ЧАСТЬ V. ТЕНЬ СЭТА НАД АРГОСОМ. 4 страница
И боги — коварные, ревнивые, скучающие там, на небесах, — снова будут дово-льны ею, талантливой смертной лицедейкой… И когда через две-три луны опустится занавес ее спектакля, она уйдет к ним, и они будут к ней благосклонны.
Ее Святейшее Величество Мефрес Вторая, истинная королева погибельной красо-ты, восседающая на высоком стигийском троне, обворожительно улыбнулась и про-говорила на прекраснейшем аргосском:
— Я счастлива приветствовать Ваше Высочество на борту моего флагманского ко-рабля. Оставим же церемонии, досточтимый Кассио, наследный принц Аргосский. Будьте моим дорогим гостем на этом судне. Как, вы согласны?
Ее слова пробудили Кассио от оцепенения. Прервались лучшие мгновения его жизни. Он покраснел до ушей, низко — много ниже, чем этикет предписывает нас-леднику престола Мессантии, — поклонился стигийскому трону и волнующимся го-лосом ответствовал: — Почту за честь, Ваше Величество.
Мефрес взмахнула своим жезлом.
— Так пусть же мои слуги проводят вас в ваши апартаменты. Когда вы будете готовы, мой секретарь Анеф отведет вас в мою библиотеку. Я буду ждать вас там.
Лишь после этих слов Кассио заметил, что, помимо королевы, в этом зале есть еще люди. Их было немного, но они тут присутствовали. Мефрес, впрочем, не ста-ла их представлять. Фактически церемония встречи завершилась, едва начавшись. Ведь все, что можно было получить, Мефрес из нее получила, а пустые разговоры она, как и всякая сильная и целеустремленная натура, не признавала никогда.
|
|
|
Анеф снова подошел к Кассио и предложил следовать за ним.
Лишь много позже, когда наследник остался один в огромной и прекрасной па-лате с окнами на бескрайнее море, он вспомнил, что так и не вручил королеве ни одного из многочисленных подарков, привезенных для этой цели на Барах. Пребы-вая в ужасе, он принялся проклинать свою впечатлительность и лихорадочно обду-мывать, как загладить ошибку и вручить-таки положенные дары королеве Мефрес.
Несчастный, он не мог догадываться, что стигийская королева взыщет с него не-измеримо больше, чем он собирался ей подарить.
* * *
| Е |
й пришлось ожидать своего почетного гостя до самого вечера. В тяжелых своих
раздумьях утративший счет времени Кассио опомнился лишь тогда, когда увидел в окне багряные отсветы уходящего солнца. И оно уже почти закатилось, когда ар-госский наследник встретился с Мефрес в ее библиотеке.
В отличие от искрящегося богатством просторного тронного зала, библиотека пре-дставляла собой строгую палату; все стены ее до самого потолка устилали стелла-жи книг и манускриптов. У окна стояли изящный палисандровый столик и два уют-ных креслица. В одном из них и сидела королева Мефрес.
|
|
|
В первые мгновения Кассио даже не признал ее. Он не привык к таким разитель-ным переменам образа. Ничего не осталось от шокирующей и ослепительной красо-ты женщины-феникса. Красота обрела милое и задумчивое очарование. Теперь на королеве было однотонное свободное платье цвета морской волны. Оно совсем не имело выреза, укрывало руки и ниспадало до пят. Единственными украшениями этого платья были парящие альбатросы, вышитые на нем белыми нитями. Исчезли и золотая паутинка с волос, и блестки с лица, и броская перламутровая помада с губ. Губы имели спокойный малиновый оттенок. Лишь бирюза и изумруд вокруг те-мных глаз остались, подчеркивая затаенную силу этих изумительных очей.
Принц снова почувствовал себя идиотом. Он-то разоделся, как только мог. На Кассио был богато украшенный мехом и золотыми позументами складчатый белый кафтан, щегольски подпоясанный, с висячими рукавами, а ноги укрывали алые кол-готы и остроносые бархатные туфли. На пальцах имелись перстни, и довершал об-лачение франта роскошный, тканый золотом и серебром, шейный платок.
