В высшей степени захватывающая экскурсия по историческим 9 страница
Впервые за время своего пребывания в заколдованном замке Белль стало одиноко. Не страшно и не грустно – просто скучно без компании. А ведь, казалось, они неплохо поладили с Чудовищем… Что это вдруг на него нашло?
Девушка потихоньку заглянула в столовую для прислуги. К ее облегчению, большая часть слуг собралась за столом у огня в дальней части комнаты. Миссис Поттс, Люмьер и Когсворт сидели вместе во главе стола. Грабли – предположительно бывший садовник – и ремень для правки бритв пытались играть в карты. Метелочки для пыли, бывшие служанки, и зонтик от солнца сплетничали.
– Добрый вечер! – нерешительно сказала Белль, входя.
Все слуги тут же прекратили свои занятия и уставились на нее.
– О, дитя, вы уже закончили ужинать? – с тревогой в голосе воскликнула миссис Поттс.
– Кажется… я довела вашего хозяина до крайности, – устало ответила Белль. Потом указала на пустой стул: – Можно?
– Это в высшей степени… – начал было Когсворт.
– Да, конечно, – перебил его Люмьер, спрыгивая со стола и отодвигая стул для дамы.
Белль без сил опустилась на стул, одарив Люмьера благодарным взглядом.
– По всей видимости, я только что… совершила необдуманный поступок…
«В точности как моя мать. Она с бухты‑барахты прокляла человека, я, не подумав, помчалась в страшный заколдованный замок… Хотя, пожалуй, это не одно и то же».
– Раз уж я здесь, мне хотелось бы перед всеми вами извиниться. Если вы еще не в курсе… Выяснилось, что это моя мать прокляла вашего хозяина и всех вас. И, разумеется, именно я сделала заклятие необратимым. Мне очень, очень жаль.
|
|
|
Те, кто уже обо всем знал, вроде Люмьера и Когсворта, никак не отреагировали – или очень хорошо держали себя в руках. Остальные слуги потрясенно заахали.
– Я чувствую себя ужасно. Не могу передать, как мне жаль. Впервые попав сюда, я не осознавала… что все вы когда‑то были людьми. Я думала, что вы… просто ожившие вещи.
– Я христианин, – возмущенно воскликнул Когсворт. – Христианин! Человек, наделенный душой, запертый в этом злосчастном часовом механизме, точно в тюрьме.
– О, полагаю, это твое главное достоинство по сравнению с общим вредным характером, – небрежно заметил Люмьер.
– Мы все когда‑то были людьми, – грустно сказала миссис Поттс. – Даже мой мальчик, Чип. Он был совсем маленьким, когда все это случилось, и до сих пор остается таким. Может быть, в каком‑то смысле это благо.
– Выходит, вы – дочь той самой великой волшебницы, – задумчиво проговорил Когсворт. – Я нахожу… в высшей степени странным то, что вы сюда вернулись.
– Магия всегда возвращается, – вздохнула миссис Поттс.
Слуги согласно забормотали, а те, у кого имелось подобие головы, закивали.
|
|
|
– Как, простите? – переспросила Белль.
– О, просто так частенько говаривал мистер Поттс, – ответила домоправительница, покачивая носиком. – Любое проклятие, любые чары, даже простенькая кухонная магия не проходят без последствий и… не заканчиваются, даже когда перестают действовать. Всегда нужно заплатить какую‑то цену – как правило, платит тот, кто сотворил заклинание.
– Он был волшебником? – вежливо поинтересовалась Белль.
– Мой муж? Нет, – хихикнула миссис Поттс. – Он не принадлежал к числу чаровников. Все его волшебные умения ограничивались способностью ладить с животными, но это не магия, если вы понимаете, что я имею в виду.
– Подождите… Чаровники? – переспросила Белль, ухватившись за незнакомое слово. – Что это значит?
– Это общее название, – пояснил Люмьер, изображая пожатие плечами. – Так говорят о тех, кто хоть немного отмечен… магией.
