УОРНЕР—УПАНИШАДЫ                                                                       281 10 страница

а законодательство и исполнение «законов», судебный и внесудебный террор, административное и идейное принуждение сосредоточивались в одних руках. Докт­рина тоталитарного гос-ва исключала автономность к.-л. сфер или ценностей обществ, жизни — религии, морали, нск-ва, семьи и т. д.; все подлежало гос. контролю и регулированию. В этой доктрине не было места для личности вне гос. организации; человек существует лишь как «гос. человек», как принадлеж­ность наличной, т. е. фашистской, социальной маши­ны. Выношенные — и опошленные — бурж. разви­тием идеи неотъемлемых прав личности, свободы и борьбы мнений и т. д. Ф. отверг с порога. «В государ­стве не существует больше свободного состояния мыс­лей,— заявлял Геббельс.— Просто имеются Мысли пра­вильные, мысли неправильные н мысли, подлежащие искоренению ...» (Poljakov L., Wulf J., Das Dritte Reich und seine Denker, В., 1959, S. 15).

Волна агрессивного шовинизма, возведен­ного Ф. в ранг гос. политики и захлестнувшая срав­нительно широкие слои населения,— одно из наиболее важных и трудно объяснимых явлений идеологич. климата Ф. В фашистской идеологии ущербные мо­менты нац. самосознания — этнич. ограниченность, предубеждения, т. н. комплекс неполноценности и т. д.— превращаются в активные факторы массовой пропаганды и политики. «Фашизм — это... неосознан­ное пробуждение нашего глубокого расового инстинк­та»,— утверждал А. Рокко (см. Cohen, указ. работа, р. 335). Соцпально-психологич. структуры, связанные с низшими уровнями обществ, сознания, сформиро­вавшиеся в условиях этнич. разобщенности, Ф. выво­дит на поверхность идеологии, оформляет при помощи расистских и «органических» теорий. Лозунг нации («народа — нации», тотально организованного поли­тически) выполнял по меньшей мере три функции: 1) обосновывал «классовый мир» и интеграцию об­щества, противостоящего «зримому врагу», 2) обеспе­чивал психологич. самоутверждение того среднего слоя, к-рый Ф. превратил в главную массовую опору режима, 3) оправдывал попытку порабощения, а в определ. случаях и поголовного истребления др. народов. В этой политике нашли свое логич. заверше­ние установки Ф., по к-рым «польза» гос-ва или достой­ного управлять народа («арийцев») является единств. источником моральной оценки и правопорядка. Сво­бода и существование отд. личностей, этнич. групп, других гос-в не представляют ценности и рассматри­ваются лишь под углом зрения их «пользы» для этого гос-ва и его идеологии. Эти установки объясняли, в частности, обыденную для нацизма практику скрупу­лезного холодного расчета эффективности уничтоже­ния людей; расходы на патроны и печи аккуратно сопоставлялись с доходами от труда обреченных, реа­лизации ценных вещей, золы и т. д.

Чудовищные преступления Ф. против человече­ства — развязывание мировой войны, истребление целых народов, невероятно расчетливая жестокость в отношении пленных и мирного населения и т. д.— осу­ществлялись при массовом соучастии в этих рацио­нально-планируемых злодеяниях.

Милитаризация всех обществ., в т. ч. идео­логия., отношений— характерная черта фашистского режима. Ф. рождается в обстановке напряженности, нуждается в ней и создает эту обстановку, поскольку она содействует поддержанию казарменной дисцип­лины п военно-командных методов управления, оправ­дывает тотальную мобилизацию, требует отказа от классовых и индивидуальных интересов, самоотрече­ния во имя фикции нац. интеграции. Установка на постоянную «борьбу», притом борьбу со «зримым», т. е. очевидным для обывателя, даже персонифици­рованным внутренним и внешним врагом (инородная

306

ФАШИЗМ

 

этнич. группа, чужое гос-во) стала образом жизни в условиях Ф.

Наиболее широко употребляемой формой идеологпч. оправдания Ф. служила «историческая» мифология, превращавшая опыт прошлого в обоснование права на господство «избранной» расы, нации, гос. системы. Откровенно формулировавшаяся цель фашистской историографии состояла в том, чтобы «заново пересмот­реть и переписать историю человечества» (Rosen­berg A., Der Mythus des XX. Jahrhunderts, Miinch., 1933, S. 4); этот пересмотр сводился к тому, что «изб­ранной» нации и расе приписывалась ведущая роль в гос. строительстве, воен. деле, культуре и т. д. Другой момент «переписывания» истории состоял в изображении фашистского режима «завершающей» стадией социального развития («тысячелетний рейх»).

