В высшей степени захватывающая экскурсия по историческим 15 страница
Крутанувшись, точно берсерк, изобретатель вырвался из рук державших его бандитов и бросился в операционную, туда, где лежала Розалинда.
Он не стал тратить время на то, чтобы нежно коснуться ее щеки и гладить по лбу, вместо этого он немедленно ухватился мясистыми пальцами за металлическую пластину, фиксирующую ее шею, и принялся ее раскачивать.
На какой‑то миг Розалинде показалось, что она грезит. Когда ее только бросили в мрачную темницу, она часто мечтала, представляя, что рядом с ней Морис и Белль, а тюремная камера – просто чудовищный кошмар.
Она смотрела на лицо мужа, подмечая маленькие детали, убеждавшие ее в реальности происходящего. У него появился маленький шрам рядом с левым глазом –1 раньше его не было. Неужели у Мориса появились залысины? Пожалуй, он поправился на несколько фунтов, судя по округлившемуся животу… Может быть, они с Белль неплохо жили вдвоем, без нее… может, он хорошо питался, как и положено мужчине в его возрасте, и ни в чем себе не отказывал…
А потом на шею Мориса с размаху опустилась обтянутая кожей дубинка.
Изобретатель сразу же упал без сознания, рухнув на пол, точно актер во время спектакля.
– Нет, – каркнула Розалинда, борясь с удушьем.
Обездвижив Мориса, трое головорезов подхватили его под мышки и без лишних церемоний поволокли прочь из комнаты.
– Нет! – Розалинда вложила все остатки сил в этот крик. – Он не владеет магией! – Она отчаянно пыталась подобрать правильные слова, так, чтобы до этих чудовищ дошло. – Он… не чаровник! Он чист! Невинен! ПОЗВОЛЬТЕ ЕМУ ЖИТЬ!
|
|
|
Однако дверь в дальнем конце комнаты уже закрылась, потом щелкнул замок, и Розалинда осталась одна, гораздо более одинокая, чем прежде.
Часть 3
Игра стоит свеч
Под темным, затянутым облаками небом, шагая сквозь метель, Белль возвращалась в свою деревушку, и ей казалось, будто она не была там целую жизнь.
На самом деле она еще никогда не покидала деревню в одиночку. Пару раз она ездила с отцом на ярмарку на несколько дней, да еще раз или два во время сезонного сбора грибов они так увлекались, что несколько ночей кряду ночевали в лесу, а днем собирали сморчки и трюфели. Вот, собственно, и всё. И в обоих случаях она была вместе с папой.
Девушка смотрела на милые маленькие домики с горящими огоньками окошек и пыталась понять, изменилось ли что‑то в ее душе или нет. Несмотря на общую провинциальность и ограниченность жителей, это было все такое же чудесное место. Чистенькое, спокойное – идеальное место для того, чтобы вырастить ребенка. Но… глядя издалека на сонный городок, прекрасный, как картинка, Белль чувствовала лишь легкую грусть, отголосок будущей ностальгии, которую она пока не испытывала. Деревня походила на яйцо: девушка выросла там, томилась, словно в тюрьме, и не могла выбраться. И все же скорлупа у этой тюрьмы была очень красивая.
|
|
|
– Значит, здесь находится твой дом? – пробормотало Чудовище из‑под капюшона.
– Да, но он вон там, дальше, за городом. Отсюда его не видно, закрывает холм.
Белль обернулась и посмотрела на темный лес, из которого они только что вышли. Замок остался позади, за деревьями скрылись даже его самые высокие башни.
– Он как будто исчез, – пробормотала она.
– Возможно, его вообще не должно было существовать, – тихо проговорило Чудовище, сразу же поняв, о чем говорит девушка. – Возможно, нам с самого начала суждено было исчезнуть, так или иначе.
Они помолчали, а снег все падал и падал.
– Идем, – наконец сказала Белль, встряхнувшись. Нельзя поддаваться унынию. – Сначала нужно зайти к папе. Ох и удивится же он, когда мы ему обо всем расскажем!
– Вначале надо идти к продавцу книг, – мягко, но решительно поправил ее спутник.
– Но ведь папа так обо мне волнуется!
