В высшей степени захватывающая экскурсия по историческим 7 страница
И ничего не поняла.
Объединяло значки только одно: те имена, рядом с которыми они стояли, больше в списках не упоминались – даже в списках умерших.
Все отмеченные люди были разного возраста и пола, принадлежали к разным профессиям. Белль гадала, что же их всех объединяет.
– Нашла! – вдруг закричала она, на время позабыв о непонятных символах. – Я нашла себя! Запись о своем рождении!
Чудовище беззвучно подскочило, одним хищным движением оказалось у Белль за спиной и заглянуло ей через плечо.
– Белль, девочка, рождена… Ох… – У девушки вытянулось лицо от разочарования. – Отец – Морис. И всё.
Чудовище заворчало, явно намереваясь зарычать, и Белль, не глядя, накрыла его пасть ладонью.
– А как же твоя мать? – приглушенно пробурчало Чудовище. – Похоже, о ней больше нигде не упоминается.
– Каким‑то образом она стерла все записи. И мы пока не знаем почему. – Белль вздохнула. – Думаю, такое случается, если член твоей семьи волшебница. Но посмотри, тут кое‑что есть. Вот, смотри: имя моего отца, потом пустое место, а рядом вот этот маленький символ, на который я постоянно натыкаюсь. Такое впечатление, что раньше здесь стояло имя моей матери, но его стерли, а этот значок остался. Очевидно, он как‑то связан с ней.
– И что? – спросило Чудовище.
– Ты не знаешь, что означает этот символ? Ты видел его прежде?
– Нет. – Чудовище нахмурилось.
– Наверняка это что‑то важное. Похоже, все отмеченные этим знаком в дальнейшем исчезают из списков. Видишь? – Она перелистнула страницу, указывая на загадочные символы. – Куда подевались эти люди?
|
|
|
– Свирепствовал повальный мор, – мрачно сообщило Чудовище. – Когда я был ребенком.
– Нет, – сказала Белль, покачав головой, думая, какую из двух толстых книг взять следующей.
Чудовище недоверчиво уставилось на нее.
Тут до девушки вдруг дошло, как ужасно прозвучало это ее «нет».
– Прости! Я не хотела… Не подумай, что я такая черствая. Я лишь имела в виду, что твое предположение не объясняет, почему эти люди исчезли из списков. Смотри: здесь ясно сказано, что человек умер во время эпидемии. И здесь, и вот тут – таких заметок сотни. А люди, отмеченные этим знаком, не умерли… Они просто больше не упоминаются.
– Может, они переехали, как ты.
– Что, все? Думаю, даже с учетом того, что мир волшебным образом позабыл про твое королевство, кто‑то наверняка заметил бы массовое переселение людей в этой части света. Крестьяне в моей родной деревне не любят все новое и странное. Они, по крайней мере, пожаловались бы на пришлых.
Повисло удрученное молчание. Белль вдруг показалось, что больше ни в чем нельзя быть уверенной и даже кресло, в котором она сидит, того и гляди сбросит ее и исчезнет. Концы не сходились с концами, отсутствовали факты, на которые можно опереться. И на коленях у нее лежит просто древний бумажный мусор, а все содержащиеся там слова и информация бессмысленны.
|
|
|
– Аларик, – произнесло вдруг Чудовище.
Белль посмотрела на него: хозяин замка смотрел куда‑то перед собой остекленевшим взглядом.
– Аларик, старший конюх. Он исчез за несколько лет до… до проклятия. Посмотри, есть ли рядом с его именем такой знак.
– Что значит «исчез»? Что ты помнишь? – спросила Белль, берясь за одну из уцелевших книг.
– Однажды он просто… не явился на службу. И его семья тоже не знала, что с ним приключилось. Мои родители сказали, что я сам виноват. Сказали, я слишком его разбаловал, а он бросил нас и собственную семью ради новой жизни – как всегда поступают подобные ему «типчики», стоит им получить немного золота.
– Как можно говорить ребенку такие ужасные вещи? – поразилась Белль.
– Я и впрямь украдкой совал ему монеты, – призналось Чудовище. – И делал маленькие подарки. Точно так же я потихоньку кормил лошадей морковкой и сахаром. Я не думал, что для кого‑то это обернется бедой.
