Фрагмент из заключительной речи в защиту подсудимого Зиверса
……………………………………….
Могу я напомнить вам о волнительной части моего дела защиты, которая касалась участия Зиверса в сопротивлении против национал-социалистического правительства и управления. Заявляя о своей деятельности в движении сопротивления, подсудимый Зиверс не стремится добиться смягчающих обстоятельств при вынесении приговора. По моему мнению, данная деятельность при любых обстоятельствах приведёт к его оправданию, при этом, вопреки ожиданию, того, что высокий трибунал разделяет мнение о том, что Зиверс участвовал в инкриминируемых преступлениях.
В первую очередь я намерен обсудить серию юридических вопросов о том, которые во все времена признавались в уголовном праве всех цивилизованных наций. Никоим образом не является задачей высокого трибунала применять какую-либо статью закона, но исходя из общеправовых и филосовски-юридических принципов, изложить выводы и создать новый закон отвечающий новой ситуации. Вряд ли требуется говорить о том, что в первую очередь я поддерживаю своего клиента. Но в своём вердикте, ваши чести, не осудят только данного подсудимого. Помимо этого отдельного дела ваш вердикт имеет более широкое, основополагающее, более того, всемирное значение. Так, впервые трибунал такой важности решает о деяниях члена движения сопротивления. Соответственно, ваш приговор является фундаментальным и знаковым в нашем времени для многих, многих других подсудимых и обвиняемых в этой связи, которые предстали перед этим трибуналом или предстанут перед другими судами. Ваше решение на всё время распространится на тысячи и тысячи людей, которые в некоторое время, могли быть в состоянии противостоять некоторой преступной системе правительства, похожим образом как делал Зиверс. На нашей планете всё ещё есть автократии и тоталитарные диктатуры и требуется лишь небольшое предвидение для того, что понять, что другие диктатуры могут включать другие международные затруднительные положения и войны наиболее ужасного характера. Более того, в будущем, человечество снова и снова с горечью будет нуждаться в отважных людях которые ради своей нации и ради блага человечества противопоставляют себя таким опасным действиям. Для таких борцов и для таких групп борцов ваш вердикт будет критерием и знаком. Вы решаете заранее о будущих возможностях и сфере действия будущего движения сопротивления против преступных правительств и их вождей. Вы предоставляете возможность проверки таких движений своим вердиктом. Но вы также способны предоставить необходимую безопасность в их опасном предприятии и успех в своих мерах. Где и как обнаружатся такие помощники в будущем, если помимо непосредственной опасности, они должны учитывать дополнительную опасность призыва к ответу теми самыми людьми за которых они рисковали жизнью? И поэтому, ваши чести, своим вердиктом по делу Зиверса вы принимаете ответственность перед всем миром и на всё грядущее время, ответственность такую редкую для трибунала. Но с другой стороны вы также можете сказать с гордостью о том, что этот приговор сослужит неизмеримую услугу миру в своей борьбе за мир и справедливость.
|
|
|
|
|
|
Поэтому причины для вашего вердикта по делу Зиверса являются настолько безмерно важными, гораздо более важными чем незначительное дело Зиверса для истории вселенной во все времена. Я вынужден описать конкретные части этих проблем.
Само собой разумеется, что член движения сопротивления может ссылаться на своё сопротивление, если такое сопротивление было законным. Но речь не всегда идет об этом; так, политическое преступление и похожие деяния совершённые по политическим мотивам являются преступлениями и остаются таковыми. Тот кто устраняет политического советника лишь для получения его должности или путём партизанских действий, действует незаконно и подлежит наказанию. Однако, ситуация становится другой не только если политическое обсуждение прерывается убийством, а там где тиран чьё правление вписано кровавыми буквами в анналы человечества наконец падает ниц. В таком случае преступника поддерживает признанное оправдание. Этим оправданием является самооборона.
|
|
|
В соответствии с германским уголовным кодексом, статьей 53, деяние не является наказуемым если оно совершено при самообороне. И самооборона является такой обороной необходимой для ограждения себя от неминуемой незаконной атаки того или иного лица.
