Имущество не может быть арестовано в интересах потерпевшего (гражданского истца) как вещественное доказательство, в том числе как предмет преступления. 9 страница
Фактически выдел доли возможен, если уже имеется общий результат на момент выхода, скажем, доходы от общей торговой деятельности.
В нашем деле продюсер пытался предотвратить выход установлением неустойки. Однако в том виде, в каком эта неустойка определена в договоре, она не кажется корректной. Дело в том, что обязательства артистов определены как оказание услуг продюсеру и за невыполнение этих обязанностей артисты выплачивают неустойку. Но если мы можем показать, что никаких услуг они продюсеру не оказывают, то тем самым мы лишаем эту неустойку юридической почвы.
Участники договора простого товарищества не могут по отношению к достижению общего результата, в том числе по внесению вклада, рассматриваться как должники и кредиторы, а их участие в товариществе не может быть описано через взаимные обязательства и права требования. Есть, конечно, отдельные ситуации в товариществе, когда обязательство возникает: например, если один из товарищей произвел необходимые для общего дела расходы, то он вправе потребовать от других участия в возмещении ему расходов (ст. 1046 ГК). Возникают обязательства и в случае причинения товарищем убытков общему имуществу. Но такие обязательства, как уже говорилось, факультативны и не сказываются на основном содержании договора.
Однако если мы не можем квалифицировать участника, скажем, артиста, как должника, то мы утрачиваем основания обеспечивать исполнение им договора неустойкой.
|
|
|
Означает ли это, что неустойка вовсе не применима к договору простого товарищества, в том числе к продюсерскому договору, имеющему общую для участников цель и в период действия договора, т.е. направленную против его прекращения?
В том виде, в каком неустойка установлена указанным выше договором и как она взыскана судом, она существовать, пожалуй, не может. Товарищ не выступает должником в отношении своего вклада, и неустойка за невнесение вклада неприменима <1>.
--------------------------------
<1> Встречающаяся иногда квалификация продюсерского договора как трудового, исходящая из идеи, что продюсер устанавливает для артистов график репетиций и выступлений, ставит их в подчинение себе, представляется мне крайне сомнительной, и я ее не стану обсуждать. Но в любом случае обязанности по трудовому договору не могут обеспечиваться неустойкой.
Если товарищ небрежно относится к общему делу, это может сказаться при прекращении товарищества и разделе доходов или иного общего имущества вплоть до взыскания с него убытков (при отрицательном результате). Но понуждать его неустойкой к рачительному хозяйствованию невозможно. Такой риск заложен в самом товариществе, когда стороны доверяют друг другу и сами несут потом последствия своего выбора.
|
|
|
Но мы уже заметили, что в отношении факультативных, дополнительных обязательств товарищи, как уже говорилось, могут быть поставлены в положение должников.
Нас интересуют обязанности товарища, вышедшего с целью получить только для себя все выгоды из товарищества <1>. В этом случае на него в классическом праве возлагались все возникающие из такого выхода убытки, хотя бы товарищество и не прекращалось. "Несвоевременный отказ от участия в товариществе подлежит оценке" <2>, - говорил Павел.
--------------------------------
<1> Соколовский П. Указ. соч. С. 279 - 280; Гай. Институции. 3, 151.
<2> Дигесты. 17.2.17.2.
На мой взгляд, на случай выхода, совершенного с единственной или преимущественной целью получения выгод для себя, может быть установлена неустойка, равно как могут и отыскиваться убытки.
Итак, продюсерский договор, если он отвечает признакам договора простого товарищества, может быть обеспечен неустойкой на случай отказа от участия в договоре. Неустойка может обеспечивать участие в договоре любой стороны - и продюсера, и артистов. Неустойка обеспечивает обязанность участника (товарища) возместить убытки, причиненные его несвоевременным отказом от договора. Такое поведение должно оцениваться как с точки зрения условий договора, в которых должно быть точно описано, при каких условиях считается достигнутой цель договора, когда и как он прекращается, так и с точки зрения вины вышедшего товарища.
|
|
|
Если продюсерский договор не может быть квалифицирован как простое товарищество, то такая неустойка неприменима.
Понятно, что эти выводы распространяются и на иные, кроме продюсерского, договоры простого товарищества.
Некоторые замечания о реконструкции объекта, первоначальном
и производном приобретении права собственности
Собственнику высоковольтной линии электропередачи (ВЛ) (назовем его "Стамэнерго") несколько аффилированных компаний (назовем их монтажными), действовавших совместно, предложили провести реконструкцию линии, в частности замену старых опор. Эти три монтажные компании связаны между собой близким родством руководителей и взаимным участием в капитале, что позволяет характеризовать действия всех трех компаний как согласованные и реализующие единые намерения. В дальнейшем их действия будут рассматриваться как действия ответчика.
|
|
|
Насколько можно судить, реконструкция была вызвана нуждами потребителя электроэнергии (завода).