– У чаровников могли быть волчьи уши и хвост, – сказала миссис Поттс. – Или привычка парить над землей, а не ходить по ней. К ним относились великие волшебницы, или слабенькие ведьмы, или та странная девочка с рынка, которая не взрослела, а осенью всегда продавала замечательные грибы.
|
|
|
– Феи, – потрясенно сказала Белль, припомнив слова Чудовища. – Чаровники. Они здесь жили.
– Тем наше королевство и славилось, – фыркнул Когсворт. – И гордилось. Поначалу.
– Значит… моя мать… была одной из этих чаровников, – медленно проговорила девушка. – А тот забавный значок рядом с именем моей матери… Я никак не могла понять, что он означает. Власти королевства отслеживали чаровников?
Слуги неуверенно замялись.
– Неофициально, – деликатно ответил Когсворт. – В разные эпохи у чаровников по‑разному складывались отношения с королевской властью… Нашим правителям категорически не нравилось, что среди их подданных есть люди намного более сильные и могущественные, чем их собственные солдаты…
Белль напрягла память, вспоминая имена из документов, отмеченные загадочным символом.
– Вам не приходилось слышать имя Жирар? Франсуа Жирар?
Слуги остались безучастными.
– Эми Дюпре?
Вещи покачали головами и пожали плечами – в зависимости от того, кому что позволяла нынешняя форма.
– Кристоф Ламбер?
– Оборотень, – тут же ответил Люмьер. Еще несколько слуг согласно закивали. – И к тому же страшный пьяница! Вся их семейка была к этому склонна. К пьянству, то есть. В основном он был безобиден, если не считать того случая с овцой. Перед новолунием он обычно ударялся в загул, а потом бегал по холмам. Зрелище то еще, особенно лунными ночами.
|
|
|
– Интересно, что с ним стало, – сказал старый садовник. – Некоторым не нравились его завывания, но лично я находил их весьма милыми. Бывало, как взвоет глухой ночью, этак жалобно и волшебно – прямо как в старые добрые времена.
– Да только они все куда‑то пропали на третий год эпидемии, – добавил ремень для правки бритв.
– Это было неспокойное время, – сказала миссис Поттс с дрожью в голосе. – Я тогда слегла на месяц, помните? И мне еще повезло! Температура у больного поднимается так высоко, что кажется, будто можно обжечься, если пощупать его лоб. Дышать тяжело, приходится бороться за каждый вздох.
– К тому времени как болезнь пошла на убыль, почти половина населения умерла, – мрачно добавил Когсворт. – Мор косил всех без разбору, не важно, крестьянин ты, король или королева.
У Белль пересохло во рту.
– Король… и королева?
– Да, болезнь унесла их обоих, увы, – вздохнула миссис Поттс. – Хозяин остался сиротой в возрасте десяти лет.
– О… О господи… – Белль потерла лицо ладонями, чувствуя панику и тошноту. – Так они умерли во время эпидемии… Вот почему ваш хозяин так распереживался и убежал. А я‑то еще рассуждала, мол, какие король с королевой нехорошие люди… Я такая дура, просто ужас. Идиотка. Нужно найти его и попросить прощения… – Белль начала вставать.
– Не тревожьтесь, – мягко сказал Люмьер, хватая ее за рукав. – Если хозяин сейчас… не в духе, то лучше подождать, пока он успокоится.
– Подождите до завтрашнего утра, дорогая, – кивнула миссис Поттс. – Так будет лучше.
Белль неохотно опустилась обратно на стул. «Разузнать, расспросить, расследовать, – напомнила она себе. – Ты именно за этим сюда пришла, так действуй!»
– Хорошо… Но вы сказали, что к концу эпидемии чаровников почти не осталось. В документах нет записей о том, что их унесла эпидемия…
– Ха! Еще бы, – заговорила метелочка для пыли. – Болезнь их совсем не коснулась, потому что именно они ее наслали. Все это происки какой‑то ведьмы!
– Чушь какая, – возразила миссис Поттс. – Ты сама не знаешь, о чем говоришь, деточка.
– Это была обычная смертельная болезнь, только и всего, – твердо добавил Когсворт. – Ничего магического в ней не было. Она поражала всех без разбору.
– Тогда что же случилось с чаровниками? – не отставала Белль.
