Часть II. ПОНЯТИЕ РЕОРГАНИЗАЦИИ В СОВРЕМЕННОМ ПРАВЕ
Глава 5. ОБЩИЕ ЗАМЕЧАНИЯ, АНАЛИЗ ОБЪЯСНЕНИЙ РЕОРГАНИЗАЦИИ
В ДОКТРИНЕ, ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ
Закон не дает определения реорганизации. Это, как видно из представленной исторической ретроспективы, традиционно для нашего права. Оно никогда не устанавливало определения реорганизации, опиравшегося на содержательные признаки, объективно подчеркивавшие отличие реорганизации от сходных правовых феноменов <1>. Что оставил нам российский дореволюционный и советский периоды (как в части нормативной, так и в части доктринальной) для понимания сущности (смысла) реорганизации? На самом деле не так много.
--------------------------------
<1> Впрочем, когда мы говорим "сходные феномены", даже здесь нас ждет вопрос: а что относить к сходным феноменам, ведь для определения сходства или различия того или иного явления должны быть хоть какие-то признаки того явления, которое в нашем праве именуется реорганизацией, а в силу отсутствия определения таковых выделить крайне сложно.
Чаще всего, как можно увидеть из анализа прошлого опыта нормативного регулирования, реорганизацию относили к способам прекращения юридического лица (или "прекращения деятельности юридического лица"). Если отвлечься от наиболее "физиологического" объяснения реорганизации, которое дал П.И. Стучка, - "смерть юридического лица", то квалификация реорганизации как прекращения (одного из видов прекращения) сопровождалась такими пояснениями: "без ликвидации", "без ликвидации, сопровождающееся правопреемством", "на ходу (без предварительной ликвидации)", "путем отчуждения предприятия на ходу", "без ликвидации дел и имуществ", "передача предприятия на ходу по балансу со всеми пассивами и активами", "частичная ликвидация", "неполная ликвидация", "вид прекращения, за которым не следует ликвидация", "деятельность юридических лиц по существу не прекращается" и ряд иных конструкций.
|
|
|
То есть в какую бы словесную оболочку такие оговорки не вовлекались, из них следовало, что организация хотя и прекращается, но не полностью, не совсем. Помимо того, что такое объяснение не имело никакого логического объяснения, оно и с житейской точки зрения было полностью абсурдно. Простая аналогия: физическое лицо либо мертво, либо живо с разной степенью дееспособности, но оно не может быть "частично мертвым", "мертвым, без ликвидации дел и имуществ", "неполностью мертвым" и т.п. Даже институт объявления гражданина умершим (ст. 45 ГК РФ) не может объяснить абсурдность аналогии. К тому же такой подход абсолютно ничего не дает для качества и эффективности правового регулирования.
|
|
|
Если констатация неполноты "смерти" была призвана объяснить феномен перехода прав и обязанностей универсального характера от одного лица к другому ("на ходу", "без ликвидации дел и имуществ"), то это не может не вызывать удивления. Ведь для лиц физических ситуация совершенно иная: именно смерть (или объявление умершим) является основанием для открытия наследства (ст. 1113 ГК РФ, ст. 528 ГК РСФСР 1964 г., ст. 153 Основ гражданского законодательства СССР 1991 г., ГК РСФСР 1922 г.). А соответственно, и основанием для последующего перехода имущества умершего к другим лицам в порядке универсального правопреемства (ст. 1110 ГК РФ). И никаких специальных конструкций здесь законодателю для объяснения универсальности правопреемства не требуется.
Если такая констатация была призвана (и призвана в настоящее время, ибо этот подход весьма распространен и сегодня) для того, чтобы подчеркнуть неприменимость специальных процедур по "ликвидации дел и имуществ" прекращающегося юридического лица <1>, то и здесь мы не находим серьезного логического объяснения. С точки зрения позитивного права здесь хороша аналогия с правовым режимом имущества умершего гражданина, осуществлявшего предпринимательскую деятельность без образования юридического лица. Если такое лицо умирает, то его имущество, использовалось оно до смерти в личных целях или было вовлечено в предпринимательский оборот, составляет обычную наследственную массу (такое регулирование реализуется и в случае с крестьянским (фермерским) хозяйством (ст. 10 Федерального закона "О крестьянском (фермерском) хозяйстве")). Закон не предполагает здесь каких-либо переходных конструкций (типа "ликвидации"), направленных на урегулирование дел умершего лица до признания факта его смерти: лицо умирает, а все права и обязанности его переходят к наследникам. Говоря иначе, неприменимость правового режима ликвидации со всеми его особенностями можно было облечь в иную словесную форму.