Выступая душителем революц. и демократпч. дви­жений и прежде всего — коммунистич. движения, Ф. в то же время широко рекламировал свою идеологию как «революционную» и «социалистическую». Ближай­шая цель лозунгов такого типа состояла в том, чтобы воспользоваться антикапиталистич. настроениями масс, в частности созданными обстановкой экономпч. кризиса, для ликвидации парламентаризма, констн-туц. свобод и прав личности во имя возвышения фаши­стского гос-ва. Провозглашая себя «революционным», Ф. стремился использовать определ. лозунги, тактпч. приемы и организац. формы, связанные по своему про­исхождению с рабочим и освободит, движением. Фа­шистский «социализм» противопоставлял формальной, парламентской, юридич. системе бурж. гос-ва некий неформальный, бесструктурный, опирающийся не на закон, а на «волю масс, нации, народа», тоталитар­ный механизм «народного» гос-ва, суда, «фюрера». В определ. мере «социализм» Ф. может оцениваться как идеологпч. реализация шпенглеровского прин­ципа «всеобщего чиновничества»: «Социализм, если рассматривать его с технической точки зрения,— это принцип чиновничества. В конечном счете, каждый рабочий приобретает статус чиновника вместо статуса цродавца. То же самое происходит п с предпринима­телем» (Spengler О., Politische Schriften. Preus-sentum und Sozialismus, Miinch., 1933, S. 4).

Венцом всей системы идеологпч. и полнтич. отно­шений, характерных для Ф., является культ вож-д я, носителя абсолютной верховной власти, обле­ченного сверхъестеств. полномочиями, стоящего над обществом, над обыденным сознанием, над правом, непосредственно воплощающего в своей персоне «дух нации», «историч. судьбу» и т. п. По утверждению Дж. Джентиле, «вождь выражает словами то, что остается невыраженным в глубине сердца народа» (см. Cohen, указ. работа, р. 382). Этим «доказывалась» абс. правота вождя п требование абс. доверия к нему. Одна из «заповедей» итал. солдата, разработанных фашистской пропагандой, гласила: «10. Муссолини всегда прав». По словам Герпнга, нацисты должны верить, что вождь непогрешим в делах нации, подобно тому, как католпкп верят в непогрешимость папы. Миф о вожде персонифицировал доктрину тотальной идеологии и тотального гос-ва, способствуя ее дове­дению до массового сознания, в к-ром стремление возложить ответственность за своп судьбы на высо­чайший личный авторитет фюрера служило законо­мерным следствием разрушения существовавшей ра­нее системы идеологпч. отношений и ценностей. Эти «запросы» фашистского режима обусловили отбор и выдвижение на ведущие роли деятелей определен­ного психологич. типа (параноич. склад психики, уве­ренность в собств. непогрешимости, мания преследо­вания, авторитарность личности и т. д.). Неизбежные продукты такой ситуации — личный произвол «вож­дя», к-рый терпит и считает полезным правящая кли-

ка; вождь отвечает надеждам находящихся под еп> влиянием масс, жаждущих авторитета. В лит-ре о-Ф. культ определ. «вождя» иногда служит характе­ристикой соответствующего режима (гитлеризм, фран­кизм). Поверхностность подобных точек зрения, игно­рирующих социальную природу Ф., очевидна; они фик­сируют гл. обр. типичный для Ф. личный произвол, бесспорно накладывающий глубокий отпечаток едва ли не на все стороны деятельности фашистского ре­жима и придающий ему видимость личной диктатуры (диктатор выступает как единств, «личность» во всей: системе). Ф. не сводится к личной тирании «вождя», это сложная иерархич. система организованного мас­сового насилия получает в культе «вождя» свое орга­низационное и идеологпч. завершение. В этом один из важных факторов нестабильности фашистского ре­жима, поскольку устранение вождя может вести к дискредитации всей системы господства Ф. (ср. паде­ние Ф. в Италии в 1943).

