У меня удостоверение личности Джули. 6 страница
Противовоздушное оружие
Прозвучала воздушная тревога. Головы присутствующих в комнате с тревогой взлетели к картонному потолку столовой, словно они могли видеть сквозь него. После чего все сорвались с деревянных скамей, одолженных в церкви, навстречу очередной битве.
Мэдди стояла лицом к лицу с новой подругой у стола, а люди рядом с ней кружились в действии. Она чувствовала себя так, словно находилась в эпицентре тропического шторма. Нерушимая точка, вокруг которой вращается мир.
— Ну же! — закричала Квини, прямо как Красная Королева из «Зазеркалья», и, схватив Мэдди за руку, потянула ее наружу. — Тебе нужно на пост, — она бросила взгляд на часы, — через час? Ты успеешь вздремнуть, прежде чем понадобишься им в радиорубке... Жаль, что ты не прихватила свой зонт. Ладно, я пойду с тобой.
Пилоты уже побежали к Спитфайрам, и Мэдди попыталась настроиться на проблему насущную — как лучше взлететь с наполовину разрушенной полосы, потому что из-за высокого носа маленьких боевых самолетов будет сложно выруливать: не видно ям. Она старалась не думать о том, как через час будет бежать по обстреливаемому аэродрому к радиорубке.
Но она сумела. Потому что так было нужно. Страшно представить, на что ты становишься способна, когда понимаешь, что это необходимо. Немного меньше, чем через час — оставили себе дополнительное время, чтобы уворачиваться от бомб, — две девушки снова оказались снаружи, на изрытом кратерами поле, подобно поверхности луны, коим теперь был Майдсенд.
|
|
|
Квини подгоняла Мэдди, согнувшись вдвое, прижимаясь к бокам зданий и петляя на открытых пространствах. Они слышали, как во время отступления во Франции низко летящие самолеты Люфтваффе обстреливали людей на земле пулеметными очередями, чтобы усугубить ситуацию, и сейчас два или три немецких самолета низко жужжали над взлетной полосой, сверкая крыльями под солнцем, словно осы, и простреливали дыры в окнах и стоящих самолетах.
— Сюда! Сюда! — кто-то отчаянно кричал. — Эй, вы двое! Помогите!
Несколько секунд Мэдди, упрямо борясь с рациональными и не очень страхами, даже не замечала, как Квини сменила направление и направилась в сторону криков о помощи. К Мэдди тут же вернулось осознание происходящего, и она поняла, что Квини тянет ее к ближайшей зенитной точке.
Или к тому, что от нее осталось. Большая часть защитного бетонного ограждения и мешков с песком вокруг были разбомблены в пух и прах, вместе с двумя пулеметчиками, которые доблестно пытались сохранить взлетную полосу, на которую после боя должна была приземлиться эскадрилья Спитфайров. Один из погибших артиллеристов был едва ли старше Мэдди. Третий мужчина, все еще на ногах, выглядел как мясник, только без фартука, с ног до головы вымоченный в крови. Он повернулся и устало произнес: «Спасибо за помощь. Я так устал», после чего сел на разрушенную платформу и закрыл глаза. Мэдди сжалась рядом с ним, прикрывая голову руками и с ужасом слушая свист воздуха в наполненных кровью легких наводчика. Квини дала ей пощечину.
|
|
|
— Поднимайся, девочка! — приказала она. — Нет времени. Я старше тебя по званию и отдаю приказ. Вставай, Бродэтт. Если тебе страшно, сделай что-нибудь. Нужно заставить эту пушку работать. Двигайся!
— Сначала нужно загрузить снаряд, — прошептал наводчик, указывая пальцем на зенитку. — Премьер-министру не нравится, когда стреляют девушки.
— Плевать на Премьер-министра! — воскликнула старший офицер. — Заряжай пушку, Бродэтт.
Мэдди, первым делом наученная подчиняться старшим, двинулась к установке.
— Эта дюймовочка никогда не поднимет снаряд, — прохрипел наводчик. — Он весит около тридцати фунтов[26].
Но Мэдди не слушала. Она думала. Спустя минуту размышлений и с неведомо откуда взявшейся силой, которой позднее она не смогла найти объяснения, девушка зарядила оружие.