Мефрес же встречала его согласно обстановке: там, в тронном зале, она явила ему блеск и величие; здесь, в библиотеке — строгость и мудрость. И везде с ее сто-роны был заметен тончайший вкус, Кассио не мог не признать этого. Он показался себе глупым разряженным петухом, явившимся в храм высокой мудрости, и вновь он покраснел, застыл на пороге, опять утратил дар речи.
|
|
|
Королева тактично проигнорировала его смущение и, как ни в чем не бывало, царственным, но учтивым жестом руки пригласила садиться. Когда он опустился в кресло, Мефрес с приятной улыбкой осведомилась:
— Ваше Высочество не откажется отобедать со мной?
Еще раз изумившись чистоте ее аргосского, Кассио кивнул:
— Почту за честь, Ваше Величество.
Вторая фраза, сказанная аргосским наследником стигийской королеве, в точности повторяла первую.
Облаченные в богатые ливреи слуги внесли яства. Ощутив их аромат, принц вдруг вспомнил, что не ел с самого утра. Ему казалось, впечатления насытили его сверх меры, но при виде этой еды Кассио почувствовал необычайный аппетит. Но он был принц, человек воспитанный и утонченный. Поэтому он приложился к еде не рань-ше, чем королева, и закончил трапезу не прежде, чем она.
За обедом наследник пришел в себя, и они с королевой говорили о разных свет-ских пустяках, обильно сдабривая беседу изысканными комплиментами друг другу, королям Джосеру и Мило, и обеим великим державам. Говорили о погоде в Аргосе и Стигии, о модах, о море, вместе посмеялись над нравами купцов и нобилей, при-дя к выводу, что повсюду те и другие совершенно одинаковы, наконец, выпили за здоровье владык, могущество держав и процветание народов. Кассио обратил внима-ние, что вино было аргосским.
|
|
|
— Вы пьете аргосское вино, и на вашем дивном платье аргосские альбатросы, — улыбнулся молодой принц. — Я полагаю, все это не случайно.
Мефрес красиво, как всегда, улыбнулась в ответ.
— Ваше вино я пью всегда, ибо никто не готовит вино лучше, чем аргосцы. Ну а платье, вы правы, я надела специально для вас, мой дорогой принц, в знак моего глубокого и искреннего уважения к вашей великой державе.
— А разве альбатросы не враги змей? — не без лукавства спросил Кассио.
Это свидетельствовало, что их беседа утратила официальный характер и превра-тилась в неформальное общение понимающих друг друга людей. И в то же время их светская беседа незаметно перерастала в серьезный диалог двух политиков. На беду принца Кассио, из этой беседы он не смог заключить, что встретил политика совершенно незнакомого ему калибра.
— Вы, вероятно, судите о стигийцах по рассказам ваших достойных жрецов, ку-пцов и путешественников. Как видите, — Мефрес развела руками, — мы совсем не такие страшные!
— Аргосцы привыкли верить святым служителям Пресветлого Митры, — осторо-жно заметил Кассио, — да и негоцианты наши, и путешественники редко когда врут.
— Я и не утверждаю, что они врут. Эти достойные люди верны своей натуре. Жрецы Митры, например, обязаны говорить дурное о поклонниках Сета — иначе ка-кие они жрецы Митры? И неудивительно, если в их рассказах встречаются преуве-личения. Как иначе, если не на дурном примере Сета, люди поверят в добродетель Митры? И негоциантов ваших понять можно: стигийские купцы — их конкуренты, а в конкурентной борьбе слухи самое верное и непременное оружие. Что же до путе-шественников, им обычно свойственно приукрашивать увиденное — иначе как обретут они славу великих исследователей земель далеких, чуждых и страшных?
Немного смущенный четкостью и логичностью суждений королевы, аргосский наследник проговорил: — Но вы же не станете утверждать, что все рассказы о мрач-ных нравах Стигии — досужие вымыслы? Вы сами прислали моему отцу извините-льную грамоту.
Мефрес печально вздохнула, и в следующих словах ее Кассио почувствовал не-поддельную горечь.
