Зависят ли характеристики типа текста от специфики языка ?

⇐ ПредыдущаяСтр 8 из 19Следующая ⇒

Мы знаем, что в фонетическом, грамматическом, словообразовательном, лексическом аспектах каждый язык специфичен. Но до сих пор, говоря о коммуникативной функции текста, мы не обнаруживали различий. Обладают ли типы текста подобной языковой уникальностью или хотя бы некоторыми отличиями в каждом из языков? Да, разумеется, есть тексты, существующие только в одном языке и в одной культуре (мы об этом уже говорили), но это скорее исключения. В подавляющем большинстве случаев типы текста универсальны: медицинский текст, реклама, газетно-информационная заметка - выглядят с точки зрения типологических черт одинаково в разных языках. Получается, что известная нам антиномия формы и содержания здесь отсутствует: тексты одного типа в разных языках различаются формальными признаками на фонетическом, лексическом, грамматическом уровнях, но одинаковы на текстовом уровне; для создания базы транс-латологической классификации текстов это очень важно.

Собственно говоря, в этом выводе нет ничего удивительного. Ведь, признав, что в основе порождения текста лежит потребность человека в коммуникации, мы тем самым признаем, что когнитивное ядро процесса коммуникации едино и одинаково для всякого

человека, хотя периферия когнитивного поля может различаться (отсюда - различия в языковой картине мира и т. п.).

Отсутствие зависимости специфики типов текста от специфики языка подтверждается и переводческой практикой. Переводчики чрезвычайно редко испытывают сложности при передаче типов текста, поскольку в любом современном языке, обладающем письменностью, обнаруживается одна и та же система текстов, с одним и тем же набором средств языкового оформления. Различия наблюдаются редко и затрагивают в основном соотносительный объем некоторых компонентов глобального текста, что связано с традициями смысловой архитектоники текста в данной культуре (так, в немецкой потребительской инструкции теме безопасности уделяется гораздо более значительное место, нежели в русской). Но такого рода отклонения не заставляют переводчика принимать особые решения: просто текст в культуре ПЯ окажется не совсем привычным (хотя и узнаваемым) представителем своего типа; необходимые коррективы в его состав и оформление будут внесены уже на следующем этапе его адаптации в принимающей культуре.

• ■. .. . ■'"■■'■ . • ■ . .. ■ ■ •

Источник , реципиент , цель

На необходимость учета специфики источника и реципиента указывает и Катарина Райе, хотя развернутого комментария, который пояснил бы зависимость принадлежности текста к той или иной рубрике от этих параметров, она не дает. К. Райе, следом за X. Фермеером, рассматривает цель только в применении к ПТ, определяет ее как функцию перевода и считает ее («скопос») основополагающим параметром для принятия всех переводческих решений (см. об этом: Reiss, 2000:35). Мы склонны рассматривать цель более узко и вместе с тем обобщенно: целью мы будем называть цель создания любого текста - как ИТ, так и ПТ, которую ставит один из участников создания текста, а само понятие уточним несколько позже.

Мы и объединяем эти три фактора, имеющие отношение к тексту: источник, реципиент и цель - в одну рубрику именно потому, что все они связаны с действиями человека по отношению к тексту, с его более или менее осознанными решениями относительно оформления текста.

Обсуждая коммуникативную функцию текста и заключенную в тексте информацию, мы столкнулись с тем, что оформление этой информации может находиться под существенным влияни-

60
ем автора текста: речь шла у нас об эстетической информации в художественном тексте. Резонно предположить, что человек волен в какой-то степени распоряжаться средствами оформления любого текста, не только художественного. Более того, порождая текст, автор его может находиться под влиянием заказчика, который формулирует свои требования к тексту. Далее, текст ориентирован на восприятие конкретных людей, реципиентов. В какой мере учитывает автор то, для кого он создает текст, и зависит ли от этого облик текста? И наконец, если текст переводится, то переводчик в свою очередь тоже выступает: 1) как реципиент ИТ; 2) как автор ПТ, и на его решения тоже может воздействовать заказчик, но уже другой - заказчик перевода. Таким образом, на текст перевода может быть оказано в принципе шестикратное воздействие: трехкратное на этапе создания оригинала и трехкратное же на этапе создания перевода. Еще раз сформулируем вопрос: в какой мере текст подвержен субъективным влияниям, являются ли они релевантными и возможно ли в таком случае отыскать закономерности при построении типологии текстов?

