Оборонительные возможности левого фланга в военно-оперативных документах, сочинениях участников сражения и в трудах историков.
Оборонительные возможности левого фланга также вызывают противоречивые суждения специалистов. Кутузов назвал его «слабым местом сей позиции», которое он рассчитывал «укрепить с помощью искусства», то есть инженерными сооружениями. Полному осуществлению этих намерений помешала ограниченность во времени. 21 августа Кутузов писал Ростопчину от стен Колоцкого монастыря: «Я доныне отступаю назад, чтобы избрать выгодную позицию. Сегодняшнего числа хотя и довольно хороша, но слишком велика для нашей армии и могла бы ослабить один фланг». Снять угрозу «одному флангу» не удалось и в последующие дни. Можно было уменьшить степень риска для русской армии, численно уступавшей неприятелю, но ограниченность во времени отразилась на решениях квартирмейстерской части.
Первоначальная позиция 2-й армии у Шевардина удивила кн. Багратиона. Он отметил несообразности в расположении левого крыла, которым в начале не придали значения. Офицеры квартирмейстерской части, по-видимому, не успели достаточно ознакомиться с местностью, и, также как и Наполеон, руководствовались картой, где «течение Колочи выше Бородина представляет большее уклонение к востоку». Клаузевиц писал об этом так: «...Дорога, ведущая из Смоленска на Москву, проходит, к сожалению, не перпендикулярно Колоче, а некоторое время тянется параллельно с ней <...>. Вот почему, если расположиться параллельно речке, придется иметь путь отступления в косом направлении и тем самым с самого начала подвергнуть опасности левый фланг. Такое построение было тем более недопустимо, что на расстоянии в полумиле от большой дороги проходит другая дорога на Москву, ведущая непосредственно в тыл этой позиции<...>. Одно лишь продвижение противника осуществляет обход».
|
|
|
Естественно, об этом промахе русского командования ничего не сообщалось ни в рапортах, ни в «Официальных известиях», ни в «Описаниях» Толя. Историки вообще редко упоминали об этом досадном происшествии. Но свидетельство Клаузевица подтвердили Ермолов, Сен-При, Барклай де Толли. Ермолов так изложил обстоятельства, связанные с изменением позиции 2-й армии: «В некотором расстоянии позади левого фланга углублялся довольно крутой ров, затруднительный для переправы и сообщений. В версте от левого фланга проходила через лес старая почтовая дорога, склоняясь в тыл позиции. Кутузов, осматривая позицию, приказал отслонить левый фланг так, чтобы ров, позади простирающийся, был впереди онаго. Конечность фланга назначил укрепить несколькими флешами». Вот что сообщал Александру I по этому же поводу Барклай: «23-го сопровождал я князя Кутузова при осмотре левого фланга, то есть: места, назначенного для 2-й армии <...>. Кн. Багратион донес кн. Кутузову, что в настоящем положении левый его фланг подвергался величайшей опасности. Наконец, решено, что в случае неприятельского нападения, сей фланг отступит и станет между упомянутой высотой и деревней Семеновское. На сей предмет предписано было построение батарей и редутов. Я не постигал, почему сему движению надлежало исполняться по нападении неприятеля, а не заблаговременно». Вероятно, от того, что окончательное расположение левого фланга зависело от направления движения неприятеля: Наполеон, как выше отмечалось, мог предпочесть фронтальному нападению обходное движение по Старой Смоленской дороге.
