ЧАСТЬ V. ТЕНЬ СЭТА НАД АРГОСОМ. 13 страница

— Аргос тебе не покорится! Ты можешь брать в заложники королей и принцев — но на твоем ужасном корабле для целого народа не хватит казематов. Аргос остане-тся. Твоим ронтакисам и анефам его не победить.

— Мне незачем бороться за Аргос. Мой метод прост и действен, Мило: я не сра-жаюсь с теми, кто может драться меж собой.

Это был удар в самое сердце аргосского государя. Сила духа медленно, но неу-молимо покидала его с каждым словом Мефрес. Он негромко прошептал:

— За что же мне такая кара, боги? При мне Аргос мой процветал…

— Настолько процветал, что пал в мои руки, словно перезревший плод! — жес-токо расхохоталась стигийка. — А я не показала и десятой толики того, на что спо-собна! Твой Аргос, Мило, — как яблоко с золотистой кожурой. Кажется, оно прекра-сно. А внутри — одна лишь гниль! Твои нобили думают лишь о богатстве, власти и развлечениях; твои солдаты грезят о женщинах и о вине; твои негоцианты — о на-живе; чиновники твои насквозь продажны! Даже жрецы Митры поминают Митру всуе, а сами не веруют в него; что уж говорить о простолюдинах! Твой народ скудоумен, развращен и малодушен, Мило. Скажи мне, аргосский король: кто из твоих поддан-ных умрет за тебя по слову твоему? Едва ли таких наберется по одному на тысячу! Честные патриоты в твоей стране — что белые вороны; другие, — жадные, корыст-ные, завистливые, а таких сотни тысяч, миллионы, — всегда заклюют их. Возьми, к примеру, Молинарио, своего покойного министра. Кто он? Невежда, жмот и му-желожец! Политик хитрый, дальновидный, он быстро понял, что к чему. И что же — грудь тебе подставил? Нет, конечно, нет. Он — сразу в кусты. Он прежде о себе подумал. Как свою власть предохранить. А он — твой лучший! Был. И ты рискнешь меня судить? Суди себя за то, как правил! Да если б твой Аргос при тебе процветал, разве смогла бы я так легко прибрать его к рукам?

— Справедливый Митра покарает тебя… — несчастный старик горько плакал, вни-мая ее жестоким словам.

— Ты говоришь о Справедливом Митре? Ты жаждешь справедливости, король? Так вот она, живая Справедливость — побеждает! А чем несправедливо все, к чему здесь пришли! Кто я и кто ты? Давай-ка разберемся.

Я — наследница десятков, сотен поколений стигийских и атлайских королей и владык павшей Атлантиды. Когда твои пращуры еще жили в лесах и пещерах, учи-лись высекать огонь и сушить звериные шкуры, мои предки уже правили великими империями. И я такая, как они. Я обучалась наукам, я знаю двадцать языков, из них семь — в совершенстве. К двенадцати годам я прочитала больше книг, чем все твои советники, вместе взятые, за целую жизнь. Но моя жизнь — не их жизнь! Я странст-вовала по миру, познавая радость, боль, нужду, страдание; училась мудрости иных народов и веков; я мыслила; я рисковала; я падала и поднималась.

Итак, я познавала жизнь — а что познал ты, Мило? Чему учился ты, кроме той благостной зауми, что вдалбливали в тебя по приказу твоих родителей тупоголовые жрецы и бездарные наставники? Где ты бывал, помимо своего Аргоса? Познал ли ты, сколь ничтожна человеческая жизнь и сколь легко можно ее потерять, а с ней и душу? Приходилось ли тебе самому спасать свою жизнь или это всегда за тебя де-лали твои слуги? Что великого создал ты за жизнь свою? Ты думаешь, что при тебе твой Аргос процветал, но потомки запомнят тебя как короля, при котором Аргос пал!

К таким, как ты, немилосердны боги. Ты жалкая игрушка в их руках. И я игру-шка… но я хоть это понимаю! Я славная, полезная, забавная игрушка, в отличие от тебя! А славными игрушками боги дорожат. И потому я побеждаю.