Исследования показывают, что, как ни странно, на первый взгляд значимые языковые признаки мало зависят от автора. Порождая текст, автор ориентируется на готовые, общепринятые конвенции, изначально подчиненные коммуникативному заданию, выработанные в результате практического опыта текстовой коммуникации, и не волен их нарушать. Он не волен, например, заменить абсолютный презенс научного текста на другую временную форму; или, скажем, заменить в рекламном тексте гиперболу положительной оценочности на отрицательную. Не случайно в подавляющем большинстве текстов (законодательный, рекламный, инструкция, траурные и другие объявления) автор при их публикации не указывается. Указание на автора текста мы встречаем в трех случаях: 1) если в тексте содержится сущностно новая когнитивная информация или новая ее трактовка, принадлежащая конкретному лицу, - это типично для научного текста; отчасти -для энциклопедического; 2) если автор несет личную ответственность за предоставляемые текстом сведения или за ракурс их подачи - информационный текст в СМИ; 3) если текст оформлен с применением компонентов, обладающих качеством субъективности, в особенности если автор творчески подходит к оформляющим текст языковым средствам - это характерно для текстов, где доминирует эстетическая информация, прежде всего для художественных текстов. Как мы видим, только в последнем из трех случаев авторство затрагивает языковое оформление текста, и, следовательно, от каждого конкретного автора (источника) зави-

сит, каким будет текст. Однако и в этом случае, бесконечно варьируя средства оформления своего текста, автор волен делать это только в рамках оформления эстетической информации.

А что же авторы других, прочих текстов? Неужели два человека, создавая, скажем, текст инструкции к кофеварке, неизбежно породят абсолютно одинаковые тексты? Нет, эти тексты будут отличаться, но совсем ненамного. Их отличия будут находиться в пределах равноправной вариативности языковых средств, которая существует в рамках письменной литературной нормы любого языка. Но значимые языковые особенности, характерные для оформления информационного комплекса данного текста, от этого не изменятся. Таким образом, при порождении большинства текстов автор связан по рукам и ногам конвенциями данного типа текста и изменить их не в силах. Поэтому нам и удобнее применять термин «источник», характеризуя отправной пункт порождения текста. Итак, фактор «источник» дает нам слишком общую градацию типов текста: под воздействием этого фактора тексты можно подразделить на две большие группы - художественные и нехудожественные.

Что касается фактора «реципиент», то следует также отметить, что в «настройке» на того или иного реципиента в большинстве текстов заглавную роль также играют конвенции. Автор при создании текста может учитывать, для кого текст предназначен, или же не думать об этом: готовые правила все равно заставят его использовать определенные языковые средства.

Так, научный текст предназначен для узкой группы специалистов, и поэтому в нем содержатся языковые средства, известные только представителям этой группы, - термины; подобными особенностями обладают тексты, предназначенные для какой-либо социально или территориально обособленной группы людей, например проповеди - для верующих, региональные новости - на диалекте.

Огромное большинство прочих текстов: инструкции, законы, реклама, мемуары, энциклопедические статьи, каталоги выставок, кулинарные рецепты, заметки в газете и пр. - предназначены фактически любому носителю данного языка, поэтому конвенционально в любом языке они всегда привязаны к литературной норме данного языка в ее устном и письменном варианте и в обязательном порядке базируются на ней, хотя и включают особые языковые средства, зависящие от того вида информации, которую оформляют.

Любой художественный текст рассчитан на индивидуальное восприятие, конвенциями автор обременен только в случае, если

он придерживается какого-либо определенного жанра (что бывает не всегда на современном этапе развития художественной литературы); каждый реципиент находит в художественном произведении свое, а автор, разумеется, не ориентируется на какого-то конкретного реципиента. Исключение составляет детская литература, которая имеет возрастную предназначенность, а кроме того, пропагандистская художественная литература (например, литература направления социалистического реализма), которая в строгом смысле слова художественной не является.

Получается, что ориентация на определенного реципиента при оформлении текста имеет три градации: ориентация на всех носителей языка; ориентация на группу людей; ориентация на

индивидуум.