Однако, эти принципы, не являются только германскими юридическими установлениями. Они являются юридическими ценностями всех наций во все времена. В большей степени они совпадают с человеческими чувствами и обозначаются «великое право защиты». Они уже имелись в римском праве в формулировке «vim vi expellere [repellere] 1icet» - клин выбивают клином – и с энтузиазмом восприняты английским общим правом и американским правом, как заявлял Вартон[268], «Уголовное право», параграф 613. Они разрешают любому лицу ограждать себя от вреда причинённого другим лицом всеми средствами имеющимися в его распоряжении. С такой точки зрения борьба против преступного правительства угрожающего миру, готовящего агрессивные войны, безо всякой цели готового вынудить весь мир погрузится в неизмеримые страдания из-за честолюбивого стремления к власти, из-за самонадеянности и тщеславия; борьба и сопротивление против такого правительства и такого руководства является законной и допустимой, независимо от того какими средствами она может осуществляться. Уже с конца войны, более и более поддерживалось мнение, о том, что такая борьба являлась не только законной и допустимой, но даже обязанностью каждого лица. Не является коллективной виной всей немецкой нации приводимое обвинение в том, что она свидетельствовала деяниям нацистского правительства как минимум не имея фиги в кармане? Убийство и умерщвление, телесные повреждения и ограничение свободы применяемые к властителям и ответственным людям такой системы являются самообороной на благо мира и человечества. Они являются законными и освобождаются от наказания; это является их долгом если помощь не возможна никоим образом.
|
|
|
С незапамятных времен данный вопрос о законности и долге совершения политического убийства поднимался не только юристами, но также и большим количеством поэтов и философов. Фридрих фон Шиллер[269] оправдывал убийство совершённое Гесслером в качестве отчаянной попытки избежать рабства. Таким образом, юридическое определение убийства преступного тирана является параллельным этой высокой моральной оценке.
Но может случиться, что не только реальные нарушители окажутся в печали. Тот кто должен ограждать от нападения может быть вынужден втянуть третье лицо которые не участвовало. Такой случай также предусмотрен в германском уголовном кодексе и он обозначается «необходимостью» Положения статьи 54 гласят: «Не является наказуемым деяние совершенное если деяние – помимо самообороны – было совершено при чрезвычайности, которая не могла быть преодолена иным способом, для избежание существующей опасности жизни и здоровью лица совершившего деяние или его родственника»
Юридические кодексы всех наций и всех эпох вынуждено сталкивались с проблемой конфликта между двумя юридическими ценностями, которые можно разрешить только причинением вреда или даже устранением одного из двух. Правосудие не может настаивать с подлинной логичностью об отдельной личности в отношении зарубежных прав и жертвования своими собственными любой ценой и в любых обстоятельствах. Француз говорит об этом вопросе: «Cette theorie est admirable pour des saints et pour des heros, mais elle n'est point faite pour la vulgaire humanite» - «Эта теория замечательна для святых и героев, но она не предназначена для вульгарного человечества». «Quod non est licitum in lege, necessitas facit licitum» «Недопустимое по закону, допускает необходимость», и французский адвокат Росси говорит: «L'acte ne peut etre excusable lorsque I'agent cede a l'instinct de sa propre conservation, lorsqu'il se trouve en presence d'un peril imminent, lorsqu'il s'agit de la vie» - «Деяние может быть оправдано только, когда лицо совершившее деяние следует инстинкту самосохранения, когда оно сталкивается с неминуемой опасностью, когда ставкой является жизнь» - старая немецкая поговорка гласит: «Нужда не знает закона». Новейшее, но не последнее американское право касается данной проблемы как «необходимости» (Вартон, «Уголовное право, пар. 642), буквальный перевод немецкого выражения «Not». Так, руководствуясь необходимостью моряк потерпевший кораблекрушение может сбросить за борт своего напарника если лодка слишком маленькая, чтобы спасти обеих. Это применимо к движениям сопротивления против преступных правительств, эти принципы означают, что третье незаинтересованное лицо, также может быть вовлечено, если нет другой альтернативы, если «Not», «necessitas», «необходимость» требует этого категорически и неизбежно.
Вы, ваши чести, призваны привести принципы «самообороны» и «необходимости», «этого великого права защиты» к их общему знаменателю, применив их к делу Зиверса и таким образом введя их в неписаные правила международных отношений публичного и политического права. Англо-саксонский юридический способ мышления и принципы естественного права предоставят вам ценную поддержку при формировании вердикта.
Теперь я могу перейти к конкретному делу Зиверса.
