Между 6 и 10 августа 1926 года 9 страница

У.: То есть витал должен уступить идеям ментала.

Ш. А.: Да, ибо без него любое свершение становится невоз­можным.

У.: В таком случае, ментал забирает энергию витала или же витал вызывает энергию ментала?

Ш. А: Это зависит от того, что является в этом поле первым. Этим может быть и ментал, и витал, — все зависит от индивидуальности.

У.: Стало быть, при поддержке разума виталом первый обяза­тельно добьется успеха, не так ли?

Ш. А.: Вовсе не обязательно. Витал может находиться в согласии с ментальным существом, он может поддерживать его, но он может и не обладать силой, необходимой для воплощения идей в жизнь.

У.: Что является супраментальным началом в витальном су­ществе?

Ш. А.: Можно сказать, что супраментальными для витала явля­ются витальная интуиция, вдохновенные порывы и озарения. Это — нечто, являемое свыше и нисшедшее прямо к витальному существу; разум при этом может и не затрагиваться. Это то, что дарует истинное интуитивное видение того, скажем, что необходимо сде­лать. Некоторые люди — и не обязательно йоги — без размышления тут же находят правильное действие.

Все гении обладали этой способностью — неким полусупраментализированным витальным существом, позволявшим им неизменно производить правильное действие,—то, что и должно было быть совершено. В своих действиях они непогрешимы. Как правило, они не рассуждают. На деле, у них нет и аргументов. И все же, они поступают верно и достигают успеха.

Как я уже сказал, витальное существо — крайне необходимая составляющая существа в целом. При изменении оно становится инструментом в руках Высшей Силы. И тогда исчезает желание, лишь Высшая Сила действует через него.

Для того чтобы витал возобладал такой способностью, он должен открыться Истине, находящейся над разумом.

У.: Что такое прана?

Ш. А.: В соответствии с прежней фразеологией, прана — это базовая субстанция сознания. Она — то, что подлежит всем суще­ствующим движениям существа. Она отличается от читты, пред­ставляющей собой сознание более высокого порядка. Так, сущест­вует прана акаша и читта акаша.

Есть и физическое существо. Здесь вы обладаете физическим разумом, большинство людей имеют его. Этот разум воспринимает окружающие нас физические проявления, но дальше этого он не идет. Он приемлет их такими, какие они есть, и, хотя мы и не можем сказать того, что он «мыслит» о них, он является началом, неким образом их упорядочивающим. Если исключить его ак­тивность при действиях, связанных с проявлениями высших спо­собностей, то он едва ли может быть назван мыслящим. Разум этот — дальний предел, подобно острию пера, необходимый для работы ментального существа. Когда я беру в руки перо и начинаю что-то писать, разумеется, я не думаю при этом о самом акте писания,— пусть это будет слово или имя,— и производит это именно физический разум.

Существует также витально-физическое или физико-витальное. Это — витальная активность в физическом существе. Для нас оно обладает наибольшей важностью, ибо именно оно побуждает к действию различные органы. Функции физического существа также регулируются им. Именно оно дарует телу здоровье и силу. По этой-то причине «Упанишады» и говорят о пранах — витальных или жизненных дыханиях, или движениях в системе.

Они обладают величайшим значением, поскольку образуют не­что подобное нервным окончаниям высших способностей.

Хорошее исполнение чего бы то ни было невозможно без их соответствия высшим способностям внутреннего существа.

Например, предположим, что вы — музыкант; в вас может зву­чать лучшая музыка, но если пальцы ваши не способны к соот­ветствующим движениям, вы не придете к успеху. Они составляют известное окончание внутреннего существа, через это окончание это существо выражает себя на физическом плане. Как перо, посредством которого мысль находит выражение.

И еще, именно по этой причине мозг считается наиважнейшей частью тела. И не потому, что он создает мысли, но единственно потому, что он образует связующее звено, через которое мысль может здесь обрести воплощение. Мозг — аппарат, воспринимающий высшую активность.