Наконец, рассмотрим понятие цели создания текста и ее возможное воздействие на результат - на сам текст. Мы не будем смешивать понятие цели с понятием коммуникативного задания и определим цель создания текста как осознанные намерения по его созданию. Из жизненного опыта всякому человеку известно, что такие намерения сопровождают создание текста довольно часто. Например, автор намеревается популярно рассказать о генетике. В этом случае ему приходится пользоваться конвенциями научно-популярного текста, иначе он своей цели не достигнет. Или: заказчик просит автора будущего текста создать рекламу его продукции, подчеркнув те или иные ее достоинства; автор учитывает пожелания заказчика и включает названные достоинства (цвет продукции, ее цену) в содержательную архитектонику текста, автор творчески применяет богатый арсенал языковых и изобразительных средств рекламы для подчеркивания этих достоинств, однако, если он выйдет за рамки предписанных данным типом текста средств, например использует индивидуальную метафору, текст перестанет выполнять свою коммуникативную функцию, не будет воспринят реципиентом, короче говоря, не станет рекламным текстом. Таким образом, осознанные намерения автора или заказчика могут быть реализованы только в рамках какого-либо определенного типа текста и сами по себе не способны породить особые текстовые разновидности, противоречащие закономерностям вербальной коммуникации.

Более сложную картину мы наблюдаем при порождении текста перевода. Ведь ПТ - это зависимый текст, поэтому намерения автора и заказчика неизбежно связаны с представлениями о том, как текст перевода будет соотноситься с текстом оригинала. Эти намерения зависят от представлений автора и заказчика по поводу возможного использования переведенного текста. Но предше-

ствует всем этим намерениям этап восприятия исходного текста. Как правило, переводчик более компетентен в восприятии всего комплекса информации исходного текста и именно он старается скорректировать восприятие заказчика. Уяснив себе суть текста, оба действующих лица (реже - только переводчик) формулируют цели перевода. На этом этапе возможны две группы намерений: 1) донести до реципиента состав информации исходного текста во всей ее полноте; 2) изменить состав информации исходного текста для каких-либо особых социально или культурно обусловленных целей его использования. В первом случае (эквивалентный перевод) специфика исходной текстовой разновидности сохраняется, хотя и с неизбежными для всякого перевода потерями. Во втором случае происходит обработка текста, при которой может быть изменено не только его содержание, но и типологические признаки - тогда в переводе мы обнаруживаем другой тип текста. Серьезное научное исследование (тип текста: научный) может превратиться в увлекательное повествование для детей (тип текста: научно-популярный); философское эссе -в сказку. Все случаи второго рода, когда цель (намерения) автора и заказчика успешно выполнены, но оформление текста при этом неэквивалентно оригиналу, мы будем рассматривать как перевод с сопутствующей обработкой; они традиционно находятся на периферии внимания исследователей, хотя на самом деле заслуживают пристального изучения, поскольку представляют собой сложный конгломерат двух различных механизмов текстопорож-дения: вторичного - по образцу ИТ и первичного - в том случае, если в переводе организуется текст другого типа.

Получается, что цель создания текста, то есть осознанные намерения лиц, участвующих в его создании, могут лишь обусловить выбор типа текста, но не влияют на его релевантные признаки. Применительно к переводу они могут обусловить эквивалентное сохранение типа ИТ либо его замену другим типом.

Вторичный» текст

Транслатологическая классификация типов текста предполагает единое системное описание текстов в их связи с последующим переводом, то есть с тем, к какой группе тексты будут отнесены, должна быть неразрывно связана специфика их перевода. Не может ли в таком случае принадлежность текста к той или иной группе быть связана с особенностями того текста, который мы получаем в переводе? Тогда - каким именно образом?

