Он доступен всегда — и ночью и днем.
Набери И-И-С-У-С — исходящий бесплатно,
Ведь Он — телефонный мастер коммутатора жизни моей.
Первая песня подошла к концу, Марвин прошествовал перед камерами и встал, скромно подняв руки, призывая к тишине. Звукооператор в своей кабинке медленно приглушил звук аплодисментов.
— Братья и сестры, спасибо вам, спасибо, разве это не прекрасно? И помните, чтобы услышать эту и другие не менее назидательные песни альбома «Мой Кореш Иисус», прямо сейчас позвоните по номеру 1-800-CASH и оставьте пожертвование.
Его тон стал серьезнее.
— Братья и сестры, у меня есть для вас важное послание, срочное сообщение от нашего Господа ко всем вам, женщинам, мужчинам, младенцам и друзьям. Позвольте рассказать мне об Апокалипсисе.
Все это содержится в Библии, в Откровении, написанном Святым Иоанном на острове Патмос, и в Книге Даниила. Господь всегда говорит своим друзья прямо и без обиняков, говорит им о будущем. Итак, что же ждет нас?
Война, Голод, Чума и Смерть. Реки обртятся фкрофь. Пройдут великие землетрясения. Ударят въядерные ракеты. Страшные времена ныстают, братья и сестры. И есть лишь один спосп их избежать.
Прежде, чем придет Разрушение, — прежде, чем четверо всадников Апокалипсиса начнут свой путь, — прежде, чем ядерные ракеты обрушатся на головы неверующих, — придет время Вознесения.
Я слышу, как вы вопиете ко мне: «Что есть это Вознесение твое?»
Когда наступит его час, братья и сестры, все Истинно Верующие поднимутся в воздух — и неважно, чем вы будете заняты, будете ли вы принимать ванну, работать, управлять вашим автомобилем, а может быть, вы будете просто сидеть дома, читая Библию. Но внезапно все вы окажетесь поднятыми в воздух, в совершенных и нетленных телах. И там, в воздухе, вы будете взирать на этот мир, в котором наступят годы разрушений. Только праведные будут спасены, только те из вас, кто утвердился в вере, избегнут боли, смерти, ужасов и пламени. А затем настанет великая война между Небесами и Преисподней, и Небеса сокрушат силы Ада, и Бог утрет слезы страждущих, и не будет больше ни смерти, ни печали, ни плача, ни боли, а Он воссияет во славе своей во веки веков...
Внезапно он замолчал.
— Неплохо сказано, — произнес Марвин совершенно другим голосом. — Только все будет не совсем так. Точнее, совсем не так. То есть, насчет пожара и войны вы совершенно правы. Но вот эта штука с Вознесением... что ж, если бы вы могли видеть их всех на Небесах — сомкнутые ряды воинства на сколько хватает взгляда и еще дальше, легион за легионом и их пылающие мечи и все прочее... я хочу сказать, что навряд ли у кого-то будет время на то, чтобы выуживать людей, подкидывать их в воздух, чтобы они оттуда могли поглумиться над теми, кто остался внизу умирать от лучевой болезни на выжженной планете. Если уж вы считаете подобное времяпрепровождение допустимым с моральной точки зрения, должен добавить.
А насчет того, что Небеса непременно победят... Что ж, если совсем честно, то при таком раскладе никакой Небесной Войны и вовсе бы не потребовалось, верно? Это все лишь пропаганда. Простая и ясная. Наши шансы одержать победу — примерно пятьдесят на пятьдесят. С тем же успехом вы могли бы отправить ваши деньги сатанистам, просто чтобы уравнять шансы на выигрыш, хотя, когда падет огонь и хлынут моря крови, вы будете лишь случайными жертвами среди гражданского населения. Наша война или ваша — убьют всех, а Господь потом разберется кто куда, верно?
В любом случае, прошу прощения, что я стою тут перед вами и разглагольствую, у меня к вам лишь короткий вопрос — где я?
Марвин О. Бэгмен медленно багровел.
— Это дьявол! Господи, защити меня! Дьявол говорит чрез меня! — взорвался он и тут же сам себя прервал. - О нет, на самом деле все как раз наоборот. Я — ангел. Ах. Должно быть, это Америка, не так ли? Прошу простить за то, что я не могу здесь задержаться...