У.: В живописи существуют те же проблемы, что и в музыке.

Ш. А.: Да, и даже в поэзии. В сознании некоторых людей может возникать настоящая поэзия, стоит же им взяться за перо, как все исчезает.

У.: Именно это происходит с К. Он говорил о том, что может написать о многом, но едва он берется за ручку, остаются лишь эта самая ручка и чернила. (Смех.)

Ш. А.: Также существует и собственно физическая, материаль­ная часть. Она — сознание тела, вы можете именовать ее даже «сознанием плоти». Это — сознание клеток тела.

О работе Сверхразума в физическом говорить довольно за­труднительно. Возможно прибегнуть к намекам. Вы можете сказать, что это — нечто, находящееся в самих физических клетках, нечто, побуждающее их делать именно то, что необходимо для тела. По причине наличия этого телу известно, скажем, то, чем ему нужно питаться. Будучи предоставлено самому себе, оно оповестит вас и о своих потребностях, и о том, чего делать не нужно. Предположим, вы подняли некий объект и вне ментальной или какой-либо иной работы узнали его весь, узнали непосредственно от физического.

Но большинство цивилизованных людей утратили эту способ­ность. Люди стали обращать излишне большое внимание на ментальные и витальные способности, возросшие в них. Обычно витал со своими желаниями чрезмерно вмешивается в вопросы питания и говорит: «хочу это», «мне нравится то», «мне нравится сё». Вмешательство оказывает и разум со своими идеями: «употреблять такую-то пищу полезно», «в том-то содержится то-то, стало быть, оно полезно».

Физическое же сознание, будучи предоставленным самому себе, осознает собственные нужды. У тела нет желаний, у него — пот­ребности, и ему они известны.

У.: Могут ли люди восстановить утраченную способность?

Ш. А.: Сложно восстановить ее во всей ее целостности, но вернуть ее в значительной степени мы в силах. В этом смысле нами утрачены многие из способностей примитивного человека.

У.: Кое-что в медицине подтверждает эту точку зрения. Вы провозгласили сегодня наличие сознания у клеток. Установлено, что при принятии пищи последняя усваивается клетками тогда, когда содержимое желудка отвечает определенным условиям. Толь­ко в этом случае питательные элементы в значительной степени усваиваются системой. В случае же принятия яда, пусть при этом соблюдаются и условия для его усвоения, клетки тела отвергают его, то есть не усваивают яда. Это называют «избирательной усвояемостью». Все происходит так, словно клетки опознают яд и отказываются его принимать.

Ш. А.: Верно.

У.: Животные, например, знают, что им нельзя употреблять в пищу.

Ш. А.: Да. И это — физическое сознание. Порой они познают это посредством обоняния. В человеке же мы находим следующее: подобно тому, как разум его возрастал ценой витального существа, рост этот стоил ему и определенных способностей физического существа.

Разумеется, можно говорить о том, что не усиль человек свое ментальное существо до такой степени, он не пытался бы искать истину в этих вопросах. Разум остался бы не у дел. Но разум вовсе не обязательно пребывал бы в этом состоянии. Разум — суть сознание, обернувшееся на самое себя, взирающее со своей высоты на витальное и физическое. Разум мог бы воспринять данность материалов, предоставленных ему витальным и физическим существами; он мог бы двигаться с ними и далее, пытаясь осознать их вместо того, чтобы утрачивать эти способности.

У.: К какому плану относится эстетическое творчество?

Ш. А.: Все зависит от человека. Обычно же оно относится к витальному. Но и здесь существуют различия. Скажем, стиль ради стиля (я имею в виду красоту его: красоту языка, ритм и тому подобное) относится к витальному плану.

И все же, эстетическое творчество может присутствовать на любом плане. Изначально же оно исходит из плана Ананды.

У.: Какому плану обязано своим появлением сегодняшнее пись­мо Кришнашаши?

У.: Это красота витального?

