Перемещение войск перед сражением.
В этой главе мы попытаемся оценить глубину и характер противоречий между военно-оперативными документами, версиями участников сражения и трудами историков в показаниях о ходе Бородинского сражения и на этом основании реконструировать картину событий 26 августа 1812 г. Выше не раз отмечалось, что представления о последовательности событий на поле битвы и хронометрические версии сражения в исторических источниках и исторических описаниях не совпадают. Не совпадают они и в самих синхронных источниках. Особенно это касается обстоятельств битвы на левом фланге, где, согласно сведениям источников, решилась судьба сражения. В отечественной версии, начиная с Толя, укоренилось мнение, что первое нападение было предпринято неприятелем на село Бородино на правом фланге позиции с целью отвлечь внимание русского командования от места нанесения главного удара. С этого эпизода традиционно начинается описание Бородинского сражения в трудах отечественных историков, хотя данные источников позволяют усомниться в подобной последовательности событий.
Для того, чтобы разобраться в последовательности боевых действий на Бородинском поле и определить время, соответствующее тому или иному происшествию, следует, на наш взгляд, прежде всего установить логическую связь между причиной и следствием, иначе говоря, между распоряжениями русского и французского командования и мерами, направленными на их реализацию. Оборонительные действия русских войск, естественно, во многом определялись наступательными действиями противника, пытавшегося воплотить замысел своего полководца или военачальников, находившихся на отдельных участках поля битвы. Хронометрическая путаница эпизодов битвы ведет к произвольному толкованию планов обеих сторон, препятствуя анализу на основании источников, как различных фаз сражения, так и конечного результата. В советской историографии вообще принято было считать, что Кутузов «навязывал» свою волю противнику, из-за чего действия русских войск рассматривались как отдельные самостоятельные эпизоды, не связанные с «предначертаниями» Наполеона, поэтому действия обеих сторон превратились в набор хаотических случайностей. Представляется немаловажным реконструировать не только ход событий, но и их связь с замыслами главнокомандующих. Прежде всего, обратимся к перемещениям войск в начале сражения.
|
|
|
Утром накануне битвы противник вел себя активнее, что объясняется задачами, которые ему предстояло решить в ходе сражения. Войска Наполеона концентрировались для нанесения удара по русской позиции. Французский полководец рано прибыл на командный пункт в Шевардино. Пеле вспоминал: «Он выехал во 2 часу утра, при сильной темноте и по весьма трудным дорогам, к редуту, взятому 6-го числа. Он ожидал появления дня посреди своих генералов, отдавая им последние приказания». Наполеон наблюдал за передвижениями 1-го корпуса Даву, который должен был начать сражение. Между 2.00 и 4.00 на правый берег Колочи перешли части Старой и Молодой гвардии, расположившись за Шевардинским редутом. Затем перешли по мостам через реку 3-й корпус Нея и 6-й корпус Жюно, которые должны были «составить центр сражения». Севернее выстраивалась резервная кавалерия Мюрата: 1-й, 2-й, 4-й корпуса. В 4.00 в обход левого фланга русских двинулся 5-й корпус Понятовского.
|
|
|
План Наполеона заключался в следующем: правое крыло и центр Великой армии (Понятовский на Старой Смоленской дороге, Даву через Утицкий лес, Ней, опираясь правым флангом на корпус Даву, а левым на войска Евг. Богарнэ) при поддержке резервной кавалерии Мюрата должны были совершить захождение правым плечом вперед вокруг «оси сражения», роль которой играла группировка войск под командованием Евг. Богарнэ в районе Новой Смоленской дороги. Задача вице-короля в этом случае была довольно ограниченной: выждав начало атаки на левом фланге русских, он должен был овладеть селом Бородином, переправиться через Колочу и атаковать батарею Раевского в момент выхода войск Даву и Нея на линию деревни Семеновское. Войска наполеоновской армии должны были действовать «согласованно и методически»: Понятовский должен был появиться на фланге у русских во время атаки Даву, войска которого, по выражению В.Н. Земцова, «должны были «зацепиться» за флеши и обеспечить упор для атаки севернее вторым эшелоном (3-м и 8-м корпусами)».