Повисла пауза. Марвин попытался открыть рот, но у него ничего не вышло. Кто бы ни был у него в голове, он огляделся. Посмотрел на съемочную бригаду, на тех, кто еще не звонил в полицию, и на тех, кто тихо рыдал в углу. Он посмотрел на посеревшее лицо телеоператора.
— Боже, — сказал он, — я что, попал на телевидение?
***
Кроули несся по Оксфорд-стрит со скоростью сто двадцать миль в час.
Он полез было в бардачок за запасными темными очками, но обнаружил, что там лежат лишь кассеты. В раздражении он выхватил первую попавшуюся и вставил в слот магнитолы.
Ему бы хотелось услышать Баха, но сгодились бы и The Travelling Wilburys.
— Все, что нам нужно, - Радио Гага[177], — пропел Фредди Меркьюри.
Все, что мне нужно, — убраться отсюда, подумал Кроули.
Он обогнул Мраморную Арку против движения, сбросив скорость до девяноста миль. Нескончаемые вспышки молний сделали небо над Лондоном похожим на неисправную люминесцентную лампу.
Небо Лондона стало багровым, думал Кроули, И знаю я, конец уж недалек[178]. Кто это написал? Честертон, не так ли? Единственный поэт ХХ века, хоть немного приблизившийся к Истине.
Бентли уже был на выезде из Лондона, а Кроули откинулся на спинку сидения и перелистывал опаленные страницы Добрых и Точных Пророчеств Агнес Наттер.
Почти в самом конце книги он обнаружил сложенный лист бумаги, исписанный аккуратным и четким почерком Азирафеля. Он его развернул (тем временем рычаг Бентли переключился на третью передачу, и машина лихо объехала внезапно выскочивший на дорогу грузовик с фруктами), а потом прочитал.
Затем он перечитал его снова, чувствуя, как что-то в животе ухнуло вниз.
Внезапно автомобиль изменил направление движения. Теперь он ехал к Тадфилду, в Оксфордшир. Если он поторопится, то через час будет на месте.
Как бы то ни было, а ехать ему больше некуда.
Кассета закончилась и включилось радио.
— ... настало Время Вопросов Садоводства, и сегодня к нам обратились из Клуба Садоводов Тадфилда. Последний раз мы посещали эту местность чудесным летом 1953 года, и, как все мы помним, на востоке этого региона местность представляет из себя характерный для Оксфордшира жирный суглинок, переходящий в меловые отложения на западе. В эдаком месте, как я люблю приговаривать, что ни посадишь, все заколосится, верно, Фред?
— Аха, — произнес профессор Фред Уиндбрайт из Королевского Ботанического сада. — Я и сам не смог бы сказать лучше.
— Славно. Что ж, первый вопрос нам задает мистер Р.П. Тайлер[179], председатель Объединения Жителей Тадфилда, насколько я понимаю.
— Хым. Верно. Я заядлый садовод-любитель и выращиваю розы, но вчера моя победительница конкурсов «Молли Макгуайр» потеряла пару бутонов из-за обрушившегося на нее дождя, который, как я полагаю, состоял из рыбы. Что вы можете порекомендовать для подобных случаев, кроме установки сетки над садом? Я хочу сказать, что написал в совет...
— Нетипичная проблема, я бы сказал. Гарри?
— Мистер Тайлер, могу я задать Вам пару вопросов? Рыба была свежая или консервированная?
— Надеюсь, что свежая.
— Что ж, тогда никаких проблем, друг мой. Я слышал, что в ваших краях случались даже кровавые дожди. Хотел бы я, чтобы и в наших Долинах, где находится мой сад, выпадали подобные осадки. Сэкономил бы кучу денег на удобрениях. Вот, что Вам нужно сделать, закопайте их в своем... КРОУЛИ!
Кроули не отозвался.
— КРОУЛИ. ВОЙНА НАЧАЛАСЬ, КРОУЛИ. И МЫ С ИНТЕРЕСОМ ОТМЕЧАЕМ, ЧТО ТЕБЕ УДАЛОСЬ СКРЫТЬСЯ ОТ СИЛ, НАПРАВЛЕННЫХ НАМИ, ДАБЫ ИЗВЛЕЧЬ ТЕБЯ.