Квини лихорадочно работала с павшим наводчиком, пытаясь заткнуть раны в его груди и животе. Мэдди не смотрела в их сторону. Через некоторое время Квини взяла ее за плечи и показала, как целиться.
|
|
|
— Ты должна просчитывать наперед, будто стреляешь в птиц, и целиться туда, где они должны оказаться в следующую секунду...
— Говоришь, будто в птиц? — ахнула Мэдди, ярость и страх заставляли ее сомневаться в девушке, у которой, кажется, были неиссякаемые умения.
— Я родилась посреди глухого болота в день открытия охотничьего сезона! Да я стрелять научилась быстрее, чем читать! Но эта чертовщина немного больше, чем пневматическая винтовка, и я не знаю, как она работает, поэтому мне нужна твоя помощь. Как вчера, понимаешь? — Она резко вздохнула и с тревогой спросила: — Это же не один из наших самолетов, верно?
— Ты уверена?
— Не совсем.
Мэдди смягчилась:
— Это Мессершмит-109.
— Тогда разнеси его в клочья! Прицелься, не жди, пока он повернет обратно, он не знает, что эта огневая точка все еще на что-то способна... просто подожди.
Мэдди ждала. Квини была права: какие-то действия, сосредоточенность, заставляли забыть о собственных страхах.
— Стреляй! — Взрыв на мгновение ослепил их обеих. Они не видели, что произошло. В итоге Мэдди выругалась, потому что самолет успел сделать еще два круга над взлетной полосой, прежде чем вспыхнуть пламенем. Но никто другой никогда не утверждал, что сбил Ме-109 (ох, как же много самолетов я знаю, оказывается!), а Бог знает, что все боевые пилоты ведут счет сбитых самолетов. Поэтому это убийство — надеюсь, Люфтваффе также называют убийством ситуацию, когда кого-то подстреливают, словно оленя на охоте — было засчитано двум не дежурным офицерам ЖВВС, работающим сообща на безлюдной зенитной станции.
|
|
|
— Не думаю, что это дело наших рук, — сказала Мэдди своей подруге с поблекшим лицом, пока от упавшего на поле с брюквой самолета вздымался черный дым. — Должно быть, это кто-то из наших с воздуха. А даже если и из этой пушки, то это не ты.
Дела обстояли достаточно плохо, раз Квини покинула свой пост у раненного солдата и присоединилась к ней. Очень плохо. Но в этом коконе огня так же был пилот, живой молодой мужчина, немногим опытнее самой Мэдди.
— Оставайся здесь, — Квини задыхалась. — Можешь установить еще один снаряд? Я поищу кого-то, кто знает, как это делается — сейчас ты больше нужна в Башне...
Квини на мгновение замолчала.
— В каком направлении северо-восточное бомбоубежище? — с тревогой спросила она. — Я путаюсь в этом дыму.
Мэдди указала направление:
— Прямо по траве. Проще простого, если духу хватит, будто отыскать Неверленд — «направо — второй поворот, и прямо, пока не настанет рассвет».
— Что насчет тебя? Хватит духу?
— За меня не переживай. Мне есть чем заняться...
Они обе инстинктивно пригнулись, когда что-то взорвалось на том конце взлетной полосы. Квини обняла Мэдди за талию и быстро чмокнула в щеку.
— «Поцелуй меня, Харди!» Разве не это были последние слова Нельсона во время Трафальгарской Битвы? Не плачь. Мы все еще живы, и из нас получилась отличная команда.
После чего она завязала волосы на два дюйма выше воротника, как положено по уставу, вытерла тыльной стороной ладони собственные слезы, оружейное масло, бетонную пыль и кровь наводчика с лица и унеслась прочь, подобно Красной Королеве.
Познавать лучшего друга — словно влюбляться.
—
— Прихвати блокнот, — сказала Мэдди. — Я собираюсь научить тебя ориентироваться.
Квини рассмеялась.
— Это невозможно!
— Неправда! Здесь есть пара пилотов, которые выбрались из Польши после ее захвата. Они добрались сюда без карт, еды, и не зная никакого языка, кроме польского. Они расскажут тебе все о той ситуации, только попроси, только их английский сложно понять. В любом случае, если пара сбежавших заключенных смогли перелететь всю Европу и стать пилотами Королевских ВВС, то и ты сможешь...
