В высшей степени захватывающая экскурсия по историческим 10 страница
Гастон, подняв брови, обвел взглядом завсегдатаев бара – те наблюдали за ним, не отрываясь, стараясь не пропустить ни слова.
– А что… большое попалось чудовище? – спросил один из них.
– Огромное! – Морис содрогнулся.
– А клыки у него острые, длинные? – предположил другой.
– Да! Но оно разговаривало, как человек! И ходило на двух ногах!
– А… какая у него морда? Вытянутая и отвратная? – спросил третий.
– Да, да! – сердито выдохнул Морис. Какая разница, как выглядит Чудовище? Оно опасно и у него сейчас Белль. – Вы мне поможете?
– Ну конечно, – вежливо ответил Гастон. Он дернул подбородком, давая сигнал завсегдатаям бара. – Мы тебе поможем.
– О, спасибо, огромное вам спасибо! – пробормотал Морис, вздыхая с облегчением.
Изобретатель повернулся обратно к двери. Конечно, деревенские – люди сомнительных моральных качеств и никогда не были с ним особенно приветливы, и все же, когда у него случилась беда, они дружно…
Изобретателя вдруг подхватили под мышки и оторвали от пола.
– Мы поможем тебе найти выход! – прокричал кто‑то.
Дверь перед ним распахнулась, и Мориса выпихнули на мороз.
– Нет! – пронзительно закричал он, стремительно разворачиваясь.
Однако дверь захлопнулась у него перед носом.
Он изо всех сил стукнул по ней кулаком, потом еще и еще.
– Нет! Я его видел! Я видел Чудовище! – завопил он. – Почему никто меня не слушает?
Из окна высунулся Гастон, в последний раз глянул на изобретателя и захлопнул ставни, пробормотав:
|
|
|
– Старый псих Морис… хм‑м‑м…
– Я не сумасшедший! – заорал изобретатель. – Неужели никто мне не поможет?
Но городок мирно спал, жители вместе со своими любимыми семьями надежно укрылись за крепкими дверями и закрытыми ставнями.
– Тогда я отправлюсь выручать дочь в одиночку, – тихо пробормотал отец Белль, осознав, наконец, что случилось. Да, он был мечтателем, но ни один изобретатель не добьется успеха, если откажется от своей мечты. Если у тебя что‑то не выходит, когда ты, например, не понимаешь, как поведет себя металл или с какой силой пар давит на поршень, ты должен немедленно остановиться и подумать, в чем причина неудачи, а потом попробовать решить поставленную задачу по‑другому. Трудолюбивый, смекалистый, упорный – вот как можно охарактеризовать любого успешного изобретателя.
Морис повернулся и решительно зашагал к дому под покровом холодной снежной ночи.
Если бы сейчас рядом с ним была жена, она бы его поддержала. Он… смутно помнил, что в такие моменты она очень ему помогала… пусть он и не помнил, в чем заключалась эта помощь.
Прежде она этого не замечала
Черно‑синее небо на востоке посветлело, до рассвета оставалось еще не меньше часа. Огонь в камине прогорел до углей, и Белль сообразила, что проснулась из‑за того, что у нее замерз нос. Повернувшись в постели, она с удивлением увидела, что рядом с камином нет ни одного полена.
|
|
|
В следующую секунду ей стало ужасно стыдно: всего два дня в замке, а она уже ждет, что ее будут обслуживать вовремя!
«Ничего страшного, ты и дома просыпалась зимой от утреннего холода», – сказала она сама себе. Потом закрыла глаза и рывком соскочила с кровати.
Как будто в ледяное озеро нырнула.
Девушка поспешно положила одеяло на место, надеясь, что оно сохранит тепло к тому моменту, когда она вернется с поленьями. Ледяной пол не обжег босые ступни: перед кроватью лежал толстый ковер. Белль с тоской подумала о том, есть ли в гардеробе теплая одежда, но открывать его, пока тот спит, не решилась. В конце концов, тетушка‑гардероб тоже заколдованный человек и имеет право на отдых.
Поэтому девушка, дрожа, обхватила себя руками за плечи, сунула босые ноги в туфли и приготовилась к долгому путешествию до кухни и кладовок.
