ЧАСТЬ V. ТЕНЬ СЭТА НАД АРГОСОМ. 7 страница
— Ах-ах, — насмешливо кивнула Мефрес. — Ну извини, не у тебя одного я учи-лась мудрости, достойной настоящего монарха. Слушай, подай мне вон те финики. Они очень сладкие. Нужно будет заказать еще фиников этого сорта.
* * *
| Ч |
уть позже явился Ратмес, капитан фрегата. К тому времени Паксимен уже ушел,
и королева просматривала донесения мефреситов с материка, которые принес ей командор Анеф. Ратмес был бледен и казался взволнованным.
— Ваше Величество! Только что покончил с собой наш командующий адмирал Ксептах. Мефрес оторвала взгляд от папирусов.
— Как это случилось?
— Он собрал нас, высших офицеров флота, в своей каюте, сказал последние слова и бросился на меч.
— Я слушаю.
— Адмирал Ксептах сказал нам, что не оправдал доверие великой королевы и потому решил смыть позор собственной кровью. Он умер во славу Стигии и ее свя-тейших владык.
— Это всё?
— Так точно, Ваше Величество. Еще Ксептах просил передать письмо сыну.
— Дай мне это письмо. Я передам сама.
Ратмес замялся.
— Ваше Величество, его превосходительство взял с меня клятву именем Сета, что я лично передам предсмертное письмо его сыну.
— Клятва свята, — кивнула Мефрес. — Ну что ж, раз так, сам и передавай.
Ратмес, очевидно, был умнее покойного адмирала. Не отводя глаз, он сказал:
— Как глава культа Отца Сета, Ваше Святейшее Величество может освободить меня от моей клятвы. Будет справедливо, если письмо адмирала Ксептаха передаст сыну павшего героя лично королева Стигии.
|
|
|
Она улыбнулась.
— Что ж, если ты этого хочешь, я освобождаю тебя от твоей клятвы, Ратмес.
Капитан припал на одну колено и протянул ей письмо адмирала.
— Я могу идти, Ваше Величество?
— Да. Но сначала возьми этот кортик, адмирал Ратмес. Отныне ты — главно-командующий стигийским флотом.
— Ваше Величество!
— Ты также остаешься капитаном флагманского фрегата. Очень скоро нам пред-стоит большая, важная кампания. Готовься к ней. Я верю в тебя.
— Клянусь Сетом, моя жизнь, мои умения и мое сердце принадлежат вам, Ваше Величество! — воскликнул адмирал Ратмес.
— А вот от этой клятвы я тебя освобождать не стану, — усмехнулась королева, поощрительно и многозначительно. — Ступай. И всегда помни своего предшествен-ника. Адмирал Ксептах был настоящим героем!
Когда Ратмес ушел, она распечатала и прочитала предсмертное письмо Ксептаха сыну. А прочитав, рассмеялась.
— Вот был еще один глупец, вознамерившийся перехитрить меня.
— Воистину, только безумец осмелится играть против Вашего Величества, — ти-хо сказал Анеф.
Мефрес внимательно посмотрела на его лицо, почти такое же бледное, какое было у Ксептаха и Ратмеса.
|
|
|
— Я довольна тобой, командор. Ты не безумец. Вот таким, каков ты есть, и ос-тавайся. И никогда — ты слышишь, никогда! — не становись на пути черной королевы!
Анеф склонился в низком поклоне.
— Прикажете убрать адмиральского сына, моя повелительница?
Та покачала головой.
— Учись мыслить шире, командор. Сын Ксептаха пригодится мне живым. В па-мять о славном отце я произведу этого достойного юношу в гвардейские капитаны, и он будет счастлив служить мне, не щадя себя… Пусть явится брат Гатасис.
— Ученый писец?
— Да. Я сама продиктую ему предсмертное письмо адмирала Ксептаха к сыну.
Командор Анеф ушел за братом Гатасисом, великим умельцем имитировать чужой почерк и чужую речь, а королева Мефрес тем временем предавала огню подлинное письмо покойного адмирала.