— Вы правы, конечно, мой дорогой принц, и тут мне нечего вам возразить. Наша страна, увы, скомпрометирована в глазах всего цивилизованного мира. Стигийцев считают злодеями! А почему? Я отвечу: причина — в жрецах! Вот где корень зла! Жрецы, маги, черные колдуны — они прибрали к рукам власть, они взаправду тво-рили нечистые таинства, они стращали людей божественным гневом, наконец, они без конца паразитировали на человеческом невежестве. И неудивительно, что весь цивилизованный мир стал судить о Стигии по этим жрецам. Но, поверьте мне, мой дорогой принц, моя Стигия — это не жрецы и не черные маги! Скорее, моя Стигия — это несчастная жертва Зла, жрецов и магов. А люди в моей стране совсем не злые. Ну посудите сами: между кем и кем больше общего: между мной, ничего не сведу-щей в колдовстве, и каким-нибудь черным магом, или между мной и вами?.. Я хо-чу сказать: стигийцы — такие же люди, как и аргосцы, аквилонцы, немедийцы…
— Но мы поклоняемся Митре, а вы — Сету, — возразил Кассио.
Мефрес покачала головой.
— Опять вы судите о нас по суевериям. Это жрецы — что ваши, что наши — хо-тят уверить всех, будто вся Стигия раболепна перед Сетом. В таком раболепии — залог власти жрецов. На самом деле все люди в мире поклоняются Справедливости. Вы связываете Справедливость с Солнцем, Митрой, а мы — с Ночью, Сетом. Но ра-зве, скажите мне, ночь не такая же составляющая жизни, как и день? Мы жаждем ночи больше, потому что ночь несёт прохладу и отдохновение от злого солнца, от дневной жары за Стиксом. Каждый стигиец жаждет Справедливости. Подумайте са-ми: если бы у нас не было Справедливости, разве прожила бы восемнадцать тысяч лет наша держава?
— Воистину, Стигия — великая и древняя страна!
— И нынче настает новый этап ее истории, — подхватила Мефрес. — Вы знаете, мой дорогой принц, что пришлось перенести нам в последние годы. Жрецы во гла-ве с Тот-Амоном совсем загубили страну. Мой кузен король Ктесфон всецело под-чинился их влиянию; у него не хватило сил и мужества восстать за справедливость. Моему супругу Джосеру и мне пришлось покинуть двор. А Тот-Амон всегда думал лишь о себе и о своей верховной власти. Именно ему и таким, как он, стигийцы обязаны дурной репутацией. А затем явилась злобная демоница Тхутмертари и за-лила кровью собственную страну… Даже принцы подверглись жестоким унижениям. У самого свирепого туранского паши содрогнулось бы сердце, увидь он мучения мое-го несчастного супруга, — голос королевы задрожал. — Да и я… я сама подверглась насилию… не людей, но страшных чудовищ из ночных кошмаров, змеелюдей, чешуй-чатых хвостатых тварей… а наши с Джосером дети — Калис, Натеп и Риния — погиб-ли в муках… я так их любила, особенно мою младшую… а демоница их замучила…[2]
Здесь стигийка разрыдалась — горько, не в силах сдержать слез. Кассио сам си-дел как на огне. Впечатлительный и добросердечный от природы, он не мог не про-никнуться ужасом услышанного. И еще — состраданием к несчастным жертвам зап-редельного Зла. Бедная женщина! Сколько она выстрадала! Кассио не знал, что ска-зать, и сидел, понурив взор, а Мефрес все плакала и плакала…
Наконец, когда ее слёзы стали иссякать, наследник несмело произнес:
— Если б ведали вы, как я вам сочувствую, Ваше Величество…
Мефрес медленно подняла на него прекрасные заплаканные глаза и с надеждой спросила: — Да?
Кассио пылко прижал обе руки к груди. Этот жест был красноречивее всяких слов. Мефрес принялась искать платок. Наследник, поняв, что она ищет, выхватил свой и протянул ей. Королева послала ему благодарный взгляд и приняла платок. Кассио ощутил подъем в душе. Он был мужчина, и он утешал плачущую женщину.
— Не думайте о грустном, Ваше Величество, — проникновенно молвил он. — Вы так красивы, молоды и умны, и вы — королева! Зло уже в прошлом! Расскажите лу-чше о светлом, о новом этапе, который начался…
— Да, да, — кивнула Мефрес, утирая слезы. — Я расскажу. Простите меня за эту слабость, Ваше Высочество. Мне не стоило забывать, что я не женщина и не мать, а королева своей страны… Скажите, мой дорогой принц, а вы поверите мне?
Слова сами вырвались из уст Кассио: — О, Митра! Да я проткну моей рапирой всякого, кто посмеет в ваших словах усомниться!