– Белль, у нас мало времени. Замок проваливается, ты же сама видела. Давай сначала разрушим проклятие, а уж потом придет время счастливых воссоединений.
|
|
|
Белль повесила голову. Все правильно. Если бы она изначально не вела себя импульсивно и эгоистично, ничего этого не случилось бы. Прежде ей никогда не приходилось тревожиться и переживать за кого‑то и ставить чьи‑то интересы превыше собственных.
– Хорошо. Сначала Леви, а потом мой папа.
Они решили пойти более короткой дорогой, чтобы пересечь реку, раз уж у них нет ни лошади, ни повозки. Мост скрылся под водами вспухшей, наполовину замерзшей реки, но рядом с берегом, там, где река не покрылась льдом, была привязана небольшая лодка, а над рекой от одного берега до другого протянулась веревка. Белль боялась, что крошечное суденышко не выдержит их веса, но лодочка лишь слегка осела, когда в нее забралось Чудовище. Оно, очевидно, видело такой импровизированный паром впервые, однако быстро сообразило, как им пользоваться, и, легко перебирая лапами веревку, потащило лодку на другой берег – так легко, словно сматывало удочку.
– Дым, – сказало Чудовище, нахмурившись, когда они были уже на середине реки.
– М‑м‑м, – вздохнула Белль. – Уже вечереет, и все сидят по домам, в тепле и уюте.
С реки подул ледяной ветер, скользя над водой, как стрекоза в летний день. Не говоря ни слова, Чудовище передвинулось так, чтобы заслонить Белль от ветра. От его большого тела исходило тепло, как от козла или коровы, правда, пахло гораздо лучше. Белль выбиралась из лодки почти неохотно.
|
|
|
Они пошли в городок по посыпанной гравием дорожке.
Темнело, было очень холодно, большая часть магазинов уже закрылась, прохожих на улицах почти не было, и все же Чудовище старалось держаться подальше от редких фонарей, крадучись перебегая из одной тени в другую, прячась за фонарными столбами и углами домов. Белль не знала, радоваться или огорчаться из‑за того, что несколько повстречавшихся им прохожих ее не узнали. Она всего лишь надела другой плащ, правда, новый и модный. Наверное, деревенские не видели ее лица под красным капюшоном.
Размышляя об этом, она наконец заметила клубы дыма, про которые говорило Чудовище, и сразу же поняла, что дым этот идет вовсе не из труб. Серый дым поднимался над недавно прогоревшим пожарищем. При этом витавший в воздухе запах показался ей знакомым и приятным.
– Для рождественского костра еще рановато, – пробормотала Белль в недоумении. Она свернула с главной улицы направо и зашагала к книжному магазину. Дым повалил гуще.
Когда они повернули за угол, девушка, наконец, увидела источник дыма.
С пронзительным криком Белль упала на колени.
От книжного магазина месье Леви почти ничего не осталось – только четыре почерневшие стены, дымящаяся крыша, куча кирпича и пепел.
«Месье Леви! И все книги…»
Огонь слегка опалил соседние здания, но, если не считать чуть обгорелые края крыш, домики не пострадали. Несколько стариков сметали с мостовой пепел и мыли закопченные окна, видимо, пожар произошел накануне. Странные куски черного пепла, тонкие и плоские, словно лепестки какого‑то уродливого тропического цветка, взлетали с земли при малейшем дуновении ветра. Они покрывали всю маленькую площадь, сбивались в кучки у стен домов, кружились в воздухе.
На некоторых таких кусочках еще можно было различить отдельные слова.
«Весь город покрыт книгами, – подумала Белль, борясь с тошнотой. – Книгами, которые уже никто никогда не прочитает».
Мимо торопливо прошел какой‑то человек, закрывая лицо шарфом, и Белль, не раздумывая, схватила его за рукав пальто. Чудовище на миг застыло, явно разрываясь между желанием остаться и утешить Белль и желанием сбежать, но потом второе пересилило первое. Чудовище скользнуло в тень ближайшего дома.
– Месье, – воскликнула Белль. – Что здесь случилось?
