В высшей степени захватывающая экскурсия по историческим 11 страница
– Отлично, – заявила она. – Это именно то, что нам нужно.
Чудовище набрало в грудь побольше воздуха.
– Я… Мои родители…
– Прости меня, – сказала Белль, откладывая лист бумаги в сторонку и обеими руками беря Чудовище за широкую лапу. Оно посмотрело на нее с изумлением. – Я не знала, понятия не имела, что ты потерял мать и отца в столь юном возрасте. Прости, я была груба и бестактна.
Чудовище открыло рот, собираясь что‑то ответить, и наконец проговорило:
– Спасибо. И… ты тоже меня прости. Я не всегда могу контролировать свой гнев, – сбивчиво продолжало оно, мучительно подбирая слова. – Прошлым вечером всё… было хуже обычного. Мой разум померк. Ничего не помню после того, как выбежал из столовой… Провал в памяти. Очнулся в каком‑то углу, и вся морда была в перьях.
Белль заставила себя не отдергивать руки рывком, а отвести их медленно, словно так и надо. Чего еще касались вчера эти когти? Что или кого разорвали?
– Раньше такого не случалось, – сказало Чудовище, не заметив ее смятения.
Если бы оно разинуло пасть пошире, то легко могло бы схватить девушку, перекусить пополам или проглотить целиком. Своими длинными клыками оно запросто могло оторвать Белль голову. Но Чудовище нахохлилось, так что загривок походил на огромный горб. Огромные ярко‑синие глаза, казавшиеся неуместными на фоне более темной шерсти, слезились.
– Держу пари, это из‑за проклятия, – мрачно сказала Белль. – Ты еще больше становишься чудовищем по своей сути. И все это моя вина.
|
|
|
Чудовище одарило ее еле заметной улыбкой.
– И твоей матери.
– Точно. – Белль плюхнулась на пол рядом с ним. – Родители.
Чудовище машинально накрыло ее руку огромной лапой и слегка сжало, словно пытаясь утешить ее. Девушка прислонилась к большому теплому боку, и Чудовище обняло ее за плечи.
– Они вон там, – тихо сказало оно после минутного молчания.
Белль завертела головой, оглядывая книжные шкафы, потом опомнилась.
– Извини?..
– Мои родители там. – Чудовище слегка дернуло подбородком, указывая на окно. Удивительно человеческий жест для такого огромного подбородка. – Я… их навещаю. Иногда.
– Покажи мне, – мягко попросила Белль.
Прежде чем выйти во двор замка, они завернули в гардероб.
На Чудовище по‑прежнему были надеты модные брюки, которые оно накануне надело к ужину, а вот рубашка где‑то потерялась. Вместо нее хозяин замка накинул на плечи свой старый потрепанный плащ и неловко попытался скрепить его золотой застежкой. С первого раза у него ничего не получилось, но вопреки ожиданиям Белль Чудовище не впало в ярость, очевидно, ему по какой‑то причине было важно управиться с маленькой вещицей, не сломав ее.
|
|
|
Наконец, не выдержав, девушка решительно потянулась, и сама защелкнула застежку.
Чудовище ничего не сказало, только криво, невесело улыбнулось.
Потом девушка легко накинула на плечи свой старый плащ и застегнула его под подбородком, двигаясь так грациозно, что Чудовище невольно залюбовалось.
Потом, спохватившись, распахнуло дверь и вышло на улицу.
Белль шагнула следом, но споткнулась о порог. Не понимая, что произошло, она озадаченно посмотрела на Чудовище. Хозяин замка с мрачным видом указал на землю, облепившую нижний край двери и основание стен.
Сначала Белль подумала, что тут напакостили кроты или другие зловредные грызуны, но ведь на дворе зима, и все кроты либо впали в спячку, либо просто не способны прорыть мерзлую землю.
А потом Белль поняла, в чем причина загадочного явления, и у нее отчаянно забилось сердце.
Замок погружался в почву.
Паутина, покрывшая замок, точно белая плесень, затягивала его под землю, окончательно отрезая от мира. Скоро земля поглотит его целиком – так, будто его никогда и не было. Проклятие сделает так, что даже воспоминания о злосчастном королевстве совершенно изгладятся из людской памяти.
|
|
|
Белль поежилась и встретилась взглядом с Чудовищем, понимая – оно пришло к тем же выводам. Ни один из них не произнес ни слова.