— Ты говорила с пилотами? — перебила ее любопытная Квини.
— С ними можно не только танцевать.
— Да, но разговоры лишены воображения.
— Ты же знаешь, что некоторые из них не танцуют, поэтому приходится с ними говорить. Тот паренек, викарий, не танцует. Правда, его и разговорить сложновато, но все они любят болтать о картах. Или их нехватке. Давай же, тебе не нужна карта. У нас впереди целый день. Пока мы не можем уйти дальше, чем на пять миль, поэтому, если улучшится погода, я вернусь быстрее. Но глянь... — Мэдди махнула в сторону окна. Шел дождь, капли стекали с листьев от порывов сильного ветра.
— Прямо как дома, — радостно заметила Квини. — Правда, в Швейцарии не бывает должного шотландского тумана.
Мэдди фыркнула. Квини небрежно разбрасывалась именами, хвастаясь деталями своего воспитания без малейшего намека на скромность или смущение (но через некоторое время Мэдди поняла, что она рассказывала это только людям, которые ей нравились или которых она ненавидела — тем, кто был не против и на кого ей было плевать, — а со всеми остальными, кто не входил в этот перечень или кого она могла задеть своими словами, она была гораздо осторожнее).
— У меня есть велосипеды, — сказала Мэдди. — Одолжила у механиков. Парни работают, даже несмотря на дождь.
— И куда мы поедем?
— «Зеленый человечек». Паб у подножия скал в бухте Святой Екатерины. На следующей неделе они закрываются, а посему это последняя возможность. Владельцу надоели постоянные обстрелы. Чтоб ты понимала, это делают не немцы, а наши ребята — изрешечивают черепицу, прежде чем отправится домой после битвы, на удачу!
— Могу поспорить, что они делают это, чтобы избавиться от неиспользованных боеприпасов.
— Ну, это ориентир, а ты штурман. Найди побережье и двигайся южнее, все проще простого! Можешь воспользоваться моим компасом. Если не сумеешь найти место, то, боюсь, на ужин не будет ничего, кроме холодных бобов прямо из банки...
— Это нечестно! Я на дежурстве до одиннадцати!
Мэдди закатила глаза.
— Черт побери, значит, у нас останется около пятнадцати часов на поездку в десять миль! Но зато у меня есть возможность закончить рассказывать тебе о моих страхах, — Мэдди подхватила края мужской шинели и завязала вокруг лодыжек, чтобы та не попала в велосипедную цепь.
— Надеюсь, у тебя есть консервный нож, — грозно сказала Квини, запахивая собственную шинель, — и ложка.
Сельская местность графства Кент в десяти минутах от Майдсенда КВС была удивительно умиротворяющей. Тут и там приходилось проезжать мимо оружейных установок, да, но в целом маршрут лежал через холмистые меловые поля, на многие мили усаженные картофелем, репой и фруктовыми садами поодаль.
— Тебе стоило прихватить свой зонтик, — сказала Квини.
— Берегу его для следующего налета.
Они оказались на перекрестке. Не было ни единого дорожного знака; их все сняли или закрасили, чтобы сбить с толку врага на случай, если Операция «Морской лев» окажется удачной и немецкая армия проберется вглубь острова.
— Понятия не имею, где мы находимся, — все причитала Квини. Велосипед механика был ей велик, потому она не могла ехать сидя — приходилось стоять на педалях. Ей постоянно грозила опасность упасть или утонуть в собственной шинели. Она выглядела как обезумевшая мокрая кошка.
— Воспользуйся компасом. Продолжай ехать на юг, пока не увидишь море. Представь, — говорила ей Мэдди в попытках приободрить, — представь, что ты — немецкий шпион. Приземлилась здесь с парашютом. Тебе нужно найти твоего сообщника, который находится в легендарном контрабандистском пабе у моря, и если кто-нибудь поймает тебя...
Квини стрельнула в Мэдди странным взглядом из-под пластмассовой дождевой шляпы, какую можно купить в крошечной картонной коробке с цветами за полпенни. В нем читались вызов, неповиновение и восторг. И, кроме того, озарение. Квини наклонилась вперед, налегла на руль велосипеда и закрутила педали, словно фурия.