Проведя согласованную реконструкцию, одна из монтажных компаний, ссылаясь, в частности, на то, что в ходе реконструкции на ее имя были оформлены права аренды на земельные участки под опорами, оформила на свое имя право собственности на ВЛ и передала ее в аренду заводу.
Истец - "Стамэнерго" - обратился к монтажной компании с иском о признании за ним права собственности. Истец полагал, что этот объект принадлежит ему, а ответчик лишь реконструировал его. Кроме того, ответчик не имеет законных оснований, дающих ему право собственности на спорный объект.
Ответчик возражал против иска, ссылаясь на то, что линия электропередачи, принадлежавшая ранее истцу, уничтожена в процессе реконструкции, а смонтированные подрядчиком новые опоры и другие конструктивные элементы никакого отношения к истцу не имеют и принадлежать ему не могут. Кроме того, у истца нет и права на те земельные участки, которые отведены ответчику для размещения опор.
Возникший спор привлек внимание к ряду сложных вопросов, вызвавших затруднения у суда.
При том что споры, связанные с реконструкцией, вообще не просты, в данном случае юридические аспекты реконструкции осложнены еще и тем, что мы имеем дело с линейным объектом, природа которого остается не вполне ясной.
Прежде всего следует обсудить аргумент ответчика, который состоит в том, что истец утратил свое право собственности, так как "не возражал" против "ликвидации" существующего объекта, что, по мнению ответчика, влечет прекращение права собственности в силу п. 1 ст. 235 ГК РФ.
Необходимо заметить, что закону неизвестно такое понятие, как "ликвидация" имущества. Неизвестно закону и такое основание прекращения права собственности, как отсутствие возражений собственника при "ликвидации" имущества.
На самом деле собственник действительно вправе прекратить свое право собственными действиями, уничтожив принадлежащую ему вещь. Для этой цели собственник может прибегнуть и к содействию третьих лиц: например, заключить договор со специализированной организацией для разрушения зараженного здания. Несомненно, однако, что единственным основанием договора является интерес собственника, инициатива уничтожения исходит от него и третьи лица привлекаются для разрушения лишь постольку, поскольку собственник сам принял такое решение.
Видимо, нет смысла подробно описывать различия между гибелью вещи и отказом собственника от права собственности: во втором случае вещь сохраняется.
Но во всяком случае уничтожение вещи как целенаправленный юридический акт должно производиться не иначе как в силу прямо выраженной воли собственника; только случайная гибель происходит иначе. Случайная гибель тем и характерна, что нет никакого намерения собственника уничтожить вещь, случайная гибель вещи не может быть предметом соглашения.
Итак, гибель вещи может происходить исключительно по воле собственника либо случайно. Нельзя при этом квалифицировать как гибель по воле собственника такие действия третьих лиц по уничтожению вещи, которые совершены без возражений собственника.
Но здесь мы обнаруживаем гораздо более существенный аспект проблемы: в чем суть отношений по реконструкции? Какую роль эти отношения играют в судьбе объекта?
В данном случае между истцом и ответчиком велись переговоры о работах на спорной линии электропередачи. Стороны обменивались письмами, в которых у истца испрашивалось согласие на ведение работ. Кроме того, в письмах, направляемых ответчиком иным органам, сообщалось о согласовании работ с собственником.
Таким образом, соглашение с собственником (истцом) имелось. Это вполне естественно: невозможно без соглашения с собственником проводить какие угодно работы с его имуществом. В противном случае такие действия являются самоуправством, а если речь идет о длительных работах, то их следует признать и фактически невозможными.
Это суждение вполне очевидно, и я не стал бы развивать его, если бы не столкнулся в одной из судебных инстанций с заявлением о том, что суд сомневается в наличии какого-либо соглашения здесь. В том состоянии, в котором находится сегодня наше правоприменение, такие заявления, видимо, не должны считаться невозможными (как и вообще нет ничего невозможного для нынешних судов).
Насколько можно судить, суд исходил из того, что нельзя считать договором такие отношения, которые не предусматривают имущественных последствий производимых работ, например их оплаты. Это суждение, во всяком случае, было высказано судьей.
Вообще говоря, такое понимание находится за рамками спора и уже только поэтому лишено практического смысла.
Но лишено оно и смысла теоретического.