Вот ты сидел на троне — благообразный, мудрый старец, король своей страны. Ишь, бороду какую отрастил — наверное, завидует сам Митра! Но разве ты король? О, нет, мой жалкий Мило. Ты не король — ты раб, простолюдин в короне! Внутри ты так и остался тем, кем были твои предки и кем будут твои потомки — животным, варваром, червем! Ты лепетать умеешь, только и всего. Ради собственного развлече-ния боги наделили таких, как ты, даром речи и зачатками разума. И это все!..

И посему такие, как ты, Мило, всегда были, есть и останутся рабами таких, как я. Мои сандалии — твой язык — и пыль, что связывает их. Вы, варвары, подобия людей, — всего лишь черви, копошащиеся в земле у наших ног и тем сдабриваю-щие ее. А плоды с той земли собираем мы, настоящие люди! Вот и все! Такова на самом деле Справедливость!.. А? Ты слышишь, что я говорю? Не можешь разумно возразить мне, хотя есть что! Итак, ты понял меня, Мило?

— Я понял… — на удивление спокойно и уверенно прошептал аргосский король. — Ты кара Пресветлого, ниспосланная нам за наши грехи…

— Уже лучше, Мило, уже лучше, — надменно кивнула Мефрес.

Вдруг аргосец вскинул голову и со странной усмешкой спросил:

— Если мы — низшие твари, а ты — человек, отчего же ты так изощряешься ради нас, говорящих червей?

Увы, ему не суждено было одержать даже маленькую победу в этом тяжком спо-ре. Его врагиня была слишком искушенным игроком, чтобы даже такие каверзные вопросы могли застать ее врасплох.

— Да, я стараюсь, — ощерилась Мефрес,— но не более, чем ты, когда охотишь-ся на мелкое зверье. Я охочусь на тебя и на таких, как ты, Мило. Себе на развлече-ние и на потеху высоким богам. И вот я вас загнала. Скажешь, нет?

Старик медленно опустил голову. Что он мог возразить? И остался ли смысл в возражениях?

— Итак, ты признаешь себя моим вассалом. В Мессантии, публично. Ты готов?

— Я все еще король, запомни, и ты не выкрутишь мне руки.

— Зачем мне твои руки, Мило? У тебя есть голова.

— Пусть, — прошептал старик. — Пусть голова. И все равно я на колени пред тобой не встану!

— Тогда ты слабый, малодушный государь, — ухмыльнулась Мефрес. — Ну что ж, не бойся, я тебя не трону. Брезглива, знаешь ли, я к слабакам. Не хочешь стано-виться на колени — и не надо. Тогда посмотришь, как на колени встанет твой народ.

Мило заплакал и, глотая слезы, молвил свой последний аргумент:

— Король не может быть вассалом королевы.

— Кто говорит о королеве, Мило? Ты станешь вассалом императрицы Мефрес!

Аргосец горестно заметил: — И спрашивать гарантий неуместно…

— Ну, отчего же? Спроси. Я пощажу Аргос. Разве мало? Откажешься — утонет он в крови.

— Да будет так… Когда?

— Когда к тому готов народ твой будет.

— Что это значит? — воскликнул Мило.— Я согласился, что ж, тебе и того мало?

— Мне — хватит. Но гордый мой народ ждет крови твоего несчастного народа. Стигийцам надоело ждать, стигийцы алчут побеждать. Пусть кровь прольется: их и твоего народа. Ты понял все, что должен был понять. Я это вижу. Но многие из твоего народа по-прежнему горды и неразумны. И прежде, чем ты склонишь голову передо мной, мне надобно им преподать урок. Я это сделаю, а ты посмотришь.

— Нет!!

— Утешься, Мило, обещаю: Аргос большой, и в нем достаточно останется еще народа, чтобы за него болела твоя королевская душа. Я всех не погублю, не бойся. Я не Тхутмертари.

— Исчадье Ада ты, змея, похуже злобных демонов страны твоей проклятой!

— Увы, я ошиблась в тебе, — с печалью в голосе произнесла Мефрес. — Знание мира побывало в твоей голове и сразу убежало прочь, не найдя, где закрепиться. О, высокие боги, — она воздела взор, — на этой сцене лишь вы единственные способ-ны оценить меня!

Она ошибалась: на этой сцене за ней очень внимательно наблюдал тот, кого высокие боги равным себе не считали. Но и он им оставался неподвластен. В Теат-ре Мира ему не досталось места в партере — и он смотрел спектакль из-за кулис.

