ЧАСТЬ V. ТЕНЬ СЭТА НАД АРГОСОМ. 3 страница
Молинарио был доволен вдвойне, потому что ему, во-первых, удалось изящно выпутаться из непростой ситуации, и, во-вторых, он равно выигрывал, если миссия наследника окажется удачной или если она потерпит фиаско.
Наконец, сам король Мило был доволен тем, что наладил — и улучшил — отно-шения со старшим сыном, своим преемником, и тем, что принял свое мудрое и взвешенное решение самостоятельно, а не под чьим-либо давлением.
Единственным, кто по-прежнему протестовал против поездки Кассио на Барах, оказался маршал Аркадио. Но до короля старый солдат на этот раз не достучался. Мило был не тот человек, который вдруг отказывается от решения, давшегося ему с таким трудом.
И вот через два дня пышная делегация наследного принца отправилась на севе-ро-запад, к Бараху. Кассио сопровождал посольский секретарь Хамсин. Сиятельный князь Ронтакис со всем своим посольством остался в Мессантии. Фактически он стал добровольным заложником. Ведь если с Кассио что-то случится, все стигийцы в Ар-госе непременно окажутся врагами короля Мило, и участь князя будет незавидна… Ронтакис это понимал. Он остался заложником Аргоса, Мессантии и своей каравел-лы, ибо такого самопожертвования требовали от него высшие интересы Империи, а он был ее горячим патриотом.
В арьергарде аргосской флотилии следовала небольшая стигийская галера. Она везла, главным образом, посольскую почту. Но не только: в потайной каюте этой галеры без чувств лежал тот, кого король Мило полагал отбывшим в солнечный Пуантен.
|
|
|
Вместо него в солнечный Пуантен отбыли его похитители. Они, впрочем, не со-бирались надолго задерживаться в наследственной вотчине графа Троцеро; конечной целью четверки мефреситов, Рыцарей Империи, была несравненная Тарантия.
15. Обольщение.
| П |
оследним вечером перед прибытием делегации наследного принца Кассио на
Барах посольский секретарь Хамсин с соизволения молодого принца покинул
его галеон, перешел на стигийскую галеру, — ту самую, где в потайной каюте без чувств покоился Троцеро, — и галера ушла вперед. Как объяснил Хамсин прин-цу, по стигийской традиции он обязан заранее уведомить королеву о визите высоко-го аргосского гостя, с тем чтобы она успела подготовить достойную встречу. Дого-ворились, что флотилия аргосцев, состоящая из трех галеонов и пяти галер сопро-вождения, прибудет на Барах утром. Принц Кассио, успевший наслушаться будора-жащих воображение рассказов Хамсина, с нетерпением ждал этого мига. В ту ночь, когда его флотилия медленно приближалась к Бараху, он вовсе не мог уснуть.
Ведь это было первое красивое приключение в его однообразной жизни.
|
|
|
* * *
| П |
оздно ночью стигийская галера вошла в гавань Джосериона. Едва ступив на бе-
рег, королева Мефрес велела поднять своих вельмож. Пока они собирались, Мефрес вскочила на коня и проехала по улочкам города. Вернувшись в гавань, она застала там наместника Псамитека и генерала Ихмета.
— Где же адмирал Ксептах?
— Он на галеоне «Звезда Мессантии», — ответил барахский наместник.
— Что он там делает? И где галеон?
— Адмирал лично следит за исполнением воли Вашего Величества, — поклони-лся Псамитек. — «Звезда Мессантии» вчера вышла в море. Адмирал решил прове-рить корабль.
Королева поморщилась: — Послать за ним галеру. Пусть Ксептах явится немед-ленно. Вместе с галеоном, разумеется.
Затем она отправилась на флагманский фрегат. На ходу Псамитек и Ихмет пре-дставили ей доклады, а она отдала им свои указания. Тем временем на фрегат пе-ретащили носилки с графом Троцеро; кроме самой Мефрес, никто, впрочем, не знал имени пленника.
Мало кто знал и о потайных апартаментах, расположенных в глубинах гигантс-кого фрегата, намного ниже уровня моря. Вот в одну из таких нижних кают доверен-ные люди королевы принесли пуантенского графа.