Но когда она открыла дверь, за порогом стояла статуя.
Белль сдержалась и не завизжала, зато отпрыгнула назад. В такую рань девушка еще не успела толком проснуться, а из‑за холода могла думать только об одном: как сильно она замерзла.
|
|
|
На этот раз листья расположились более продуманно, тщательно копируя черты человеческого лица… или нечеловеческого… На память Белль пришли изображения Зеленого человека, которые она видела в книгах про древние английские церкви: широкие листья, точно грива, обрамляют лицо, листья поменьше образуют плоский нос и незрячие глаза. Плющ, обвивающий «ноги» существа, был покрыт белым инеем. «Значит, оно пришло с улицы».
– Что за… Это еще что такое?
Если до этой секунды Белль еще раздумывала, не снится ли ей сон, то простые слова озадаченной тетушки‑гардероба развеяли ее сомнения.
Белль обернулась и приложила палец к губам. Она не хотела, чтобы ей помешали.
– Тебя послала моя мать?.. – спросила она, снова поворачиваясь к нежданному гостю.
За эти несколько секунд статуя успела поднять руку и теперь указывала зеленым пальцем куда‑то за спину Белль.
Девушка обернулась, но ничего не увидела.
– Окно?.. – спросила она, снова поворачиваясь к двери.
Статуи там уже не было.
– Страх‑то какой, – пробормотала тетушка‑гардероб.
Белль не ответила, решив, что нельзя терять время и вежливостью можно пренебречь. Она подошла к окну.
|
|
|
Бледные нити паутины уже добрались до него, затянув стекло толстой сетью. Испугавшись, Белль прижалась лицом к стеклу, пытаясь разглядеть, какую часть замка успела поглотить паутина.
Оказалось, довольно большую. Толстые, как веревки, нити покрыли все внешние стены, а от них во все стороны тянулись тонкие побеги‑щупальца, ползли по земле, точно ища новые вертикальные поверхности, на которые можно взобраться.
Белль содрогнулась и постаралась не поддаваться острому приступу паники. В конечном счете замок полностью скроется под толстым слоем паутины, и тогда уже никто не сможет выбраться наружу.
Потом девушка заметила, что за окном как‑то уж слишком туманно. У нее ушло еще несколько мгновений, чтобы понять: она смотрит на тонкий слой льда, зажатый между двумя белыми нитями паутины. По ледяной поверхности прошла рябь, и в следующий миг Белль поняла, что видит не двор замка, а свой собственный дом. Стоит ночь. Какой‑то темный силуэт приближается к дому, нет, два силуэта: всадники. Они мчались на огромной скорости, но в самый последний миг остановились, так что кони поднялись на дыбы и протестующее заржали.
Белль отпрянула, напуганная странным видением. Она не сомневалась: там происходит что‑то ужасное.
Ехавший первым всадник спешился, потом подошел ко второму и помог ему слезть с коня… Это был высокий грациозный юноша, он спустился на землю легко – словно текучая вода. Все это Белль разглядела потому, что дверь домика приоткрылась и из нее заструился желтый свет.
– Нет! Не выходите! – не выдержав, прошептала Белль. Но ее мать уже стояла в дверном проеме и говорила с первым всадником – тот, похоже, нервничал. Потом к ним подошел Морис, пожал всаднику руку…
После чего видение началось сначала.
– Нет, – в замешательстве проговорила Белль. – Что это? Что там происходит? Это какой‑то родственник? Они оба наши родственники? Это мой дядя? Что происходит? Почему ты мне это показываешь? Это он тебя предал? Ты переехала отсюда, чтобы укрыться от смерти и жестокости, а он тебя выследил?
– Понятия не имею, дорогая, – зевая, пробормотала тетушка‑гардероб. – Но если выяснишь это, дай мне знать. А я, пожалуй, еще немного посплю… удачи…
Белль стояла и просматривала видение снова, и снова, и снова, совершенно позабыв о дровах. Кажется, прошло несколько часов. Наконец, когда во рту у нее образовался отвратительный привкус, а ноги потеряли чувствительность, она вернулась обратно в кровать и свернулась калачиком под одеялом.