|
|
|
--------------------------------
<1> Вот, к примеру, рассуждения А.В. Коровайко: "...за понятием "реорганизация" стоит переход имущества (его части) одного лица к другому, и в принципе, не придумай законодатель подобного легального определения, этот процесс вполне мог (и должны был бы) протекать в следующей форме: получение участниками причитающегося им имущества (активов) ликвидированного (за исключением случая выделения) юридического лица и незамедлительная передача его в полном объеме другому юридическому лицу... нет нужды в деталях описывать отличительные черты и бесспорные преимущества, которыми обладает институт реорганизации в сравнении с предложенной гипотетической схемой. С его помощью сохраняется стабильность гражданского оборота, обеспечивается правопреемство по всему комплексу прав и обязанностей в отношении третьих лиц, а следовательно, и прочность договорных и хозяйственных связей; максимально гарантируются права кредиторов; отпадает необходимость уплаты дополнительных налогов; сокращаются временные издержки... производительный капитал остается целостным, не дробится между участниками юридического лица и не изымается из сферы производства... В итоге использование механизма реорганизации приводит к достижению значительного технического, организационного и финансового эффекта" (Коровайко А.В. Реорганизация юридических лиц: проблемы правового регулирования // Хозяйство и право. 1996. N 10 (237). С. 79). Подобные формулировки об эффективности реорганизации практически дословно воспроизводит П.В. Бучнев (Бучнев П.В. Реорганизация кредитных организаций в форме слияния и присоединения по законодательству Российской Федерации: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010. С. 3).
|
|
|
В похожем ключе рассуждает Е. Бакулина: "...отдельные цели реорганизации могут быть достигнуты и без специального правового регулирования, но с привлечением иных правовых институтов, таких как возникновение и ликвидация юридических лиц, универсальное правопреемство, перемена лиц в обязательстве, имущественный комплекс и других. Однако юридическая конструкция института реорганизации, закрепленная в законодательстве, позволяет использовать одновременно преимущества указанных правовых институтов" (Бакулина Е.В. Совершенствование правового регулирования реорганизации хозяйственных обществ: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. С. 14).
Подчеркнем, что идея "не до смерти" юридического лица как одного из объяснений реорганизации весьма распространена и сегодня:
- В.В. Долинская полагает, что "реорганизация - относительное прекращение юридического лица при сохранении для функционирования в гражданском обороте его имущественной массы и переходе его прав и обязанностей в порядке правопреемства к другим лицам" <1>;
--------------------------------
<1> Гражданское право: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. М.: Юристъ, 1997. Ч. 1. С. 100. На это мнение ссылаются и в других работах (к примеру, см.: Баринов Н.А., Козлова М.Ю. Принудительная реорганизация юридических лиц по антимонопольному законодательству // Законы России: опыт, анализ, практика. 2006. N 8. С. 16). Вот другое ее определение: "...мы традиционно рассматриваем реорганизацию с точки зрения последствий прекращения юридических лиц: относительное прекращение при сохранении для функционирования в гражданском обороте его имущественной массы и переходе его прав и обязанностей в порядке правопреемства к другим лицам" (Долинская В.В. Реорганизация юридических лиц // Законы России: опыт, анализ, практика. 2006. N 8. С. 4). В литературе можно встретить точки зрения авторов, схожие с указанными. К примеру: "...прекращение юридического лица как правоспособного субъекта вследствие реорганизации не влечет исключения из оборота его имущественной массы, которая переходит к иному лицу в порядке универсального правопреемства" (Гражданское право: Учебник: В 3 т. / Н.Н. Агафонова, С.В. Артеменков, В.В. Безбах и др.; отв. ред. В.П. Мозолин. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2012. Т. 1. С. 164).
- сходная точка зрения у Г.Л. Рубеко: "...к относительному виду относится прекращение деятельности акционерного общества с переходом его прав и обязанностей к правопреемникам, так называемая реорганизация" <1>;
--------------------------------
<1> Рубеко Г.Л. Акционерное право: Учеб. пособие. М.: Статут, 2012. С. 47.