Девушка глубоко вдохнула морозный воздух, поправила плащ и зашагала прочь от замка, навстречу внешнему миру.
Свет мерк у нее перед глазами.
Солнце скрылось за обрывками облаков, но день все равно был очень ясный. Землю покрывал тонкий слой снега – нежная, хрупкая пелена, которая наверняка растает с первым же порывом теплого ветра. Пока же вокруг было белым‑бело, а с неба, медленно кружась, падали снежинки. По сравнению с полумраком замка пейзаж буквально ослеплял.
Даже от мерзкой белесой паутины, опутавшей статуи и кусты тонкими щупальцами, исходило неприятное бледное свечение.
Чудовище зашагало по снегу, и Белль пошла за ним, наступая в огромные следы с отметинами когтей. Ее ступни были в два раза меньше гигантских следов.
Чудовище повернуло налево, и они вошли во внутренний двор: в старые времена он, вероятно, мог быть заполнен оборонительными пиками, если шла война, или овцами и купцами, если времена стояли мирные, теперь же двор походил на хаотично заросший сад, припорошенный снежком.
И все же здесь было очень красиво. Любители всевозможных причуд – и не только философии мыслителей вроде Жан‑Жака Руссо – безоговорочно одобрили бы такое «возвращение к природе», каковое являл собой дикий сад. Белль улыбнулась, представив себе, как Чудовище или озадаченный садовник интересуются модными веяниями, под влиянием которых оформлялись парижские сады.
|
|
|
По стенам змеились виноградные лозы. Тут и там птицы устроили себе гнезда – Белль предположила, что раньше, когда в замке еще жили люди, пернатые не чувствовали себя здесь так вольготно. Дятлы с громким стуком добывали из‑под коры больных деревьев жуков, по земле отважно расхаживали голуби, высматривая семечки и совершенно не опасаясь ни кошек, ни собак.
Следуя за хозяином замка, девушка прошла под увитой плющом аркой и увидела розарий – прежде он, должно быть, походил на изысканную шкатулку.
Белль затаила дыхание. Розарий не мог сравниться величиной с огромными садами Версаля и Рима, но это компенсировалось узкими извилистыми дорожками и кустами, высаженными с таким расчетом, чтобы садик напоминал заполненный розами лабиринт, по которому можно бродить вечно.
Плотный ковер из плетистых роз покрывал стены, на земле росли садовые розы, а в больших каменных вазах красовались мелкие розочки. Других растений в саду не было, если не считать огромного количества сорняков и плюща – его зеленые побеги стелились по вымощенным камнем дорожкам и взбирались по стенам.
Белль нервно огляделась, высматривая яму в земле, из которой могла бы выйти сплетенная из плюща фигура, посетившая ее утром, но ничего подобного не заметила. Кусты выглядели… абсолютно нормально.
В отличие от розария ее матери розы этого сада, похоже, побило морозом. Впрочем, Белль сразу определила наметанным глазом, что до конца цветы не завяли и, кажется, пребывают в таком состоянии уже много лет, их стебли давно следовало подрезать, ветви плетистых роз ослабли и тяжело обвисли под увядшими соцветиями и плодами шиповника.
Находись Белль в собственном саду, сразу же сорвала бы одну ярко‑розовую ягоду и отправила в рот. Они, конечно, довольно кислые, зато богаты витаминами и напоминают о летнем солнышке. Дома, на верхней полке буфета Морис до сих пор хранил чай из шиповника, который давным‑давно засушила ее мать. Отец никогда его не пил, но иногда Белль случалось видеть, как он стоит у шкафчика с шелковым мешочком в руках и вдыхает неувядающий аромат.
Розарий нагонял на Белль тоску или, скорее, светлую грусть. Так чувствуешь себя, вспоминая о давно потерянных, милых сердцу вещах или о том, чего никогда не имел.
Например, о матери.
Интересно, мать водила бы Белль в розарий, учила бы названиям растений, вплетала бы только что сорванные цветы в волосы дочери? Заваривала бы ей чай из шиповника?