По структуре и способам воздействия на массовое-сознание идеология Ф. может быть отнесена к определ. системе религиозных (культовых) отношений. Именно-так рассматривали Ф. многие его создатели -и идео­логи. Ф., по словам Муссолини, есть религиозная концепция, в которой человек рассматривается в его-внутренней связи с высшим законом и объективной волей (см. «Fascismo», в кн.: Enciclopedia Italiana, v. 14, Mil., 1932). В Германии А. Розенбергом было орга­низовано «Нем. религ. движение» (Deutsche Religi-onsbewegung), провозгласившее следование нацист­ской доктрине и «фюреру» высшей культовой нормой. Культовый характер идеологпч. системы Ф. опреде­лялся не заявлениями или стремлениями его пропо­ведников, а такими ее чертами, как универсальный мифологизм доктрины, канализация эмоций и — ши­ре — подсознания масс через разветвленный меха­низм ритуальных действий (символич. шествия, съез­ды, гимны и т. д.—«коричневый культ»), харизматич. тип лидерства. Особенностью Ф. как идеологпч. си­стемы служит ярковыраженный политич. культ, при­сущий более древним религиям (непосредств. сакра­лизация власти вождя, социальной общности, проти­востоящая персонализму и космополитизму христи­анства). С этим связаны неизбежные, более или менее сильно выражавшиеся противоречия между Ф. и хрпст. церковью, иногда — известная осторожность-режима в прокламировании своей идеологии (особенно-в Италии, Испании).

Фашистский р е ж и м представляет собой центра-лизованно-перархпч. систему антидемократич. дик­татуры, осуществляемой через аппарат массового по­лнтич. и идеологпч. принуждения и террора. Важ­нейшими элементами структуры Ф. выступают фаши­стская партия — единств, полптпч. орг-ция режима, подчиняющая своему контролю или прямо поглощаю­щая органы гос. управления, и широкие по составу массовые многомиллионные орг-цин — проф., моло­дежные, женские, спортивные и др. В Германии фа­шистская партия (нем. национал-социалистпч. рабо­чая партия —НСДАП) насчитывала в сер. 30-х гг. 5 млн. членов. Все рабочие и служащие страны были охвачены орг-цией «трудового фронта» (ок. 30 млн.). Вся молодежь с 10 лет объединялась нацистскими сою­зами (мальчики 10—14 лет — в «дейчес юнгфольк», 14—18 лет — в «гитлерюгенд», девочки 10—14 лет — в «союз девочек», 14—21 года — в «союз нем. девушек»), насчитывавшими до 10 млн. чел. Система женских, благотворительных, спортивных, научных и др. сою­зов призвана была провести фашистское влияние во­все сферы обществ, жизни. В Италии имелась подоб­ная структура (1943): 4770 тыс. членов фашистской партии, 4500 тыс. в трудовых союзах («дополаворо»),. 1200 тыс. в женских орг-циях и т. д. Другую опору

ФАШИЗМ                                                                                      307

фашистского режима составляла система специализи­рованных органов массового террора: штурмовые отряды, тайная полиция, осведомители, цензоры, тайные суды, концлагеря.

Фашистская партия, являвшаяся центр, звеном политич. механизма Ф., отличается от буржуазно-парламентских партий не только по ориентации, но и по структуре своей деятельности. Подчиняя строго централизованному идейно-политич. контролю мил­лионы своих членов, фашистская партия делает их практическими и моральными соучастниками дейст­вий правящей клики во главе с диктатором; при этом к.-л. влияние партийно-организованной массы на руководство режимом исключено. В своей борьбе за власть фашистская партия получает поддержку опре-дел. групп монополистич. капитала и в то же время активно использует недовольство и брожение масс, в основном средних слоев. Придя к власти п став моно­полистом в политич. жизни страны, фашистская пар­тия, многочисленными узами связанная с крупным капиталом, служит средством политического конт­роля над всем обществом и государством. Не «пар­тия правит» в такой системе, а через партию и контро­лируемые ею массовые орг-цли правит народом и стра­ной узкая клика, сплоченная честолюбием, фанатиз­мом, подозрительностью и страхом потерять доверие диктатора. Эта функция фашистской партии во многом объясняет ее социальный состав. Если, напр., в гитле­ровской партии в 1935 насчитывалось 20% самосто­ят, хозяев, 13% чиновников, 21% служащих, 32% ра­бочих и 11% крестьян, то это еще никоим образом не говорит о степени участия соответств. группы в уп­равлении режимом: здесь видно лишь, на кого влиял и через кого проводил свою политику Ф. в Германии. Гос. механизм Ф. в высших своих инстанциях фак­тически и формально сливается с верхушкой парт, иерархии, парламентские (рейхстаг в Германии) или монархические (в Италии) институты превращаются в простое прикрытие тоталитарного режима. Ликвиди­руя представительность, разделение властей и всякую открытую политич. борьбу (единственной внутрен­ней ее формой для Ф. являются нескончаемые интри­ги внутри правящей клики), Ф. сохранил и включил в свою систему чиновничье-бюрократический испол­нит, аппарат, военную и полицейскую орг-цип. В то же время при Ф. происходит нарочитая «идеологиза­ция» гос. машины, к-рая объявляется выразителем общего «нац.» духа, а не чьих-либо групповых интере­сов. Ликвидировав все иные формы полцтпч. и идеоло-гич. организации в обществе, Ф. уничтожил избират. систему, нар. представительство, борьбу мнений; в условиях монополии власти организуемые режимом плебисциты (в Германии в 1934—38) оказывались средством создания атмосферы массовой поддержки Ф. и его «фюрера».