Я уже усомнилась в том, что ты знаешь, с какой стороны держать рапиру, нево-льно подумала Мефрес. Вслух она сказала:
— Мой дорогой принц, я польщена вашим благородством. Но еще большие на-дежды возлагаю я на вашу государственную мудрость. От нее во многом будет зави-сеть, воплотиться ли мечта всей моей жизни.
— Вы говорите о мире между нашими странами?
— Да. О Договоре, который навсегда упрочит этот мир. Мой посол князь Ронта-кис передал вашему отцу проект.
— Я видел его, — кивнул Кассио. — Условия кажутся приемлемыми, но…
— Но?
— …Но мой отец — осторожный человек, Ваше Величество.
— Осторожность — высшая добродетель государя. После мудрости, разумеется.
— Возвратившись в Мессантию, я доложу отцу свои впечатления. И тогда он примет решение.
А ты не так глуп, как кажешься, с интересом отметила Мефрес. Даже умен, если оценивать по варварским меркам. Ты впечатлителен в чувствах, но в политике также достаточно осторожен. Ну так пусть торжествуют чувства!
Стигийская королева не стала выспрашивать у аргосского наследника, каковы же его впечатления. Такие вопросы могли бы насторожить его. А он должен видеть в ней и в ее намерениях одну лишь добродетель.
— Вы можете также передать вашему отцу, что для подписания Договора я гото-ва прибыть в Мессантию лично, — сказала Мефрес.
— Непременно передам, — наклонил голову Кассио.
Они еще поговорили о жизни и политике, а затем беседа снова возвратилась к темам развлечений и увлечений. Принц сказал, в частности, что более всего обо-жает море, лошадей и игру в шахматы. Мефрес узнала это заранее, но сделала вид, что слышит впервые. Она улыбнулась:
— Мы с вами очень похожи, Ваше Высочество. И для меня дороже названных вами увлечений лишь мой муж Джосер, вечная моя любовь…
— Я также горячо люблю мою жену Лидию, — поспешил заметить Кассио.
За всеми красочными событиями дня о Лидии он просто подзабыл, и проницате-льная королева, конечно же, обратила на это внимание.
— Я вас так и поняла, мой дорогой принц. Столь достойный человек, как вы, не может не любить свою жену. Но вернемся к тому, что роднит нас. Лошадей на моем корабле нет, морскую прогулку, если желаете, мы предпримем завтра…
— Я желаю!
— …Ну а как партнер по игре в шахматы я к вашим услугам уже сегодня.
— Ваше Величество играет в шахматы?! — изумился наследник.
Как и прочие рыцарские достоинства, шахматное искусство повсюду в Западной Хайбории считалось чисто мужским занятием.
— Да, немного, — скромно ответила королева.
Принц смущенно засопел.
— Я буду рад сыграть с вами, Ваше Величество, но должен предупредить: на мо-ей родине я считаюсь одним из сильнейших шахматистов!
— Тем большая честь для меня сыграть с вами партию. Надеюсь, Ваше Высочес-тво не станет сразу у меня выигрывать.
В ее тоне нельзя было уловить насмешку, и Кассио согласился. Они покинули библиотеку и прошли в небольшую комнату, которая и представляла из себя покой для игры в шахматы.
Большую часть пола занимали белые и черные клетки. В должном порядке стоя-ли фигуры, высотой от колена до пояса. С каждой стороны «доски» стояли на воз-вышениях удобные кресла для играющих, белое и черное. Появились специально обученные слуги, которые и должны были передвигать фигуры.
Принц с интересом обошел «доску». Фигуры оказались настоящими произведени-ями искусства. Например, короны белого и черного королей были таковы, что хоть сейчас снимай их и надевай на головы живых властителей. Даже простые рыцари [3] имели настоящие миниатюрные кольчуги, латы, шлемы, копья и короткие мечи на бедрах.
— Они кажутся живыми, эти фигуры, — восхищенно молвил Кассио. — Даже бо-язно играть такими. Не думал, что стигийские мастера…
— О, нет, — с улыбкой перебила его Мефрес, — к сожалению, наши мастера на это неспособны. Вы видите творения умельцев Вендии, откуда и пришла к нам шах-матная игра.
— Воистину, как живые, клянусь Митрой, — мечтательно повторил принц.