Ш. А.: Это — витальное воображение. Это — нечто, работающее по-своему, безотносительно фактов. Если человек обладает доста­точной силой, он может позволить своему воображению реализовать себя.

У.: Такого ли человека мы называем мечтателем?

Ш. А.: Мечты? Мечты присущи всем планам и одновременно ни одному из них.

У.: Я подразумевал людей, не способных на реализацию своих идей, людей, живущих химерами.

Ш. А.: Да. Это идеалисты, не обладающие витальной силой, достаточной для того, чтобы воплотить в жизнь свои идеалы, чтобы придать этим идеалам действенность.

У.: Что такое память? Является ли она ментальной способностью?

Ш. А.: Память повсюду. Все осознанное и неосознанное чело­веком записывается в пране, базовой субстанции сознания. Человек же вспоминает лишь то, чему он пристально внимал, то, что зафиксировано его разумом. Обычно же эти впечатления принима­ются праной и тут же погружаются в подсознательное или сублиминальное сознание — можете называть его как угодно.

Описан случай со служанкой известного французского спе­циалиста по ивриту. За работой она обычно слышала голос хозяина, перечитывавшего Библию на иврите. Для нее слова эти звучали невнятной бессмыслицей. Оказавшись в аномальных условиях, она стала повторять буквально речи хозяина, расставляя акценты подоб­ным же образом и не допуская ошибок. Очевидно, при этом она совершенно не понимала языка, то есть разум ее не осознавал этих изречений. Но все это время данная информация хранилась в ее подсознательном существе. Даже подошвы наших ног обладают собственной памятью.

Мы подразделили и проанализировали эти функции, но, как и при любом анализе, выводы наши пригодны лишь для установ­ления взаимопонимания, на деле же все выглядит не столь тривиаль­но. Функции эти не действуют раздельно. Между ними существует масса воздействий и взаимовлияний; в реальной своей работе су­щество является значительно более сложным, чем это можно было бы предполагать на основании анализа.

Скажем, мы разделили существо на ментальное, витальное и физическое. Говоря же о ментальном, мы представляем разум работающим, так сказать, на своем собственном плане. Но ведь все части взаимосвязаны: разум работает от высшего до нижайшего из планов сознания, так же дело обстоит и с прочими принципами. Лишь с целью установления взаимопонимания мы делаем их под­разделение.

У.: Не соотносятся ли эти проявления естества с проявлениями мировыми?

Ш. А.: Да, соотносятся, иначе человеческое существо не обла­дало бы ими.

У.: Что такое боль?

Ш. А.: Вы говорите о печали? Она по своей природе витальна.

 

14.8.1926

У.: Существует ли какая-либо связь между эстетическим су­ществом и психическим существом?

Ш. А.: Эстетическому существу присуще чувство прекрасного, это же чувство есть и у психического существа. Помимо этого какой-то обязательной связи между ними не существует.

Эстетическое существо относится к плану витального. Если человек является чем-то большим, чем просто мастером формы и линий, его эстетическое существо прозревает то, что красота формы что-то выражает. Эстетическое существо видит красоту формы и линий, а также красоту чего-то, являющегося выраженным; пси­хическое же существо видит очарование души.

Психическое существо не обладает красотой в ее обычном понимании. Это, скорее, «очарование», красота внутренняя, красота души. Но не обязательно она будет обладать красотой формы, хотя та может и присутствовать. Человек с прекрасной душой не обя­зательно красив.

У.: Разве благородство души не выявляет себя в физической красоте?

Ш. А.: Так должно быть, но в жизни так случается не всегда. Душа человека может быть столько же благородной, как у Сократа, а внешность его может быть столь же уродливой.

У.: Дети всегда и везде красивы.

Ш. А.: Это в них светится витальное.

У.: Связана ли психическая красота с цветом или некими пиниями, или еще с чем-то подобным?