Социальная структура фашистского режима определяется тем, что систехма обществ, раз­деления труда, сформировавшаяся на совр. этапе капиталистич. развития, находит дополнение и завер­шение в структуре тоталитарного политич. и ндеоло-гич. механизма. Хотя сами по себе бурж. социалыго-экономич. отношения не претерпевают к.-л. существ, изменений (доля гос.-монополистич. капитала в эко­номике фашистской Германии не превосходила обыч­ных для совр. капитализма величин), значительно изменились формы и возможности гос. и монополи­стич. контроля над хозяйством, особенно в условиях войны. Социалыю-экономич. ориентация Ф. предпо­лагает не только гос.-экономия., но прежде всего гос.-идеологич. и политич. регулирование классовых отношений, направленное на подавление классовой борьбы трудящихся. С этой целью проводилось при­нудит, решение трудовых споров, рассасывание без-

работицы, в частности при помощи мобилизации рабочей силы на сооружение объектов воен. значения, действовала система пособий многосемейным и т. п. меры, имевшие как экономическое, так и идеологич. значение. В то же время происходило (искусственно созданное и раздуваемое пропагандой) смещение всей направленности социальных интересов. Насаждав­шееся Ф. представление о непосредств. ответствен­ности каждого перед гос. машиной противопоставля­лось «фикции» классовой борьбы, якобы созданной враждебными силами.

Ф. насаждал систему «сотрудничества» рабочих, предпринимателей, специалистов, жандармов и т. д. в качестве служителей «интересов нации». В Германии эта система обеспечивалась трудовой повинностью и гос.-парт, контролем над предприятиями, в Италии — «корпоративным» строем. Совершенствуя средства эксплуатации рабочего класса, Ф. убеждал рабочих ставить превыше всего долг перед «нацией» (т. е. фа­шистским режимом). Крест, массу Ф. связал системой гос. повинностей, представителей интеллигентного труда (специалисты, художники и др.) превратил в платных н контролируемых слуг тотального гос-ва. В предельно циничной форме использовал Ф. интел­лектуальные силы общества. Отрицая всякую пре­тензию науки и интеллекта на ведущую роль, Ф. нуж­дался в услугах высококвалифицированных специа­листов для воен. х-ва, пропаганды и т. д. и умел полу­чать такие услуги. Порожденное прусской дисцип­линой, прямым принуждением (исследовательские лаборатории создавались не только в концлагерях, но н в лагерях уничтожения для наиболее эффектив­ного использования направляемых туда науч. сил), подачками п нацпоналистич. угаром служение Ф. определ. части научной н художеств, элиты бурж. «массового» общества — наглядный пример далеко зашедшего отличия дипломированных его слуг от интеллигентов-подвижников и просветителей прош­лого. «Прусский учитель», к-рый, по известному из­речению Бисмарка, победил под Садовой, стал акку­ратным строителем газовых камер, квалифицирован­ным лакеем режима и одной нз важнейших его опор (из всех социальных групп учителя в наибольшей мере — на 30% — были вовлечены в НСДАП).

В различных слоях общества Ф. встречал более или менее интенсивное сопротивление; особую роль игра­ли подпольные группы, руководимые коммунистами. Глубокая внутр. нестабильность Ф. как режима нашла наиболее резкое выражение в том, что условием сохра­нения его господства было нагнетание военной напря­женности и развязывание мировой войны, в которой фашистские режимы Германии и ее сателлитов были уничтожены. Лишенный милитаристских стимулов Ф. (напр., в Испании) ведет к стагнации экономич. н политич. жизни; тем самым режим обрекает себя на разложение и перерождение.

Поражение фашистских гос-в во второй мировой войне под ударами Советской Армии и сил союзников и последующее развитие двух систем на междунар. арене показали бесперспективность Ф. в тех его фор­мах, к-рые сложились в 20—30-х гг. в Италии и Гер­мании, но отнюдь не ликвидировали фашистских тен­денций и течений в капиталистич. странах. Насле­дием гитлеризма служат неонацистские движения в ФРГ и др. странах. Коммунистпч. движение, как указывается в документах Междунар. совещаний марксистско-ленинских партий, считает актуальной задачей борьбу против опасности Ф., учитывает воз­можности появления новых его форм.