|
|
|
Сколько укреплений следовало отбить у русских войск «железному маршалу» Даву? Бытует предположение, что только одно - южное, находившееся ближе к Утицкому лесу. Эта версия была высказана еще в 1825 г. генералом Г. Гурго и имела целью оправдать последующие действия Нея в ходе боя за Семеновское. Гурго состоял в 1812 г. ординарцем при Наполеоне и не принимал участия в Бородинском сражении. Пеле, один из самых осведомленных авторов, состоявший в этот день при штабе Бертье, сообщал: «Правый фланг французской армии, составленный из дивизий Компана и Дессе, должен был атаковать реданы к югу от Семеновского, составлявшего левый фланг неприятеля». По-видимому, Наполеон переоценил возможности войск, вверенных одному из лучших маршалов Франции.
|
|
|
Накануне генерал Компан убедил Наполеона в том, что к южному люнету (левой флеши) лучше подойти лесом, избегая потерь от картечи. Маршал Ней был уверен, что движение через лес вызовет неизбежное расстройство войск. Компан, напротив, утверждал, что лес проходим и хорошо обследован. В результате в лес была направлена и дивизия Дессе, передвинутая правее дивизии Компана. Ожидалось, что успех этих войск должен повлечь за собой не менее успешные действия со стороны 3-го и 8-го пехотных корпусов, вверенных Нею. Ему, при поддержке кавалерии, надлежало прорвать оборону на участке севернее Семеновского, опираясь о левый фланг корпуса Даву.
В наши дни возникла и другая проблема: назначение корпуса Нея при Бородине. Так, В.Н. Земцов пишет: «Обращает на себя внимание дискуссия в отечественной литературе, начатая недавно Л.Л. Ивченко и А.И. Поповым. Если Ивченко высказала предположение о том, что главный удар Наполеон направил в район между Курганной высотой и деревней Семеновское, то Попов пришел к выводу о главном ударе французской армии на широком пространстве от Колочи до Утицкого леса». Вряд ли можно назвать предположением то, что явствует из действий неприятельской стороны и отражено во французских источниках. Примером может служить статья Ж. Гарнье. По мнению автора, местность вдоль Семеновского оврага являлась центром линии, занимаемой русскими войсками. С одной стороны она ограничивалась Большим редутом, с другой — Семеновскими высотами. Гарнье полагает, что Багратионовы флеши также входили в «центр линии». «Центром командовал Багратион (корпуса Раевского и Бороздина), — пишет Гарнье. — Левое крыло было образовано корпусом Тучкова». В силу убеждений, вынесенных из французских источников, французский историк полагает, что и Даву, и Ней атаковали именно центр позиции - деревню Семеновское, где предполагалось нанести главный удар, прорвав фронт. Этому способствовали войска Богарнэ, удерживая правое крыло русских, и Понятовский справа, который, по мнению автора, не справился с задачей. С 6.00 до 10.00 битва велась вокруг деревни Семеновское, считает Гарнье. Багратион же был смертельно ранен при попытке отразить атаку Даву, Нея и Мюрата, рвавшихся к Большому редуту при поддержке войск Богарнэ. Каким бы причудливым ни показалось это описание событий на левом фланге, что бы ни являлось, по мысли Ж. Гарнье, центром линии русских войск, где бы ни находились, по его убеждению, флеши, но место, где планировалось нанести главный удар во французских сочинениях обозначено четко. Если А.И. Попов определяет направление атаки маршала из «учета задач, возложенных на соседей по фронту», то мы можем подтвердить свои выводы, проанализировав ситуацию в ходе сражения. «...Между нами и вице-королем оставалось незанятым очень значительное пространство», — констатировал Рот фон Шрекенштейн. Главное же, на наш взгляд, о чем не следует забывать специалистам, занимающимся реконструкцией бородинских событий — это сведения штабных генералов Раппа, Сегюра, Пеле, определенно указавших направление главного удара.
Если намерения Наполеона как «зачинщика» (Глинка) были четко изложены в его распоряжениях маршалам, то распоряжения Кутузова зависели от того, насколько быстро и правильно он мог разгадать «сценарий» своего противника, основываясь на фактах первого состоявшегося нападения. Источником необходимой информации могли быть пленные, по принадлежности которых к определенным полкам и дивизиям можно было судить о концентрации войск на различных направлениях. Следует еще раз акцентировать внимание на том обстоятельстве, о котором не упоминают историки, приступая к описанию битвы 26 августа. Кутузов более всего опасался обхода своей позиции по Старой Смоленской дороге, считая такие действия противника наиболее вероятными и целесообразными. Однако он не мог исключить возможности нанесения фронтального удара на участке батарея Раевского - деревня Семеновское, где местность наиболее этому способствовала. Он не исключал и возможности сочетания флангового и фронтального ударов, что доказывается перемещением 3-го пехотного корпуса из центра на Старую Смоленскую дорогу.