* * *
| Т |
риумфальное возвращение наследного принца Кассио с Бараха произвело в Мес-
сантии невиданный фурор. Ошарашены были все, а противники стигийской пар-тии посрамлены так, как никогда не бывало прежде. Число сторонников заключения договора со стигийцами возросло чуть ли не вдесятеро. Князь Ронтакис, вдруг став-ший в Мессантии самой популярной фигурой, — после самого принца Кассио, разу-меется, — не успевал принимать на своей каравелле делегации желающих выразить свою поддержку договору, восхищение лично королевой Мефрес и пожелания бла-годенствия стигийскому государству.
|
|
|
Благодаря невероятно успешному визиту Кассио на Барах и умелой работе шпио-нов стигийского посла, сторонники договора обнаружились в каждом сословии ар-госского общества. Первыми поборниками мира, как и следовало ожидать, стали купцы, традиционно влиятельные при аргосском дворе, — ведь именно от торговли казна короля Мило получала наибольшие доходы. Подобно негоциантам, чиновники двора также надеялись нажиться на мире.
Аргосские нобили и военачальники, сперва возражавшие против сближения со змеепоклонниками, вскоре сообразили, что при поддержке Стигии можно будет как следует проучить зингарских выскочек. И даже некоторые жрецы Митры, завидев блеск стигийского золота и уловив общий настрой, на проповедях начинали гово-рить прямо противоположное тому, что утверждали еще вчера.
Разумеется, и противники Стигии не собирались сдаваться. В их числе были са-мые проницательные люди Мессантии. Несмотря на все очевидные доказательства искренности королевы Мефрес, они продолжали утверждать, что союз со Стигией опасен для Аргоса.
|
|
|
Партию непримиримых противников договора возглавлял маршал Аркадио, а по-сле возвращения наследника к ней фактически примкнул и граф Молинарио. Опыт-ный политик чуял подвох. Кроме патриотической составляющей, в позиции минист-ра не последнюю роль играла личная обида и ревность к наследнику: ведь это он, Молинарио, а не этот мальчишка Кассио, мог привезти с Бараха «Звезду Мессан-тии» и целую флотилию кораблей на полтора миллиона цехинов!
Собрался Малый Королевский совет. Принц Кассио подробно рассказал о визите, представив своему отцу едва ли не поминутный отчет. На сей раз он старательно скрывал свои эмоции, излагал лишь факты, говорил сухо, рассудительно, даже бес-страстно, в общем, казался непохожим на самого себя. Кассио боялся, что если он сразу и во всеуслышание заявит свой восторг стигийской королевой, его упрямый отец ни за что не заключит с ней договор. Зная характер Мило, Кассио ни в коем случае не хотел давить на отца.
Бедняга Кассио, уж лучше бы он открыто восторгался королевой Мефрес!..
— …Стало быть, мой сын, ты выступаешь за договор со стигийцами?
— Да, отец. Ты послал меня прояснить ситуацию, и я, как мне кажется, сделал это. Намерения королевы Мефрес чисты, и тому она представила больше доказа-тельств, чем требуется. Мы должны заключить с ней договор.
Мило задумчиво почесал бороду: — Ясно. Ну а вы что скажете, мой маршал?
Аркадио, более расстроенный, чем обрадованный докладом Кассио, хмуро про-изнес: — Митра! Да что я тут могу сказать, мой государь? Стигийская змея околдо-вала нашего юного альбатроса, вот что я могу сказать!
— Да как вы смеете, сударь?! — вспылил Кассио. — Прошлый раз вы вообще стращали нас, мол, стигийцы не выпустят меня с Бараха!
— Успокойся, сын, — сказал Мило. — Свое мнение ты уже высказал. Ну а вы выражайтесь яснее, маршал. Какие у вас аргументы?
— За аргументами Вашему Величеству лучше обратиться к монсеньору первому министру,— Аркадио кивнул на Молинарио.— Я не умелец изъясняться аргументами. У меня есть только мое предчувствие. И оно говорит мне: от стигийцев добра не жди!
— Хм… Ладно. Ваше слово, граф.
Молинарио приосанился и заговорил:
— Как известно Вашему Величеству, и вам, досточтимые принцы, и вам, ваше высокопревосходительство, мой подход к этому делу всегда отличался осторожным оптимизмом. Я выступал за то, чтобы тщательно все изучить. Вот зачем я собирался лично отбыть на Барах. Но, согласно приглашению Мефрес и воле Вашего Величес-тва, туда поехал досточтимый наследник, и сегодня Королевский совет выслушал его рассказ. А вот мое мнение. К глубокому моему сожалению, мой оптимизм ока-зался безосновательным. Если судить по докладу принца Кассио, королева Мефрес представляется мне особой крайне странной и опасной. Если прежде я еще сомнева-лся, то теперь совершенно уверен: та, кто легко дарит недавнему противнику фло-тилию в полтора миллиона золотых цехинов, либо сумасшедшая, либо величайшая интриганка в истории! В обоих случаях союз с ней гибелен для нашего Аргоса.