– Белль? – Человек окинул ее удивленным взглядом. Это был месье Совтер, державший магазинчик тканей и модных платьев. – Где ты пропадала? Твой отец с ума сходит от беспокойства…
– Это долгая история, – нетерпеливо отмахнулась Белль, вставая. – Что здесь произошло? Где месье Леви?
– Да уж, жалость‑то какая. – Мужчина задумчиво покачал головой, глядя на дымящиеся развалины. – Скорее всего, кто‑то устроил поджог. Пожар начался внутри магазина. Жаль Леви, безобидный старый ученый. Ума не приложу, кто мог такое устроить.
– С ним все в порядке? – настойчиво спросила Белль.
Месье Совтер пожал плечами этаким типичным для французов жестом:
– Не знаю… про тело вроде бы ничего не говорили. Думаю, его не было дома, потому‑то, наверное, магазин и подожгли. Мне нужно домой, Белль, дети ждут еду. Отправляйся к отцу, он места себе не находит!
Белль выпустила рукав его пальто и опять рухнула на колени.
Чудовище неслышно вынырнуло из своего укрытия и нависло над девушкой молчаливой тенью.
– Идем, – выдохнула она после недолгого молчания.
Потом медленно поднялась, прошла в почерневшую дверную коробку и медленно побрела по оставшемуся от магазина пепелищу, не заботясь о том, что пепел и зола пачкают ее поношенные туфли.
– Это было твое… любимое место, – медленно проговорило Чудовище, шагая следом.
– Самое прекрасное место в мире, даже лучше, чем моя собственная кровать, – уныло ответила Белль. – Каждый раз, заходя сюда, я словно открывала для себя новый мир, который ждал лишь меня. Еще одну историю, в которую можно шагнуть. А месье Леви был другом, проводником и исследователем, который проводил меня в эти места. Это был мой настоящий дом.
Она посмотрела на полки, заполненные почерневшими, обугленными кирпичами, которые еще совсем недавно были книгами. Похоже, тут мало что можно спасти. Даже книги, обгоревшие не очень сильно, сплавились между собой под действием жара. Стулья, на которых она любила сидеть с книжкой, лишились мягкой обивки, а их деревянные каркасы обуглились.
– Белль… Мне жаль, – сказало Чудовище, кладя лапу девушке на плечо.
Белль ухватилась за нее двумя руками и заплакала. Она никак не могла остановиться. Слезы текли по щекам быстрым бесконечным потоком.
– Мне… очень хотелось увидеть твое любимое место, – неловко произнесло Чудовище.
– Я знаю. – Белль хлюпнула носом.
– Прежде я никогда не был в магазине, – продолжало Чудовище, стараясь говорить весело.
– Что? – удивилась Белль, вытирая лицо рукавом. – Правда?
– Правда. Обычно в замок приходили торговцы и показывали нам свои товары. Нам даже не нужно было с ними общаться, нам просто доставляли все самое лучшее. Позолоченные мячи, оловянные солдатики, плюшевые медведи со стеклянными глазами, сшитые из шкур настоящих медведей…
– Ладно, ладно. – Белль покачала головой. – Я поняла, ваше величество.
– Я просто хотел… отвлечь тебя.
– Знаю. И я это ценю. – Девушка глубоко вздохнула и попыталась рассуждать практически: – А ты… не чувствуешь поблизости… мертвецов? Ты же нашел по запаху тело Аларика.
Чудовище нахмурилось и потянуло носом.
– Думаю, когда все здесь загорелось, погибла парочка мышей. Кроме них тут никого не было.
Белль протяжно выдохнула от облегчения.
– Ну, хоть что‑то хорошо.
Белль постаралась отвлечься от переживаний и понять, что именно здесь произошло. «Не успела я выяснить, что моя мать волшебница, а сам Леви живет на свете уже не одно столетие… как он таинственным образом исчезает, а его магазин сгорает дотла…»
Вряд ли это совпадение.
– Похоже, лестница уцелела… пойду посмотрю, осталось ли что‑нибудь наверху, – заявило Чудовище.
Белль не стала его останавливать, но и следом не пошла. Не хотелось входить в личную комнату месье Леви, когда хозяин куда‑то пропал… это все равно что вторгнуться в частную жизнь. Чудовище с месье Леви незнакомо, может быть, ему простительно.