Оставшись с ним наедине, Мефрес извлекла из своего кармана платок, смочила его бесцветной жидкостью из крохотного флакончика и поднесла платок к носу Тро-церо. Тот закашлялся и открыл глаза.
|
|
|
Мефрес широко улыбнулась ему, красиво и совершенно беззлобно.
Троцеро изменился в лице, дернулся, попытался вскочить и наброситься на жен-щину. Это ему не удалось, и из груди графа вырвался тоскливый стон.
— Не расстраивайся, граф,— усмехнулась она. — Не все так плохо. Я буду соде-ржать тебя гораздо лучше, чем ты меня и моего любимого супруга.
Она имела в виду застенки Тулуша, пуантенской столицы.[1]
— Митра покарал меня за преступное мягкосердечие к вам, подонкам, — скорбно прошептал Троцеро.
— Да, тебе нужно было нас убить, — согласилась Мефрес.
— Проклятье Митры и всех богов на твою голову, Камия! Недолго тебе править!
Она спокойно кивнула: — Недолго, я знаю. Две луны или около того.
Троцеро с изумлением посмотрел на нее. Лжет? И опять лукавит? Способна ли она не лгать и не лукавить?
— Тебя, наверное, интересует, что с тобою будет? — спросила Мефрес.
Граф презрительно усмехнулся.
— Нисколько. Я умею проигрывать. Но запомни: Конан еще жив, и он за меня отомстит!
Мефрес вновь улыбнулась ему той самой красивой, надменной улыбкой, которая доводила до умоисступления ее врагов.
|
|
|
— Напрасно ты надеешься на Конана. Он во власти моего венценосного супруга. Джосси использует варвара, как я использую тебя. Должна сказать, Джосси вполне доволен киммерийцем.
— Нет! Ты снова лжешь!
— Я не лгу. Вы слишком долго побеждали: ты, Конан и такие, как вы. Еще чуть-чуть, и я бы начала стареть! А Джосси потерял терпение. Но теперь наш черед, на-ше время. Если мы не сломим вас сегодня, уже завтра орды хайборийских варваров сочтут нас слабыми и ринутся на нас, и это будет означать конец цивилизации. По-этому мы сломим вас и подчиним. Цивилизация восторжествует. Вернется время ве-ликих империй. Оно уже возвращается! Вот почему, мой славный граф, сегодня ты в моей темнице, а не я — в твоей.
В приятном, мелодичном голосе стигийской королевы звучал такой металл, от которого кожа испытанного воина-аристократа покрывалась мурашками. Троцеро знал, что Камия лжет и лукавит без конца, но никогда зря не бахвалится.
— Что ты задумала?
Он мог бы и не спрашивать. Мефрес возвышалась над ним, лежащим ниц, стро-йная, гордая и величественная, со скрещенными на груди руками.
— Очень скоро ты поднимешь мятеж в Пуантене против власти благочестивого короля Роберта, — ответила она. — Твои дерзкие манифесты разойдутся по стране. К счастью, твой почерк совсем нетрудно подделать, и уж если сам король Мило мне поверил, что говорить о легкомысленных пуантенских дворянчиках? Ты захочешь от-ложить Пуантен от Аквилонии. Тарантия пошлет войска для усмирения сепаратис-тов. Коренные аквилонцы никогда не любили вас, пуантенцев, не так ли, граф?
— Нет, нет… Стигийская гадюка!
— А ты опять за свое, — усмехнулась Мефрес. — Где твое воспитание? Варвар ты и есть варвар, никакой не граф!
— Лучше бы я умер… — прошептал Троцеро.
— Почему? Чем плохо жить и наслаждаться жизнью? Отчего спешишь ты распи-саться в поражении?
Камия любит играть и всегда готова к худшему, подумал граф. Поэтому ее не-возможно застать врасплох… Может быть, и вправду не конец еще?
— Пощади хотя бы детей, — молвил он. — Маленький Фабио, сын Кассио, такой красивый ребенок, и я…
— О-о-о, дети…— протянула Мефрес.— А моих детей кто пощадил? Ты им при-шёл на помощь? Или твой друг Конан? Кто из благородных героев спас моих детей? Калис, Натепа, Ринию? Никто! Дети у нас самое слабое место, да. Они делают нас слабыми, они забирают на себя наши мечты. Но я теперь свободна от детей! Я могу не бояться за них, потому что их больше нет у меня. И тебе за своих бояться не стоит. За Октавио — точно не стоит!
