Хронометрия боевых действий: проблемы реконструкции.
Как развивались события в эти же часы у Семеновского? Ветер разогнал остатки тумана, и «многолюдному и блестящему сообществу» в Горках открылась впечатляющая картина: «Валуевские возвышенности были очищены от покрывавших их густых батальонов; окрестности Шевардина являлись унизанные штыками и загроможденными пушками. Гул пальбы, эшелонировавшейся к Колоче, должен был рассеять сомнения русского генерала». Войска Багратиона сдерживали напор неприятельских колонн, «хвосты которых были скрыты лесами». Более 400 орудий, сосредоточенных с обеих сторон на пространстве более версты, «простреливали насквозь» ряды сражающихся, продолжавших «с бешенством отчаяния» оспаривать друг у друга разбитые ядрами укрепления.
Зрелище «всеобщего истребления» потрясало каждого. Следовало немедленно перебрасывать войска 2-го и 4-го корпусов, но куда? Неприятель концентрировался в центре; это явствовало из донесения Платова, не обнаружившего противника там, где должно было находиться его левое крыло. Тучков 1-й запрашивал помощь со Старой Смоленской дороги: Багратион забрал у него 3-ю пехотную дивизию. Схватка у Семеновского говорила сама за себя.
Главнокомандующий, вероятно, пытался найти объяснение «разжижению» (Глинка) фронта именно там, где он мог ожидать сильного натиска. Французы, сбившись в колонну, ломились на самый край левого фланга, почему-то пренебрегая пространством между батареей Раевского и деревней Семеновское. Кутузов не знал, что все происходящее на южном фланге являлось не меньшей неожиданностью для Наполеона, как и для него. Ней, вступив в командование войсками после контузии Даву, пытался овладеть флешами и самой деревней Семеновское, и, соединив все войска, бывшие у него под рукой, «непомерно усилил свой правый фланг». Кутузов мог полагать, что неприятель стремиться выйти на Старую Смоленскую дорогу, а Наполеона настораживала брешь, образовавшаяся в его войсках в центре.
|
|
|
Наполеон не менее был удивлен открывшимся ему при солнечных лучах зрелищем. Его армия, по образному выражению очевидца, «наваливала» всей массой на левый фланг противника, правый фланг которого он увидел на том же самом месте, где и накануне, протянувшимся на север до линии горизонта. «Наполеон был введен в заблуждение этой важной ошибкой, которую ему было невозможно заметить, в особенности, отгадать», - сообщает Пеле. Созерцание мощи правого крыла противника обескураживало Наполеона, который всему искал логическое объяснение. По-видимому, не найдя его во время битвы, он «упер» в тексте 18-го бюллетеня правое крыло русских в центральный и Горкинский редуты, то есть представил расположение русских на бумаге таким, каким ему, по мнению Наполеона, следовало быть. Не он ли подсказал тем самым повод для критики оппонентам Кутузова? Пока же Наполеон ломал голову в догадках. «Он полагал, что дает почти фронтальное сражение <...>. Превосходя числом французскую армию, они [русские] ежеминутно могли перейти в наступление, обрушиться на какую-либо часть нашего фронта, направить <...> превосходную кавалерию или тучу казаков на нашу линию отступления. Многочисленные предосторожности были необходимы», — продолжал рассуждать Пеле. Сетования французского генерала на промахи русского главнокомандующего подчас выглядят несколько комично: со слов Пеле явствует, что французский император не знал, что и подумать. Пеле сообщал: «Подобно Наполеону, неприятельский генерал мог быть введен картами в обман <...>. Но он был хозяином местности, и должен был прежде, чем укреплять позицию, приказать своему штабу осмотреть ее. Он [Наполеон] знал, что гвардия, гренадеры, кирасиры с утра уже введены в дело. Но он также знал, что большая часть неприятельской армии еще не сражалась; он должен был тревожиться тем назначением, которое готовил ей Кутузов <...>. Русские офицеры пренебрегли занять разветвление оврага, узел обороны <...>. Мы не могли воспользоваться этой небрежностью, потому что леса скрывали от нас расположение местности. Иначе с нашей стороны было бы важной ошибкой не связать массой пехоты атак центра и левого крыла». Тем не менее, ошибка была допущена, атаки центра и левого крыла русской позиции оказались не связаны между собой, в чем сам неприятель видел причину нерешительного исхода сражения. Следует отметить: если «неподвижная сила» правого крыла и произвела впечатление на Наполеона, русскому командованию не следовало долго злоупотреблять этим эффектом. Создавалась угроза прорыва центра, который удалось избежать только благодаря «экспромту» Нея.