20. Спасение.

П

 рекрасная Мессантия погружалась в пучину хаоса и безумия.

 День Благодарения Митры, любимый праздник добродушных аргосцев, оказал-

 ся омрачен внезапным бедствием, постигшим королевскую семью. Как-то неза-метно для себя аргосцы вдруг поняли, что в этот день, назначенный быть светлым и торжественным, остались без своих законных владык. Третьего дня столицу покину-ли король и его младший сын. Потом разнеслась весть об измене и смерти первого министра. Наконец, пронеслась весть об отъезде на Барах наследного принца, в со-провождении стигийской королевы. И только переварили эту, город облетела другая страшная новость: из дворца похищен маленький Фабио, королевский внук, всеобщий любимец, а мать его, Лидия Прекрасная, на грани умопомешательства.

Власть принял на себя маршал Аркадио. Но так как ни король, ни наследник не оставили на сей счет никаких распоряжений, многочисленные враги старого марша-ла тут же начали оспаривать его права. Аргосская верхушка разделилась: армия в целом поддерживала своего главнокомандующего, знатные нобили и чиновники ро-птали, а жрецы Митры, купцы и состоятельные горожане заняли позицию невмеша-тельства. Таким образом, накануне величайших в своей истории потрясений Аргос оказался разделенным на враждующие лагеря.

Столица жила слухами. Мефреситам, работающим в Мессантии и других кру-пных городах Аргоса, почти не требовалось прилагать усилия, чтобы направлять молву в нужное русло.

Официальная версия событий, поддерживаемая партией маршала Аркадио, гла-сила: раскрыт заговор стигийских жрецов, действующих в союзе с изменниками внутри страны. Поскольку, кроме графа Молинарио, имена других заговорщиков узнать так и не удалось, маршал вынужден был взять под стражу несколько десятков чиновников покойного министра и людей, считавшихся близкими к Молинарио. Ина-че бы Аркадио заподозрили в попустительстве измене.

Сильный военачальник, но слабый политик, маршал Аркадио сделал ошибку. Бо-льшинство арестованных им людей имели репутацию честных и лояльных королю. Действия маршала вызвали возмущение среди чиновничества, знати и состоятельных граждан. Уже вечером того же дня треть задержанных пришлось отпустить.

Это еще более ухудшило положение временного правителя. Враги маршала по-няли, что он слаб, не уверен в себе и не владеет обстановкой. Отпущенные на сво-боду требовали справедливого возмездия. Опять говорили о заговоре против короле-вской семьи, но роли поменялись: главным заговорщиком уже прослыл Аркадио, а Молинарио — несчастной жертвой заговора. Главнокомандующего прозывали тира-ном и узурпатором — сначала шепотом, а потом все громче, громче… К ночи у дво-рца собралась толпа, и она требовала смещения Аркадио.

А он продолжал совершать ошибки. Гвардии был отдан приказ разогнать толпу. И случилась провокация, и первая кровь пролилась. Убили мать одного из тех, кто так и не был выпущен, женщину известную своей добродетелью. Разгневанная толпа принялась наступать на дворец. Завязалась схватка. В ней погибли десятки человек. Гвардейцам удалось исполнить приказ маршала. Но разгневанные люди, отброшен-ные от дворца, не собирались расходиться по домам. Толпа направилась в центр столицы.

Там к ней примкнули новые люди. Толпа в несколько тысяч мессантийцев дви-нулась к гвардейским казармам. От армии требовали низвергнуть узурпатора Аркадио и перейти на сторону законной власти. Никто из бунтарей, впрочем, не задавался вопросом, кем именно представлена нынче в Мессантии эта «законная власть». Вер-ные своим начальникам гвардейцы, поднятые по тревоге, вновь рассеяли толпу.

Потерпев поражение у казарм, толпа, науськиваемая стихийными вождями и на-правляемая умелыми провокаторами, принялась громить дома тех, в ком подозрева-ли заговорщиков, то есть приверженцев «узурпатора». Еще прошел слух, будто в од-ном из таких домов злодеи прячут маленького принца Фабио. Для подкрепления ду-ха борцы за справедливость принимали горячительное. Теперь их было не остано-вить.