Не невысоком гребне она одним прыжком соскочила с велосипеда, словно косуля в лощине, и уже была на полпути к верхушке дерева, когда Мэдди поняла, что она собралась делать.
— Спускайся, тупица! Ты же промокнешь! Про униформу подумай!
— Von hier aus kann ich das Meer sehen, — сказала Квини, что на немецком значило «Отсюда я вижу море». (Ох, я дурочка. Они и так понимают, что тут написано.)
— Заткнись! Ты псих! — яростно бранилась Мэдди. — Что ты там делаешь?
— Ich bin eine Agentin der Nazis[27]. — напомнила Квини. — Zum Meer geht es da lang[28].
— Из-за тебя нас обеих пристрелят.
Квини засомневалась. Она окинула взглядом затянутое небо, бескрайний яблочный сад и пустеющую дорогу. Затем пожала плечами и уже на английском сказала:
— Мне так не кажется.
— Беспечные разговоры стоят жизней[29], — процитировала Мэдди. Квини так расхохоталась, что неуклюже и больно соскользнула с одной ветки на другую и порвала пальто, пока спускалась.
— А теперь твоя очередь помолчать, Мэдди Бродэтт. Ты сказала мне представить себя немецкой шпионкой — я то и делаю. Я не допущу, чтобы тебя застрелили.
(Я действительно хотела бы вернуться в то мгновенье и держать язык за зубами.)
Маршрут к Бухте Святой Екатерины был, скажем так, творческим. Во время поездки Квини вставала с велосипеда на каждом перекрестке — мокром, ветреном и невыразительном — и взбиралась на стену, ворота или дерево, чтобы сориентироваться. После чего следовала борьба с шинелью, которая то и дело норовила оказаться обрызганной водой из луж.
— Знаешь, чего я боюсь? — во весь голос завопила Мэдди, дождь и восточный ветер били ей в лицо, пока она живо крутила педали, пытаясь поспеть за своей маленькой операторшей. — Холодных бобов из банки! Без пятнадцати два. Паб закроется к тому времени, как мы туда доберемся.
— Ты же говорила, что он закроется на следующей неделе.
— На обед, бестолковщина! Они не обслуживают до вечера!
— Думаю, ты обвиняешь меня очень несправедливо, — сказала Квини. — Ты затеяла эту игру. Я просто играю в нее вместе с тобой.
— Этого я тоже боюсь, — заметила Мэдди.
— Этот страх считается. Как и консервированные бобы. Чего ты боишься больше всего? Сколько у тебя страхов?
— Трибунала, — коротко ответила Мэдди. Квини смолчала, что было ей несвойственно. И оставалась безмолвной еще какое-то время, даже пока в очередной раз залезала на дерево. Но потом все-таки спросила:
— Почему?
Прошло много времени, прежде чем Мэдди ответила, но Квини не нужно было напоминать, о чем они беседовали.
— Я много чего творю. Принимаю необдуманные решения. Боже мой, стреляю из дурацкой зенитки — без какого-либо разрешения, когда над головой кружит Мессершмидт-109!
— Кружащий над головой Мессершмидт и был причиной, по которой ты стреляла, — заметила Квини. — А разрешение дала тебе я. Я — летный офицер.
— Но ты не мой летный офицер, и права давать разрешение на стрельбу у тебя нет.
— Чего еще? — спросила Квини.
— О, событий вроде того, когда я направляла немецкого летчика. Я уже когда-то делала что-то подобное, правда, по-английски. — Она рассказала Квини, как впервые помогла сесть тем парням в Веллингтоне. — На то тоже никто не давал разрешения. Проблем не возникло, а должны были. Глупый поступок. Зачем я это сделала?
— Из-за милосердия?
— Я могла их убить.
— Тебе приходится идти на подобные риски. Оглянись: на дворе война. Без твоей помощи они бы упали. Но с твоей помощью они благополучно сели.
Квини умолкла на мгновение, после чего спросила:
— Как у тебя это получается?
— Что?
— Ориентироваться в воздухе?
— Я пилот, — сказала Мэдди, знаете, будто между прочим, будто она не гордилась этим, но и не оправдывалась, просто — я пилот.
Квини была возмущена.