В комнате вдруг сделалось очень тихо. Вещи не двигались, только мерцали горящие свечи Люмьера да тикал циферблат Когсворта.
– Послушайте, думаю, зная это, я смогу выяснить, как снять проклятие, – умоляюще сказала Белль. – Мне кажется, здесь кроется причина того, почему моя мать нас оставила… или исчезла… Я уверена: она пытается мне что‑то сказать, и, если мы хотим попытаться снять проклятие, вы должны мне всё рассказать!
– Король с королевой… не любили чаровников, – медленно проговорила миссис Поттс. – И они были в этом не одиноки.
– И на то имелись причины! – фыркнула метелочка для пыли.
– Как я уже заметил, всегда существовало напряжение между власть имущими и чаровниками, – чопорно проговорил Когсворт. – Обычно все так или иначе улаживалось, но… случались периоды… когда люди были… настроены, скажем так, менее дружелюбно и решительней обычного. Проклятию предшествовал именно такой период. Произошел несчастный случай: молодой парень умер от рук чаровника. Вскоре после этого участились случаи насилия. Многие люди к тому времени уже винили чаровников во всех бедах королевства, будь то засуха, неурожай или падеж скота…
– Или эпидемия, – холодно подсказала горничная‑метелочка.
– Поговаривали, будто чаровники уходят, отправляются обратно в Дивные Земли или откуда они там пришли, – вздохнула миссис Поттс. – Только на самом деле они, похоже, исчезали не по своей воле. То молва доносила до нас историю о том, как до полусмерти избили какую‑нибудь повитуху, то рассказывали про исчезновение торговца китайским шелком. Милейший был человек, правда, вместо ногтей у него росли когти. Так вот, он просто исчез, а из его дома и лавки ничего не пропало. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что тогда происходило.
– Обычным людям бояться было нечего, – заметила горничная.
– Ерунда, – возразила миссис Поттс. – Подумай о мистере Поттсе. Он тоже бесследно исчез, хотя не был чаровником.
– Подумаешь, – фыркнула горничная. – Вы сами подтверждаете мои слова. Все знали, что он разделяет их взгляды. Если бы он не водился с этими отродьями, то, возможно, не пострадал бы. И не забудьте: вас прокляла чаровница, одна из тех, кого он так любил! Она прокляла всех нас! Мы на своей шкуре убедились, что эти колдуны могущественны и безумны! Как вы можете их оправдывать?
– Этой волшебнице, – терпеливо проговорил Когсворт, – пришлось наблюдать, как ее народ… запугивают и избивают. Она делала то, что считала правильным, и пыталась, в меру своего разумения, защитить их и спасти все королевство. Ты не можешь винить всех чаровников за поступки одного человека.
– Но…
– Мы все теперь чаровники! – сказал Люмьер, указывая свечой на собравшихся за столом слуг. Никогда еще Белль не видела, чтобы маленький канделябр говорил так спокойно и серьезно. – Все это уже не важно! Весь остальной мир забыл о нас, а если бы даже вспомнил, то люди принялись бы выслеживать и убивать нас, объявив дьяволопоклонниками, или посадили бы в клетки и отправили в цирк!
Услышав такое заявление, все вещи принялись переглядываться и нервно ежиться.
– Не понимаю, – пробормотала Белль, подпирая отяжелевшую голову руками. – Жители деревни, в которой я выросла, не верят в магию. Эта деревня совсем недалеко отсюда, за рекой. А моя мать исчезла после того, как мы туда переехали. Значит, она не могла стать жертвой… охоты на ведьм?.. Верно?
– Полагаю, для одного вечера впечатлений достаточно, – мягко сказала миссис Поттс, вразвалочку направляясь к краю стола. Она выглядела уставшей, словно каждое движение давалось ей с трудом.
– Думаю, нам всем стоит отправиться спать, – предложил Люмьер, пытаясь говорить, как раньше, легко и непринужденно.
Все ложки, чашки, швабры, садовые инструменты и прочая одушевленная домашняя утварь, позвякивая, бряцая и цокая, спустилась со стола на стулья, а потом на пол. Некоторые испытывали трудности с передвижением: одна ложка так устала, что ее товарищам пришлось ее нести. Белль с изумлением за ними наблюдала, но тут циферблат Когсворта начал отбивать полночь. Наверное, все живые вещи просто‑напросто устали, но не могли показать этого, как сделали бы живые люди. Возможно, магия, позволявшая им двигаться, заканчивала действовать в полночь, как произошло с каретой Золушки.