Анализ Ф. как социального явления представляет одну из актуальных задач социологии и социальной психологии. Марксистский подход к проблеме Ф. был выработан КПСС и мировым коммунпстич. движением

308                                                                 ФЕДОР АТЕИСТ—ФЕДОРОВ

после преодоления нек-рых ошибок, связанных с недо­оценкой опасности Ф. как особой формы бурж. строя. Принципиальная оценка Ф. как террористич. диктату­ры бурж. реакции была изложена в докладе Г. М. Ди­митрова на 7-м конгрессе Коминтерна, выразившем ориентацию коммунпстпч. движения на создание еди­ного демократич. антифашистского фронта. Тем самым была создана предпосылка для правильного понимания идеологии и политич. структуры Ф., для выяснения каналов его воздействия на массовое сознание. При совр. многообразии «рассеянных» форм Ф. особенно важным становится понимание всего комплекса социальных, политических, личност­ных и др. условий появления фашистских тенденций; такой анализ приобретает все большее значение для определения наиболее эффективных путей борьбы с Ф. и сплочения всех демократич. и прогрессивных сил в единый антифашистский фронт. «Борьба против фа­шистских режимов является существенной частью действий против империализма, за демократические свободы. Общая задача всех демократов, всех сто­ронников свободы, независимо от их политической позишпт, мировоззрения и религиозных убеждений,— увеличивать реальную поддержку национальным про­грессивным силам, борющимся против таких очагов реакции и фашизма, как правительства Испании и Португалии, реакционная хунта полковников в Гре­ции, военно-олигархические клики в Латинской Аме­рике, против всех тиранических режимов, состоящих на службе империализма США» (Междунар. совеща­ние коммунистич. и рабочих партий. Док-ты и мат-лы, 1969, с. 323).

Лит.: Программа КПСС (Принята XXII съездом КПСС),
М., 1967; Димитров Г. М., В борьбе за единый фронт
против фашизма и войны, м., 1937; Ульбрихт В., К ис­
тории новейшего времени, пер. с нем., т. 1, М., 1957; Итоги
второй мировой войны. Сб. ст., пер. с нем., М., 1957; Доку­
менты совещания представителей коммунистич. и рабочих
партий, М., I960; Галкин А. А., Фашизм и буржуазное
об-во (Политич. и социальные корни германского фашизма),
М., 1966 (Дисс); его же, Германский фашизм, М., 1967;
Замошкин Ю. А., Митрохин Л. Н., Социально-
психологич. корни антикоммунизма в США, «ВФ», 1966,
N° 10; Бурлацкий Ф. М., Это не должно повториться.
Социологич. заметки об идеологии Ф., М., 1967; Л о пу­
хов Б., Фашизм и рабочее движение в Италии, М., 1968;
Neumann Г., Behemoth. The structure and practice of
national socialism, Toronto, 1942; В а у 1 e F., Psychologie
et ethique du national-socialisme, P., 1953; Lukacs G.,
Die Zerstorung der Vernunft, В., 1955; Chaveau H., Les
origines du fascisme, «Cahiers du communisme», 1958, № 7;
G a m m H.-J., Der braune Kult, Hamb., 1962; N о 1 t e E.,
Der Faschismus in seiner Epoche, Munch., 1963; Aquarone
A., L'organizzazione dello Stato totalitario, Torino, 1965;
Salvemini G., Le origini del fascismo in Italia, Mil.,
[1966]; A r e n d t H., The origins of totalitarianism, N. Y.,
1966; Schoenba um D., Hitler's social revolution. Class and
status in Nazi Germany. 1933—1939, N.Y., 1966; Bauer O.
[u. a.], Faschismus und Kapitalismus. Theorien iiber die sozialen
Urspriinge und die Funktion des Faschismus, Fr./M., 1967;
Theorien iiber den Faschismus, Koln—В., 1967; Weiss J., The
fascist tradition. Radical right-wing extremism in modern Europe,
N. Y. — [a. o.j, 1967; С a r s t e n F. L., The rise of fascism,
Berk.—Los. Ang., 1967; Bibes G., Le fascisme italien. Etat
des travaux depuis 1945, «Revue francaise de science politique»,
1968, № 6.                                              Ю. Левада. Москва.

---

Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 153; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!