При мысли об этом Белль с силой наступила на хрусткий снег под ногами.
Чудовище медленно шло дальше, и снег поскрипывал под его лапами. Девушка не могла определить, гнетет ли его пребывание в розарии или нет, хозяин замка выглядел немного подавленным и недовольным – но не более чем обычно – и пока вроде бы не собирался впадать в ярость.
Он сильно сгорбился – явный признак того, что идти на двух ногах ему не только неудобно и непривычно, но временами еще и больно.
Белль ускорила шаг, чтобы не отстать, а потом резко остановилась, увидев, куда они пришли: на маленькое древнее кладбище.
Надо сказать, она еще никогда не видела кладбища прекраснее. Небольшой участок земли обнесен современной кованой оградой, увенчанной острыми позолоченными пиками. Здесь хоронили только королей и королев, а также младенцев и детей королевской крови, которым не посчастливилось унаследовать трон.
Впереди находились два относительно новых надгробия: богато украшенные мраморные доски, чистые и поблескивающие, как лед. Полукруглые навершия надгробий были богато украшены причудливым узором из черепов, крестов и роз, а ниже располагались изящные надписи:
«Здесь покоятся король и королева этого замка, их постигла безвременная кончина».
Чудовище присело на корточки и внимательно оглядело надгробия, потом протянуло огромную лапу и смахнуло с них снег.
Белль опустилась рядом на колени и положила руку на плечо Чудовищу.
– Мне было десять, когда они умерли, – тихо сказал хозяин замка. – Я не понимал. Они ведь постарались обезопасить нас: закрыли границы королевства, укрыли всех нас в замке, заставляли нас пить всякие отвратительные настойки… – Чудовище усмехнулось. – Я их терпеть не мог… меня от одного запаха тошнило. Больше никто в замке не умер, а вот моим родителям ничто не помогало. Сгорели от лихорадки за неполных три дня. Мне не позволяли их трогать, только показали издалека. Я так и не смог с ними попрощаться.
Белль вдруг вспомнила, как Чудовище смутилось, когда она рыдала из‑за расставания с отцом. «Ты даже не дал мне с ним попрощаться». Неудивительно, что хозяина замка тронули ее слова.
– Я был последним в роду… все хотели меня обезопасить. Не подпускали к телам родителей, боясь, что я заражусь, – скорбно проговорило Чудовище. – Я бы жизнь отдал за возможность в последний раз обнять маму, в последний раз перемолвиться словом с отцом. Без них мне… и жить‑то не хотелось.
По щекам Белль заструились слезы. Что лучше: не знать мать с рождения или потерять в одночасье?
Чудовище встряхнулось.
– Большая часть оставшихся придворных сбежала… Что хорошего в опустевшем королевстве, которым некому управлять? Какой толк от десятилетнего принца‑сироты, разве он сможет защитить маленькую отсталую страну?
– Чудовище… – мягко проговорила Белль, пожимая его огромную лапу.
Хозяин замка глубоко вздохнул.
– Целый год мы держали траур, как того требует обычай. А потом, в ночь перед моей коронацией…
– Явилась моя мать и превратила тебя в Чудовище, – тихо закончила Белль.
– «Превратила»? – переспросило Чудовище с безрадостным смешком. – Ты и твоя мать думаете, что я уже им становился. Не очень‑то справедливо по отношению к одиннадцатилетнему мальчишке… Иначе с чего бы ей приходить именно в ночь накануне коронации? Она меня испытывала, хотела посмотреть, стану ли я таким же ужасным правителем, как мои родители. А я ее проверку не прошел.
Белль открыла было рот, намереваясь сказать, что несправедливо поступать так с ребенком, но… Если посмотреть на ситуацию с другой стороны, выходило, что покойные король с королевой превратили некогда процветающее, счастливое королевство в стремительно пустеющую территорию, на которой люди умирали на улицах от эпидемии или же подвергались избиению и «исчезали», потому что отличались от других.
Возможно, ее мать поступила так, пытаясь спасти то немногое, что еще уцелело?
И все же для юного принца это обернулось тяжелейшим испытанием.