Думая о переводе, человек обычно полагает, что перевод - это копия оригинала, хорошая или плохая, но копия. Наука о переводе давно ушла от этого старого, как мир, житейского представления. В своем основополагающем труде «Основы общей теории перевода» А.В. Федоров определяет перевод как «пересоздание» текста, в результате которого возникает «новое речевое произведение» (Федоров, 1983: 9), а меру соответствия предлагает определять с помощью параметра полноценности. За последние полвека появилось множество концепций этого соответствия -концепций эквивалентности, а само это понятие - эквивалентность - гибкое и подвижное, и, как выяснилось в последнее время, лингвистически, прагматически, культурно, социально и исторически обусловленное, заместило в исследованиях специалистов представление о желанной и ожидаемой копии. Выводы теории информации и теории коммуникации подтверждают, что потери при переводе неизбежны. Но, открывая новую переведенную кем-то книгу или читая статью, мы все-таки по-прежнему втайне рассчитываем на то, что нам приготовили надежную копию. И это житейское представление обращает нас к тому ракурсу, в котором чрезвычайно редко рассматривают перевод: это представление о том, что перевод есть производный, зависимый текст, что это не просто «новое речевое произведение», но вторичное речевое произведение, плохая или хорошая, но только копия.

Итак, текст перевода принципиально вторичен. В этом тезисе нас интересует не мера сходства с текстом-источником, а сам феномен вторичности. При переводе на другой язык любой текст по отношению к своему оригиналу может считаться вторичным, независимо от того, был ли он первичным или вторичным в исходной одноязычной среде. Каковы же параметры этой переводческой вторичности?

Первый параметр - это знаковое перекодирование. Текст перекодируется с помощью иного языкового кода, причем этих вторичных версий может быть столько, сколько существует языков. В своем перекодировании текст полностью зависим от исходной версии. Однако зависимость не означает перекодирования всех значимых компонентов текста. Это бывает лишь в том случае, когда целью является эквивалентный перевод, то есть перевод с полным сохранением коммуникативного задания и, соответственно, типа текста. Если же меняется целевая группа реципиентов, если производится корректировка цели (а вмешаться может и заказчик, и сам переводчик), то это влечет за собой смену коммуникативного задания, а значит, создается перевод не эквивалентный, а адекватный цели. Тогда перекодированию будут

5 - 9346

подлежать только те элементы текста, которые оформляют новое коммуникативное задание; это может привести к частичной смене текстовых характеристик и даже к полному изменению типа текста: научный текст может при переводе превратиться в научно-популярный, а стихи - в прозу. Такой вторичный текст некоторые исследователи переводом не считают (например, B.C. Виноградов) (Виноградов, 2001: 5), другие же (К. Райе, X. Фермеер) (Reiss, 2000) полагают, что переводом можно назвать любой текст, адекватный поставленной при переводе цели. Другими словами, параметр сохранения коммуникативного задания и типа текста не все признают обязательным при создании вторичного текста под названием «перевод».

При этом в любом из этих случаев (и особенно отчетливо это заметно, если признать параметр эквивалентности обязательным) выясняется, что разные вторичные переведенные тексты в разной мере сохраняют набор языковых средств, оформляющих их коммуникативное задание. По разным объективным причинам возникают помехи при перекодировании, таким образом тексты оказываются в разной степени переводимыми.

До сих пор степень переводимости текста изучалась только в связи с переводимостью отдельных языковых средств. Не обладают ли разные тексты разной степенью переводимости в зависимости от наличия/отсутствия в них непереводимых компонентов?

Как мы знаем, непереводимыми, то есть не имеющими лексического соответствия, считаются: фрагменты текста, содержащие так называемые «ситуативные реалии»; концепты, отражающие свойственное данной культуре членение действительности; экзотизмы (куда в широком смысле относятся и реалии-меры, и реалии-деньги, и имена собственные, и междометия, и некоторые отклонения от литературной нормы языка, например диалектизмы и др.). Но ведь отсутствие лексического соответствия не означает невозможности передать информацию: она просто передается другими способами, прежде всего с помощью межъязыковой транскрипции, описательного перевода, внутренних и внешних комментариев. Другое дело, что такие способы передачи либо требуют поддержки окружающим контекстом (транскрипция), либо приводят к расширению объема самого текста и добавлению доли информации какого-либо типа, чаще всего - когнитивной. Так, пояснения и примечания, как правило, оформляются с помощью средств, характерных именно для этого типа информации.

Несколько иная картина непереводимости наблюдается в случае, когда происходит так называемый «конфликт формы и содержания», то есть когда значимых особенностей формы очень много

и все одновременно передать их сложно, хотя каждое явление в отдельности вполне доступно для передачи. Это касается прежде всего художественных текстов, где в «конфликт» могут вступить рифма и звукопись, синтаксический параллелизм и отдельные образы. Названные примеры касаются поэзии, и не случайно именно поэтические тексты чаще всего в разные времена признавали непереводимыми.