При упоминании имени Солнцеликого слуги переглянулись и попытались было прошептать охранительные молитвы Великому Змею, но, уловив грозный взгляд ко-ролевы, брошенный ею незаметно для Кассио, тут же отказались от этой опасной затеи. В отличие от далекого Сета, владыки Преисподних Миров, королева Мефрес могла обречь их на адские муки уже в этой жизни.
— Они и есть живые, — сказала королева. — Эти фигуры оживут под властью увлеченных игроков.
— Каким цветом каждый из нас будет играть?—с озабоченностью спросил Кассио.
Он уже сожалел о своем легкомысленном согласии. Цвет фигур представлял со-бой сложную политическую проблему. Этикет требовал, чтобы королева делала пе-рвый ход, то есть играла белыми. С другой стороны, белый цвет — это цвет Солн-ца, Света, Митры, в то время как стигийцам, само собой, больше подходит черный, цвет Ночи, цвет Сета.
Мефрес вновь продемонстрировала мудрость и тактично избавила Кассио от тру-дного выбора.
— Пусть каждый из нас сядет под цвет флага своей страны. Я полагаю, это бу-дет справедливо.
Наследник облегченно вздохнул, улыбнулся и направился к белому креслу. Ко-ролева села в черное кресло, и вскоре началась игра.
Мефрес пришлось переводить ходы Кассио для слуг, которые не знали аргосс-кого. Сперва принцу показалось, что это доставляет ей преимущество, но стигийка не плутовала, в точности передавая его указания, слуги двигали фигуры так, как он велел, и Кассио успокоился.
Он начал игру, не мудрствуя лукаво: белый рыцарь короля шагнул на две клетки вперед. В ответ рыцарь черного короля переступил одну клетку. Рыцарь белой коро-левы встал рядом с рыцарем короля. В ответ рыцарь черной королевы сделал впе-ред два шага, угрожая по диагонали рыцарю белого короля.
Кассио ненадолго задумался, а затем отказался от схватки рыцарей и двинул своего вперед. Это должно было затянуть игру: ведь Мефрес просила его не побеж-дать сразу.
Затем в действие пришли бароны. Поначалу шла позиционная игра, и Кассио все явственнее сознавал, что он не сможет быстро победить Мефрес, даже если си-льно захочет. Это разозлило его — он любил выигрывать. Он мог сам пощадить са-молюбие женщины, но уж если она умеет и желает бороться, он будет с ней боро-ться; конечно, это относилось лишь к игре, не к жизни — в жизни кодекс чести аргос-ского нобиля запрещал мужчине сражаться с женщиной.
Наследник провел комбинационный удар. Угроза нависла над черным королем. Кассио раздумывал, как не поставить мат своей прекрасной сопернице, а Мефрес тем временем хладнокровно отражала удар. Атака белых захлебнулась, и теперь уже Кассио пришлось заботиться о безопасности своего короля.
Белый король спасся от мата, а когда угроза миновала, наследник оторвал глаза от доски и, качнув головой, сказал Мефрес:
— Вы напрасно не предупредили меня, Ваше Величество, об истинной своей си-ле. Тогда бы я просил вас пощадить меня.
Королева рассмеялась: — Не ждите пощады, досточтимый принц! Защищайтесь!
Кассио сцепил зубы. Она задевала его самолюбие. Он не мог проиграть женщи-не. Если это случится, весь Аргос будет потешаться над ним! А что скажет отец? «Ты проиграл женщине, мальчишка! — в гневе скажет Мило. — Хуже того, ты про-играл стигийке! Ты проиграл стигийской королеве! А что это значит, ты понимаешь? В твоем лице Аргос потерпел поражение от Стигии! Какой позор! Позор! Позор!!»
Молодой принц проклинал себя. Он не должен был садиться с Мефрес за одну доску — но кто же знал, как сильно она играет?! И оставить игру нельзя просто так — это все равно что сбежать с рыцарского турнира. Оставалось лишь одно: победить.
Белые снова пошли в атаку. Фигуры сшибались и умирали; слуги едва успевали снимать их с доски. Кассио пожертвовал башню за барона, чтобы окружить черного короля. В этот момент черная королева объявила шах его королю. Наследник зас-тавился последней своей башней. Это был зевок. К полному изумлению и ужасу Кас-сио, черная королева сшибла его генерала. Теперь у черных имелось ощутимое пре-восходство, целая лишняя башня.
Дата добавления: 2020-11-15; просмотров: 99; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!