Мессантия запылала. Но в хаосе невозможно тушить пожары. Ночью подожгли самые известные дома столицы, а их хозяева, не успевшие скрыться, были растер-заны толпой. Призывы временных властей хранить спокойствие никто не слушал.

К утру начался исход из города. Первыми бежали купцы. Огромная гавань Мес-сантии, где еще вчера стояли десятки кораблей, почти опустела. Гвардейцев не хватало для наведения порядка. Волнения продолжались до рассвета, когда маршал Аркадио, признавшись себе, наконец, что страна на пороге гражданской войны, ввел в столицу регулярные войска.

Это помогло. Днем, казалось, Мессантия смогла вздохнуть спокойно. К счастью, пожары не затронули большую часть города. Ночные беженцы беспечно возвраща-лись: аргосцы, избалованные благостным правлением короля Мило, просто не привыкли к беспорядкам и не могли знать, не догадывались даже, что у беспорядков есть свои закономерности. Добропорядочные подданные думали, что самое страшное уже позади.

На каждом перекрестке теперь стоял армейский пост. В городе шли аресты зачи-нщиков ночных волнений. Арестованных строго допрашивали. И тут маршала Арка-дио настиг новый неприятный сюрприз. По словам одних задержанных, подстрека-телями были стигийцы, по словам других — зингарцы. Маршал понимал, что и у стигийцев, и у зингарцев могли быть веские мотивы для провоцирования беспоряд-ков. И он снова не знал, как поступить.

Тем временем напряжение нарастало. Вестей с Бараха по-прежнему не было. Что с королем, с принцами, с гвардейцами, их сопровождавшими? Мессантия снова полнилась самыми разноречивыми, но одинаково страшными слухами.

Одни говорили, будто король и принцы уже мертвы, убитые стигийцами. Другие утверждали, что Мило с сыновьями так и не доплыл до Бараха, а похищен зингар-цами. Третьи шептали, будто возвращения короля и принцев не желает тиран-само-званец Аркадио, так как ему придется уступить захваченную власть. Четвертые, без-надежные оптимисты, сторонники угасающей официальной версии, говорили, что вот-вот король и принцы вернутся в Мессантию. Верили ли они сами себе? Мы это-го никогда уже не узнаем.

А вечером маршал получил с Бараха тот самый приказ, который король Мило так упрямо отказывался подписывать. Но Аркадио, конечно же, не мог знать ничего, что в действительности происходило на Барахе. Он прочитал королевский приказ и пришел в ужас. Монарх повелевал ему схватить и немедля казнить как заговорщиков чуть ли не всех влиятельных аргосцев, уцелевших после беспорядков минувшей ночи.

Прежде маршал не стал бы даже раздумывать над высочайшим повелением. Но теперь все изменилось. Даже не будучи силен в политике, Аркадио понимал, что исполнение этого приказа равносильно объявлению гражданской войны. Не говоря уже о том, что ему пришлось бы арестовать и казнить лучших своих генералов, в чьей верности королю и непричастности к заговорщикам он не сомневался.

Могла ли подпись Мило быть подделанной? Нет, нет и нет, — отвечал сам себе главнокомандующий. У короля был совершенно неповторимый вензель. Лет пятнад-цать тому назад власти даже назначили награду тому умельцу, кто ухитрится его подделать; так они хотели проверить, возможно ли подобное. Нет, не сумел никто. Так что версия о подделке подписи отпадала.

Не могла быть она получена и под принуждением. Упрямый Мило никогда и ни-чего не совершал против воли своей. Обманули? Возможно, но маловероятно: король же не дурак. Значит, одурманили и получили подпись, когда король был не в себе.

Проверяя эту версию, Аркадио призвал известного мудреца из Кхитая, гостивше-го в Мессантии. Это был умелец читать прошлое, настоящее и будущее по почерку. Кхитаец тщательно исследовал вензель, а затем объявил: король, подписывая при-каз, находился в здравом уме, но в величайшем душевном волнении. Для маршала такой вердикт означал, что Мило подписал приказ сознательно. И это было самое страшное.

Аркадио мучился раздумьями и терял время. Оно работало против Аргоса. Ка-ким-то образом слухи о роковом приказе короля просочились сквозь стены дворца. К главнокомандующему явились генералы, чтобы непосредственно из его уст полу-чить опровержение дурных и беспочвенных, как они полагали, сплетен. Аркадио, честный служака и плохой актер, не стал выкручиваться и просто показал королевс-кий приказ, где имена этих генералов стояли в общем списке смертников.