Неполнота передачи компонентов содержания бывает связана и с видом перевода. Так, научный доклад, который переводится в режиме устного последовательного перевода, характеризуется неполной передачей текста подлинника исключительно из-за специфики этого вида переводческой деятельности. Еше большей неполнотой будет отличаться ПТ при синхронном переводе.

Особый случай представляет переводимость текстов, содержащих компоненты внешней интертекстуальности и являющихся вторичными в одноязычной коммуникации. Это публицистика и художественные тексты (стихи и проза), в которые включены интертекстуальные вставки из текстов, образовавших вокруг себя устойчивый культурный контекст: цитаты из кинофильмов, из рекламы, известные лозунги и изречения. Эти вставки целиком принадлежат культуре языка оригинала, и в таком случае их эквивалентная передача невозможна. Такой вторичный текст при переводе много теряет.

Итак, тексты ПЯ как принципиально вторичные можно разбить на условно разграничиваемые группы по степени объективной возможности передачи в них компонентов содержания ИТ. Тогда в первой группе окажутся тексты, где отсутствуют компоненты «непереводимости» (экзотизмы, реалии-меры и т. п.) и нет конфликта формы и содержания. Вторая группа будет представлена текстами, где компоненты непереводимости встречаются и при переводе в результате их описательной (или транскрибирующей, но с пояснениями) передачи происходит увеличение объема текста и доли когнитивной информации. Наконец, в третью группу войдут тексты, отмеченные неполнотой передачи компонентов содержания: из-за конфликта формы и содержания, из-за наличия большого числа интертекстуальных вставок или из-за вида перевода. Кстати говоря, не надо думать, что все художественные тексты попадут в эту группу. Иногда, стремясь сохранить все отмеченные особенности формы, переводчики идут по пути так называемого «информационного» перевода, снабжая художественный текст в переводе обширным внешним и внутренним комментарием, следовательно, расширяя объем когнитивной информации в таком тексте. Подобные переводы, разумеется, мы отнесем ко второй группе.

Получается, что нет прямой зависимости между лингвистическим типом текста и его особенностями как вторичного текста. Решающую роль играет объективная возможность сохранения компонентов содержания при переводе. Параметр вторичности ПТ мы можем поэтому признать релевантным для построения транслатологической классификации текстов.

Конвенции текста

Всякий текст оформляется в соответствии с негласными правилами - конвенциями, суть которых мы кратко рассмотрели выше. Облеченные в языковую форму, они ярче всего иллюстрируют тезис X. Глинца о критерии «устойчивости» при выработке понятия типа текста (Glinz, 1973: 83). Наверное, нет текстов, абсолютно лишенных конвенциональных компонентов. Конвенциональными могут быть заголовки (например, заголовки инструкции, энциклопедической статьи); начальные и конечные компонентны текста (контактные формулы в начале и в конце публичной речи, делового письма), а также содержательная архитектоника текста, то есть порядок следования его частей (строгий конвенциональный порядок следования частей потребительской инструкции: описание прибора; его функционирование; правила безопасности; гарантия). В человеческом обиходе есть тексты, преимущественно состоящие из конвенциональных формул (нотариальная доверенность, апостиль, удостоверение личности) и, с другой стороны, не связанные обилием конвенциональных ограничителей (тексты современной художественной литературы).

Лингвистические типы текста очевидно различаются по характеру и мере конвенциональности. При переводе для конвенций подыскивают функциональное соответствие в форме однозначного эквивалента; фактически переводческие операции с конвенционально обусловленным материалом аналогичны операциям с клише, фразеологизмами, географическими названиями и т. п. и являются лишь функционально (социально) обусловленной их разновидностью. Поэтому при создании классификации текстов, ориентированной на их перевод, вряд ли можно считать наличие/ отсутствие/количество конвенций релевантным критерием типологического разграничения.

Вместе с тем обилие конвенций в тексте облегчает набор операций, включаемых в переводческую стратегию при переводе данного текста, упрощает профессиональную работу. В связи

с этим меру конвенциональности текста можно учесть в обучении переводу, при выработке эффективной дидактической модели обучения письменному переводу (подробнее об этом см. в главе 5).

Дата добавления: 2019-03-09; просмотров: 776; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!