И это ребенок, в сердце которого «нет любви»?
|
|
|
– Ты кормил замковых лошадей тайком? – улыбнулась девушка.
– Я их обожал. Всегда любил лошадей, – грустно сказало Чудовище. – Когда… это все случилось… я их всех выпустил. Увидев меня в таком виде, они обезумели от ужаса.
Странная картина: огромный монстр открывает двери стойл, позволяя своим детским друзьям выйти, и животные галопом мчатся прочь, чтобы уже никогда не вернуться. Потому что они больше не могли выносить его присутствия, теперь, когда он стал зверем.
– Так, посмотрим, есть ли здесь Аларик, – сказала Белль, стараясь, чтобы голос звучал по‑деловому. У Чудовища такой грустный вид… – Как его фамилия?
– Поттс.
Белль посмотрела на него в изумлении.
– Что? – переспросила она, сомневаясь, правильно ли расслышала.
– Поттс. Аларик Поттс.
– Как… миссис Поттс?
– Да. Это его жена. А может… вдова.
Белль выронила книгу.
– Все эти существа были настоящими людьми? И Когсворт, и Люмьер?
Чудовище посмотрело на нее как на идиотку:
– Разумеется. Все они мои слуги. А ты что подумала?
– И все эти… люди превратились в вещи из‑за твоего проклятия?
– Да, весь замок накрыло, – подтвердило Чудовище, явно удивленное ее реакцией.
– Моя мать превратила полный замок людей в мебель, наказывая тебя?
|
|
|
– Ну… – Чудовище задумалось. – Думаю, она хотела, чтобы они вечно были рядом со мной и не старели до тех пор, пока действует проклятие. Кто знает? А почему… почему ты так огорчилась?
– Одно дело – проклясть испорченного одиннадцатилетнего принца! – простонала Белль. – Я хочу сказать, это тоже ужасно. Но чем все эти люди заслужили такую судьбу?
– Никогда об этом не задумывался, – пробормотало Чудовище. – Это же просто… слуги.
– «Просто слуги». А теперь из‑за меня твои «просто слуги» навечно останутся гардеробами и свечками! ЧЕРТ ВОЗЬМИ!
Она рухнула на кушетку и прижала к лицу подушку. Из глаз потекли слезы.
– Это же не… – начало было Чудовище. – Ты же не знала, – проговорило оно чуть погодя.
Белль понимала, что ведет себя как эгоистка. Жалость к себе ничем не поможет несчастным слугам. Теперь их можно спасти только одним способом: разрушив проклятие.
Она сделала глубокий вдох.
Потом заставила себя сесть и с силой потерла глаза, пытаясь перестать плакать.
Сквозь слезы она заметила, что морда Чудовища пугающе близко, а его нижняя челюсть ходит взад‑вперед – хозяин замка явно пытался придумать, что сказать.
Где‑то на уровне пола раздалось тихое покашливание.
Они поглядели вниз и увидели Когсворта – тот нервно потирал друг о друга завитушки, заменяющие ему руки.
– Просто решил спросить, будут ли какие‑то пожелания относительно блюд для сегодняшнего ужина, – сказал он, еще раз деликатно кашлянув.
– Мы… мы как раз сами собирались заглянуть к миссис Поттс. Мы поговорим с ней об этом, – сказала Белль, пытаясь сохранить остатки достоинства.
Девушка быстро поднялась и вышла из зала: она боялась, что если еще раз посмотрит на Когсворта, то снова разрыдается.
Мисс Поттс теряет чай
Белль шла на кухню, а Чудовище тихо следовало за ней. Последним, неловко переваливаясь с боку на бок, поспешал Когсворт – мажордом явно не мог решить, то ли заговорить с хозяином, то ли оставить его в покое.
Из‑за шторы выскользнул Люмьер – Белль могла бы поклясться, что слышала хихиканье, – и с любопытством запрокинул свечу‑голову, глядя на странную процессию.
– Всё в порядке, mа cherie? Вам у нас нравится? – поинтересовался он, отвешивая величественный поклон.
– Насколько позволяют обстоятельства, – вежливо ответила Белль, подавив насмешливое фырканье. – Вы были правы: библиотека в самом деле потрясающая. Находиться там – сплошное удовольствие.