— Она, наверное, должна была не подарить, а украсть у нас сорок кораблей на полтора миллиона цехинов, чтобы вы ей поверили, — с горечью заметил Кассио. — Вот что я скажу вам, граф: вы просто ревнуете. Вы не привыкли к тому, что я спо-собен на что-то полезное сгодиться!
— Вы неправильно поняли меня, Ваше Высочество, — поклонился Молинарио; несмотря на ревность, портить отношения с наследником ему совсем не хотелось. — Я ценю все, что вы сделали на Барахе. Никто лучше вас не смог бы провести эту миссию. Но король, ваш отец, требует от меня откровенности; не могу же я лгать ему, затушевывая свои сомнения. И, смею напомнить, я говорю не о вас, а о сти-гийцах.
— Как вы можете судить их, граф, если не были среди них? А я был!
— Мне кажется чрезвычайно подозрительным поведение этой самой Мефрес. Сти-гийцы себя так не ведут!
— А я вам и втолковываю уже который час, что она совсем не такая, как все ос-тальные стигийцы! А вы никак не возьмете это в толк, светлейший граф!
— Так тем более она опасна, как же вы не понимаете, Ваше Высочество? Стиги-йка, которая хулит жрецов своего бога, знает в совершенстве наш язык, разбирается в кораблях, в науках и в политике, играет в шахматы как мастер, умная и обольсти-тельная, — разве такая стигийка не смертельно опасна?
— Она не стигийка! — багровея от возмущения, вскричал Кассио. — Она полук-ровка! У неё мать из Атлаи!
— А это значит, все равно что из Преисподней,— парировал Молинарио. — Один лишь Солнцеликий ведает, где эта самая Атлая.
— Да вы просто невежда, сударь! Стыдно вам, первому министру моего отца, не знать, где находится Атлая! И вы ещё осмеливаетесь давать советы королю!
— Ну, довольно, — вмешался Мило. — Я не потерплю подобных перебранок на Королевском совете. Веди себя достойно принца, сын. А у вас, граф, есть что ска-зать по существу?
Молинарио приготовил целую обличительную речь против стигийцев. Но произ-нести её значило окончательно рассориться с наследным принцем, будущим коро-лём. Опытные политики так не поступают. Он, Молинарио, уже раз промахнулся, способствовав завершившейся столь печально для него поездке Кассио. И министр решил промолчать.
Слово взял юный Ариостро. Он был немногословен:
— Отец, я считаю, мы должны заключить договор со стигийцами, но изменив ряд условий. Во-первых, мы не можем позволить им строить свои святилища на на-шей земле, даже в глухих местах…
— Но, брат, тогда и они запретят нам отправлять обряды Митры в наших факто-риях на их земле!
— И пусть. Митра живет в душах аргосцев. А святилища Сета могут стать расса-дниками зла; тут я согласен с почтенными Аркадио и Молинарио. Да и жрецам на-шим это не понравится. Во-вторых, надо бы чуть увеличить размеры пошлин со стигийских торговцев. Иначе купцы из восточных стран перестанут к нам ездить. Мы не можем устанавливать выгоды стигийцам в ущерб своим старым друзьям. И, в-тре-тьих, следует назвать Договор не «о мире и дружбе», а о «мире и сотрудничестве». А если дело пойдет на лад, можно будет потом заключить и Договор о дружбе.
Мило благосклонно кивнул. Как всегда, советы его младшего сына отличались трезвостью и рассудительностью. Но это не значило, что король всегда с ними был согласен.
— Итак, вас двое и вас двое, — Мило посмотрел сначала на Кассио и Ариостро, а затем на Молинарио и Аркадио. — Поровну «за» и «против»…
Все затаили дыхание. Решение принимать королю — каково же будет оно?
Мило помолчал, вздохнул и заявил: — Я буду думать.
Он поступил так, как поступал всегда.