|
|
|
Л.П. Богданов, уделив в своей статье значительное внимание выбору позиции и назначению Шевардинского редута, считал все, о чем поведал Клаузевиц, вымыслом, так же как и подробности, сообщенные Барклаем и Ермоловым. Историк полагал, что Багратион принял решение укреплять флеши и Шевардинский редут до приезда Кутузова на левый фланг, и ни о какой перемене позиции речи не велось. Свою точку зрения Богданов аргументировал так: «Во-первых, рекогносцировка проводилась М.И. Кутузовым уже после того, как было принято решение о сооружении укреплений на высоте у дер. Семеновской. Об этом свидетельствует приказ П.И. Багратиона от 23 августа, в котором говорится, что все генералы 2-й Западной армии должны быть готовы «ехать с его сиятельством [М.И. Кутузовым] для рекогносцировки...» Следовательно, рекогносцировка левого фланга еще не проводилась Кутузовым, а Багратион уже отдает распоряжение о строительстве укреплений у дер. Семеновское и Шевардинского редута». В тексте цитированного документа назван титул «его сиятельство», в то время как Кутузова величали «его светлостью». Следовательно, на рекогносцировку намеревался ехать Багратион.
|
|
|
Не исключено, что выезд на позицию Багратиона с генералитетом 2-й армии совпал с прибытием на левый фланг Кутузова. В приказе № 63 от 23 августа говорится: «Его сиятельство Главнокомандующий приказать изволил дать знать всем г. генералам 2-й Западной армии, чтобы они были готовы ехать с его сиятельством для рекогносцировки и чтоб могли отправиться в ту же минуту, как о сем дастся им знать». Багратион представил Кутузову веские доводы к изменению позиции левого крыла. Его поддержал Беннигсен, заметив в адрес Толя: «Офицер виноват, если самодовольство и самолюбие настолько ослепляют его, что он не хочет следовать мудрым советам и не желает поучаться опытом других лиц; он виновен вдвойне, если делает это из каприза, подвергая опасности судьбу армии во время тех уроков, какие ему дает неприятель и которые обыкновенно обходятся слишком дорого Монарху и государству». В результате согласились с доводами Багратиона и признали необходимым передвинуть на восточный берег Семеновского ручья левый фланг, где он приобрел вид «облического загиба», а войска 2-й армии были прикрыты обрывистым берегом оврага. Однако если правое крыло располагалось в малодоступной для нападения местности, на позицию левого фланга, имевшую свои сильные стороны, следовало обратить более пристальное внимание.
|
|
|
Э.Ф. Сен-При записал в дневнике: «...Деревня Семеновка [Семеновское] была ключом выбранной позиции. Неприятель мог легко обойти эту позицию, двигаясь через Ельню по Старой Смоленской дороге на Утицу, и затем лесами мог подойти на близкий пушечный выстрел к Семеновке. Главнокомандующий, чтобы воспрепятствовать приближению к ней, приказал укрепить деревню и возвести перед ней несколько флешей». Багратион распорядился возводить упомянутые укрепления и выделить для инженерных работ сначала по 25 человек из каждого полка. «Людям сиим будет производиться плата по 15 коп. в сутки», - сказано в приказе (Кутузов, правда, потом приказал выплатил всего по 10 копеек). Вскоре стало очевидно, что рабочих рук не хватает. К концу дня Багратион приказал выделить из каждой пехотной дивизии дополнительно еще по 500 человек и 400 человек ратников ополчения «для скорейшего и удобнейшего построения редутов». 600 человек из 27 пехотной дивизии Д.П. Неверовского должны были вязать фашины; им предписывалось «быть всем с топорами», чтобы рубить в лесу ветки, «рабочим же прочих дивизий быть с лопатками».
Укрепления, служившие для связи с войсками на Старой Смоленской дороге и прикрывавшие левый фланг, получили название Семеновских, или Багратионовых флешей. Они были возведены на высотах между Каменским и Семеновским ручьями. Строго говоря, флешь — укрепление с двумя фасами и с одним исходящим углом — была лишь одна, средняя. Ее возводили воины 2-й сводно-гренадерской дивизии Воронцова. Два других укрепления в литературе справедливо называют реданами или даже люнетами, фасы которых загибались внутрь. Северный, или правый люнет строили нижние чины 2-й гренадерской дивизии принца К. Мекленбургского, а южный, или левый люнет, у самого леса, был сооружен стараниями солдат 26-й пехотной дивизии Паскевича. Современники много раз отмечали уязвимость этих укреплений. «...Наскоро сооруженные <...>. Вырытые в песчаном грунте, они сзади были открыты; не имели никаких искусственных препятствий <...>. Ни одно из этих укреплений не могло выдержать серьезного штурма», - резюмировал все претензии к инженерным сооружениям на левом фланге Клаузевиц.