Для того, чтобы судить о его деяниях, следующие вопросы имеют решающее значение: существовало ли вообще немецкое движение сопротивление? Относилась ли группа Хильшера к движению сопротивления? Следует ли серьёзно принимать данную группу и какими были её цели? Являлся ли Зиверс членом группы и какими были его задачи? Каким было его отношение к осуществлению своих задач? Имелись ли у него другие возможности? Часто утверждалось, что не существовало немецкого движения сопротивления. Но немецкое движение сопротивления существовало.
Однако, я должен признать, что вопрос «Где находилось это сопротивление?» с готовностью предлагает себя для таких людей которые не были знакомы с внутренними условиями Германии, прежде всего во время войны. Я должен также принять факт о том, что вряд ли более того, заговор[270] Штауффенберга[271] с его ошеломляющими последствиями стал известен публике.
Тот кто задаёт такой вопрос совершенно неправильно судит об условиях при которых всё движение сопротивления вынуждено было работать против нацистского правительства. Он забывает о том, что до фатальной даты 20 июля 1944, у него также не было идеи о группе вокруг Штауффенберга. Поэтому я ещё сильнее вынужден привести картину ситуации с которой в Третьем Рейхе сталкивался каждый противостоящий нацистскому правительству.
С самого начала целью авторитарного правительства, было держать каждого немецкого мужчину, каждую немецкую женщину, всех детей и стариков для того, чтобы настроить их в духе нового метода правления. Тоталитарная борьба за власть не ограничивалась сокращением личной свободы. Она устраняла профессиональные и экономические организации, культурные и социальные учреждения, некоторые из которых были воссозданы в других формах, подвергаясь контролю нацистского правительства.
Вопреки такому положению вещей такая борьба возникла с самого начала. Нет ничего более ошибочного чем вера в то, что эта борьба могла вестись на открытой улице с большим количеством пропагандистского материала, выражаться физической силой, с огнестрельным оружием, бомбами, войной и слухами о войне. Даже в профессиональных союзах, наиболее постоянных и решительных приверженцах нового правительства в 1933, такой метод был невозможен. Такое правительство сжимало удавку над всем общественным аппаратом контролируя в возрастающей степени частные сферы посредством организаций СД, Гестапо и т.д. Двусмысленные положения закона против враждебных актов или нападений на государство и партию позволяли помещать людей в заключение даже за случайные неодобрительные замечания. Политическая дискриминация и постоянная угроза быть оправленным в концентрационный лагерь были следствиями многих невинных замечаний. Ни одна газета не могла агитировать против подавления. Но если секретно распространялись листовки которые укоряли нацистское правительство, приходил в движение весь аппарат полиции, Гестапо, СД, и т.д.. Владение оружием считалось косвенным доказательством предательских мероприятий и означало смертную казнь для неосмотрительного. Следует добавить, что существовала широко распространённая шпионская система прилипавшая к каждому каблуку. Каждый должен был охранять себя от ближайших родственников и детей.
Эти несколько слов касающихся внутренней ситуации Германии были необходимы в качестве ответа на абсурдный вопрос заданный в Стокгольме свидетелю Хильшеру: «Почему вы не говорили публично»?
Наиболее очевидный вид оппозиции представляли две великие христианские церкви. Сколько и как часто антихрист и его ложные пророки не проповедовали против, сколько священников всех конфессий не отправили в тюрьмы, исправительные учреждения, концентрационные лагеря, и более того убили? Это правда, церкви могли рисковать более открыто чем другие люди. Так, они не намеревались участвовать в принудительном устранении системы, в убийстве её лидеров и представителей, в борьбе с оружием. Но нерелигиозные группы осознавали, что нацистская диктатура не могла быть свергнута без насилия; они не были подвержены политико-философским препятствиям и церковным ограничениям, они не сбрасывали маски до дня начала действий. До этого времени они были осуждены на молчание, они должны были скрываться, действуя по старому принципу всех заговорщиков: «Никогда не говори о своей цели, но всегда думай о ней!» Если бы они забыли этот принцип, рано или поздно без вопросов их бы предал шпион и ликвидировало Гестапо. Они бы никогда не дожили до действий. Разве группа вокруг Штауффенберга не действовала также? Кто знал о её существовании, до взрыва бомбы в штаб-квартире Гитлера 20 июля 1944? Таким же было дело со всеми остальными группами сопротивления, которые к сожалению больше не имели возможности действовать и некоторые из которых преследовались и убивались в тайне.