– Я знаю, что они были ужасными правителями. Даже ребенком я иногда чувствовал, что они поступают неправильно. Они не принимали прошения… от их собственных подданных, чьи дома отбирали или громили… от бедолаг, которых то и дело избивали… а виновные избегали наказания… Порой родители вели себя точно тираны из сказок, которые мне читала няня. Вот почему я вышел из себя прошлым вечером. Знаю, ты была права насчет них, но… Они мертвы. – Голос Чудовища зазвучал глуше, срываясь на рык. – Их ошибки уже в пр‑р‑рошлом. Неужели нельзя пр‑р‑росто оставить их в покое?
Рычание перешло в рев. Чудовище разинуло пасть и завыло, обнажив клыки и зубы, закрыв глаза. В его пугающем вопле смешались злость и скорбь – Белль никогда не слышала ничего подобного. Так могло бы выть какое‑то древнее огромное существо, которое много лет скитается по лесам, тщетно пытаясь что‑то отыскать.
Белль мельком отметила, что снова пошел снег, и Чудовище своим горячим дыханием растапливало крошечные снежинки у себя над головой, словно волшебный огнедышащий зверь.
Девушка обвела взглядом заброшенный, неухоженный сад и мрачное старинное кладбище. Воздух вдруг сделался обжигающе холодным: падающие снежинки стали крупнее и выглядели как‑то странно. Белль дотронулась до одной, и та не растаяла. Это пепел, осознала девушка. Пепел из какого‑то ужасного апокалиптического пламени, знаменующего охватившую этот край войну, видение всеобщего конца.
Два тирана, которые вели себя так, словно их в детстве не научили отличать плохое от хорошего, правившие своим затерянным в лесах Франции королевством так, будто это игрушка… И ее собственная мать, вознамерившаяся наказать их, а потом испытать их сына. Все в этой истории вели себя точно самоуверенные божки.
Она набрала в легкие побольше воздуха.
– Чудовище, мне так жаль.
Хозяин замка грустно улыбнулся.
– Когда‑то… до всего этого у меня было настоящее имя.
– И какое же?
– Теперь это не важно. – Чудовище покачало головой. – Даже если бы… если бы я превратился обратно в человека, то уже не стал бы прежним.
– Ох. – У Белль слезы навернулись на глаза, и она прикусила губу.
– Ну, не всё так плохо, – сказало Чудовище, гладя ее по голове огромной лапой. Ее утешали . – Не все… перемены к худшему. Ты помогла мне это понять.
Белль почувствовала, что сейчас расплачется, но не понимала почему. Она вдруг осознала, что даже если бы не коснулась заколдованной розы, даже если бы не была дочерью волшебницы, наславшей проклятие, то всё равно сделала бы всё возможное, чтобы помочь Чудовищу. Странное чувство: прежде ей никогда не выпадала возможность кому‑то помочь, не считая отца.
Белль ухватилась за лапу Чудовища и крепко пожала.
– Вместе мы что‑нибудь придумаем, – пообещала она.
Какое‑то мгновение Чудовище взирало на нее сверху вниз в крайнем изумлении, потом обняло девушку свободной лапой. Белль прижалась к теплому боку, и Чудовище не отстранилось.
Гастон
В таверне, еще недавно наполненной светом и смехом, теперь царили полумрак и холод. Пришло время темных дел: полночь давно миновала, а рассвет еще не скоро. Огонь в огромном камине еще горел, но не ярко и не весело, пламя угасало, и тени в углах помещения сгущались.
За единственным освещенным столом сидели трое, они подались вперед, почти соприкасаясь головами, чтобы никто их не подслушал.
Одним из них был, разумеется, Гастон, такого высоченного парня ни с кем не спутаешь.
Рядом с ним сидел его приятель Лефу, нервно прихлебывая сидр из высокой деревянной кружки. Третий человек был худ, пергаментно‑желтая кожа туго обтягивала его заостренные скулы. Он казался древним, как мумия, но ликер, который налил ему Гастон, выпил одним махом. Свои длинные волосы он не перевязывал лентой, и редкие сальные пряди свободно спадали на спину. У него был полон рот зубов – не то своих, не то у кого‑то позаимствованных, – и зубы эти обнажались всякий раз, когда человек говорил или улыбался, последнее, правда, случалось редко.