* * *
Когда Белль проснулась во второй раз, солнце стояло высоко, заливая комнату желтым искрящимся светом.
– Доброе утро, мисс, – оживленно проговорила тетушка‑гардероб. – Вы выяснили, что это была за статуя?
– М‑м‑м, нет… – ответила Белль, с трудом подбирая слова. – Мне кажется… У меня такое чувство, словно весь замок… Словно моя мать повсюду. Не знаю, жива она или мертва, только кажется, будто всё здесь наполнено ею… ее воспоминаниями. Как будто здесь витает ее… душа. Она определено пытается мне что‑то сказать.
– Жаль, что она выбрала для этого такой жуткий способ. Ваше старое платье постирано, отглажено и готово к носке, – отчиталась тетушка‑гардероб, радостно распахивая дверцы. Внутри действительно висело платье Белль, чистенькое, накрахмаленное, почти как новое, кипенно‑белые фартук и рубашка разве что не блестели.
Рядом висело, искрясь и мерцая, золотисто‑желтое бальное платье с такими длинными рукавами‑фонариками, что из каждого вышел бы целый палантин, и накидка из такой же ткани, с меховой отделкой.
– Ночью шел снег, – проворковала тетушка‑гардероб невинным тоном. – Я подумала, вдруг вы захотите покататься на коньках или…
– Покататься на коньках? Не знаю, заметили вы или нет, но мы все здесь в ловушке. Из замка не выйти. Не думаю, что в ближайшее время мы сможем выбраться на реку.
– О, в замковом дворе есть декоративный прудик. Держу пари, он уже замерз.
Ха. Вот это интересно. Пожалуй, если она свихнется в ближайшие пару месяцев, ей, по крайней мере, будет чем заняться.
– Спасибо, – поблагодарила Белль, снимая с вешалки свое старое платье. – Возможно, попозже.
У нее и без того слишком много дел: нужно узнать, что стало с матерью, снять проклятие, выяснить, куда пропали чаровники – тут уж не до фигурного катания.
Девушка так быстро спускалась по лестнице, что едва не прошла мимо целой колонии бледных поганок, беззастенчиво прорастающих на ступеньках. Наконец она заметила самые яркие шляпки и остановилась, чтобы получше разглядеть грибы.
Казалось, они растут прямо из серых прожилок на мраморных плитах. Узоры из крапинок на их ножках и верхние части шляпок походили на маленькие личики, которые кто‑то закрыл тканью: перед смертью они беззвучно кричали или пытались что‑то сказать.
Желудок Белль подпрыгнул к горлу. Рисунок на некоторых грибах слабо шевелился, навевая мысли о живых мертвецах.
«Постойте, – подумала Белль, – ведь моя мать занималась растениями. Плющ и розы. Грибы – это же, строго говоря, не совсем растения, правда? У них и листьев нет».
– Мне нужно что‑нибудь съесть, – сказала она вслух. Тогда она сразу почувствует себя лучше, да и желудок успокоится. Дружеская болтовня с миссис Поттс, бекон и жаркий огонь в печи непременно поднимут ей настроение.
Однако, зайдя в кухню, девушка обнаружила, что там так же холодно, как в ее комнате. Огонь в печи почти погас, кругом тихо, никого нет.
Не могут же слуги до сих пор спать? Или могут? Или они переборщили с волшебным вином, специально предназначенным для одушевленных вещей, и теперь спят беспробудным сном?
– Доброе утро! – воскликнула Белль бодро.
Нет ответа.
В замешательстве она оглядела кухню. Вон там, в буфете, определенно стоит миссис Поттс: большой белый чайник, сиреневая крышечка с розовой отделкой. Однако округлые фарфоровые бока чайника не двигались, только матово поблескивали.
Рядом на полке стояли чашки, ближе всех к домоправительнице находился Чип. Как будто кто‑то заботливо поставил его рядом с матерью.
– Миссис Поттс? – тихо позвала Белль и легонько постучала по стеклу костяшками пальцев. – Эй?
Нет ответа.
Белль прошлась по кухне, медленно повернулась, осматриваясь. На первый взгляд самая обычная кухня, ждущая, когда придет человек и вдохнет в нее жизнь.
