Г л а в а 1. Общая характеристика основной литературоведческой 28 страница

137

не об идейном. Пример иного рода: Л. Н. Толстой, как известно, испытал влияние определенных концептуальных идей Ж. Ж. Руссо. Особо выде­лим: идей - вне их соотнесенности с какими-либо творческими (эстетиче­скими) принципами. Толстой воспринял и развил антитезу натурально-патриархального (интуитивного, «не рассуждаю те го») типа духовности и духовности урбанистического (рационального, рассудочного) типа.

Источник идей, сила их влияния, глубина и характер самих идей - все это лишь предпосылки собственно художественного творчества. Тем бо­лее что художник силен не только сознанием, но и подсознанием. Слож­нейший симбиоз сознания, подсознания, глубинных структур психики, а также способы передачи этого симбиоза порождают целостное художест­венное творение. Скопировать его невозможно, скопировать прием -очень просто. Стилистические находки быстро становятся всеобщим дос­тоянием. И сами по себе заимствованные приемы еще нельзя считать пе­чатью эпигонства. Если мы имеем дело с оригинальной личностью писа­теля, одаренного еще и творческим литературным талантом (способно­стью фиксировать «строй души» в специфических знаках), то его творче­ство не воспринимается как вторичное, хотя следы влияния литературных учителей могут быть отчетливо ощутимы. Более того: писатель только тогда становится оригинальным, когда усвоит и переработает духовные традиции и пройдет хорошую литературную школу.

Вопрос о традициях и влияниях чрезвычайно сложен и многопланов. Влияния могут быть опосредованными, причем объект и субъект творче­ского воздействия могут разделяться веками. Но не может быть писателей, существующих вне традиций. (В. В. Маяковский на вопрос, повлиял ли на него Н. А. Некрасов, ответил так: «Неизвестно». Точно так же на вопрос о влиянии на них предшественников могли бы ответить многие художники слова.)

Чтобы разговор о литературном произведении был всегда макси­мально конкретен, необходимо четко обозначить верхний и нижний (см. схему 4) «пределы» предмета исследования для литературоведения (это имеет прямое отношение и к вопросу о традициях). Нам представляется, что закономерности формирования личности как таковой, становления природной одаренности, «состав» гения и другие подобные вопросы часто выходят далеко за рамки компетенции литературоведов. Это вопросы ин­терпретации, стоящие на стыке различных научных дисциплин либо во­обще переходящие в зону ведения философии, психологии и т. д. Поэтому автор разделяет мнение, согласно которому изучение литературных про­изведений со стороны их генезиса - задача (при всей ее огромной важно-

138

сти) вторичная по отношению к рассмотрению самих произведений. С точки зрения литературоведа, интерпретация «идей», минующая эстетиче­ский анализ, интерпретация, не нуждающаяся в нем и выходящая непо­средственно на идеи - это не только колоссальное обеднение художест­венного произведения, но и, по существу, подмена предмета исследова­ния. Интерпретация необходима в той мере, в какой она помогает эстети­ческому анализу. Последний, в свою очередь, не самоцель, а «инструмент» для квалифицированной интерпретации. Интерпретация представляет со­бой момент связи и перехода одной формы общественной) сознания в другие. Граница между литературоведением, историей, философией и другими науками прозрачна, условна. Однако в интересах истины важно не потерять свой предмет исследования, важно видеть момент взаимопе­рехода.

Конечно, так называемая философская критика, представленная иногда блестящими именами (Н. А. Бердяев и др.), имеет право на существование. Но цель ее - «измерить» глубину идей как таковых, вписать их в особый, философский, контекст. Такого рода критика мало озабочена поэтикой, соб­ственно эстетической стороной дела «Философскую критику интересует не поэтика высказывания, а его смысл, не специфика образной реальности, а слово и поступок героя, не «тайна ремесла», а судьба идей, не авторская сти­листика, а позиция автора. Философ-комментатор убежден, что художест­венное произведение - это эстетическое самораскрытие истории в культуре; поэтому разговор о тексте был и обсуждением ведущих проблем века, и диалогом вокруг вечных ценностей» [47, 7]. И сколь бы ни был глубок Н. А. Бердяев в оценке идей Ф. М. Достоевского, труды философа не заме­нят исследований литературоведов. Достоевский-художник имеет и эстети­ческую грань - столь же автономную, сколь и высказанные им религиозно-философские идеи. Образцом квалифицированного подхода к творчеству Ф. М. Достоевского, с точки зрения литературоведа, является, скорее, рабо­та М. М. Бахтина.