|
|
|
|
|
|
После того, как захлебнулась атака Даву на «боковые реданты», защитники этого участка позиции, сами того не ведая, уже изменили ход сражения, разрушив «изящные предначертания» диспозиции противника. Методически, как хотел Наполеон, опрокинуть левый фланг не удалось, но опасность, нависшая над 2-й армией, нарастала. Следующий удар был страшен по количеству войск. Около 7.00 маршал Ней получил приказ Наполеона двинуть войска в атаку. В 7.30 голова неприятельской колонны появилась из оврага ручья Каменка. «Дивизии 3-го корпуса двигались в следующем порядке 10-я, 25-я и 11-я, — докладывал Ней в рапорте. — 8-й корпус был развернут в две линии». Пехоту поддерживала резервная кавалерия Мюрата, не спеша двинувшаяся следом. Наполеон постепенно наращивал мощь артиллерии перед Семеновским, вводя в бой до 300 орудий.
|
|
|
Под рукой у Багратиона к этому часу находились гвардейские пехотные полки, кавалерийская бригада Бороздина 2-го и части гвардейской артиллерии. Но вводить в бой гвардию «Второй Главнокомандующий», по-видимому, не торопился, за исключением батарейных рот. Багратион требовал армейских подкреплений, но их по-прежнему не было. Багратион, как и обещал, забрал четыре батальона из корпуса Раевского. Раевский обратился к Дохтурову с просьбой подкрепить его войсками 1-й армии, что Дохтуров немедленно исполнил. По приказу Багратиона перешла через овраг 2-я кирасирская дивизия Дуки и заняла позицию юго-восточнее флешей позади 4-го кавалерийского корпуса Сиверса. Багратион полагал, что главный удар неприятеля обозначился полностью — это Семеновское. На это указывало необычайное скопление пехоты и кавалерии. Багратион изготовился встретить неприятеля с фронта, а корпусу Тучкова 1-го, по мнению Багратиона, надлежало немедленно ударить во фланг атакующим. Генерал С.И. Маевский, по его собственному выражению, «полетел и поплыл» на Старую Смоленскую дорогу с этим приказом.
Отбросив егерские полки бригады Гогеля 1-го, в 7.30 Ней перешел через Каменский овраг. По диспозиции «храбрейший из храбрых» должен был примкнуть правым флангом к войскам Даву, соединившись с ними для атаки Семеновского. Но те войска, с трудом удерживаясь под выстрелами в южной флеши, просили Нея о помощи, что вынудило его изменить направление. Ней, вместо того, чтобы двинуться от развилки Каменского и Семеновского оврагов в указанном направлении, внезапно повернул колонны своих войск направо. Заметим: с этой минуты «прискорбные результаты битвы», как выразился Коленкур, сделались для французов необратимы. «Храбрейший из храбрых» попытался в азарте поразить одним ударом двойную цель: взять флеши, с чем не справился его соперник Даву, и овладеть деревней Семеновское, которая к 8.00 должна была стать объектом главного удара. Итак, «неукротимый воин кидается вправо, куда призывает его сильная пальба, где он замечает некоторое колебание в войсках первого корпуса». Ней направил к южному люнету 10-ю дивизию Ледрю и 25-ю дивизию Маршана. Войска Ледрю с дивизией Компана заняли одну флешь. Именно в это время трем батальонам 57-го линейного полка Шарьера и одному батальону 111-го полка и удалось ворваться в южное укрепление. Согласно рапорту Левенштерна, натиск многочисленного противника «принудил разделить наши выстрелы». Левенштерн приказал «двинуться влево №3 батарейной роте»: это доказывает, что к орудиям на флешах были добавлены артиллерийские роты из резерва, взявшие под обстрел неприятельские колонны, выходившие из лесу. Артиллерия, располагавшаяся в укреплениях и боевых порядках русских войск, била по колоннам неприятеля, наступавшего с фронта. Очевидно, южная флешь не была рассчитана на длительную оборону, с этого укрепления русские артиллеристы с помощью гренадер Воронцова заблаговременно свезли батарейные орудия, разместив их, вероятно, также за Семеновским оврагом.
«Что касается Багратионовых флешей, — писал А.В. Геруа, — то они были построены так, что две передние давали взаимоперекрестную оборону со стороны Шевардина, а третья, построенная фронтом к югу, давала продольный обстрел правому фасу левой южной флеши и фронтальную оборону в сторону Утицкого леса на случай обхода отсюда. В последнем случае южная флешь, по условиям обстрела обращенная к лесу тылом, должна была быть брошена, и вся оборона должна была основываться на взаимодействии северной и задней флеши». Точку зрения русского историка подтверждает Жиро де л’Эн: «Эти редуты были простые реданы в форме шеврона, не закрытые у входа, так что неприятель со вторых позиций ружейными и картечными выстрелами выметал всех, кто находился внутри них. Удержаться в них было значительно труднее, чем овладеть». Подчеркнем вновь: главная опасность заключалась даже не в орудиях, расположенных на флешах. «Багратионовская линия, слегка выгнутая позади оврага, лежавшего к северу от Семеновского, окружала курганы, на которых находились войска Даву и Нея. <...> Багратион поставил грозные батареи», — свидетельствовал Пеле.