Квалификация отношений сторон в качестве определенного договора оправданна постольку, поскольку предметом спора является возникшее из договора обязательство (п. 3 ст. 420 ГК). В данном случае такое обязательство существует, и оно состоит, видимо, в том, что ответчик по окончании работ обязан вернуть ВЛ во владение истца (по этой причине истец должен защищаться не виндикационным иском, а договорным; он, впрочем, по существу так и сделал, отказавшись от виндикационного иска, первоначально им заявленного). Но постольку, поскольку спор касается права собственности, выявление условий договора находится за рамками основания и предмета иска, т.е. не относится к сути дела.
Право собственности может возникнуть только по основаниям ст. 218 ГК, и никак иначе.
В этой норме указано такое основание, как договоры о приобретении/отчуждении имущества: купля-продажа, мена, дарение и пр. Таких договоров немного, и они все поименованные.
Из п. 1 ст. 218 ГК следует, что вещь может быть создана лицом для себя. И в этом случае никакого договора, в том числе непоименованного, быть не может. Не случайно в п. 1 ст. 218 ГК говорится, что вещь создается с соблюдением закона, но не договора. Никто не вступает в договор с иным лицом, чтобы создать вещь для себя.
Немедленно приходящий на ум пример с подрядом лишь подтверждает этот вывод: нарушение договора вплоть до полного неисполнения, скажем, отказ от оплаты подрядных работ, никак не влияет на право собственности, возникающее при создании вещи усилиями подрядчика (то, что в этом случае применимо право удержания, - самое убедительное тому доказательство, как об этом говорилось выше).
Итак, если между сторонами спора о принадлежности вещи имелся какой угодно договор (а какой-то договор, конечно, имелся), то в силу этого договора право собственности может перейти лишь по основаниям п. 2 ст. 218 ГК.
Понимание этого обстоятельства и заставляет ответчика отрицать, что какой-либо договор имел место.
Но такое отрицание тщетно в силу самых простых и очевидных фактов.
Можно захватить чужое имущество и затем силой его удерживать. Это бывает, хотя применительно к недвижимости - весьма и весьма редко даже в условиях нашего правопорядка. Из таких действий никаких имущественных прав возникнуть, конечно, не может.
Но вот начать и вести работы на чужом объекте недвижимости без какого-либо соглашения с собственником практически невозможно.
Если собственник пустил другое лицо на свой объект для производства каких угодно работ, значит, между сторонами уже есть какое-то соглашение. Тот факт, что условия этого соглашения непонятны или неочевидны, ни в коем случае не позволяет суду прийти к выводу о том, что соглашения не имелось.
Я здесь не обсуждаю вариант договора незаключенного: для этого нужно его сначала квалифицировать; только после точной квалификации договор может быть признан незаключенным. (Впрочем, для целей п. 1 ст. 218 ГК незаключенность (как и недействительность) договора не важна: все равно работы выполнялись не для себя.)
До того действует совсем иное и самое точное правило: если одно лицо передает имущество, деньги другому лицу, выполняет для него работы, оказывает ему услуги, то оно имеет для этого основания. Это основание и следует отыскать в соглашении с другим лицом.
В нашем случае стороны обменивались письмами о работах на ВЛ, затем взаимно установили даты работ, вели совместный журнал допуска рабочих. Сомневаться при этом, что имелось соглашение, конечно, невозможно. Любое судебное усмотрение имеет свои пределы, и этот - один из них.
Убедившись в том, что соглашение с собственником имелось, мы должны определить суть этого соглашения.
Очевидно, что воля собственника, как и воля обеих сторон, не была направлена на отчуждение линии электропередачи. Дело не столько в том, что стороны не облекли свое соглашение в форму единого документа, сколько в самой сути этого соглашения. Ни одна из сторон никак не выражала воли на отчуждение либо приобретение ВЛ, в ходе спора каких-либо ссылок на такой договор также не было.
Следовательно, воля сторон была направлена на иной результат.
Переписка указывает только на одну цель - реконструкцию ВЛ.
Именно такие работы фактически вели ответчик и иные связанные с ним лица: были заменены опоры, смонтированы новые фундаменты.
Сама по себе реконструкция может расцениваться как возникновение новой вещи либо сохранение старой, однако реконструкция (капитальный ремонт) по соглашению с собственником тем отличается от строительства, что всегда осуществляется собственником и/или для собственника реконструируемой (ремонтируемой) вещи.
Понятно, что реконструкция по договору с собственником (а никто, кроме собственника, не вправе договариваться о реконструкции) не может выступать как форма отчуждения имущества, поскольку такой договор не указан в п. 2 ст. 218 ГК РФ и по своей сути не является отчуждением.