Тот факт, что все они существовали, однако, подтверждается небольшим количеством публикаций: брошюры Эмиля Хенка[272], Франклина Л. Форда и других авторов, и книгой Нойхауслера «Крест и свастика»
Но явными классическими свидетелями являлись кровавые жертвы, которых Народный суд[273] и Гестапо отправляли на смерть в концентрационные лагеря.
Одна из таких групп имелась вокруг Хильшера, членом которой являлся подсудимый Зиверс.
Группа Хильшера была, она существовала, она действовала. Хильшер сам является бесспорным свидетелем этого. В связи с 20 июля 1944, он был задержан на три месяца и должен был быть повешен. Нелегальная деятельность Хильшера клятвенно подтверждается многими другими не менее достоверными свидетелями. В качестве первого из них я упоминаю политического эмигранта доктора Боркенау, который работал против национал-социализма уже с 1928. Он знал Хильшера с 1928. Он говорил о своей враждебности к национал-социализму, «резком отношении». Тогда он часто общался и сговаривался с Хильшером, который излагал методы борьбы. Во время своей эмиграции, доктор Боркенау наблюдал деятельность Хильшера из-за рубежа и снова и снова мы слышали: «Хильшер продолжал бороться» Если такое нам говорит эмигрант, мы можем этому верить. Ещё одним свидетелелем, который никогда не терял связи с Хильшером был доктор Топф, который сам являлся активным членом движения сопротивления. Он также описывал Хильшера как жестокого антагониста национал-социализма, работающего и борющегося беспощадно. Я сошлюсь на многие письменные показания которые я представил в этой связи.
Против оппозиционной деятельности Хильшера не говорит, то, что он не выступал публично. Для него также, маскировка до решающего момента являлась императивным требованием и доктор Боркенау назвал подлинным шедевром то, что он был успешен в этом.
Зиверс являлся членом группы Хильшера
Не может быть никакого сомнения в данном факте. Помимо всех показаний, вся личность моего клиента исключает любое нацистское отношение. Его характер и его развитие необходимо сделали его решительным противником гитлеровской системы подавления, террора и убийства. Как его происхождение, так и интересы его молодости привели к контакту с людьми которые держались как можно дальше от нацистского пути мышления. Он являлся сыном дирижёра религиозной музыки; он следовал историческому и религиозному обучению. Его характер привёл его в бой-скауты, короче, к таким интересам, которые национал-социализм оклеветал всей своей мощью и жестоко боролся с упорной неприязнью. Все эти лица как устно так и в письменном виде предоставили доказательства о его характере, описав его следующим образом: честный человек с высокими идеалами глубокого гуманизма и стойким чувством закона и справедливости. Если вы сопоставите такую картину Зиверса написанную известными антифашистами со всей доказанной помощью, которую Зиверс предоставлял жертвам нацизма, это является лишь небольшим шагом по убеждению в том, что Зиверс также являлся членом движения сопротивления.
Наверно обвинение может сказать: «Я не верю во все эти истории, так как и Зиверс и Хильшер ничего не добились».
Это будет ошибочным к Зиверсу в высочайшей степени, ваши чести! Другие группы сопротивления тоже были неудачливы в том, что не имели возможности действовать. Свидетель Хильшер очень чётко выразился о причинах, почему остановка была неизбежна после провала заговора 20 июля 1944. Так как Хильшер и его соратники больше не могли рассчитывать на армию, они были вынуждены снова начинать с самого начала.
Какими являлись намерения и миссия подсудимого Зиверса в рамках группы Хильшера? Хильшер сам ответил о том, что у Зиверса были задачи двух видов: (1) Сбор новостей у ближайшего окружения Гиммлера в качестве основы сил сопротивления в отношении места, времени и рода действий. (2) Зиверс не только являлся шпионом и разведчиком; в момент акции он определился и был готов устранить Гиммлера. Эти две задачи требуют двойного юридического исследования: являлись ли они допустимыми, законными или даже обязательными? Ответ на данный вопрос находится в принципах, которые я развивал об оценке идеи самообороны в сфере политической борьбы. Какие меры допустимо предпринимать? В какой степени такая мера уходит в сферу преступности? В какой степени он включал безынициативных лиц в свои планы, даже настоящих жертв нацизма? Правила «необходимости» ведут к пути о суждении и решении данной проблемы.