Судя по рапорту генерала И. Шелера, 57-й линейный полк не удержал южного «люнета», в котором водворились три батальона вюртембергской пехоты. По воспоминаниям русских участников битвы трудно определить, сколько раз они пытались отбить укрепление. Французы же так и не выяснили между собой, уступили ли они вновь русским эту флешь, или же удерживали ее за собой. Французы и сменившие их вюртембержцы, если и добивались контроля над «люнетом», то предпочитали располагаться не в нем самом, а по внешним сторонам бруствера и во рву. Если же во время боя за флеши русские воины и появлялись в южном укреплении, то это были, в основном, кавалеристы, что больше напоминало лихие наезды, чем попытку отбить флешь. Подробности содержатся в рапорте генерал-майора Сиверса 1-го, назвавшего имена героев одной из кавалерийских атак: «Ахтырского гусарского полка полковник Васильчиков командировал два эскадрона оного полка, сбив кавалерию, которая окружила переднюю флешь на левом фланге и была занята уже неприятелями, а сам с двумя эскадронами подкреплял его. Майор князь Кастриот бросился мужественно на неприятельскую кавалерию, опрокинул оную, а после, обратив в бегство пехоту, занял флеши. Пехота наша не подкрепила сей атаки, и полковник Васильчиков принужден был отступить за заднюю флешь». А.П. Скугаревский указал на то, что трудно определить когда и по чьему приказу вступили в бой Черниговский драгунский и Ахтырский гусарский полки. Наградные списки к рапорту командира 1-й бригады 4-го кавалерийского корпуса генерал-майора И.Д. Панчулидзева Голицыну 5-му позволяют решить эту проблему. В документе говорится: «По повелению Его Сиятельства Главнокомандующего 2-ю Западную армиею князя Багратиона были прикомандированы с двумя эскадронами в команду Ахтырского гусарского полка майора князя Костриоти, с которыми, бросясь с отличным мужеством и храбростию на неприятельскую кавалерию, которая окружила передний флешь на левом фланге, и флешь уже был занят неприятелем, отразив онаго, привели в бегство пехоту и заняли флешь». Оба документа повествуют об одном и том же событии, следовательно, указывают на одно и то же время.
Около 8.00 борьба пехотных соединений разгорелась вокруг правой и средней флешей, к которым двинулась 11-я дивизия Разу (среднюю флешь неприятель увидел не сразу). Настал час 2-й сводно-гренадерской дивизии Воронцова, находившейся в первой линии перед неприятелем. Генерал в письме Михайловскому-Данилевскому поведал о судьбе его «покойницы-дивизии»: «... Мы должны были выдержать первую и жестокую атаку 5-6 французских дивизий, которые одновременно были брошены против этого пункта; более 200 орудий действовали против нас. Сопротивление не могло быть продолжительным, но оно кончилось <...> с окончанием существования моей дивизии. Находясь лично в центре и видя, что один из редутов на моем фланге потерян, я взял батальон 2 гренадерской дивизии [батальон, входивший в состав дивизии Воронцова] и повел его в штыки, чтобы вернуть редут обратно. Там я был ранен, а этот батальон почти уничтожен. <...> Час спустя дивизии не существовало».
К сводно-гренадерской дивизии, от которой оставалось не более 300 человек, устремилась на помощь пехота Неверовского. 27-я дивизия пошла в двух колоннах вперед, сбрасывая неприятеля с брустверов реданов, и «здесь исполнила она долг чести и храбрости, уничтожая несколько раз неприятельские намерения овладеть батареями», — писал в рапорте Неверовский. С флангов атаку опять поддержала кавалерия 4-го корпуса Сиверса, вступившая в бой с легко-конными бригадами П. Мурье и Ф.О. Бермана, «наскакавшими» на пехотинцев 27-й дивизии. Исход кавалерийской сшибки решил фланговый удар 2-й кирасирской дивизии Дуки, едва не пленившей Мюрата, укрывшегося в каре вюртембержцев.