* * *
| О |
н очень любил свою страну. Он правил ею долго — наверное, дольше, чем все
другие ныне живущие государи. Он старался править справедливо и мудро: су-дить по-божески, зря подданных не обижать, налогами не душить, но и выгоды сво-ей не упускать, иметь и казну солидную, и армию, всегда готовую к войне, и флот, самый большой и сильный во всей Хайбории… Вот за все за это и любили его под-данные.
Он был совсем не тугодум, каким иногда представляли его те, кто мудростью уступал ему. Он семь раз мерил, прежде чем отрезать. Так он приучил себя почти не ошибаться. Ему удалось охранить Аргос от войн и прочих напастей. Повсюду полыхали они: теперь в Зингаре, прежде в Аквилонии, Офире и Немедии; в Кофе и Коринфии также было неспокойно; далее на востоке разваливалась обширная Туран-ская империя; медленно умирала древняя Замора и мертв уже был Шем вокруг пло-доносной Пелиштии… Все это было — а Аргос жил и процветал. Зеленели поля, па-слись стада на лугах и в предгорьях, работали верфи… И, конечно, трудилась вели-кая гавань Мессантии, эти морские ворота Хайбории, гигантские легкие, снабжаю-щие свежим воздухом свободной торговли все страны цивилизованного мира… И это также была его заслуга, короля.
Он испытывал странные чувства, раздумывая о договоре и вообще о стигийских делах. Разумом он чуял великую выгоду для своей страны; вожди купеческой гиль-дии, солидные и многоопытные люди, не стали бы иначе присылать ему целую делегацию. Стигия была обширная, богатая держава, а как новый, неосвоенный ры-нок — совершенно бесценна. А за Стигией — Черные Королевства, Зембабве, Ирани-стан, Вендия; чтобы попасть в те далекие страны, аргосским негоциантам приходи-лось делать огромный крюк через всю Западную Хайборию — а уж какие опасности подстерегали их в пути и как драли пошлины бессердечные паши и ханы! В Стигии всё иначе. Там издревле строгий порядок; известное дело — один раз заплатил по-шлину и, будь уверен, очередной чинуша не рискнет потребовать себе отдельную мзду!
Ожидания великой выгоды рождали у Мило великие опасения. В душе он был согласен со своим старым и верным воякой, с Аркадио: от стигийцев добра не жди! И тут на самом деле не нужны никакие аргументы. Стигия — это Зло. Так было, так есть и так будет. Всегда.
Он вспоминал предостережения Троцеро, своего испытанного друга, который, обидевшись на него, уехал в свой Пуантен. Троцеро говорил о стигийцах: «Они од-ну руку протягивают тебе для дружбы, а другой рукой готовятся всадить стилет в твое сердце». Троцеро особо предупреждал против Камии, то есть против Мефрес. Троцеро даже бился об заклад: «Если тут замешана Камия, очень скоро твои вель-можи начнут браниться меж собой». Так оно и вышло: наследник престола и первый министр чуть не сцепились врукопашную, а маршал, будь он не на Королевском со-вете, а в своем штабе, выбирал бы совсем другие выражения.
Все это было очень страшно, как никогда не бывало прежде в годы его долгого правления. Королевским чутьем он ощущал впереди какую-то темную трясину или пропасть, покуда невидимую глазу, и обстоятельства толкали его туда… Там было что-то жуткое, необъяснимое рассудком, но понятное душе. Душа сражалась против разума, и он, старик, изнывал от этой борьбы. Эта борьба была выше его сил. Будь наследник чуть постарше и поопытнее, он бы, наверное, отрекся от трона сам; власть утомила его… Вот младший был бы точно хорошим королем — но он младший, в том-то все и дело.
А когда душа и рассудок сражались, он призывал в судьи факты. Одни и те же факты тоже можно толковать по-разному. Можно — как наследник, а можно — как министр. Тот и другой по-своему правы. И прав маршал, и прав младший сын. А груз решения и тягость ответственности — не на них. На нем. Каторжный груз, вели-кий и уже почти непосильный. А может, уже и не «почти»…
Он думал, конечно, и о том, что будет, если он откажется от Договора. И с ужа-сом признавался себе, что его отказ уже не решит ничего! Отказ вызовет его разрыв со старшим сыном. Отказ обидит почтенных купцов. Отказ оскорбит стигийцев; те-перь, когда их королева великодушно возвратила ему целый флот, отказ от ее руки, протянутой для мира и дружбы, будет воспринят всеми не иначе как черная небла-годарность, коварство, даже подлость… Не на это ли рассчитывала Мефрес?