— Ммм, — согласился Кроули.
— КРОУЛИ, МЫ ПОБЕДИМ В ЭТОЙ ВОЙНЕ. НО ДАЖЕ ЕСЛИ ПРОИГРАЕМ, ПОСКОЛЬКУ ТЫ ЗАИНТЕРЕСОВАН ИМЕННО В ЭТОМ, РАЗНИЦЫ ТЫ НЕ ПОЧУВСТВУЕШЬ ВОВСЕ. ПОТОМУ ЧТО ДО ТЕХ ПОР, ПОКУДА ХОТЯ БЫ ОДИН ДЕМОН БУДЕТ ОСТАВАТЬСЯ В АДУ, КРОУЛИ, ТЫ БУДЕШЬ СОЖАЛЕТЬ О ТОМ, ЧТО НЕ БЫЛ СОЗДАН СМЕРТНЫМ.
Кроули молчал.
— СМЕРТНЫЕ МОГУТ УПОВАТЬ НА СМЕРТЬ ИЛИ НА ИСКУПЛЕНИЕ. ТЕБЕ ЖЕ НАДЕЯТЬСЯ НЕ НА ЧТО.
РАЗВЕ ЧТО ТОЛЬКО НА МИЛОСТЬ АДА.
— Да?
— ШУТКА. ПРОСТО ШУТКА.
— Нгк.
— ... теперь, как уже все садоводы узнали не понаслышке, эти тибетцы словно маленькие дьяволята. Как ни в чем не бывало прокладывают свои тоннели прямиком сквозь клумбы с вашими бегониями. Чашка чая их отвлечет, и будет лучше отдать предпочтение прогорклому маслу яка — его можно найти в любом хорошем сад...
Уииии. Уизззз. Чпок. Помехи в радиовещании заглушили конец программы.
Кроули выключил радио и закусил нижнюю губу. Под пеплом и копотью, покрывающими его лицо, он выглядел очень усталым, очень бледным и очень напуганным.
И тут он рассердился. Вот значит как они с тобой разговаривают. Словно ты домашнее растение, которое сбросило листья на коврик.
Он свернул за угол, чтобы выехать на М25, а потом шмыгнуть на М40 и шпарить прямиком до Оксфордшира.
Но с М25 что-то произошло. Что-то било по глазам, если смотреть на трассу прямо и в упор.
Оттуда, где раньше находилась окружная трасса М25, доносился приглушенный напев, шум, состоявший из множества звуков: гудки автомобилей, рев двигателей, завывания сирен, звонки мобильных телефонов и крики младенцев, навеки застрявших в ремнях безопасности на задних сидения машин.
«Слава Великому Зверю, Пожирателю Миров», — древний напев на тайном языке Черных жрецов Му повторялся снова и снова.
Чудовищный знак Одегра, думал Кроули, разворачивая машину в сторону Северной Объездной. Я его сделал, это моя вина. А ведь из нее должна была получиться просто еще одна автомагистраль. Хорошая работа, согласен, но разве оно того стоило? Все вышло из-под контроля. Ни Ад, ни Рай больше ни на что не влияют, вся планета сделалась похожей на одну из стран Третьего Мира, наконец-то получившую ядерную Бомбу....
А затем он улыбнулся. И прищелкнул пальцами. Пара темных очков материализовалась вокруг его глаз. Пепел испарился с его лица и одежды.
Какого черта! Если уж предстоит сгинуть, почему бы не сделать этого стильно?
Тихонько насвистывая, он взялся за руль.
Они летели по внешней полосе автострады, словно ангелы-истребители, что было весьма близко к истине.
Невзирая на обстоятельства, нельзя было сказать, что они торопились. Четверо из них ехали со стабильной скоростью 105 миль в час, как будто были абсолютно уверены в том, что шоу без них не начнется. Оно бы и не началось. В их распоряжении находилось все время этого мира, сколько бы его ни оставалось.
Дата добавления: 2021-02-10; просмотров: 66; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!