Точка отсчета для литературоведа - личность писателя, воплотив­шаяся в созданных им произведениях. А личность писателя всегда пре­ломляется через принципы обусловленности поведения героя. Иначе го­воря, исследователю важно то, что может быть доказательно отнесено к формированию эстетической стороны метода

Верхний предел очень подвижен. Научные биографии писателей, до­кументальные свидетельства современников, исследования философов, политологов и т. п, в каждом конкретном случае могут быть по-разному необходимы. И все же - как действительно формировалась личность писа­теля, каковы были действительные стимулы творчества, кто действитель-

139

но (и почему) сумел повлиять на творчество? На эти и подобные вопросы не всегда можно получить определенные ответы (и. в частности, в этом, проявляется относительность литературоведческих знаний). Околонауч­ные версии и прогнозы часто утрачивают связь с наукой, становясь бел­летристикой. Поэтому ни с точки зрения сторонников внехудожественно-го «первотолчка» творчества, ни с точки зрения «формалистов» невоз­можно исчерпывающе или хотя бы достаточно полно понять генезис сложных литературных феноменов. В различных случаях могут быть раз­личные определяющие в клубке разноплановых традиций. Всякий литера­турный процесс имеет столько составляющих (е каждом случае разных), что выработать универсальный подход невозможно. Надо отчетливо по­нимать, что отмеченные нами закономерности могут в разных случаях давать прямо противоположные результаты. Но отменить эти закономер­ности невозможно. Все искусство историка литературы в том и заключа­ется, чтобы каждый раз конкретно их прилагать к исторически конкрет­ному моменту национального литературного процесса.

Принцип «Новое - хорошо забытое старое» из банальности часто превращается в искусстве в сущность творческого процесса. Поскольку произведение - целостность, то любая принципиальная модификация со­держательного момента приводит к перестройке всего целого. Эволюция типа «лишних людей» в русской литературе XIX века - хорошее тому под­тверждение. Такова диалектика традиций и новаторства в литературе. Не­возможно обойти или отбросить фундаментальные творческие закономер­ности.

Относительная сводимость творчества писателей к определенным общим исходным посылкам, так или иначе затрагивающим образную кон­цепцию личности, является принципиальной основой различных типоло­гий: художественных систем, течений, направлений, творческих методов, стилей. Современная литературоведческая наука активно занимается про­блемами генезиса литературных произведений. Один из ее разделов -компаративистика, или сравнительное литературоведение, - специально изучает инокультурные воздействия (как стилевые, так и духовно-содержательные). Таким образом, в ее ведении оказывается только один источник генезиса. Компаративистика акцентирует момент разомкнутости художественного произведения в мир, позволяет видеть произведение, да и творчество писателей в целом, не только в рамках национальной литера­туры, но и в качестве субъекта регионального и, шире, мирового литера­турного процесса. Сопоставления на уровне метода, установление стади­альной общности развития литератур порождает такие единицы измерения «межлитературной общности», как течение, направление, художественная

140

система. Романтизм, классицизм, реализм и т. д. - понятия, применимые не только к отдельным национальным литературам, но и к стадиям (эпо­хам) литературного развития регионов и человечества в целом [38].

Художественное произведение, имея в виду вышесказанное, обнару­живает как бы два разных аксиологических измерения: по шкале нацио­нальной литературы и по шкале мирового литературного процесса. Со­вершенно правомерны поэтому понятия «мировой» и «национальной» классики. К этому вопросу мы еще вернемся в разделе 4. 4. «Националь­ное как фактор художественности в литературе». На самом деле всякое выдающееся произведение - перекресток различных влияний: личност­ных, национальных и межнациональных. Художественное произведение, если быть совсем точным, содержит в себе следы всех различных по вре­мени контактов, следы всех цивилизаций, следы всего пути, пройденного человечеством, и, одновременно, следы индивидуальной личности. Воз­никновение компаративистики симптоматично. Фактически это призна­ние важности не только межличностных, национальных, но и межнацио­нальных факторов формирования духовного содержания. Однако абсолю­тизация какого-либо одного фактора недопустима. Необходимо всякий раз говорить о равновесии разнонаправленных факторов, имеющих разную «комплиментарность», т. е. разную степень предрасположенности к цело­стным образованиям.

В последние годы в компаративистике все более авторитетным ста­новится целостный подход к художественной литературе - и на уровне отдельного произведения, и на уровне литературного процесса. Появление таких терминов, как «межлитературная общность», свидетельствует о подходе к «литературным зонам», к «литературным регионам» (термины Д. Дюришина) как к целостностям, не поддающимся одномерному рас­членению. Основой методологии сравнительного литературоведения должно стать сопоставление не систем и тем более не элементов систем, а целостных, неделимых, не поддающихся локализации уровней - художе­ственных произведений, творческих судеб художников в целом, историй отдельных национальных литератур, межлитературных общностей, в со­вокупности составляющих целостность иного порядка - мировую литера­туру. Именно потому, что мы имеем дело с целостными объектами, пред­метом компаративистики не могут быть взятые сами по себе «истории идей» или истории «миграций» сюжетов, мотивов и т. д.; прежде всего предметом должна стать сама логика развития национальных литератур и тенденции развития мировой литературы с учетом максимума разнона­правленных факторов.