На глазах Троцеро появились слезы. В эти мгновения он проклинал богов, поз-воливших ему дожить до этой ночи.
— Утешься хотя бы тем, что ты оказался совершенно прав насчет моих намере-ний. Но Мило тебя не послушал. Ты сам виноват. Не нужно было так настаивать. Ты же знаешь, какой он упрямец. Горячность пагубна, а побеждает лишь холодный ум и трезвый расчет.
— За что, — с горечью проговорил Троцеро, — за что ты так ненавидишь людей? Я хочу понять.
Мефрес удивлённо рассмеялась и распростерла руки.
— Ненавижу? Людей?! Ты меня с кем-то путаешь. Где ты видишь людей, Тро-церо? Нет их, людей — одни говорящие черви! Разве люди позволили бы мне де-лать с ними то, что я делала, делаю и буду делать? Нет, Троцеро, это жалкие зем-ные черви, по ошибке возомнившие себя людьми!
Она произносила свои слова беззлобно, как нечто давно известное ей, очевид-ное, неоспоримое, и Троцеро вдруг понял, что Камия абсолютно искренна в эту ми-нуту. Она не ненавидит хайборийцев — она всего лишь презирает их, как тварей ни-зших и ничтожных, в сравнении с нею, наследницей древних империй, Стигии и Ат-лантиды. И оттого ему было еще горше. Ибо он считал себя настоящим человеком. Но ему было больно и стыдно за то, что он и его собратья, — не говорящие черви, но люди! — позволяют таким, как Камия и Джосер, манипулировать собой.
— Мы не черви, — упрямо проговорил он. — Мы люди! Мы это докажем.
— Богам придется очень долго ждать, — надменно усмехнулась Мефрес, — а бо-ги долго ждать не любят!
* * *
| О |
громная гавань, почти такая же великая, как гавань Мессантии, вырастала на
глазах принца Кассио. Он испытывал восторг и восхищение. Вот они, сказочные Барахские острова! Вот печально знаменитый Тортаж, бывшая столица пиратской во-льницы, ныне переименованная в Джосерион. И там, в Джосерионе, ожидает его та, кто эту вольницу сумела победить…
Вернее, не в Джосерионе. В Джосерион ему нельзя; так велел отец. Поэтому ко-ролева Мефрес тактично примет его не в городе, а на своем флагманском корабле. Корабль тот, по словам Хамсина, носит чудное название «фрегат».
Вскоре Кассио увидел этот корабль и почувствовал, как зашевелились волосы на голове. Это черное чудовище не могло быть кораблем. Размерами оно в два, а то и в три раза превосходило самый большой аргосский галеон. Если оно и плавает, то это, скорее, плавучий дворец, а не корабль!
Кассио внимательно оглядывал непривычный силуэт. Несмотря на свои гигантс-кие размеры, издалека корабль выглядел не лишенным изящества, а черный цвет придавал ему некую мрачную грацию. Истинный сын своей страны, Кассио обожал море, любил корабли, знал их и потому сразу понял, что судно превосходно сбала-нсировано, его пропорции не просто красивы — они свидетельствуют о выдающихся мореходных качествах.
Не в силах отвести взора, принц с восхищением смотрел на гигантский корабль. Четыре стройные мачты, и каждая может нести от трех до пяти парусов; как стигий-цы только умудряются управляться с таким количеством парусов… Все паруса строго прямоугольные, а не трапециевидные, как на аргосских галеонах и караках. Сейчас все они свернуты, и только флаги Стигии и Аргоса реют на вершинах мачт. Кассио испытал радость оттого, что аргосский альбатрос парит над таким прекрасным кора-блем.
Внезапно принц испугался. В его голову пришла мысль, что такой корабль мо-жет быть опасен. Да, очень опасен! Кассио внимательно вгляделся, разыскивая ката-пульты, баллисты и прочее оснащение, могущее свидетельствовать об опасности, исходящей от фрегата.
Но ничего этого не было. Даже на носу не было обычного устрашающего тарана. Как же они отпугивают океанских демонов? — с недоумением подумал Кассио. И это был лишь один из множества его вопросов. При случае он надеялся задать их самой королеве Мефрес. Хамсин сказал, что Ее Святейшее Величество тоже обожает море.