– Здесь, кажется, всё в порядке, – раздался сверху низкий голос. – Кхм… если не считать отсутствия крыши.
Белль потерла лоб и призадумалась. «Куда мог подеваться Леви? Несколько раз в году он уезжал на большие книжные ярмарки в крупные города или путешествовал для своего удовольствия… А где он теперь? Возможно, его предупредили о готовящемся нападении, и он успел скрыться? Что, если магазин сожгли из‑за того, что его владелец – чаровник? Неужели ненависть ко всему волшебному, поразившая маленькое забытое королевство за рекой, добралась и сюда? Неужели не осталось такого места, где волшебный народ мог бы чувствовать себя в безопасности?
Белль осмотрела обугленный рабочий стол, за которым книготорговец подсчитывал расходы и невеликие доходы от покупки и продажи книг, хранил заработанные деньги и хранил коробочку с фисташками, которыми часто угощал ее. Все это почернело и обуглилось, если не считать металлических петель, на которых крепилась крышка ящика стола, и нескольких лежащих внутри монет. Помимо монет внутри лежал еще какой‑то предмет, серый и потускневший…
Зеркало. Маленькое, очень знакомое зеркало.
Круглая вещица умещалась в ладони – удобно носить в кармане пиджака или в дамской сумочке. Зеркало не пострадало при пожаре, разве что покрылось тонким слоем пепла, Белль быстро протерла вещицу рукавом, и зеркальная поверхность вновь заблестела и стала отражать. Ободок зеркала украшали розы.
– Чудовище! – закричала Белль.
В следующий миг Чудовище слетело с лестницы, бесшумно и с невероятной быстротой – очевидно, его насторожила тревога в голосе девушки.
Белль показала ему зеркало, держа вещицу на вытянутой руке.
Возможно, тепло ее ладони вернуло зеркало к жизни, потому что его поверхность вдруг затуманилась, а потом на ней, как на крошечном экране, появилось лицо девушки.
Очень знакомое лицо, только совсем юное…
Белль вздрогнула, поняв, что видит свою мать. Она впервые видела ее так близко, глядя в ее зеленые глаза.
Девушка довольно улыбнулась зеркалу. Пожалуй, подбородок у нее был чересчур заостренный, придававший ее облику что‑то кошачье, а глаза светились недюжинным умом и насмешкой – на слащавых картинах романтического толка обычно изображали девушек попроще.
Белль чуть не выронила зеркало, глядя, как ее мать удовлетворенно кивает, а потом заправляет за ухо непослушную прядь волос.
– Она просто копия ты, – сказало Чудовище.
– Я… – Белль растерялась, не вполне уверенная, что ответить. «Я знаю»?
Ей показалось, что зеленоглазая девушка потрясла зеркало.
Картинка померкла.
Белль с трудом удержалась, чтобы тоже не встряхнуть вещицу, надеясь, что это заставит ее работать как положено, но это и не понадобилось: зеркало вновь начало показывать. В отличие от зеркала Чудовища этому, очевидно, не нужно было приказывать показать что‑то вслух.
Белль увидела свою мать – та со скучающим, недовольным видом смотрела по сторонам, пока ее родители – дедушка и бабушка Белль – стояли и беседовали с другими взрослыми на какую‑то им одним интересную тему. На матери Белль было удивительное бледно‑розовое платье с золотистым поясом, которое она изо всех сил старалась не помять и не испачкать, даже когда друзья потащили ее играть.
У друзей вместо ступней были козлиные копытца.
– Что… – ахнула Белль.
– М‑м‑м… это фавны, – подсказало Чудовище без особого интереса, словно говорило не о фавнах, а о белках.
Сцены начали быстрее сменять одна другую, точно чувствуя нетерпение Белль, конечно, ей любопытно было наблюдать за этими видениями, но пока что они никак не соотносились с настоящим, а значит, от них не было пользы в нынешней непростой ситуации. Белль и Чудовище наблюдали за жизнью королевства, очевидно, глазами ведьмы: фестиваль, Рождество, весенний разлив реки. Поединок между двумя молодыми людьми, один из которых погиб, сраженный волшебной молнией. Шумная ссора между людьми, наблюдавшими за дуэлью. Получив приказ подавить народные волнения, дворцовые стражники нападают на толпу, валят чаровников на землю, окружают и избивают.