В ходе работ не обошлось без недоразумения; сначала весь шанцевый инструмент, «включая топоров», приказом Кутузова было велено передать в распоряжение Главной квартиры. Предполагалось возводить все укрепления под общим руководством генерал-лейтенанта Трузсона силами инженерных и понтонных рот. Когда же выяснилось, что к укреплению Семеновского следует привлечь как можно больше людей из находящихся там войск, инструмент пришлось возвращать обратно, но сделать это удалось не сразу. Багратион 23 августа отдал категоричный по форме приказ: «...Полкам взять свои меры, чтобы отданной ими инструмент возвращен был непременно к утру завтрашнего числа».
На наш взгляд, понятие «левый фланг» нуждается в уточнении. Документы свидетельствуют, что в планах русского командования не придавалось отдельного значения флешам, которые являлись составной частью в системе оборонительных укреплений у деревни Семеновское. В этом убеждает рапорт Багратиона Александру I от 27 августа, в котором полководец, сообщая «об ударе, нанесенном на нашем левом фланге», не упоминает о флешах, но объединяет в понятие «левый фланг» деревню Семеновское и Шевардинский редут. Именно так сообщалось о бое на левом фланге в «Официальных известиях», где флеши упоминаются в качестве укреплений, усиливающих оборону Семеновского. Под левым флангом русской позиции подразумевал Семеновское Сен-При. «Крайними укреплениями левого фланга» назвал флеши Евг. Вюртембергский. В записках Щербинина, разводившего войска на позиции, сказано: «Левый фланг Багратиона, упиравшийся об укрепленное село Семеновское».
Прочности обороны самой деревни в описаниях битвы до сих пор не уделялось должного внимания. Не следует забывать о наличии укреплений в самом Семеновском, хотя о них упоминается глухо. Сен-При отмечал в дневнике, что ко времени Шевардинского сражения войска 2-й армии «успели лишь занять артиллерией высоты и разрушить деревню Семеновку, которую не могли укрепить за недостатком инструментов. Только три флеши левее этой деревни были окончены». Отсюда следует, что после 24 августа все силы были брошены на укрепление позиций за оврагом. Не следует переоценивать этих усилий: армия Багратиона уже была измотана сражением 24 августа и нуждалась в отдыхе не менее, чем армия Барклая, о которой Липранди сообщал, что «весь день 25 августа войска 1 Западной армии отдыхали». Трудно точно определить тип укреплений и сколько их было возведено ополченцами, которым не хватало навыков. Унтер-офицер Тихонов назвал их «шанцами», французы называли «эполементами». Самое большое из них, на 24 орудия, по воспоминаниям Сен-При находилось на северной окраине Семеновского, на высоте, господствовавшей над местностью. И.Ф. Паскевич, включавший в понятие левого фланга батарею Раевского, вероятно, потому, что в начале ее защищали войска 2-й армии, писал: «Фронт позиций, особенно на левом фланге, защищен был сильными батареями». Интересную подробность сообщает в своих воспоминаниях офицер пионерных войск Д. Богданов, говоря о преимуществах обороны батареи Раевского: «Правый фас ее шел под выстрелы двух батарей у деревни Горки и артиллерии 6-го корпуса, а левый падал к фронту 7-го корпуса, обстреливался его орудиями и с открытой батареей в 60-т орудий, поставленных у деревни Семеновской». Следует обратить внимание на расчеты, сделанные А.П. Ларионовым. Обобщив данные из «Описания» Толя, дневника Сен-При, рапорта Левенштерна, автор статьи пришел к выводу, что вопреки сведениям Толя, в резерве «к концу дня 25 августа в Псаревском лесу не оставалось ни одного орудия», на направлении же главного удара противника «на левом фланге позиции, Кутузовым было сосредоточено 396 орудий». По расчетам Ларионова, в самом начале сражения за Семеновским оврагом было размещено около 110 орудий. Даже если признать эти сведения несколько преувеличенными, ясно, что огневой рубеж на правом берегу Семеновского оврага был создан значительный.