— Ты же говорила, что у тебя нет никаких навыков, врушка!
— У меня и нет. Я гражданский пилот. Уже год не летала. И ранга инструктора у меня нет. Я много летала, вероятно, больше любого из наших пилотов Спитфайров. Даже ночью летала. Но все это бесполезно. Когда они расширят отдел Вспомогательного Воздушного транспорта, я попробую перейти к ним — если меня, конечно, отпустят ЖВВС. Но придется пройти курс обучения. В данный момент у них нет тренировок для женщин.
Квини, видимо, пришлось долго переваривать полученную информацию — Мэдди Бродэтт, с ее простецким южно-манчестерским акцентом и вдумчивым подходом к решению проблем, была пилотом — с опытом богаче, чем у большинства молодых членов эскадрильи Майдсенда КВС, которые денно и нощно лицом к лицу встречались с огнем и смертью в борьбе с Люфтваффе.
— Больно ты притихла, — заметила Мэдди.
— Ich habe einen Platten, — сказала Квини.
— Говори по-английски, псих!
Квини остановилась и спрыгнула с велосипеда.
— У меня колесо спустило.
Мэдди тяжело вздохнула. Она оставила свой велосипед у обочины и присела прямо посреди лужи, чтобы посмотреть. Шина на переднем колесе была полностью спущена. По-видимому, прокол произошел пару секунд назад — Мэдди все еще слышала, как из внутренней камеры с шипением выходит воздух.
— Нам лучше вернуться назад, — сказала она. — Если продолжим, пешком будет далеко возвращаться. А у меня нет с собой инструментов.
— О, род неверный[30], — воскликнула Квини, указывая на фермерскую тропу в двадцати ярдах. — В мой план входит выпросить здесь еду, прежде чем я встречусь со своим сообщником. — Она сознательно принюхалась, повернувшись навстречу ветру. — Менее чем в ста ярдах отсюда стоит фермерский дом, а в нем — мясное рагу и фруктовый пирог... — Она взяла велосипед за руль и оживленно покатила по тропинке. Девушки из Земледельческой Армии[31] рыхлили землю на капустном поле — очень не вовремя, учитывая дождь. На ногах у них была мешковина с завязками и плащ-палатки с дырками посередине, переделанные под дождевики. Мэдди и псевдонацистская шпионка в своих мужских шинелях КВС по сравнению с ними выглядели довольно неплохо.
Когда они приблизились, разразился лай. Мэдди с тревогой оглянулась.
— Не бойся, это всего лишь шум. Они привязаны, иначе мешали бы девушкам. Там есть приглашение?
— Какое приглашение?
— Кувшин с рябиной на окне — если его там нет, значит, нас не ждут.
Мэдди разразилась хохотом.
— Ты сумасшедшая!
— Так он там есть? — Мэдди была выше, чем ее спутница. Она встала на цыпочки, чтобы взглянуть через стену, и у нее отвисла челюсть.
— Есть, — ответила она и повернулась, чтобы посмотреть на Квини. — Как ты..?
Квини прислонила велосипед к стене, выглядя очень самодовольно.
— За садовой стеной видно деревья. Но с них только что собрали урожай. Очень тщательно и так по-женски, но ей пришлось выкопать герань, чтобы посадить картофель для нужд армии. Но если у нее было бы что-то миленькое, чтобы украсить кухню, что-то вроде свежесрезанной рябины, она с радостью сделала бы это, и... — Квини собрала волосы под пластиковую дождевую шляпку. — И именно такого рода человек не откажется нас покормить.
Она позволила себе смело двинуться ко входу на незнакомую ферму.
— Ах, не хотелось бы беспокоить вас, миссис... — ее благовоспитанный акцент образованного человека внезапно превратился в неподражаемое шотландское ворчание. — Мы из Майдсенда КВС, проезжали мимо, но у нас сломался велосипед. И мы подумали...
— О, дорогуши, конечно-конечно! — заворковала жена фермера. — Мы тут вместе с несколькими девушками из Земледельческой Армии и, уверена, хоть у кого-то из нас найдутся инструменты для ремонта. Мейвис и Грейс сейчас в поле, но если вы немного подождете, я проверю сарай... Ох, и Бога ради, пойдите сперва согрейтесь!
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 233; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!