Тем временем галеон принца вошел в бухту. Вскоре подошла богато украшенная лодка, которая должна была отвезти аргосского наследника и его свиту на фрегат. Приятный молодой человек, представившийся личным секретарем королевы Ане-фом, взялся сопровождать Кассио. Он говорил по-аргосски, но с акцентом, не так чисто, как Хамсин.
— Мне сказали, что королева Мефрес владеет нашим языком. Это правда? — спросил Кассио.
— Да, Ваше Высочество, — склонил голову Анеф. — А узнав, что вы намерены нанести ей визит, срочно призвала лучших наших педагогов, чтобы они помогли усовершенствовать ее познания. Вы сможете общаться с Ее Святейшим Величеством без переводчика.
— Это замечательно, — сказал Кассио.
И с досадой подумал: я встречаю уже четвертого человека, говорящего на аргос-ском языке, а ведь при нашем дворе никто, кроме считанных мудрецов и чиновников дипломатического ведомства, на стигийском не изъясняется. Это стыдно! Когда я стану королем, еще подумал он, я обязательно заставлю наших нобилей учить этот великий и древний язык. Тем более если Стигия и Аргос всё-таки заключат мир…
Ладья причалила к фрегату. Вблизи черный корабль казался еще громаднее. Спу-стили широкий трап. Кассио и его свита поднялись на борт. Аргосского наследника встречал почетный караул. На палубе уместились две сотни воинов. Все они были в туниках и начищенных до блеска панцирях, а на голове имели золоченый гребен-чатый шлем. На бесстрастных лицах, впрочем, невозможно было прочесть, рады они принцу или нет.
Впереди караула стояли двое: высокорослый надменный человек в тунике и тоге с серебряным морским змеем и стигиец чуть пониже ростом, в тунике без тоги, но в шлеме с большим султаном страусовых перьев. Последний вышел навстречу Кассио и четко отрапортовал: — Капитан Ратмес имеет честь приветствовать Ваше Высочес-тво на борту флагмана королевского флота Стигии.
Анеф перевел.
— У вас очень хороший корабль, капитан Ратмес, — сказал принц.
Ратмес бесстрастно, как автомат, кивнул.
— Позвольте мне представить Вашему Высочеству адмирала Ксептаха, главноко-мандующего нашим флотом.
Ксептах едва заметно наклонил голову. Поскольку адмирал не сделал ни шагу в сторону принца, Кассио сам подошел к нему и проронил с улыбкой:
— Не хотелось бы мне, чтобы ваш и наш флоты встретились в морском сражении!
Королевский секретарь перевел и это, искусно передав даже интонацию принца.
— Стигийский флот покорен воле стигийских владык, — холодно заметил адми-рал, не добавив к своим словам обращения к принцу.
Анеф поспешил загладить неловкость:
— Его превосходительство говорит, что желания Вашего Высочества близки чая-ниям наших владык. Прошу вас, досточтимый принц, следовать за мной. Ее Святей-шее Величество королева Мефрес уже ждет вас.
Анеф и Кассио со свитой проследовали мимо адмирала Ксептаха, капитана Рат-меса и почетного караула. Не заметно, чтобы они очень радовались мне, подумал принц. С другой стороны, ведь это стигийцы. Они повсюду славятся своей угрюмо-стью. И не просто стигийцы, а вымуштрованные солдаты. Им не положено прояв-лять чувства. Может быть, в душе они рады мне. А может, и нет.
За время пребывания на Барахе Кассио надеялся это для себя прояснить.
Шли они довольно долго, и наследник не уставал изумляться размерам и богат-ству этого корабля. Точно, это плавучий дворец, а не корабль. Всюду были какие-то постройки, палаты, апартаменты, лестницы и архитектурные украшения. К свое-му удивлению, Кассио нигде не видел атрибутики Сета. Он недоумевал: это стигий-ский корабль — так где же змеи? Имелись здесь изваяния рыб, павлинов, единоро-гов и прочих приятных созданий. Единственным напоминанием о Стигии могли счи-таться два сфинкса, сторожащих огромные, отделанные золотом и лазурью, двери.
У этих дверей королевский секретарь Анеф остановился. Обращаясь к Кассио, он звучно и торжественно проговорил: — Ваше Высочество наследный принц Кассио Аргосский! Прошу проследовать в тронный зал Ее Святейшего Величества королевы Мефрес, владычицы Стигийской, да живет она вечно!
— Тронный зал?.. Здесь? — удивился принц.