Главнокомандующий русскими соединенными армиями прибыл на командный пункт в Горки значительно позднее, чем Наполеон. Евг. Вюртембергский вспоминал: «... Сам Главнокомандующий, полагаясь вполне на мужество и чувство долга в своих подчиненных, предоставил неприятелю пробудить себя». Кутузов ждал, на каком участке позиции неприятель «откроет бал». Следует взять под сомнение предположения о неосведомленности русского главнокомандующего о смещении правофланговой группировки Великой армии. «Мог ли Кутузов предвидеть этот ночной подход к Шевардину 120000 массы [80000] с левого берега Колочи и расположение этой массы, ночью же, в такой страшной близости к левому флангу?» - вопрошал Б.М. Колюбакин. В словах «в страшной близости» содержится ответ на вопрос. Эта масса войск оказалась сосредоточена на довольно плоской местности в тесном четырехугольнике, ограниченном Утицким лесом, Семеновским и Каменским ручьями и берегом реки Колочи, где повсюду находились сторожевые пикеты русских егерей. Даже при старании невозможно избежать лишнего шума, находясь менее чем в версте от неприятеля. Багратион был уверен, что именно его войска подвергнутся первому нападению и ждал этого. В приказе от 25 августа он предупреждал: «...Ночью быть весьма осторожно на случай нападения от неприятеля». Рапорт Кутузова от 27 августа также подтверждает, что движение неприятеля было открыто уже в 4.00. В это же время было замечено движение противника к селу Бородину. Может быть, поэтому, несмотря на доводы Беннигсена, Барклая, Багратиона, Кутузов не торопился вносить изменения в расположение войск. Несправедливо утверждать, как это делают некоторые историки, что Кутузов не предпринимал никаких шагов к предотвращению этой угрозы. Это заблуждение в корне противоречит источникам, разрушающим историографическую версию. Между 5.00 и 6.00 часами на левый фланг отправился начальник Главного штаба Беннигсен. В просветах между туманом, клубившимся над полем, он мог увидеть то, что не видел из-за условий местности Кутузов: скопление неприятельских войск у Шевардина и начало их движения по направлению к флешам. Беннигсен утверждал: «Я поспешил к князю Кутузову и сказал ему дословно следующее: «Если Вы не хотите, чтобы Ваш левый фланг был опрокинут с потерею 20 или 30 орудий, поспешите послать туда все войска с правого фланга; только бы они подоспели туда вовремя». Беннигсен исчислял возможную потерю в артиллерии пока еще только 20-30 орудиями, что показывает, что его поездка на левый фланг происходила до начала битвы. «Выслушав меня, - продолжает он, - князь Кутузов приказал, чтобы часть войск была послана для поддержки нашего левого фланга». Помощь армии Багратиона была оказана до того, как она подверглась решительному нападению, и произошло это, по одной версии, по ходатайству Беннигсена. Но согласно рапорту Лаврова Дохтурову от 3 сентября, события развивались иначе. Лавров доносил: «...26 августа в 5 часов утра вся гвардейская пехотная дивизия по назначению полковника по квартирмейстерской части Толя, присланного от г. Главнокомандующего 1-ю армиею генерала от инфантерии военного министра и кавалера Барклая де Толли, заняла позицию позади правого фланга 2-й армии для подкрепления оной». В то же время из «Изображения», составленного Барклаем де Толли, явствует, что он ничего не знал об этом распоряжении Толя и был озадачен, не обнаружив около 9.00 половины гвардейского корпуса там, где рассчитывал. По-видимому, у Кутузова существовали сильные опасения за судьбу левого крыла и до того, как туда прибыл Беннигсен, там побывал и полковник Толь. Оценив ситуацию, он отдал приказ именем Барклая, а через полчаса Лавров получил приказ и от Беннигсена: «Командировать <...> полки лейб-гвардии Измайловский и Литовский и сводную гренадерскую бригаду под командою лейб-гвардии Измайловского полка полковника Храповицкого, остальные же полки лейб-гвардии Преображенский, Семеновский и Финляндский, под начальством генерал-майора Розена остающиеся, приказано было сблизить к 1-й линии 2 армии». Полковник Кутузов доносил в рапорте Лаврову: «Полковник Храповицкий <...> поутру в 6 часов приказал построиться в колонны к атаке и выступить из резерва, в котором до тех пор находились, для занятия позиции в первой линии». Сложнее всего определить по источникам время и место вступления в сражение лейб-гвардии Финляндского полка. С.А. Гулевич, обобщив сведения и ссылаясь на воспоминания А.Н. Марина, пришел к выводу, что полк уже в 7.00 «пошел вперед и занял место у деревни Семеновское, оставя за собою овраг», то есть сразу же был направлен в пространство между флешами и Утицким лесом, действуя отдельно от бригады.