– Я только уберу несколько блюд, – сказала Белль, тоже вставая.
– Оставьте, дорогая, – ответила миссис Поттс. – Мы разберемся с этим с утречка, на свежую голову.
– Но все это затевалось ради того, чтобы дать вам хоть один выходной! – запротестовала Белль.
– Вы славно потрудились, но этого достаточно – я говорю серьезно, – сказала домоправительница, поворачиваясь туда‑сюда, при этом ее носик оставался направленным на Белль. Похоже, так она пыталась изобразить понимающую улыбку. – Вы очень много сделали, чтобы вдохнуть жизнь и принести перемены в этот замок, – столько никто еще не делал для нас за долгие десять лет.
Белль помрачнела.
– Я тут подумала: что, если все ваше королевство было проклято задолго до появления моей матери? Болезни… гонения на чаровников… король и королева, которым нет дела до собственного народа…
Миссис Поттс вздохнула.
– Так было не всегда. Раньше наше королевство было волшебным местом во всех смыслах этого слова. Ну да ладно.
Домоправительница тяжело заковыляла к краю стола, чтобы присоединиться к возвращающейся на кухню процессии вещей. Белль испугалась, что миссис Поттс упадет со стола, и, не раздумывая, подхватила ее и осторожно поставила на пол. Потом запоздало испугалась – не нарушила ли она какое‑то неписаное правило проклятых, но в тот момент ей казалось, что она поступает правильно.
На ощупь миссис Поттс оказалась теплой и неподвижной, совсем как обычный чайник. Если бы ее носик не шевелился, Белль ни за что бы не подумала, что держит живое существо.
– Спасибо, моя дорогая, – поблагодарила миссис Поттс и уковыляла на кухню.
Интересно, подумала Белль, кто присматривал за маленькими чашками, пока взрослые вещи сидели в столовой? Няня‑кувшин?
Вздохнув – до чего безумной стала ее жизнь! – Белль на негнущихся ногах устало зашагала в свою комнату.
Поднимаясь по лестницам, она крепко держалась за каменные перила, чтобы не упасть, а сама все думала и думала.
В приключенческих книгах не бывает неловких пауз и ситуаций, когда герои не знают, что сказать. В моралите и фарсах редко встречались серьезные обсуждения нетерпимости, стадного чувства, погромов и эпидемий. В научных книгах не описывались застольные откровения об ужасных вещах.
«Жизнь – странная смесь всех этих жанров, – размышляла девушка, – и в ней всё совсем не так радужно и безоблачно, как в книгах».
Когда она зашла в свою комнату, тетушка‑гардероб спала.
Или просто затаилась.
Белль медленно разделась и забралась на кровать, за один вечер она узнала столько всего, что голова шла кругом.
Пропитанное злом, страдающее от повального мора королевство.
Король и королева, настолько далекие от народа, что их можно сравнить с Нероном, буквально сидели сложа руки, пока их королевство полыхало.
Волшебница прокляла одиннадцатилетнего мальчика, разгневавшись из‑за притеснений, которые терпел ее народ, и нежелания правителей навести в королевстве порядок.
Неужели маленький принц действительно заслужил такую судьбу?
И вот Белль своими руками обрекла себя на вечное заточение в мрачном замке. Если они не узнают, что же случилось с ее матерью, или не найдут другого могущественного чаровника, то Чудовище и все его слуги обречены до конца своих дней влачить жалкое существование в преданном забвению замке, укрытом от остального мира густыми лесами.
«Магия всегда возвращается…»
Перед тем как Белль окончательно погрузилась в сон, в ее сознании мелькнула мысль: раз ее мать наслала это проклятие, то, возможно, именно Белль способна его снять?
Тем временем вдали от замка…
Морис смотрел в окно автоматического экипажа, чувствуя сразу отчаяние, потрясение и сожаление.