При рассмотрении первого вопроса я могу быть относительно кратким. После всего, что известно нам сегодня, является неопровержимым тот факт, что Гитлер и его сообщники, терроризировали немецкую нацию и весь мир преступным способом и преступными средствами, что с самого начала они являлись непосредственной угрозой миру и всей цивилизации и о том, что наконец худшие ожидания превратились в ужасающую действительность. Поэтому первым требованием для защиты «необходимости» является безо всякого сомнения нынешняя незаконная атака на высшие блага человечества. Говоря словами германского уголовного кодекса это была «необходимость», которая должна была быть ограждена.
Но нам также известно о том, что такая защита не была бы завершённой с обычными средствами демократической парламентарной системы. Я описал подлинно дьявольскую организацию на которую невозможно было повлиять такими средствами. Отсюда следует то, что устранение Гитлера и его сообщников являлось единственной возможностью сломать и ударить по системе. Менее тяжкие и менее жестокие меры были недоступны.
Само собой разумеется, следует то, что план Хильшера убрать Гиммлера стал законным и обязательным для тех кто мог его осуществить. После показаний Хильшера и иных добросовестных свидетелей, нельзя отрицать то, что Зиверсу была поручена такая задача.
Если устранение Гиммлера было оправданным, сопутствующие и подготовительные разведывательные меры также являлись оправданными.
Перед тем как ответить на вопрос о том, в какой мере Зиверс мог вовлекать третьих лиц, я обрисую в нескольких предложениях тактику Хильшера и положение Зиверса.
Не является тайной, что сам Хильшер предоставил подробности по данному вопросу. Мы также слышали других свидетелей, доктора Боркенау и доктора Топфа. Зиверс чётко обрисовал свои задачи. Все эти показания являются настолько единогласно согласованными, что не возникает никаких сомнений в правде.
Хильшер являлся одним из первых и немногих людей которые осознали, что путь для принятия мер против системы может идти только из самих партийных рядов. У него сложилось твёрдое убеждение в том, что перспективу успеха можно увидеть только устранив глав нацистского правительства и полагая, что правительство наверху и что ничего, вообще ничего, не вызовет революцию снизу. Революция такого рода не будет иметь никакой пользы, так как она быстро бы потонула в крови.
Сведения об этих фактах требовали предпринять четыре группы мер, особенности которых Хильшер привёл 15 апреля:
«Подготовка мероприятия хорошо замаскированной организацией доверенных людей и шпионов в рядах НСДАП, т.е. политика троянского коня.
Назначение подходящих отважных людей на должности как можно ближе к ведущим личностям нацизма, наиболее опасным из которых был Гиммлер.
Устранение Гиммлера и других руководителей нацистского правительства по согласованному сигналу.
Принятие правительства организацией подготовленной заранее».
Несмотря на всю свободу действий предоставленную «активистам» своей группы, Хильшер осознавал, что успеха можно ожидать только если каждый, в строжайшей дисциплине, будет соблюдать только его приказы. Это был единственный способ для него держать в руках нити и дать сигнал в нужный момент. Здесь я должен подчеркнуть, что в рамках сферы такой необходимой дисциплины, Зиверс во всех деталях действовал в полном согласии с Хильшером, что во всех важных моментах он описывал реальное положение дел и просил для себя инструкций. Таким образом, Хильшер получал подробную информацию обо всём происходившем вокруг Зиверса и о том, что делал сам Зиверс. Зиверс был ничем иным как инструментом в руках руководителя движения. Поэтому, ваши чести, ваш вердикт повлияет на человека дававшего поручения Зиверсу, Хильшера, также как и на самого Зиверса. Хильшер приговоривается вместе с Зиверсом, также как и оправдывается с Зиверсом. С такой же отважной ответственностью, когда он ставил Зиверса и других соратников в наиболее опасное положение, Хильшер смог заявить в конце своих показаний о том, что он не только принимает, но также просит того, чтобы вся ответственность за все поступки, в которых обвинят Зиверса легла на него.
По плану Хильшера задача Зиверса была следующей: в чреве троянского коня, т.е. под цветом ръяного и энтузиастского сотрудничества, его обязанностью была бы (а) разведка и шпионаж, (б) извлечение выгоды из своего влияния, для перевода лиц на похожие должности с такими же задачами или в места где им предоставлялась возможность спокойно работать, (в) поддержка членов движения сопротивления которым угрожала опасность и если возможно их спасение и наконец (г) устранение Гиммлера в момент акции.