Еще от него исходил странный запах – не от тела, а от одежды, плаща и шляпы. Неприятный душок навевал мысли об опасных химических реактивах, рвоте и гниении, моче и старости. Гастон постарался незаметно чуть повернуть голову в сторону, чтобы не выглядеть невежливым.
– Обычно я не покидаю свой сумасшедший дом на неделе, а тем паче глубокой ночью, но мне сказали, вы возместите мне издержки, – произнес старик. Он сидел совершенно неподвижно, шевелились только его губы. Он даже не покачивал в пальцах стакан.
– Разумеется, месье д’Арк, – сказал Гастон так вежливо, как только мог. Он не привык общаться с благородными джентльменами. Вообще‑то до сего дня это ему и не требовалось. Он вытащил из кармана пальто мешочек с монетами и бросил на стол.
Сначала на лице месье д’Арка промелькнуло отвращение: трудно сказать, то ли ему не понравился небрежный жест, то ли размер мешочка. Потом он уверенным движением потянулся к мешочку и развязал стягивающий его шнурок. Глаза старика заблестели, как высыпавшиеся на стол золотые монеты, а губы сложились в неприятную улыбку.
– Я… слушаю.
– Дело вот в чем, – начал Гастон озабоченным тоном, словно собирался рассказать о чем‑то очень серьезном. – Я всем сердцем желаю взять в жены Белль, но ее нужно… скажем так, убедить.
– Убедить? Да она же тебе отказала! Наотрез! – заметил Лефу.
Гастон схватил кружку с сидром и с силой прижал ко рту приятеля. Лефу протестующее забулькал, но начал пить.
– Все знают, что ее папаша безумен… – продолжал охотник, с невинным видом помахивая рукой.
– Поосторожнее со словами, – проговорил д’Арк с легкой угрозой в голосе. – Морис совершенно безвреден.
Гастон с размаху саданул кулаком по столу.
– Сегодня вечером он примчался сюда и нес полный бред: якобы какое‑то чудовище держит Белль у себя в замке!
Глаза месье д’Арка сверкнули, он слегка нахмурился, но и только.
– Очевидно, он просто хотел над вами подшутить.
– Он с пеной у рта доказывал свою правоту, – возразил Лефу, качая головой. – Всё кричал, какое это чудище большое да какие здоровые у него клыки и…
– Он заявил, будто чудовище умеет говорить, – перебил его Гастон, пожимая плечами. – Словно человек.
– Как необычно, – сказал д’Арк, подаваясь вперед. – Говорящее чудовище. Рассказывайте дальше.
– Да какая разница, что он там наплел?! – взревел охотник. – Важно главное: он сумасшедший, а Белль сделает что угодно, лишь бы ее отца не держали под замком.
– Ага, даже выйдет за него замуж, – поддакнул Лефу, округляя глаза.
Гастон злобно зыркнул на приятеля, но возражать не стал.
– Понятно, – протянул д’Арк, широко улыбаясь. – Скажем так: в других обстоятельствах я бы усомнился, можно ли сажать невинного человека в психушку ради того, чтобы заставить его дочку за вас выйти. Даже если бы вы мне заплатили. Однако вы пробудили мое любопытство… Хорошо, я вам помогу.
– Отлично! Давайте за это выпьем! – Гастон поднял огромную пивную кружку, и из нее плеснула пена. Лефу тоже поднял свою кружку с сидром, а д’Арк – стакан с ликером, при этом глаза его злобно блеснули…
Преступление минувших лет
Несколько минут они сидели в умиротворяющем дружеском молчании, а с неба медленно падал снег. Наконец Чудовище поднялось и протянуло девушке руку.
– Пока мы здесь, может, покажешь мне конюшни? – решилась Белль.
Чудовище посмотрело на нее удивленно:
– Зачем?
– Не знаю… Просто у меня такое чувство… все время думаю про исчезновение Аларика Поттса. В видении, явившемся мне прошлой ночью, был какой‑то всадник. Не думаю, что это совпадение. Далее если это не Аларик, все равно тот человек как‑то связан с лошадьми. А поскольку нам доступна только замковая конюшня, я подумала: вдруг там на меня снизойдет озарение.
Дата добавления: 2020-04-25; просмотров: 127; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!