Она попыталась увидеть человека в маленьком подсвечнике с тремя рожками, но когда он не двигался, то выглядел как самый обычный канделябр, разве что рожки торчали под неправильными углами. У него не было ни глаз, ни носа, ни рта, даже в пламени свечей. Не может быть, чтобы до превращения его звали Люмьером! Или может? Из книг Дефо и других авторов Белль знала, что в Англии хозяева больших усадеб часто давали слугам другие имена, принимая их на работу. У мужчин‑слуг слишком часто встречались имена Джон и Джеймс – не могли же их матери знать лишь эти два имени? Может, Чудовище тоже поменяло своему слуге имя, после того как волшебница его заколдовала?
– Мы идем на кухню, – ласково сказала она, опускаясь на колени. – Хотите пойти с нами? Я могу вас понести…
– О нет, мадемуазель, – проговорил канделябр, снова низко кланяясь. – Я как раз шел… выполнять… свои обязанности…
На этот раз Белль отчетливо услышала за шторой хихиканье. Она постаралась сдержать улыбку и не думать о том, чем могут заниматься предметы обстановки за закрытыми дверями. Никогда уже она не сможет смотреть на письменный столик так, как раньше.
Когсворт стоял, не двигаясь, и определенно глядел прямо на Люмьера. Наверное, подумала Белль, он сейчас сурово хмурится.
– Я не знала, что вы… Мы пытаемся придумать способ снять проклятие, – неловко проговорила Белль. Теперь, когда жизни этих людей зависели от нее, страх провала ужасал ее, как никогда.
– Ну конечно! – храбро закивал Люмьер. Показалось ли Белль, или его голос действительно звучал напряженно? – Там, где есть жизнь, есть и надежда, верно? Пошли, Когсворт, не будем отвлекать молодых людей от работы. Прошу, дайте знать, если вам хоть что‑нибудь понадобится, mа cherie!
– Конечно, – сказала Белль. Ничего другого она не могла им пообещать.
Часы и канделябр ускакали прочь, точно два старых солдата, уходящие в закат. При этом они перешептывались, издавая странные писклявые звуки, от которых Белль пробирали озноб и грусть.
Чудовище молча дождалось, пока Белль продолжит путь, и двинулось следом.
На кухне было тепло и уютно – приятный контраст по сравнению с темным коридором и печальным открытием, которое Белль сделала в библиотеке.
Печь что‑то ворчала себе под нос, помешивая поварешками в стоявших на конфорках горшках, да время от времени открывала дверцу духовки, регулируя температуру и проверяя, что происходит внутри. Яркий оранжевый свет пламени отражался от идеально начищенной посуды, стоявшей в буфете, в большой лохани плавали в мыльной пене чашки, а порхающая над ними щетка старательно их надраивала.
Миссис Поттс стояла на разделочном столике и давала указания группе столовых приборов, но при виде хозяина подпрыгнула от удивления и ахнула:
– Батюшки! А я только что послала к вам Когсворта, узнать, нет ли у вас каких‑то особых пожеланий относительно ужина. Так приятно в кои‑то веки принимать настоящего гостя!
Она суетилась, подпрыгивала и булькала. Белль могла бы поклясться, что на ее круглых щеках выступил румянец.
– Мы встретили Когсворта, – вежливо сказала Белль, – но мы все равно хотели зайти к вам и поговорить.
– Всё в порядке? – Миссис Поттс деловито запрыгала к краю стола, чтобы оказаться поближе к Белль. – Чай остыл? Я знаю, в библиотеку нельзя подавать печенье, но если бы вы спросили, возможно…
– Что на самом деле случилось с Алариком? – немного нетерпеливо перебило ее Чудовище.
Белль поглядела на него с возмущением. Ну как можно быть таким грубым?
Миссис Поттс тоже воззрилась на хозяина. Определить ее настроение было труднее, ведь у нее не было ни глаз, ни рта, но Белль предположила, что выражение «разинула рот от изумления» подошло бы как нельзя лучше.
– С моим… мистером Поттсом? – запинаясь, повторила домоправительница.
– Да. Твой муж. Аларик Поттс. Старший конюх. Что с ним случилось? – отрывисто спросило Чудовище.
– Думаю, ваш хозяин хочет сказать, – вмешалась Белль, – что мы пытаемся решить сложную задачу, чтобы разрушить проклятие, и нам помогла бы любая информация об исчезновениях, случившихся много лет назад.