Этот последний пункт являлся существенным пунктом задачи моего клиента. Все остальные задачи являлись чуждыми этому и задаче, они служили лишь в её поддержку и подготовку. Именно с этой точки зрения следует понимать всё его поведение и судить о его деяниях.
Чего достиг Зиверс в сфере своей задачи?
Я не могу повторить во всех подробностях, то что я изложил в первой части моей речи. Я прихожу к выводу о том, что Зиверс не стал виновным в пособничестве или соучастии в фактах вменяемых в обвинительном заключении. Однако, если вы с обвинением, предполагаете, что Зиверс должен быть признан виновным по некоторым пунктам обвинительного заключения, моей задачей является оправдание этого поведения перед собранием, концепцией справедливости выходящей за рамки кодифицированного права и её раскрытие трибуналу.
Как получилось, что в 1942 Зиверс оставался в своей должности, когда «Аненербе» вошло в контакт с медицинскими экспериментами, которые возможно моли принять преступный характер? Нам не следует забывать о том, что Зиверсу было поручено устранение Гиммлера и то, что в группе Хильшера он являлся единственным лицом которому могла быть доверена такая задача. Собственно говоря, в группе Хильшера у него было ключевое положение; успех или провал всего предприятия зависел только от него одного. Так как Гиммлер являлся наиболее опасной личностью в нацистской системе, из-за его должности главы полиции и командующего армией резерва, все внутриполитические вооруженные силы были сконцентрированы в его руках. Соответственно у него была власть раздавить пальцем любое восстание. Гиммлер был способен править без Гитлера, при том, что Гитлер не мог править без Гиммлера. Сначала следовало убрать его. Если бы Гиммлера упустили или успей он спастись, всё предприятие оказалось бы под угрозой. Важностью Гиммлера, следовательно измеряется важность Зиверса, который должен был быть готов для решающего удара из непосредственной близости к Гиммлеру. На вопрос можно ли было оставить этот пост следует ответить отрицательно.
Так как Зиверс полностью осознавал важность такого решения, он стал вовлечен в величайший внутренний конфликт своей жизни. Из двух зол, следовало избежать худшего и следовать меньшему, или избегать их обеих.
Сделать последнее было бы очевидно наиболее подходящим решением. То, что Зиверс попал в этот конфликт ярко демонстрирует его сознательную ответственность, его любовь к справедливости и гуманизму. Что касается борьбы в его душе, он разумеется не добился лучшего для себя. Слишком много вопросов зависело от его решения, не только для самого себя, но прежде всего в целом для движения сопротивления. Нам требуется попытаться взглянуть в душу человека, с одной стороны, подверженного давлению огромного отвращения к приближающимся угрожающим событиям, а с другой стороны очень хорошо знавшего о том, что в его положении он бы не смог выполнить свою задачу если бы последовал за своими личными импульсами. Наверное Зиверсу было бы возможно оставить свою должность не создав сенсации и без значительного ущерба для себя. Мог ли он уйти в сотрудничество в некой безвредной научной работе? Но сделав так Зиверс был бы отступником, дезертиром. В своей душевной агонии, Зиверс обратился в Хильшеру который после взвешенного рассуждения и размышления пришёл к решению: «Зиверс останься!»
Так как пост вблизи Гиммлера не мог быть заменён. Если бы Зиверс оставил его, Хильшеру пришлось бы доверить ему другую должность возле Гиммлера или заменить его другим членом движения с той же задачей. Было ли это возможно? Не возникло бы у него, рядом с Гиммлером, той же диллемы? Можно ли было ожидать, что другой человек будет более успешным? Не вызвал бы Зиверс несмотря на всю предосторожность, подозрения своим уходом? То есть сделать так открыто или с протестом было бы полным безумием. Представьте только опасность которой он подвергал себя и своих соратников? Что давал его уход? Еще один вопрос: если бы уход Зиверса вообще мог предотвратить эксперименты на людях, это бы являлось лишь частичным успехом. Что касается окончательной цели, устранение Гиммлера и нацистского правительства, не могло быть достигнуто, но лишь отсрочило решение или невозможность его достижения из-за утраты ключевого положения. Так, ещё больше жертв нацистского правительства появилось бы в результате, частичным успехом пришлось пожертвовать ради великой цели.