Вместе с гвардейской пехотой к Семеновскому были направлены 1-я и 2-я батарейные роты лейб-гвардии артиллерийской бригады. Расстояние, которое отделяло эти войска от Семеновского и условия местности, лишенной препятствий, позволяют предположить, что самое позднее к 7.00 гвардейцы уже стояли позади 2-й гренадерской дивизии. Укоренившаяся в отечественной историографии легенда о том, что полки русской гвардии вступили в бой за деревню Семеновское около полудня позволяла скрыть, в котором часу возникла необходимость использования «привилегированного войска»; вместе с тем возникало недоумение по поводу полной «малозаботности» Кутузова в отношении самого уязвимого участка русской позиции, что, естественно, бросало тень на его репутацию.
С рассветом в движение пришли не только полки русской гвардии. В рапорте Раевского Дохтурову от 11 сентября исследователей привлекают подробности, связанные с отражением первой атаки на Курганную батарею. Но начало этого документа, ускользает из поля зрения, вследствие чего к началу боя за Семеновские укрепления полки обеих дивизий, входивших в 7-й корпус, изображают по обе стороны от батареи Раевского, впереди ручья Огник. Раевский писал в рапорте: «На рассвете неприятель начал обходить мой фланг, и я получил повеление переменить фрунт, опираясь правым крылом к тому же самому редуту: четыре полка 26-й дивизии по командою генерал-майора Паскевича были назначены прикрытием оного, два полка пехотных 12-й дивизии занимали передо мною кустарники, левый фланг обеих линий примыкал к деревне, укрепленной батареями, где находился Главнокомандующий 2-й Западной армии г-н генерал от инфантерии князь Багратион, который тот час же дал мне знать, что буде понадобятся ему войска, то будет их брать из второй моей линии».
Из рапорта Раевского следует: Багратион пока не забрал у него второй линии войск, а только пообещал, что означало, что боевые действия у Семеновского еще не развернулись, и с юга 7-му корпусу пока ничего не угрожало. В то же время над флангом Раевского уже нависла опасность. Очевидно, речь идет о движении неприятельской колонны, направлявшейся к Бородину по Новой Смоленской дороге. Генерал сообщает, что он получил приказ «переменить фрунт», и стал сдвигать свои войска на юг к Семеновскому. В записках он пояснил, что означала эта «перемена фрунта»: генерал свернул свои войска в колонны, «не выводя из оврага, дабы деятельнее защищать редут помощью противу движений». Таким образом, фронт 7-го пехотного корпуса сократился. В центре линия русских войск, говоря словами Ф.Н. Глинки, «истончилась» и требовала подкрепления, потому что армии Багратиона было трудно оборонять сразу два ключа позиции — деревню Семеновское и центральный редут. Необходимость передвижения 2-го и 4-го пехотных корпусов в пространство между Горками и батареей Раевского становилась очевидной: ими следовало «залатать» центр. По-видимому, освободив пространство севернее батареи, Кутузов намеревался переместить войска, как на этом накануне настаивали, по их словам, Беннигсен и Барклай.
Итак, первому нападению, согласно распоряжению Наполеона, должно было подвергнуться не правое, а левое крыло русской армии. Для реализации этого замысла корпус Понятовского в 4.00 начал обходное движение по Старой Смоленской дороге, а войска Даву получили в 5.30 приказ атаковать флеши. С русской стороны были приняты меры для усиления обороны Семеновского: в 5.30 гвардейская бригада Храповицкого, усиленная сводногренадерской бригадой Кантакузена, кавалерийская бригада Бороздина 2-го и две батарейные роты лейб-гвардии артиллерийской бригады получили приказ выдвинуться для занятия позиции «в первой линии». Если эти войска выступили, как показывают рапорты начальников, в 6.00, то не позднее 7.00 они должны были прибыть к Семеновскому. Высказывания специалистов о том, что около полудня гвардейские полки уже (!) стояли за Семеновским оврагом, звучат несколько курьезно. Заметим, что в этот же промежуток времени (с 5.30 до 6.00) начал сдвигаться к Семеновскому 7-й пехотный корпус Раевского, очевидно, уступая место 6-му и 4-му пехотным корпусам. Но их перемещение почему-то замедлилось. Попытаемся найти ответ на этот вопрос, восстановив дальнейшую хронометрию событий.
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 190; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!