Он не верил ей. В отличие от большинства своих подданных, тех же негоциан-тов, он сожалел, он даже горевал о падении пиратской вольницы. Барахских пира-тов он знал и не боялся. То были мелкие паучки, где-то вредные, но в чем-то и полезные. Мефрес же издали напоминала ему черную паучиху, огромную и очень ядовитую, которая сидит на захваченном ею Барахе и плетет сети против всех нес-частных мошек, что по глупости своей рискуют лететь ей навстречу…
Так вот, самое страшное как раз и заключалось в том, что он уже не в силах был остановить этот погибельный полет. Пусть он откажет — и тогда горе придет в его дом с другой стороны. Если Мефрес на самом деле так опасна, как говорил ему Троцеро и как подсказывает его собственное чутье, она не отступится от его держа-вы. Конечно, она уверена, что он примет договор. Если же нет, она жестоко отомс-тит ему за оскорбление.
Митра мой, сколько же больных точек, по которым сможет она бить его! Семья, подданные, страна… Наследника она уже околдовала. А если вдруг наследник прев-ратится в короля? В чистоте помыслов сына он был уверен — но также был уверен и в способности Мефрес помочь околдованному ею наследнику занять трон жесто-кой силою обстоятельств…
Зло было повсюду, и ему, королю, приходилось выбирать меньшее.
Он думал долго, но меньше, чем рассчитывал думать. К скорому решению его подтолкнуло внезапное известие о том, что войска гварралидского герцога Панто без объявления войны перешли северную границу Аргоса, атаковали и взяли приг-раничные форпосты, разорили несколько деревень и быстро движутся к Мессантии. Он слишком хорошо знал герцога Панто, чтобы понять, какие мотивы могли подви-гнуть того нарушить мир и вероломно напасть на Аргос. Он словно наяву представ-лял, как стигийское золото перетекает в сундуки Гварралида, и как алчно горят гла-за герцога и его разбойной своры… Теперь и армия жестко потребует от короля зак-лючить Договор, чтобы обрести в лице стигийцев каких-никаких, но союзников про-тив негодяя Панто, ведь своими силами зингарцев никогда по-настоящему разбить не удавалось.
Он отправил против Панто целую армию во главе с самим маршалом Аркадио. Он сделал это затем, чтобы сохранить армию и маршала. И еще он не хотел, чтобы верный Аркадио видел своего мудрого государя подписывающим роковой договор.
Он все рассудил правильно, но ошибся в одном, в главном: договор не был и не мог быть роковым. И он уже не решал ничего. Договор — это лишь предлог.
А затем, когда маршал Аркадио отбыл на север, король Мило объявил поддан-ным свое решение. И всю следующую ночь молился Митре, умоляя Солнечного Бо-га сохранить его любимый Аргос. Старик забыл, что темной ночью над миром влас-твует Древний Змей Сет.
17. Договор.
| М |
енее чем через седмицу после возвращения наследного принца Кассио домой в
Мессантию торжественно въезжала королева Стигии Мефрес. Стройная кара-
велла, украшенная стигийскими и аргосскими флагами, причалила в порту для официальных приемов — туда, где уже две седмицы стояла на якоре другая каравелла, принадлежащая посольству князя Ронтакиса. Королевский корабль эскор-тировали суда поменьше, также богато и со вкусом украшенные. Они в официаль-ный порт не вошли, а встали на якорь у соседних пирсов.
В сопровождении свиты и охраны королева Мефрес сошла на аргосский берег. Ее встречали высокие сановники Аргоса во главе с самим наследным принцем Кассио, а также стигийский посол князь Ронтакис; меж седых усов последнего играла тонкая усмешка, понятная лишь королеве. Много собралось и прочего люда: нобили, куп-цы, состоятельные граждане, да и просто публика, пришедшая поглазеть на этакое невиданное зрелище. Вымуштрованные гвардейцы в золоченых латах держали толпу на почтительном отдалении от королевского пирса. Многотысячная толпа, впрочем, на гвардейцев напирала, и командиру их пришлось вызывать из дворца подкрепле-ние. Отцы подсаживали детей на плечи, чтобы те могли увидеть самое интересное своими глазами и рассказать о нем.
Дата добавления: 2020-11-15; просмотров: 92; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!