Местность за оврагом образовывала гряду высот или гребень, что давало возможность сосредоточить здесь значительное число артиллерийских орудий, вводившихся в дело без сооружения укреплений, как тогда говорили, «на откате». Естественные возвышенности и полевые укрепления использовались с таким расчетом, чтобы обеспечить интенсивный перекрестный обстрел. В самой деревне перед сражением было сто изб, которые были разобраны во избежание пожара. По словам Сен-При и Маевского, уцелело лишь две из них, которые можно было без труда разобрать с началом битвы. На это же указывал Д. Богданов. Правда, французы утверждали, что им приходилось сражаться среди домов, охваченных пламенем и условно называли Семеновское «горелой деревней».
Русское командование сознавало, что отсутствие естественных препятствий и недостаток инженерных сооружений придется возмещать за счет плотности боевых порядков на сравнительно узком участке позиции. Из документов явствует, что оборона левого фланга с самого начала предполагала глубокое построение. Клаузевиц с полным основанием отмечал в своем сочинении: «Мы должны будем признать, что построение первых линий было очень плотным. Если к этому добавить, что корпуса Багговута и Остермана, оказавшиеся без дела на правом крыле, впоследствии были взяты оттуда и использованы на поддержку других пунктов и, следовательно, так же играли роль резервов, то мы увидим, что русская армия дралась в тот день в беспримерном по тесноте и глубине боевом построении. Столь же тесно, а, следовательно, примерно так же глубоко построилась и французская армия; если ее охватывающий фронт был несколько длиннее русского, то это с лихвою покрывалось большим числом ее бойцов <...>. Этим же объясняется сильное и упорное сопротивление русских <...>. Этим же объясняются и огромные потери людьми». Клаузевиц полагал, что эти плотные боевые порядки возникали не стихийно, чтобы любой ценой отбить неприятеля, но из первоначального расчета русского командования. «Полковник Толь являлся решительным сторонником глубокого построения, т.е. занятия короткого фронта и сохранения сильных резервов», - свидетельствует Клаузевиц. Не один Толь был приверженцем подобного боевого порядка. Главнокомандующий 2-й армии кн. Багратион 25 августа отдал приказ войскам, заканчивающийся словами: «Резервы иметь сильные и сколько можно ближе к укреплениям как батарейным, так и полевым». Условия позиции, занимаемой его армией, заставлял военачальника предвидеть характер боя - ожесточенные штыковые схватки, исход которых может решить во время подоспевший резерв. Издержек подобного боевого построения - огромных потерь от артиллерийского огня - по-видимому, не всегда удавалось избежать.
Можно сделать вывод, что Кутузов несомненно учитывал возможность сильного нападения на левом фланге, следовательно, утверждение о чрезмерной слабости этого участка нашей позиции является преувеличением, хотя, конечно, его оборонительные возможности не идут ни в какое сравнение с позицией правого крыла. С другой стороны, следует помнить, что Кутузов, в отличии от историков, связывал уязвимость левого крыла не с ландшафтом, а с угрозой обхода фланга. К этому важно присовокупить мнение П.П. Коновницына, руководившего обороной этого участка русской позиции: «Противу французов слишком крепкие позиции невыгодны, а лутше располагаться на равнинах и открытых местах, лишь бы фланги были обеспечены <...> но фронт позиции должен быть сколько можно открытее, и для того надлежит разбирать все изгороди и плетни впереди находящиеся, и выжечь или скосить хлеб на немалое расстояние». Суждение опытного военачальника указывает на разительное несовпадение взглядов историков и «практиков войны».
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 207; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!