Тем временем, южная флешь продолжала оставаться камнем преткновения не столько пехоты, сколько кавалерии. По словам Ермолова, местность на левом фланге «благоприятствовала действиям» именно русской конницы, которую, судя по рапортам Сиверса 1-го и Бороздина 2-го, и по воспоминаниям неприятеля, Багратион сосредоточил на равнине между оврагом и кромкой Утицкого леса. Он использовал все преимущества обороны, бросая в бой «сильную кавалерию», под командованием Голицына 5-го, прибывшего на левый фланг в начале боя. «Бесстрастный вельможа» расчетливо направлял в нужное время и в нужное место сосредоточенные массы конницы, о чем свидетельствуют многочисленные признания неприятельской стороны. Русская кавалерия прикрывала пехоту, по выражению Глинки, «заменяя собою недостающие укрепления». В отечественной историографии действия русской кавалерии на левом фланге не получили достаточного отражения. Здесь вмешались субъективные обстоятельства. Д.В. Голицын 5-й оказался, как ни странно, в числе генералов, не получивших награды за Бородино. Кутузов ошибочно представил его к Георгию 3-го класса, который у генерала уже был. Во исправление ошибки Кутузов рекомендовал его к награждению орденом Св. Анны 1-й степени, но эта награда не соответствовала ни чину, ни службе прославленного генерала, и была отвергнута Голицыным. Как писал в письме Кутузову и.о. военного министра А.И. Горчаков, ссылаясь на слова матери генерала знаменитой кн. Н.П. Голицыной: «После тек знаков отличия, которые он уже имеет, приемлют или вашим к нему неблаговолением или что он в сей день не отличился столько, сколько по званию его предстояло ему случаев». Несправедливость допущенная в отношении кн. Голицына и всего кирасирского корпуса сказалась на неполном отражении действии конницы в отечественной историографии. Голицын, переживая обиду, демонстративно отказался писать воспоминания о Бородине по просьбе Михайловского-Данилевского. Неприятель же особенно отметил успешные и «грамотные» действия русской конницы.
Генерал Шелер сообщил в рапорте: «При отступлении кавалерии Неаполитанский король попал в очень трудное положение, так как его лично преследовали многочисленные кирасиры и казаки. Его величество подскакал к нашей пехоте, которая внезапно открыла огонь <...>, но поскольку кавалерия противника оказалась уже на флангах и в тылу, то король бросился внутрь редута и доверился нашей защите». Другая атака описана Жиро де л’Эном: «В это время мы заметили отряд русских кирасир, мчавшихся как ураган. Они направлялись не прямо на нас, а на батарею из 30-ти орудий [Пернети]. Проходя мимо нас, отряд отведал наших пуль, но это не замедлило его движение; не сделала этого и картечь нашей батареи; он опрокинул последнюю и изрубил на местах не успевших укрыться артиллеристов». Русская тяжелая кавалерия не раз повторяла свои набеги, врываясь в южную флешь, неся при этом значительные потери. Однако вред, наносимый неприятелю, был не менее ощутим, что отражено в воспоминаниях офицера 111-го линейного полка Фоссена: «Несколько высот были заняты нашими, и орудия взяты, но тем не менее неприятельская кавалерия атаковала и прорывалась сквозь наши ряды, захватывая орудия и забирая в плен». Сегюр также отмечал: «Неприятельские кавалеристы мужественно использовали свою удачу» Следует признать, что русская кавалерия позволила значительно продлить бой за флеши. Впоследствии кн. Голицын без всякого преувеличения писал в рапорте великому князю Константину Павловичу от 25 декабря 1812 года: «Каждая атака поправляла дело!».
Время близилось к 9.00, а войска Наполеона так и не перешли через Семеновский овраг. «Высоты разрушенного села Семеновского, где начинался левый фланг русского центра, оставались еще неприкосновенными, — писал Сегюр. — На них опирались подкрепления, которые Кутузов постоянно брал из своего правого фланга. Их непрекращающийся огонь обволакивал Нея и Мюрата и останавливал их победоносное движение».
Пока батальоны вюртембержцев пытались удержать южную флешь, 11-я дивизия Разу двинулась к северной и восточной флешам. Впереди находился 18-й линейный полк полковника П. Пельпора, выступивший со знаменем из кустарников возле южной флеши. Северный редан был отбит у остатков дивизии Неверовского, подкрепленной четырьмя батальонами 12-й пехотной дивизии. В захваченном русском укреплении остались четыре разбитых пушки. Следовало развить достигнутый успех, продолжив движение к Семеновскому, но сделать это было не просто, и полк остановился, выбрав для совещания не самое удачное место, «примыкая правым флангом ко рву взятого полком редута», как раз напротив Семеновских высот за оврагом. Эти обстоятельства описал в дневнике капитан Г. Боннэ: «Имея при себе знамя, я ожидал там момента, чтобы приступить к активным действиям. Полковник [Пельпор] спешился, мы обсудили обстановку, и я попросил у него разрешения отослать знамя в ту часть полка, которая была возле 1-го редута и на опушке зарослей, из которых мы вышли. Это было исполнено».
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 187; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!