Ш. А.: Психическая красота не выражается или же может не выражаться цветом и линиями, как это происходит с красотой эстетической. Она — нечто, существующее совершенно отдельно от них, хотя через них она может и выражать себя. Это — некие, не находящие имени, нежность и очарование.

У.: Стало быть, психической красоте присуща нежность.

Ш. А.: Если вы будете подобным образом цепляться к словам, вы не поймете того, о чем я говорю. Нежность присуща и витальной красоте. Но она другая. Порой взгляд или улыбка выражают не витальную, а психическую красоту.

Да, и в некоторых цветах присутствует психическая красота: например, жасмин, — в нем очень много психического.

У.: Цветы красивы, но то, что им присуща и психическая красота — новость.

Ш. А.: Да, и это — красота души цветка.

У.: Душа цветка!

Ш. А.: Я знал, что это поразит вас. По-вашему, у цветов души нет? Это все то же человеческое неведение, приводящее человека к мысли о том, что он — величайшее создание Творения. У многих собак психическое существо куда более красиво, чем у иных людей!

Поверите ли вы мне, если я скажу, что и в животной любви есть элемент психического? Возьмите нашего кота Биг-боя. В отно­шениях с Байт-байт он исполнен физического, с Бэби — витального; с Мини он эмоционален и сентиментален, с Чёрли же он — само психическое!

У.: Тогда почему же человек считается высшим созданием Творца?

Ш. А.: К подобной мысли человека приводит исполненное эго­изма неведение. Он высок, поскольку в нем заключена возможность восхождения к божественной жизни. Можно сказать следующее: он высок, поскольку он развил свой разум, что делает возможной сознательную эволюцию. Но из этого вовсе не следует, что коль скоро человек — существо ментальное, он обязательно употребит свой разум для эволюции. Именно по причине того, что человек обладает разумом, он может вмещать в себя бесконечно много дьявольского. В подмогу дьяволу он отдает свой разум; сам дьявол может быть не столь скверен, как человек в разуме, когда он отдает свой разум на службу витальному существу.

У.: Бесконечные возможности! Хочешь — божественное, хочешь — дьявольское!

Ш. А.: Пронизанное эгоизмом неведение приводит человека к мысли о том, что он — вершина Творения.

У.: Но ведь тело человека очень существенно отличается от тела животного.

Ш. А.: И это — все; даже то, о чем вы сказали, отнюдь не таково, как вы силитесь это представить.

Какая, в конце концов, разница между телами человека и животного? Если вы будете внимательны, вы обнаружите, что вами отброшен хвост; вместо того чтобы ходить на четырех лапах, вы ходите на двух, оставшиеся же две вы обратили в руки. Произошли и другие едва ли заметные, но чрезвычайно важные изменения в мозгу; существуют и еще некие изменения в различных частях тела. Вы сбросили свою шкуру и рога.

У.: Это не ко всем относится! На К. еще полно шерсти. (Смех.)

Ш. А.: Как вы видите, изменения в физическом не столь серь­езны, чтобы привести к разрыву между животными и человеком!

Нет. Все это — людская бессмыслица! Человек велик, поскольку он может открыться чему-то более высокому, он может сознательно пройти за разум и жить на этой земле божественной жизнью.

У.: Только что вы сказали о том, что жасмин — цветок, испол­ненный психического. В чем это проявляется: в форме, цвете, запахе или в чем-то еще?

Ш. А.: Нет. Я вовсе не хотел сказать, что психическая красота цветка заключается в подобных внешних проявлениях. Очень труд­но передать разуму идею этой красоты.

У.: А какой вы находите розу?

Ш. А.: Роза чрезвычайно витальна; в ней сокровенная душа потерялась в форме.

У.: А лотос?

Ш. А.: Лотос, несомненно, цветок символический. Он воспроизво­дит открытие внутреннего существа Высшей Истины. Вы можете почувствовать, что лотос — цветок также мистический.

У.: Не могли бы вы выделить те произведения индийского искусства, которым присуща психическая красота?