- Т.Д. Аиткулов, не употребляя слов "относительное прекращение", со ссылками на работы М.И. Брагинского и С.Н. Братуся, пытается так объяснить существо реорганизации: "...продолжение всей или части (при выделении) деятельности реорганизуемого лица другими лицами", которое обеспечивается "при помощи института универсального правопреемства" <1>. Подобного рода идеи находят свой выход и в судебной практике (см. Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 10 февраля 2009 г. по делу N А32-2975/2008-4/119 <2>).
--------------------------------
<1> Аиткулов Т.Д. Некоторые аспекты правового регулирования слияния и присоединения акционерных обществ в праве Российской Федерации и ФРГ // Актуальные проблемы гражданского права: Сб. ст. / Под ред. М.И. Брагинского. М.: Норма, 2002. Вып. 4. С. 10.
<2> ООО "Тандем плюс" обратилось в арбитражный суд с заявлением о признании недействительными предписаний налогового органа о прекращении деятельности в сфере игорного бизнеса. Суть претензий налогового органа состояла в том, что данное общество осуществляло деятельность по организации и содержанию игорных заведений. В конце 2006 г. был принят Федеральный закон N 244-ФЗ "О государственном регулировании деятельности по организации и проведению азартных игр и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации", в соответствии с которым деятельность по организации и проведению азартных игр могла осуществляться исключительно в игорных заведениях, соответствующих требованиям, предусмотренным названным Законом, другими федеральными законами, законами субъектов Российской Федерации, иными нормативными правовыми актами Российской Федерации. После появления Закона, но до истечения срока, когда организация могла продолжить свою деятельность вне игорных зон после вступления в силу Федерального закона N 244-ФЗ, общество реорганизовано в форме присоединения к нему нескольких юридических лиц, в том числе ООО "Аста Групп". До проведенной реорганизации ООО "Аста Групп" осуществляло деятельность в сфере игорного бизнеса через обособленные подразделения с использованием зарегистрированных игровых автоматов. Налоговый орган вынес предписание, полагая, что игорные заведения (за исключением букмекерских контор и тотализаторов) могут быть открыты исключительно в игорных зонах в порядке, установленном законом. Налоговый орган полагал, что игровое заведение, перешедшее к обществу в результате реорганизации в форме присоединения, является новым. В связи с этим присоединившее к себе "игровые" активы общество должно было прекратить деятельность в сфере игорного бизнеса по обособленному подразделению и открыть новое игорное заведение исключительно в игорных зонах, определенных законодательством. Решением суда первой инстанции предписание налогового органа о прекращении деятельности в сфере игорного бизнеса признано недействительным. Удовлетворяя требование о признании предписания недействительным, суд указал, что переход имущества в порядке правопреемства к реорганизованной организации от присоединенного к ней юридического лица, влекущий необходимость для правопреемника встать на учет по месту нахождения обособленного подразделения, ранее созданного правопредшественником, и зарегистрировать объекты налогообложения налогом на игорный бизнес, не является созданием обществом нового игорного заведения. В апелляционной инстанции законность и обоснованность решения суда не проверялись. Налоговый орган обратился с кассационной жалобой, в которой просит решение суда отменить, в удовлетворении требований общества отказать. Однако суд кассационной инстанции жалобу не поддержал и, по существу, повторил позицию суда первой инстанции: "...в силу статей 57 и 58 Гражданского кодекса Российской Федерации в результате реорганизации общества путем присоединения к нему ООО "Аста Групп" имущество последнего, в том числе и имущество игорных заведений, перешло к заявителю в порядке универсального правопреемства. Согласно пункту 2 статьи 58 Гражданского кодекса Российской Федерации при присоединении юридического лица к другому юридическому лицу к последнему переходят права и обязанности присоединенного юридического лица в соответствии с передаточным актом. Отсюда следует, что Федеральный закон от 29.12.2006 N 244-ФЗ предполагает право продолжения обществом после присоединения к нему другого общества ранее осуществляемой деятельности в целом. Переход указанного имущества в порядке правопреемства к реорганизованной организации от присоединенного к ней юридического лица, влекущий необходимость для правопреемника встать на учет по месту нахождения обособленного подразделения, ранее созданного правопредшественником, и зарегистрировать объекты налогообложения налогом на игорный бизнес, не является созданием заявителем нового игорного заведения. Постановка общества на учет по месту нахождения обособленного подразделения, созданного правопредшественником общества, является продолжением деятельности с использованием игровых автоматов, которую осуществляло ООО "Аста Групп" в период до 1 июля 2007 года... Суд установил, что ООО "Аста Групп" реорганизовано путем присоединения к ООО "Тандем плюс", имеющему лицензию на осуществление деятельности по организации и содержанию тотализаторов и игорных заведений сроком действия с 05.11.2004 по 05.11.2009. Лицензия на осуществление названного вида деятельности у общества имеется, отражение в ней территориальных границ и перечня объектов игорного бизнеса не предусмотрено действующим законодательством. Следовательно, в рассматриваемом случае имело место продолжение осуществления деятельности с использованием игровых автоматов, а не регистрация нового игорного заведения".