– Аларик Поттс. Старший конюх. Ваш любимый слуга, которого вы всегда выделяли среди остальных, – медленно и спокойно проговорила миссис Поттс.
– Да. Что с ним стало? Родители говорили, что он просто бросил и тебя, и службу. Возможно, из‑за меня.
– Из‑за вас?.. Он исчез более десяти лет назад, и вы задаете этот вопрос только сейчас?
До сих пор Белль представляла себе домоправительницу как милый толстенький чайник, полный сочувствия, по‑матерински заботливый и добрый.
Однако таким тоном домоправительница говорила впервые, и в нем не было ни капли сочувствия. Теперь к хозяину замка обращалась дама много старше его, полная достоинства и праведного негодования.
– Я был ребенком. Столько всего произошло, – ощетинилось Чудовище. – Эпидемия, мои родители…
– Понятно. И все же… сегодня вам впервые пришло в голову поинтересоваться, что же случилось с заблудшим слугой? С вашим любимым заблудшим слугой? – настаивала миссис Поттс, все повышая и повышая голос. – ТАК Я РАССКАЖУ ВАМ про Аларика Поттса!
Она так энергично заскакала к Чудовищу, что ее крышечка с дребезгом запрыгала в такт. Белль хотела протянуть руку и поправить крышечку – еще упадет и разобьется, – но побоялась рассердить женщину еще больше.
– Аларик Поттс был самым добрым, честным, достойным, заботливым человеком из всех, что я когда‑либо встречала, – заявила миссис Поттс. После каждого слова у нее из носика вырывалось облачко пара. – Порой он даже был чересчур добрым. Он ко всем относился одинаково, не важно, принц перед ним или гном. Он любил меня, Чипа и всю нашу семью – всех в этом замке. Он любил вас, хозяин, почти как родного сына. И он обожал свою работу в конюшне, души не чаял в лошадях. Не знаю, что случилось в ту ночь, когда он не вернулся домой. Я так этого и не узнала. Этого никто не знает. Он просто исчез, как многие другие. И все же, несмотря на эпидемию и это злосчастное проклятие, я держалась все эти десять лет ради своего сына, потерявшего отца. Полагаю, зная это, вы могли бы проявить немного сочувствия?
Белль украдкой посмотрела на Чудовище: оно выглядело потрясенным… и, пожалуй, слегка виноватым.
– И после всего этого… бульк… приходить… буль‑буль… спустя десять лет… бульк… и спрашивать меня…
Миссис Поттс буквально закипала, разбрызгивая воду.
Белль пришла в ужас, она не знала, что делать. Кипящий чай, пузырясь, выплескивался из носика и из‑под крышки чайника.
Чудовище, тоже захваченное врасплох, слегка попятилось.
Какое‑то время миссис Поттс сотрясалась и булькала, а потом затихла.
Вообще‑то она замерла и совсем не двигалась. Просто застыла.
Прошло несколько мгновений. Белль начала беспокоиться.
– Миссис Поттс? – осторожно позвала она.
Девушка взглянула на Чудовище – оно тоже встревожилось.
Чайник выглядел как… обычный чайник. И не скажешь, что он живой.
А потом миссис Поттс вдруг вернулась к жизни, словно ничего не произошло.
– Я… Мне надо отдохнуть. Слишком много всего навалилось, – воскликнула она, одним прыжком развернулась и поскакала прочь, высоко задрав носик, стараясь сохранять достоинство. Чудовище и Белль смотрели, как она спрыгивает на стул, потом на пол, позвякивая, пересекает кухню и скрывается за дверью. Наконец, если судить по позвякиванию, она запрыгнула на полку.
Придворная кухня
Печь принялась с грохотом переставлять туда‑сюда горшки, имитируя бурную деятельность, а сама поглядывала на Белль и Чудовище сердитыми глазами‑угольками.
Повисло неловкое молчание.
– Я просто… Я всегда думал, что все это моя вина, – наконец нерешительно проговорило Чудовище и тяжело опустилось на ближайший стул. Потом сгорбилось, перераспределяя свой немаленький вес на кривые задние лапы. – Мне было так стыдно, что я не мог ни с кем разговаривать. Я и не подумал поговорить с ней или с Чипом. Боялся, что они меня возненавидят. Я не думал об их чувствах. А они его потеряли.