Сожаление, потому что, несмотря на ужасающие обстоятельства, он ехал домой в чудесном, волшебном устройстве, которое само выбирало дорогу, не имея ни глаз, ни ушей, при этом шло мерной рысью, как хороший конь. Изобретатель жалел, что у него нет времени и возможности понаблюдать за удивительным безлошадным экипажем, понять, как он работает, потыкать его палочкой. Посмотреть, будет ли он подчиняться кому‑то еще, кроме Чудовища.
Потрясение, потому что, мечтая о мире, полном самодвижущихся экипажей, он никогда и помыслить не мог о такой отвратительной насекомообразной штуке. Волшебное транспортное средство не катилось – у него вообще не было колес. Вместо этого оно с ужасным скрипом ползло на длинных, кривых деревянных ногах, словно гигантский таракан.
И отчаяние, потому что необходимо немедленно найти кого‑то, кто поможет ему вызволить Белль!
Вот только кого?
Друзей у него нет, и он предполагал, что месье Леви скорее всего не сможет поучаствовать в налете на волшебный замок. Старик лет на двадцать старше самого Мориса.
Где найти достаточно молодого и сильного помощника? Кто сможет собрать отряд крепких парней и отправиться на выручку Белль?
Потом его озарило. Такой человек есть, это же очевидно.
Едва экипаж добрался до главной площади, Морис стал изо всех сил тянуть за ручку дверцы. Впрочем, он мог бы и не тратить силы зря: дверца оказалась не заперта и легко открылась, так что изобретатель вывалился на холодную мокрую брусчатку. Экипаж замер, поскрипывая деревянными ногами.
– Э‑эм‑м‑м… до свидания и спасибо, – смущенно поблагодарил его Морис.
Он не был уверен, как правильно обращаться к подобному созданию, но вежливость еще никому не вредила.
Экипаж согнул все четыре ноги, изобразив нечто вроде книксена или поклона, – наверное, именно так слоны на Ближнем Востоке пригибаются, чтобы наездники могли спуститься с их огромных спин. После чего уполз обратно, по‑паучьи перебирая ногами.
Морис вдруг осознал, что идет снег.
Он так задумался, пока ехал обратно в деревню, что не замечал ничего вокруг. Стараясь не поскользнуться на обледеневшей брусчатке, он побежал к пивной.
Завсегдатаи, похоже, сидели там уже довольно долго: громкий смех и пение нарушали тишину сонного городка.
Морис толкнул дверь, и ледяной ветер распахнул створку так сильно, что та с театральным стуком ударилась о стену. Изобретатель не рассчитывал на такое эффектное появление, зато все собравшиеся в пабе бросили свои дела и обернулись на шум.
– Помогите! Люди, мне нужна ваша помощь!
– Морис? – встревоженно воскликнула стоявшая за стойкой пожилая служанка.
– Он забрал ее и запер в темнице!
Будь проклято его косноязычие! Умение красиво выражать свои мысли никогда не было сильной стороной изобретателя… и именно сейчас он отчаянно нуждался в красноречии.
– Кто?
Это заговорил Лефу, дружок Гастона. Неплохой малый, правда, повсюду хвостом таскался за охотником. Невеликого ума, зато до безумия преданный и задиристый.
Именно такой человек как нельзя лучше подошел бы для охоты на Чудовище.
– Белль! Нужно торопиться! Нельзя терять ни минуты!
Изобретатель схватил Лефу за рукав и бросился к выходу, окинув безумным взглядом выставленные у двери ружья и прочее огнестрельное оружие. Им следует хорошенько вооружиться.
– Эй‑эй, погоди‑ка, Морис! Кто запер Белль в… темнице?
Между изобретателем и Лефу вклинился Гастон. Для такого крупного человека двигался он на удивление быстро. Даже пребывая в полном душевном раздрае, Морис заметил на модных брюках охотника старые, не до конца оттертые пятна. Странно. Неужели Гастон отправился на охоту в парадных штанах и нечаянно свалился в загон для свиней?
Загадка, на решение которой сейчас нет времени.
– Чудовище. Ужасное, страшное чудище! – Морис широко раскинул руки.
Дата добавления: 2020-04-25; просмотров: 127; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!