Итак, компаративистика как исследование взаимодействий в литера­турных регионах пока не ставит себе целью выявить весь спектр и контекст

[41

влияний, установить все источники генезиса произведений. Между тем только целостный подход к генезису произведений позволяет составить объ­ективную картину укорененности произведения в индивидуальном и, далее, в общественном сознании народа, региона, эпохи, человечества.

4.2. Художественное произведение в историко-функциональном аспекте

Художественную целостность можно прочитать в системе «реаль­ность — автор — произведение - читатель», рассматривая произведение как объект восприятия и изучая закономерности восприятия. Субъектом в данном случае является читатель. Вне читателя как заключительного звена системы произведение жить не может. В этой системе реализуется идео­логический потенциал искусства. В данном случае в целостной парадигме актуализируется лоследнее звено «в ущерб» либо первому, либо второму, либо третьему.

Поскольку художественное содержание произведения интегрирует в се­бе все формы общественного сознания, оно может быть объектом рассмот­рения с позиций любой формы общественного сознания. Произведение можно рассматривать с позиций социологии, психологии, педагогики, кри­миналистики и т. д. Такое прикладное рассмотрение произведения искусст­ва, сужение его до одного-двух прагматических аспектов можно сразу же исключить из нашего поля зрения: это всего лишь использование иллюстра­тивного потенциала произведений. Художественные образы теряют свою глубину и по функции низводятся до иллюстративно-публицистических. К Л. П. Толстому можно отнестись как к «зеркалу русской революции», к О. де Бальзаку как к кладезю политико-экономических премудростей (имеются в виду суждения об этих писателях, высказанные соответственно В. И. Лениным и К. Марксом).

Нас будет интересовать восприятие культурного потенциала искусства в наиболее актуальных и, так сказать, оправданных аспектах.

Во-первых., поскольку художественное произведение так или иначе представляет миросозерцательную программу, его можно рассматривать в широком культурном контексте. Личность, как мы помним, есть ан­самбль социальных отношений. Следовательно, чтобы объяснить кон­кретную личность, надо рассмотреть социум. История развития личности и общества - это история закономерной замены одних «систем ориента­ции и поклонения» (Э. Фромм) другими. Поэтому история литературы -это своеобразная история выработки и освоения новых взглядов на мир.

142

это и история философии, и философия истории - но только в образах. Широкий культурологический взгляд на художественное произведение уместен там, где необходим: когда осмысливаются все формы обществен­ного сознания в их единстве. Такому взгляду, однако, присуще игнориро­вание собственно художественной специфики произведения (о чем уже было сказано). В качестве носителя широкой культурной информации произведение может быть предметом гражданской истории, эстетики, фи­лософии и т. д. Еще раз повторим: речь идет не просто о наличии всех форм общественного сознания, но о попытке связать их в цельную миро­воззренческую систему. Так, исследуя эстетическую специфику методов классицизма и романтизма, мы вынуждены были выводить их из особен­ностей общественного сознания того времени.

Во-вторых, следует особо выделить область межличностных отноше­ний - зону, где формируются и реализуются нравственные установки личности. Этот уровень, в частности, имеет колоссальное прикладное (воспитательное) значение.

В-третьих, поскольку все идеи реализуются через поступки личности, очень много информации связано с психологическим уровнем человека. Давно замечено, что классическая литература создала универсальный на­бор типажей: как телесных (соматических), психологических (типология темпераментов), так и личностных (нравственно-социальная и мировоз­зренческая типология). Все интуитивное знание о человеке, ставшее предметом науки в последнее время, давно было в поле зрения писателей. Художники всегда умели разглядеть личность индивидуума за его внеш­ностью, через внешнее передать его внутреннюю суть. Причем истинную суть личности, а не кажущуюся. Любая научная классификация внешно­стей и темпераментов легко находит свое соответствие в художественной литературе. Мы уже не говорим о типах личности, которые ярко воплоще­ны в классических произведениях. Понятно, что без психологии ни о ка­кой целостности человека говорить невозможно.

Резюмируем. Автору кажется глубоко верным следующее суждение: не каждый великий психолог может стать писателем, но каждый великий писатель - это великий психолог. Самоактуализация в психологическом плане настолько значима для читателя, что может быть выделена как осо­бый уровень восприятия произведения. Характерно замечание К. Г. Юнга: для психолога гораздо интереснее «сочинения весьма сомнительной лите­ратурной ценности», нежели выдающиеся психологические романы. «Та­кой роман, если его рассматривать как замкнутое в себе самом целое, объ­ясняет себя самого, он есть, так сказать, своя собственная психология...»