"Относительное прекращение", с нашей точки зрения, ничем не лучше, чем "неполное" или "частичное" прекращение <1>. К тому же еще раз подчеркнем: рассматривать относительность прекращения (смерти) в качестве объяснения для сохранения функционирования в обороте имущественной массы, с нашей точки зрения, нелогично, ибо для лиц физических именно смерть (и никакая не относительная, а самая что ни на есть реальная) служит основанием для перехода прав и обязанностей к другим лицам (сохранения имущественной массы в обороте). Почему для универсального перехода прав и обязанностей для лиц юридических надо придумывать иные объяснения, нам, честно говоря, не совсем ясно.
--------------------------------
<1> Опять же по аналогии: нам трудно представить "относительную смерть" лица физического (разве что рассматривать в качестве таковой институт объявления лица умершим или состояние клинической смерти, которое ст. 66 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" определяет как "остановку жизненно важных функций организма человека (кровообращения и дыхания) потенциально обратимого характера на фоне отсутствия признаков смерти мозга".
Есть и другое возражение: что, собственно, означают выражения "сохранение для функционирования в гражданском обороте его имущественной массы", "не влечет исключения из оборота его имущественной массы" и им подобные? Можно предположить, что их авторы полагают, что при другом развитии событий - ликвидации - происходит обратное, т.е. имущественная масса не сохраняется в обороте. Но полагать так по меньшей мере наивно, а в общем это просто неверно и не соответствует действительному положению дел. При ликвидации имущественная масса также никуда не "исчезает", не "исключается" - она переходит к другим владельцам по разным основаниям: кредиторам, основным бенефициарам организации, на благотворительные нужды, на другие цели, определенные в учредительных документах юридического лица. Если, таким образом, авторы пытаются сказать, что при реорганизации обеспечивается какая-то целостность имущественного комплекса, чего нельзя добиться при ликвидации, то это тоже неверно. Реорганизация в форме выделения и разделения, когда создается несколько юридических лиц, вообще в части условий никак не ограничена возможность "раздробления" имущественного комплекса. Ликвидация - это процесс "расчистки баланса", грубо говоря, расчистки перед тем, как организация прекратит существование для удовлетворения требований кредиторов и основных бенефициаров. Реорганизация же - это существенное изменение элементов существующей юридической личности, которое может сопровождаться прекращением, а может им и не сопровождаться.
Не можем мы согласиться и с идеями Т.Д. Аиткулова относительно продолжения деятельности. У "деятельности" всегда есть субъект. Если этот субъект прекращается при реорганизации, то изменяется и деятельность, поскольку у этой деятельности как отношения будет (будут) другой субъект (субъекты). К тому же привязка к деятельности выглядит странной вот по какой причине. "Деятельность" - это слово очень неконкретное для данного случая, ибо есть сферы деятельности организации, есть виды деятельности организации, в том числе лицензируемые, есть текущая деятельность по управлению организацией, есть объекты деятельности внутри организации (функции). Что, по мнению Т.Д. Аиткулова, "продолжается"? К примеру, выделилась организация, ей передали часть имущества, часть обязанностей по его содержанию. И с использованием этого имущества новая организация начала осуществлять деятельность в сфере, в которой реорганизованная организация никогда не осуществляла деятельность. И что? Где здесь продолжение деятельности? Вновь созданного субъекта права никто не ограничивает в полном изменении деятельности.