Снова сцены, в которых видно, как стражники отворачиваются, пока уличные головорезы оскорбляют девушек‑чаровниц и избивают парней‑чаровников. Порой жертвы избиения даже не могут идти, порой они уже не поднимаются и не открывают глаза.
– Папа! – воскликнула Белль, увидев Мориса.
Они с Чудовищем наблюдали, как волшебница и изобретатель беседуют и смеются, наблюдали, как молодая пара проводит время с друзьями, засиживаясь допоздна. Смотрели, как счастливые молодожены постепенно делаются нервными и сердятся из‑за того, как меняется жизнь в королевстве.
Они увидели, как мать Белль отправляется во дворец…
– Мама. Папа, – прошептала девушка.
…и умоляет короля с королевой защитить чаровников и помочь им. Они увидели, как король с королевой прогоняют волшебницу.
Чудовище издало какой‑то горловой звук, нечто среднее между поскуливанием, проклятием и словом «нет» – ему было стыдно за родителей.
Они увидели, как на свет появилась Белль, причем в таких подробностях, что взрослая Белль смущенно отвернулась.
С грустью и страхом наблюдали они, как чаровники один за другим уезжают или исчезают, а жизнь в королевстве становится унылой и опасной.
Они видели, как в страну приходит эпидемия, как горят тела и ладан, как карантин отрезает королевство от остального мира, но слишком поздно.
Они увидели, как маленькое семейство бежит из умирающего королевства.
Увидели, как под покровом ночи к домику подъезжает всадник…
– Аларик, – скорбно проговорило Чудовище.
Потом они увидели конюха снова, потом еще и еще раз. Всякий раз он приезжал к дому темными, безлунными ночами, и его всегда сопровождали один‑два всадника. Они увидели, как родители Белль быстро впускают беглых чаровников, дают Аларику в обратную дорогу еды и горячего вина. Они наблюдали, как следующей ночью чаровники, снабженные едой и иногда деньгами, уходят из этого мира…
– Выходит, речь шла не об одном чаровнике, – медленно проговорила Белль. – Их было много… десятки. И родители помогли им всем сбежать… Вот зачем Аларик делал такие странные записи в своем дневнике. Он действительно занимался контрабандой в каком‑то смысле: тайком переправлял через границу чаровников. Много раз.
Еще Белль заметила, что ее саму зеркало никогда не показывает. Похоже, родители всеми силами оберегали дочь и близко не подпускали ее к Аларику и беглецам.
Потом Аларик перестал приезжать. Белль и Чудовище увидели, как бледные король и королева умоляют мать Белль о помощи, а волшебница отказывается… Белль со стыдом и удивлением гадала, как могла ее мать, спасшая одних людей, отказаться спасти других…
…А увидев следующую сцену, девушка ахнула: вернувшись домой, волшебница взмахнула рукой, глядя куда‑то невидящим взглядом. Потом зеркало показало замок и маленькие белые искры, похожие на лепестки роз. Они опускались на слуг, детей и маленького принца – тот улыбнулся во сне и поежился.
– Она творит заклинание? – потрясенно спросила Белль.
Потом они увидели, как ее мать передает зеркало месье Леви и пожимает старику руки.
Потом зеркало погасло.
Чудовище
– Это… дневник, – первым заговорило Чудовище, осознав правду. – В моем зеркале можно увидеть только то, что происходит в настоящем, а это показывает ее… воспоминания.
– Моя мать отдала зеркало месье Леви… – Белль повертела зеркальце в руках, удивленно приподняв брови. – Словно она просила его сохранить эту вещь на случай, если с ней что‑то случится. Она как будто предвидела . Значит, она думала обо мне и никогда меня не бросала и не забывала…
– Она же твоя мать, Белль, – мягко сказало Чудовище. – Она бы никогда так не поступила.
Дата добавления: 2020-04-25; просмотров: 124; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!