143

 

[88, 126]. В таких произведениях вся работа за психолога уже проделана, они изначально строятся на психологическом замысле. Этот замысел час­то бывает интересен даже сам по себе.

В-четвертых, отметим собственно эстетический уровень. Здесь важ­но уже воспринимать все богатство содержания через стилевое совершен­ство. Причем эстетическая образованность читателя позволяет видеть все уровни. А способность их видеть позволяет вполне оценить художествен­ное качество произведений.

Вероятно, можно выделить и иные уровни восприятия произведения. Мы попытались отметить главные. Изложенная теория литературного произведения позволяет рассматривать воспринимающее сознание как сотворческое, т. е. рассматривать читателя как «пассивного» писателя. (Писатель в известном смысле - первый «читатель» своих произведений, «активный» читатель. Механизм эстетического восприятия, во всяком слу­чае, идентичен.) Если принять это во внимание, станут ясными многие парадоксы восприятия литературы «массовым» читателем, широкой пуб­ликой. Элитарные концепции искусства всегда лишь фиксировали тот очевидный факт, что художественное произведение может быть макси­мально полно воспринято только знатоками, ценителями искусства. В идеале - его творцами. На механизмы «сотворческого сопереживания» обращалось гораздо меньше внимания. Теория целостности художествен­ного произведения позволяет акцентировать важные в этом смысле мо­менты. Что происходит с духовно и эстетически неразвитым сознанием, когда оно воспринимает произведения высочайшего уровня?

Когда обыденное сознание воспринимает философски упорядоченное духовное содержание, то стремится максимально его упростить. Так называе­мые рядовые читатели видят в произведении «слепок с жизни, жизнь как тако­вую, анонимный аналог жизни. Они активно сопереживают герою, сочувству­ют ему, относятся к происходящему так, словно это случилось на самом деле. Читатель общается с героем, но не с автором. Это означает, что читатель вос­принимает прежде всего сюжет и ярко выраженное эмоционально-оценочное отношение (т. е. психологический и идеологический подтексты образа). Ком­позиция, сложная субъективная организация, тончайшая и многозначная дета­лизация, изощренные изобразительные и выразительные языковые средства -словом, все те уровни, которые «засоряют» сюжет и прямую авторскую оцен­ку и тем самым «мешают» получать удовольствие от произведения, просто-напросто редуцируются. Момент сопереживания полностью вытесняет момент сотворчества. Нет ничего удивительного в том, что детективное и мелодраматическое чтиво для его массового потребителя было и будет

144

предпочтительнее серьезной литературы, чтение которой всегда является не развлечением, не элементарной психотерапией, а сложным, неодно­значным актом самоактуализации, напряженной работой рефлектирующе­го сознания. Чем более развита личность читателя (в том числе и в эстети­ческом отношении), тем более он ценит момент сотворчества. В этом слу­чае детализирующие слои и формально-языковые средства никак не оста­нутся без внимания. Наоборот: информация, расположенная на этих «скрытых» уровнях, становится наиболее актуальной.

Утверждение, гласящее, что «в каждом писателе сидит читатель, а в читателе - писатель», можно обострить до степени парадокса: читатель может быть даже более одарен как художник, чем писатель. Они различа­ются только одним: читатель лишен семиотической способности переда­вать в определенной знаковой системе сотворенный им внутри себя мир. С учетом сказанного следующая мысль уже не кажется столь парадок­сальной: гениальные писатели существуют потому, что существуют гени­альные читатели. Такие читатели и писатели если и не равновеликие, то вполне сопоставимые по масштабу личности. «Сотворческое сопережива­ние» - привилегия творчески одаренных натур, личностей, прошедших, кроме того, большую эстетическую школу. Одной выучки, к сожалению, недостаточно, чтобы сформировать «грамотного» читателя. Поэтому по­нятия «читательская элита» и «массовый читатель», «классика» и «массо­вая литература» не следует считать плодом снобистского отношения к искусству, выдумкой «аристократов» от искусства. Отметим, однако, что названные категории читателей и произведений не разделены непроходи­мой пропастью, они сообщаются между собой. Иногда граница между ними может стать условной. Часто духовные взлеты порождаются жела­нием вырваться из трясины пошлости, низкого вкуса, желанием преодо­леть несовершенство жизни, человека, отыскать достойный путь. Надо «благодарить» плохую литературу хотя бы за то, что она становится фак­тором появления литературы хорошей. «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда» (А. А. Ахматова) - это очень похоже на ис­тину. Эстетический снобизм и эстетический примитивизм - две стороны одной медали. Абсолютизация любой из них свидетельствует о потере целостности человека.

---

Дата добавления: 2021-02-10; просмотров: 62; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!