Но Анеф не ответил ему. Внезапно золотые двери отворились, приглашая аргос-ского принца внутрь. И он, перебарывая дрожь, которую навевал на него этот корабль и все, имеющееся на нем, вошел.
Он не увидел бьющего через край богатства тронного зала. Ибо та, кто восседала на высоком троне, всецело приковала его восхищенный взор. Это была женщина-птица. Ее фантастическое платье из тканых золотом перьев, как кожа, плотно обле-гало грациозную фигуру. В теплом желтовато-серебристом свете она сияла, как ог-ненный феникс Солнечного Митры. Точеные руки, унизанные перстнями и браслета-ми, были обнажены, но над ними раскидывались орлиные крылья, являющиеся час-тью ее платья. Вырез платья был узким, но очень глубоким: он шел от основания шеи почти до самого лона; в пупок был вставлен сияющий рубин. В сочетании с этим сказочным золотым платьем и этими дивными украшениями вырез придавал облику женщины неповторимую и ошеломляющую эротичность.
Еще прекрасней показалось Кассио ее лицо. Оно было осыпано крохотными се-ребряными блестками, отчего тоже как будто светилось. Красиво очерченные губы покрывала яркая перламутрово-алая помада; принц и не представлял, что такая бы-вает. На длинных черных ресницах лежал и искрился серебристый пух. Веки под черными бровями были обильно подведены изумрудной тушью, а пленительные те-мные глаза — бирюзой, и все это искрилось, светилось, переливалось… Блестящие смоляные волосы ниспадали до плеч широкой копной, их фиксировала золотая па-утинка. Голову венчала шапка, исполненная в форме головы орла, также золотая, только в глазницах сверкали два больших топаза.
Несмотря на обилие косметики на лице женщины, оно не казалось безвкусным; напротив, изысканная и искусно наложенная косметика подчеркивала и возвеличива-ла до недосягаемых высот природную красоту Камии или, как теперь называлась эта женщина, Мефрес. Это была воистину королевская красота!
В руках королева Мефрес держала два миниатюрных золотых предмета: изогну-тый жезл, усеянный бриллиантами, и хлыст, более похожий на кисточку. То были полузабытые символы монаршей власти, известные с тех неизмеримо далеких вре-мен, когда владыки Стигии еще не научились уступать дорогу посвященным жрецам Вечного Повелителя…
Итак, Кассио был совершенно сражен красотой стигийской королевы. Он застыл на пороге тронного зала со ртом, раскрытым от изумления, как ребенок, увидевший чудо. Он, первый модник Аргоса, не мог не ощущать себя в сравнении с нею жал-ким оборванцем. Его супруга Лидия, оставшаяся в Мессантии, иначе как Лидией Прекрасной называлась редко, но и принцесса Лидия была что скромная луговая фиалка против этой величественной благоухающей розы…
О, королева Мефрес, этот тонкий знаток человеческой натуры, эта великая иску-сница разыскивать затаенные пороки даже в самой невинной душе и обращать их в свою пользу, эта гениальная актриса, самозабвенно играющая бесчисленное множе-ство сложнейших ролей, эта прирожденная авантюристка и, в то же время, трезвая, циничная и хладнокровная, — она с предельной точностью все рассчитала. Она зна-ла, что, как, когда и на кого произведет наилучшее впечатление. Она, в сущности, сама была величайшей взломщицей — только, в отличие от знаменитых охотников за материальными сокровищами, она умела виртуозно подбирать отмычки не к хо-лодным, лишенным жизни замкам, а к пылающим сердцам; там, в живых сердцах и душах, находила она самые дорогие ценности.
И вот так, не произнеся ни слова, — ведь Кассио в самом безумном сне не мог вообразить, что Мефрес и Хамсин одно лицо, — она покорила наследного аргосско-го принца. Безо всякого волшебства, без угроз, без демонстраций силы — покорила. Он ничего не потерял — ни жизнь, ни душу, ни свободу воли, однако его будущие поступки уже принадлежали ей. Она нашла подход к нему, как всегда находила свои подходы к совершенно разным людям. Конечно, ради достижения поставленных целей еще придется потрудиться — но, главное, финал ей уже был известен. Руками этого молодого принца и подобных ему слабых созданий она вымостит для Аргоса дорогу в ад.
Дата добавления: 2020-11-15; просмотров: 99; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!