Чувствуя легкую панику, Белль нервно провела рукой по волосам. Может, она всё еще спит?
Или наконец проснулась?
Что, если она просто несчастная сумасшедшая, заблудившаяся в заброшенном замке, а говорящие чайники и канделябры всего лишь плод ее больного воображения? Что будет, если она сейчас побежит наверх, поговорить с гардеробом? Тот окажется обычной деревянной мебелью?
В буфете что‑то шевельнулось.
Белль едва не разрыдалась от облегчения, увидев, как миссис Поттс встряхивается и оживает.
«Я не сумасшедшая, и это уже хорошо».
Странно думать, что кухня светлеет, но именно это она и делала. В печи загорелся яркий огонь, все стулья распрямили спинки и выстроились в ряд, свечи в канделябрах зажглись сами собой.
Миссис Поттс заметила Белль и, всполошившись, выпрыгнула из буфета.
– Ах, батюшки мои, мне ни разу не случалось проспать за все время службы здесь! – воскликнула она. – Ставьте чайник! Боже, как здесь холодно! Дорогая моя, мне так жаль! Мы сейчас же подадим вам чего‑нибудь свежего и горячего! – Она спустилась на стол и завертелась, по ее команде Чип, молочник, тарелка с кексами и серебряный колпак выстроились на подносе. – Сегодня чудный день… Держу пари, еще до полудня солнце растопит весь снег. Но мы сейчас нальем вам горячего шоколаду, чтобы разогнать утренний холод!
– Спасибо. Обожаю горячий шоколад. Мне редко удавалось его достать.
– Я тоже люблю шоколад! – пискнул Чип. – Я немножко чувствую его внутри чашки, – доверительно сообщил он.
Мальчик‑чашечка был такой милый и… живой. Внутренне содрогаясь, Белль подумала, что испытывал маленький мальчик, которого превратили в чашку.
– Сколько тебе было лет, когда… все это произошло?
– Пять! – ответил Чип, надуваясь от гордости.
С печи спрыгнул медный горшок и осторожно забрался на стол. Мальчик‑чашка стоял неподвижно, решив, очевидно, показать, какой он уже большой и как серьезно относится к делу, пока в него наливали густой, обжигающе горячий шоколад.
– Какой ты молодец, – похвалила Чипа Белль, беря чашку в руки. Она сделала маленький глоток, и Чип хихикнул. Потом девушка ухватила пару кексов. – Мне нужно быстро поесть и бежать: я хочу вернуться в библиотеку и продолжить поиски. Не думаю, что вам известно имя волшебницы, проклявшей замок… Имя моей матери?
Миссис Поттс горестно покачала носиком.
– Как это ужасно – не знать имени собственной матери! Боюсь, я тоже не знаю, как ее звали. Хотя, должна сказать, я абсолютно уверена, что мистер Поттс это знал. Он кое‑что говорил… правда, все больше намеками… К тому времени стало опасно иметь в друзьях чаровников, особенно если вы жили в замке. Впрочем, эту волшебницу здесь хорошо знали… попробуйте порасспрашивать остальных. Она трижды приходила к королю и королеве. Три – магическое число.
– Что? – Белль подалась вперед. – Почему? Почему она приходила так часто?
– Ну, в последний раз она явилась проклясть нас всех, – проговорила домоправительница с суховатым смешком. – Во второй раз король с королевой вызвали ее сами – просили помочь защититься от эпидемии.
– Она помогла? – с замиранием сердца спросила Белль.
– Нет, – вздохнула миссис Поттс. – Не уверена, что это было ей под силу. Как бы то ни было, она отказала правителям и удалилась в гневе, если верить Люмьеру.
Белль показалось, будто ее с размаху пнули в живот. И она еще обвиняла родителей Чудовища в бессердечии… Это при том, что ее собственная мать отказалась помочь больным.
– А зачем она приходила в первый раз?
– Чтобы благословить ребенка… принца, Чудовище, в день его рождения. Так поступали феи в стародавние времена. О‑о‑о, хотела бы я на это посмотреть!
– Как… странно, – пробормотала Белль, пытаясь свыкнуться с мыслью, что ее мать пожелала благословить принца, которого впоследствии прокляла.