Если вы попытаетесь ответить на эти вопросы, не остаётся ни малейшего сомнения в том, что решение принятое Хильшером являлось единственной возможностью.
Это приводит меня к последнему, но наиболее важному положению моей защиты, вопросу:
«Как должен был действовать Зиверс в своём положении?»
Безо всякого сомнения, он был вынужден идти на некие уступки. Он был вынужден маскироваться, т.е., внедрить себя в окружение в котором он собирался шпионить. Любой шпион должен маскироваться и я не раскрою секрета упоминая, что в военное время много человек одевались в форму противника. Общеизвестно, что в 1942 французский генерал Жиро[274] осуществил свой побег из немецкого плена в форме немецкого генерала.
Когда Зиверс являлся членом партии с 1929 по 1931, когда позднее он снова вступил в НСДАП и СС, когда он занял высокое положение в этих организациях, когда он занял должность управляющего делами «Аненербе» и страдал от присвоения высокого звания в СС, вообще без всякого сомнения это являлось частью маскировочных мер, которые Хильшер, доктор Боркенау, доктор Топф и другие свидетели назвали неотъемлимым требованием, обязательной маскировкой для задач подсудимого Зиверса.
Никто не претендовал на то, что эта маскировка, которая должна была быть законно одобряемой, более того, желательная цель, являлась наказуемой и незаконной. Следовательно внешнее членство Зиверса в СС оправдывалось для этой маскировочной задачи. И равно неоспоримо то, что временами он играл роль хорошего нациста. Обязанность делать так требовалась от него Хильшером. Карьера организатора и активного члена немецкого подпольного движения подошла бы к внезапному концу если бы он не вёл себя как нацист.
Ещё более серьёзно, я должен обратиться к вопросу согласия Зиверса и дальнейшему участию в экспериментах на людях и создании коллекции скелетов, в которых третьим лицам были причинены телесные повреждения.
Здесь возникает вопрос где находились границы необходимого если они включали действия которые сами по себе являются наказуемыми фактами. Ответ на данный вопрос является существенным положением дела Зиверса.
Законный порядок мира устанавливает принцип: «Юридические ценности нарушаемые действием совершенным при необходимости, не должны быть непропорционально больше, чем защищаемые и оберегаемые законные ценности» Этот принцип пропорциональности о котором Вартон, параграф 642, говорит, «Пожертвование жизью другого, оправдывается при необходимости спасти свою собственную»
Какими являлись конфликтующие ценности в деле Зиверса?
С одной стороны существовал цивилизованный мир, мир на земле, гуманизм, жизни и существование миллионов человек которым угрожало и вредило преступное правительство Гитлера. Такие деяния названы преступлениями против мира и человечности новым международным правом, которое угрожает за них тяжкими наказаниями. Союзные нации считали эти законные ценности важными для того, чтобы их солдаты с энтузиазмом шли на войну и умирали за них.
С другой стороны, вы обнаружите жизни отдельных лиц, их здоровье, уважение и признание их личности, их свобода и свободное выражение своей воли, некие законные ценности не менее высокой ценности. Могли быть сотни жертв. Но это было меньшее число в сравнении с множеством тех кого Гитлер, Гиммлер и их сообщники уже убили и продолжали убивать.
Мой вопрос следующий: Какая из двух предполагаемых ценностей является более ценной с точки зрения пропорциональности?
Я далёк от оправдания отвратительных преступлений происходивших в концентрационных лагерях или даже их минимизации, но при всём своём омерзении к ним я не могу помочь ответить: защита цивилизации и гуманизма заслуживает предпочтения над жизнью и здоровьем отдельных лиц, при том, что могут быть неизбежные жертвы. Поэтому наконец был необходимо, абсолютное требование, для того, что нарушить менее важные законные ценности и спасти более важные, в целом, чтобы Зиверс оставался на своём посту в «Аненербе» для устранения Гиммлера.
Конечно, не сложно сказать постфактум, что Зиверс мог действовать по-другому, что он далеко не продвинулся. Но до сих пор никто не смог рассказать нам о том как он должен был действовать. Обвинитель даже не попытался внести конкретное предложение.
……………………………………….
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 130; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!