Говоря иначе, вновь созданное в результате реорганизации лицо или продолжающее существовать может не заниматься с самого начала своего существования теми видами деятельности, которыми занималось лицо реорганизованное (некоторые законы даже учитывают последствия такового изменения, к примеру, ст. 35 Федерального закона "О связи" указывает, что в случае отказа от переоформления лицензии лицензиат в соответствии с законодательством Российской Федерации и заключенными с пользователями услуг связи договорами об оказании услуг связи несет ответственность перед пользователями услуг связи).
Попытка объяснить продолжение деятельности противопоставлением реорганизации и ликвидации (что делает Т.Д. Аиткулов) нам кажется и непродуктивной, и вредной, поскольку такой традиционный подход лишь запутывает объяснение реорганизации (попытка объяснения любого явления через противопоставление его другому, даже похожему, на самом деле всегда играет с исследователями "злую шутку", ибо при противопоставлении можно "потерять" сущностные черты, и притом важные, исследуемого явления, а потому не найти верного объяснения).
Иногда, как мы видели, реорганизация вообще никак не определялась, т.е. из нормативного акта можно было увидеть следующее определение: реорганизация - это реорганизация. В самом таком подходе ничего "криминального" нет: вот сложился так институт, ну и хорошо, будем уважать традиции. Такая логика была бы правомерна, если бы институт действительно сложился и его применение не вызывало на практике споры. Однако говорить о сложившемся институте весьма сложно, как будет показано ниже, законодательство имеет множество конструкций, которые весьма схожи с реорганизацией, но ей не признаются; само их наличие не позволяет говорить об устоявшемся правовом основании, с помощью которого осуществляется дифференциация правовых режимов различных изменений, которые осуществляются с юридическим лицом и (или) в юридическом лице <1>. Законодатель не дает ответа на ключевой вопрос: почему одни изменения называются реорганизацией, а другие при сохранении всех объективных признаков (к примеру, изменение типа учреждения), характеризующих первую, реорганизацией не именуются. Можно дать ответ, похожий по конструкции, "реорганизация - это реорганизация": так надо, потому что так сложилось. Но такой ответ нас не может устроить. Ведь за всеми этими изменениями с разными правовыми режимами на самом деле стоят интересы кредиторов и должников, участников и бывших участников организации и другие интересы. Конкретный режим изменения предполагает либо наделение таких интересантов конкретными правами и обязанностями, либо лишение их таковых прав и обязанностей.
--------------------------------
<1> Нельзя не вспомнить и тех авторов, которые справедливо указывают на то, что цели реорганизации могут быть достигнуты с привлечением многих правовых институтов (Бакулина Е.В. Указ. соч. С. 14; Коровайко А.В. Реорганизация юридических лиц: проблемы правового регулирования // Хозяйство и право. 1996. N 10 (237). С. 79).
В редких случаях, и только в доктрине в исторической ретроспективе, можно встретить попытку объяснения реорганизации через иные понятия (кроме прекращения, ликвидации). Так, В.А. Мусин генеральное понятие, через которое надо объяснять реорганизацию, называл "преобразованием" <1>. М.В. Зимелева в качестве такого генерального объяснения использовала словосочетание "определенные организационные изменения" <2>. Особняком стоит позиция М.И. Кулагина, который высказывал точку зрения, согласно которой "реорганизация юридических лиц является одной из правовых форм, в которую облекается процесс централизации производства и капитала в экономике..." <3>.
--------------------------------
<1> Советское гражданское право / Отв. ред. О.С. Иоффе, Ю.К. Толстой, Б.Б. Черепахин. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1971. Т. 1. С. 107, 108.
<2> Советское гражданское право: Краткий учебник. М.: НКЮ СССР, 1940. С. 39.
<3> Кулагин М.И. Избранные труды. М.: Статут, 1997. С. 131.
Если исключить формальный аспект слова "преобразование" - что этим словом именуется отдельный способ реорганизации, - а также сделать "скидку" на фокус исследований М.И. Кулагина (ибо в его логику не вписываются разделение и выделение), то в общем-то можно констатировать: в литературе были робкие попытки "вырваться", применительно к толкованию смысла реорганизации, из сетей института прекращения юридического лица, в которых давно и основательно "увязли" наука и позитивное право. Однако эти попытки не получили никакого развития ни в литературе, ни тем более в праве.
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 262; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!