Ш. А.: Прямо сейчас я не смогу их припомнить, но я видел ее в некоторых картинах, таких немного.

Может быть, вы видели полотно Нандаласа Боуза «Патхахара» («Заблудившаяся» (корова))?

У.: Да.

Ш. А.: В нем есть что-то от этой красоты; есть и еще картина кисти Абаниндранатха, названия я сейчас не помню. Впрочем, обычно Абаниндранатх черпает вдохновение из витального плана.

У.: Имеет ли хоть какое-то отношение к ментальной красоте психическая красота?

Ш. А.: Нет. И потому, если вы не чувствуете последнюю своей душой, очень трудно понять, что она из себя представляет. Скажем, вы прочли какой-то отрывок в книге и воскликнули: «Как это прекрасно!» И это ментальная красота, но не психическая! Еще: лицо человека может ярко озаряться светом разума, но и это не психическая красота, а красота, проявленная разумом.

У.: Может ли воспринять психическую красоту тот, чье пси­хическое существо не пробуждено?

Ш. А.: О чем вы говорите? Психическое существо присутствует в каждом.

У.: Но если оно не обладает достаточной силой?

Ш. А.: Ему может не хватать сил на то, чтобы запечатлеться в разуме или в витальном существе, но психические чувства могут и присутствовать; эти чувства оказывают несомненное влияние на жизнь некоторых людей.

У.: Как прекрасное может помочь духовному развитию чело­века?

Ш. А.: Все зависит от того, что вы понимаете под духовным развитием. Оно способствует росту человека так же, как и все иное. Развитие чувства прекрасного облагораживает характер. Облагороженный характер очищается значительно легче, чем необлагороженный. Именно это не понимает Махатма Ганди: развитие чувства прекрасного — такая же составляющая совершенства, как и все прочее. Более того, если человек не будет иметь этого чувства, он сойдет с пути, ведущего к Высшему, ибо тот пролегает через прекрасное.

У.: Недавно вы сказали, что Сверхчеловек всегда будет выгля­деть юным, словно восемнадцатилетний.

Ш. А.: Неужели я такое говорил? Я хотел сказать, что внешне он будет вне времени, тело его, так сказать, не будет производить впечатления какого-то возраста.

28.9.1926

У.: Что является характерными особенностями мировоззрения Пуруши на каждом из планов существования: физическом, виталь­ном и ментальном?

Ш. А.: Пуруша видит мир таким, каким Пракрити или Природа представляет его. На ментальном плане Пракрити представлена мыслями, идеями или, говоря коротко, всевозможными менталь­ными движениями. На витальном плане Пракрити представляет себя желаниями или, короче, действием витальной силы. На фи­зическом плане она представлена незыблемым законом физического существования.

У.: Как же возможно стремление к чему-то более высокому для Пуруши, отделившему себя от Пракрити?

Ш. А.: Не Пуруша, но Пракрити должна устремляться, должна достигать соответствия. Пуруша безмолвен, пассивен, он созерцает Пракрити.

У.: Чем характерно мировоззрение Пуруши, взирающего на мир с высоты Сверхразума?

Ш. А.: Супраментальный Пуруша взирает на мир так же, как взирает на него Истина.

У.: А как взирает Истина?

Ш. А.: (указывая рукой вверх) Поднимитесь — увидите.

У.: В «Тайттирийя Упанишаде» содержатся такие строки: «Виджняна жертву простёр: что дорого — глава его; наслаждение — его правая сторона; наслаждение великое — левая, блаженство — тело; Брахман — нижняя часть, основание».

Ш. А.: Здесь «пукхам» — «хвост» — означает конец, основу. От­сюда, основа Ананды (Блаженства) суть Бесконечное, Брахман.

У.: Далее говорится следующее: «Посредством этого исполня­ется то; вера — суть глава его; истина активности — правая сторона; истина существования — левая сторона; союз — тело; план великого - часть нижняя».

---

Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 237; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!