Чудовище провело по затылку широкой неуклюжей передней лапой, взъерошив мех. Белль подумала о портрете, висящем в западном крыле: будь принц человеком, волосы у него были бы русые.
Она положила руку ему на плечо.
– Думаю, ты можешь объясниться с миссис Поттс позже, когда она успокоится, – предложила Белль успокаивающе.
– Возможно, твоя мать была права, – прошептало Чудовище. – Я всегда считал слуг чем‑то вроде… вещей. Эти вещи делали мою жизнь проще. Потому‑то она так и поступила со мной.
– Возможно, – вздохнула Белль. Мысль о том, что живых людей использовали для того, чтобы преподать принцу урок, ее возмущала.
Тут Чудовище тихо на нее зарычало.
В следующий миг у него сделался такой глупый вид, что Белль сообразила: рычание исходило не из пасти, а из живота.
– Вообще‑то я тоже немного проголодалась, – сказала она, ничуть не лукавя. Пустой желудок недовольно сжимался, и голова чуть‑чуть кружилась, просто, увлекшись работой, девушка этого не замечала.
– Мы ведь шли сюда, чтобы поговорить насчет ужина, – пожаловалось Чудовище.
– Ну… – Белль посмотрела на печь. – Пожалуй… нам стоит приготовить ужин самим.
Чудовище уставилось на нее в изумлении.
Белль уперла руки в бока.
– Ты же сам только что сказал: эти слуги всю свою жизнь служили тебе не за страх, а за совесть… А последние десять лет работали, даже потеряв человеческий облик! Они до сих пор прислуживают тебе, готовят ужин, наводят порядок в замке… даже после того, как превратились в ложки, швабры, чашки, а некоторые и подавно стали мебелью. И все это случилось с ними лишь из‑за твоего проклятия. Может, пора немного облегчить им жизнь, а?
Чудовище несколько раз открыло и закрыло рот: похоже, подобное предложение напрочь лишило его дара речи.
– Я не умею готовить ужин, – призналось оно наконец.
– Я тебе помогу. Мы приготовим его вместе, – пообещала Белль, направляясь к раковине.
– Готовка. Чтение. Есть что‑то, что ты не умеешь делать?
Белль ухватила Чудовище за толстую лапу и макнула в воду.
– О да, я настоящая богиня домашнего хозяйства, – лукаво сказала она. – Видел бы ты, как я делаюсь невидимкой и хожу по воде. Давай‑ка найдем тебе фартук.
По правде говоря, можно было бы и не прикрывать потрепанную одежду и густой мех Чудовища. И все же Белль повязала ему на шею скатерть, стараясь отрешиться от мысли, что та напоминает гигантский слюнявчик.
«Вообще‑то, если добавить сюда кожаные ремни, Чудовище вполне сошло бы за Гефеста или одного из титанов, помогавших богу в его кузнице на Олимпе».
Вот только они собираются готовить рататуй, а не ковать мечи для героев.
– А еще гречневые блины, пирог с луком и курица… в винном соусе, – задумчиво добавила она, глядя на часы. К счастью, кухонные часы не разговаривали. – Мы не успеем приготовить настоящую курицу в вине или мясное рагу. О‑о‑о, и тарт‑татен на десерт!
Чудовище скептически шевельнуло бровями.
Белль повернулась к плите и сказала извиняющимся тоном:
– Кажется… нам придется прибегнуть к вашим услугам. Здесь нет другой печи.
– Мои умения к вашим услугам, мадемуазель, – сказала та басом, склоняя трубу. Очевидно, до превращения печь была шеф‑поваром. – Но только один раз: обычно я никому не позволяю вторгаться в свою епархию.
– Кроме тех случаев, когда ты слишком пьян и того и гляди сожжешь сам себя! – выкрикнул кто‑то из кладовки.
– А МОЖЕТ, ЭТО Я ИЗ‑ЗА ТЕБЯ ПЬЮ! – отрезал повар‑печь. – ИЗ‑ЗА ТЕБЯ И ТВОЕГО ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ ТМИНОМ!
Дата добавления: 2020-04-25; просмотров: 118; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!