Известных оговорок требует договор простого товарищества, созданного для капитального ремонта или реконструкции: во-первых, цель этого договора не обязательно совпадает с созданием объекта права, поэтому возникновение новой вещи (иного объекта) не являются обязательной чертой этого договора; во-вторых, договор простого товарищества не является договором о приобретении/отчуждении вещи.
Результатом простого товарищества может быть возникновение общей собственности на вещь, хотя это и не обязательно; может быть иной результат, например совместная эксплуатация вещи после реконструкции.
В нашем случае простое товарищество не предполагалось, поэтому сосредоточимся на фактически состоявшемся договоре.
Тот факт, что собственник мог допускать, что реконструкция влечет замену тех или иных частей принадлежащего ему имущества, сам по себе отнюдь не означает, что собственник якобы санкционировал уничтожение своей вещи.
Как уже говорилось, в договоре на уничтожение вещи прямо выражена воля собственника, причем эта воля исчерпывается именно уничтожением вещи, но никак не изменением ее, в том числе улучшением, изменением ее качеств и т.п. Совершенно понятно, что если воля собственника охватывает будущее состояние вещи, то, стало быть, речь идет о его вещи.
Всякий раз, когда происходит реконструкция (ремонт) вещи по согласованию с собственником, все работы по реконструкции производятся не иначе как для собственника. Законное создание новой вещи для себя (п. 1 ст. 218 ГК) возможно только помимо собственника, без всякого его участия, т.е. относительно вещи, у которой нет собственника, и в соглашение с ним вступить невозможно.
В этом пункте невозможны субъективные разногласия: невозможно, чтобы тот, кто ведет работы, полагал, что он ведет их для себя, тогда как собственник считал бы иначе. Ведь если у вещи есть собственник, то любые изменения вещи, даже влекущие утрату идентичности, все равно осуществляются для него. Поэтому и в случае заблуждения лица, вложившего средства в изменения вещи, у него все равно не возникает права на вещь, а есть лишь иск о возмещении затрат при наличии к тому оснований.
Впрочем, постольку, поскольку речь идет о строительных работах, намерения сторон получают дополнительные доказательства в публичной сфере. Нужно, однако, заметить, что соблюдение публичных процедур не создает само по себе частных прав, а только является условием или, чаще, преградой (в случае несоблюдения) для их возникновения.
В данном случае намерение ответчика вести работы не для себя, а для собственника достаточно убедительно доказывается тем, что ответчик не согласовал техусловий (что абсолютно обязательно при строительстве ВЛ), не провел государственной экспертизы проекта, что он бы должен был делать, если бы возводил объект для себя.
Итак, весьма важный вывод состоит в том, что в случае капитального ремонта (реконструкции) вещи собственник не утрачивает права собственности, хотя бы вещь подверглась изменениям.
Другой сам по себе очень интересный вопрос состоит в том, возникла ли в данном случае новая вещь.
Теории права известна поставленная еще римскими юристами задача: если заменить в корабле одну доску, то это будет все тот же корабль; сколько же нужно заменить досок, чтобы корабль стал другим? Юристы пришли к выводу, что в любом случае корабль продолжает оставаться все тем же кораблем.
Излагая этот вывод более формально, можно сказать, что если вещь состоит из различных частей, элементов (составная вещь), то замена этих частей сама по себе не означает гибели прежней и возникновения новой вещи.
Именно поэтому законодательство указывает, что при выяснении того обстоятельства, возникла ли новая вещь (обычно это делается для целей реконструкции, т.е. без смены собственника), нужно не выяснять то, сколько новых элементов, частей появилось в составе вещи, но нужно оценивать иные ее характеристики: так, в п. 67 Правил ведения ЕГРП (утв. Постановлением Правительства РФ от 18 февраля 1998 г. N 219, с последующими изменениями) указывается на такие признаки изменения идентичности вещи, как, скажем, изменение назначения объекта. Говорят также об изменении габаритов и т.п. <1>. Однако нигде не указывают на замену частей, элементов, какой бы значительной она ни была, как на основание изменения объекта, а тем более - утрату объектом идентичности.
--------------------------------
<1> См., например: Пискунова М.Г., Киндеева Е.А. Реконструкция и перепланировка: особенности регистрации и технического учета // ЭЖ-Юрист. 2006. N 23.
В п. 5.7 Правил технической эксплуатации электрических станций и сетей РФ (утв. Минэнергетики России Приказом от 19 июня 2003 г. N 229) указывается, что замена элементов ВЛ охватывается капитальным ремонтом линии. Как видно из формулировки нормы, сколько бы элементов ни было заменено, никакой речи о том, что создана новая ВЛ, нет. Указанные Правила расценивают эти действия (замену элементов) как капитальный ремонт, который, как и реконструкция, означает сохранение прежнего собственника и прежнего права собственности.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 35; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!