И тогда в армии, единственной силе, до сих пор поддерживающей порядок, так-же произошло великое смятение умов. Как бы ни были верны трону аргосские гене-ралы, столь очевидная несправедливость ошеломила их и возмутила. Лишь единицы выразили желание положить голову на плаху по первому слову законного государя: и в этом Мефрес оказалась права.

Новость о приказе, присланном с Бараха, разнеслась по Мессантии. Гвардейцы и солдаты отказывались отдавать своих генералов на неправедную расправу. Маршал еще не приступил к исполнению монаршей воли, а уже происходило то, чего он больше всего опасался. Вдобавок пронеслась молва, что среди военных в самом де-ле много заговорщиков. Генералы указывали друг на друга. Еще вчера такое пове-дение показалось бы им низким, но в обстоятельствах всеобщей смуты брали верх именно низкие инстинкты, и люди попросту спасали свою жизнь.

Армия переставала быть единым целым и делилась на враждующие лагеря. По-ступки военных обретали жуткую непредсказуемость. Одни полки самовольно ухо-дили из города, другие, напротив, входили в него, демонстрируя главнокомандую-щему свою силу. Знатные нобили, прочие влиятельные и состоятельные люди обза-водились собственными вооруженными отрядами. Междоусобица еще не началась, но все условия для нее уже были созданы.

На этом фоне поздно вечером возобновились беспорядки. И тут же стало ясно, что власть больше не контролирует обстановку. Регулярная армия, введенная давеча в Мессантию для наведения порядка, сама превратилась в разрушительную силу. Подогретые слухами о грядущих расправах над любимыми военачальниками, креп-ким элем и всеобщим смятением, солдаты принялись вершить свой скорый суд.

Мессантия запылала снова. Центральная власть удерживала позиции лишь в пре-делах королевского дворца. Но и это показалось восставшему народу несправедли-вым. Ночью ко дворцу стали стягиваться отряды бунтовщиков. Средь них самих сог-ласия не было: лишь ненависть к Аркадио и желание отнять власть у «тирана» объ-единяли их. На защиту дворца встали отборные гвардейские части.

К рассвету, когда город окончательно погрузился в пучину хаоса и безумия, а противостояние у королевского дворца достигло пика, разнесся новый слух. Будто узурпатор Аркадио прячет маленького принца Фабио во дворце и будто бы уже спе-шат к столице верные маршалу части, дабы жестоко подавить народное восстание, а затем объявить годовалого ребенка королем и сделать маршала Аркадио при нем полновластным регентом. Эта безумная версия не была лишена внутренней логики и показалась убедительной всем, кто восстал.

И начался штурм. У королевского дворца развязалось настоящее сражение. Гвар-дейцы защищались отчаянно, но нападавших было в несколько раз больше, а новые бунтовщики все подходили и подходили.

В отчаянии главнокомандующий приказал объявить королевский приказ, явивши-йся, как он полагал, причиной всех раздоров, гнусной подделкой. Но мятежная то-лпа услышала не это, а совсем другое — то, что она хотела услышать: маршал-де в открытую отказывается исполнять волю законного короля Мило… Так нужны ли другие доказательства его измены?!

Верные маршалу люди терпели поражение. Видя это, Аркадио сделал попытку спасти хотя бы принцессу Лидию, последнюю из королевской семьи, кто еще оста-вался в столице. Однако операция по спасению Лидии закончилась намного хуже, чем он мог себе представить. Дворец уже был окружен, и Лидия угодила прямо в руки восставших. Нет, ее не растерзали — напротив, по странной прихоти толпы (на самом деле тут, как и повсюду, присутствовал холодный и трезвый расчет) супруга наследника была немедленно объявлена живым символом победы народа над тира-нией маршала Аркадио. От перепуганной, измученной, павшей духом матери скоро добились признания справедливости самых безумных слухов. Да, подтвердила при-нцесса, жена наследника Кассио, мой сын Фабио в руках маршала, и он держит ре-бенка своим заложником.

---

Дата добавления: 2020-11-15; просмотров: 85; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!