– Ну, король с королевой не позволили ей этого сделать. Они сказали, что это пережиток прошлого или что‑то в таком духе. Хотя, на мой взгляд, они поступили глупо, – заявила домоправительница, пыхая паром из носика. – Можно сколько угодно быть современным и отрицать магию, но если уж волшебница добровольно предлагает благословить твое дитя… только дурак от такого откажется! Таково мое мнение.
«Не позволили ей…»
Белль почувствовала, как начинает болеть голова. Несколько дней назад у нее не было матери, зато теперь есть, да еще какая. Наверное, так чувствует себя человек, который обнаружил, что страна, в которой он живет, на самом деле находится на Луне и управляется по совершенно другим законам и порядкам.
«Нет», – поправилась Белль. Все еще сложнее. Образ матери, который Белль долгие годы лелеяла в памяти, не шел ни в какое сравнение с грозной матерью‑волшебницей.
Подумать только: Белль – тихая деревенская девочка, книжный червь, – оказывается, дочь женщины, которая сначала раздавала проклятия и благословения направо и налево, точно конфеты, а потом захватила целый замок и теперь повсюду незримо присутствует. Каково, а?
Все это невозможно… наверное, произошла ужасная ошибка.
«Что же, – храбро сказала сама себе Белль, – пусть у меня нет таких волшебных сил, зато мне достались от матери сила воли и хитрость. Я лучше кого бы то ни было подхожу для этого дела… Правда же?»
– Спасибо, – поблагодарила она миссис Поттс перед тем, как уйти.
Поднимаясь по лестнице в столовую, Белль на ходу жевала кекс – тот был еще теплый и буквально таял на языке, оставляя приятное послевкусие лимона с ванилью. Быстро прикончив первый кекс, девушка сразу же принялась за второй, успокаивая себя тем, что нужно все доесть до того, как она войдет в библиотеку, раз туда нельзя приносить еду.
Чип хихикал, когда Белль отпивала шоколад, и старался не раскачиваться слишком сильно. Горячим шоколадом очень легко обжечься.
Белль распахнула двойные двери библиотеки, представив, что делает это впервые. Здесь было столько новых для нее книг, которые можно читать, уютно устроившись в кресле холодным зимним днем. Даже, пожалуй, чересчур много. Девушка прищурилась и окинула библиотеку оценивающим взглядом, прикидывая, что тут можно усовершенствовать, – ее отец всегда так делал. Вместо многочисленных лестниц он, возможно, приспособил бы тележку на колесиках, оснащенную каким‑то хитрым механизмом, с помощью которого можно аккуратно доставать и спускать вниз книги, причем непременно по нескольку за раз.
Или, может, соорудить наверху навесные рельсы, по которым будет ездить линза на колесиках, чтобы стоящий внизу человек мог прочитать названия на корешках…
Вдруг девушка заметила в дальнем конце зала Чудовище: оно сидело, сгорбившись, над книгой и, похоже, находилось в библиотеке уже довольно давно.
Осторожно ступая на цыпочках, Белль пошла к нему по центральному проходу.
Чудовище медленно водило длинным когтем по строчкам и хмурило брови. Вокруг валялись свидетельства того, что дела у хозяина замка не всегда шли гладко: несколько совершенно растерзанных бесценных, древних летописей, а также кучки мелко изорванной бумаги.
– Чудовище? – окликнула его Белль.
– Я… пытаюсь разобраться с хронологией. Уже просмотрел одну книгу. Причем от корки до корки. Отметил все места, где предположительно упоминается твоя мать. – Хозяин замка протянул девушке лист бумаги, так густо испещренный дырами, что он напомнил Белль звездные карты, которые нужно держать перед светильником, чтобы на них загорелись крошечные звезды. В верхней части листа огромными буквами было кое‑как накарябано несколько имен, а ниже шли совершенно нечитаемые каракули.
– Я не пробовал писать… уже довольно давно. – На морде Чудовища отразилась такая смесь отчаяния и безысходности, что у Белль защемило сердце. Она взяла листок и внимательно его изучила.
Дата добавления: 2020-04-25; просмотров: 121; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!