Как аналитик может помочь пациенту 3 страница
понижсннои активности. У пациентки, чья мать умерла, когда пациентке было девять
лет, сформировалась патогенное убеждение. что она не достоина хороших отношении с
близкими. Следуя этому убеждению в своей взрослой жизни, она порвала со своими
дочерьми, когда нашла, что получает от общения с ними слишком много удовольствия.
Патогенные убеждения могут формироваться на основе "травм напряжения"
("stiain" tiaumas) или под ударами "острых травм" ("shock" tiauinas). Травме напряжения
ребенок подвергается в течение долгого времени, поддерживая патогенные отношения с
родителем. Например, одного мальчика постоянно угнетала молчаливость его отца,
который редко говорил с ним, мальчик винил в этом себя и сформировал убеждение, что
недостоин того, чтобы с ним говорили. Шоковую травму наносят внезапные события -
отправка ребенка из дома или неожиданная болезнь или смерть одного из родителей.
Ребенок склонен брать на себя ответственность за такого рода события и затем
ретроспективно выводить из них патогенные убеждения. Он выносит из этих событий
убеждение, что сам вызвал их, преследуя те или иные цели, поддерживая те или иные
отношения или выполняя те или иные действия.
Бессознательная работа пациента
Люди страдают от патогенных убеждений и сильно мотивированы опровергнуть
эти убеждения. В течение всего терапевтического процесса пациент старается при
|
|
|
помощи психотерапевта сделать это. Пациент все время подсознательно проверяет свои
убеждения и использует интерпретации психотерапевта для осознания этих убеждений и
того факта, что они ложны и неадаптивны. Терапевтический процесс - это процесс, в
ходе которого пациент работает вместе с психотерапевтом над опровержением своих
патогенных убеждений.
Пациент старается изменить свои патогенные убеждения, действуя старым
методом: он строит простые планы (в той или иной мере бессознательно) о том, за какую
проблему взяться на данном этапе лечения, а какие отложить до лучших времен. Кроме
того, он берет в расчет опасности, предсказываемые его убеждениями, и болезненные
аффекты, к которым эти убеждения могут привести. Он также принимает н расчет свои
возможности и текущую реальность, что включает и его оценку психотерапевта. В
некоторых случаях он может решить нс браться пока за сложную проблему, но
постараться накопить сил и приобрести необходимые навыки, чтобы расправиться с ней
позже. Если вначале он чувствует ту или иную опасность, он может, как показывает
нижеприведенный случай, начать терапевтический процесс с попыток убедить себя, что
эта опасность ему нс угрожает.
|
|
|
Сильвия Дж.
Сильвия Дж. обратилась к психоаналитику из-за трудностей в общении с мужем.
Эти трудности имели своим источником ее патогенное убеждение в том, что она несет
ответственность за мужа.
Сильвия считала, что ее муж, как и все мужчины, крайне раним и что для того,
чтобы оказывать ему необходимую поддержку, она должна демонстрировать ему свое
почтение, во всем соглашаться с ним.
В начале анализа Сильвии бессознательно угрожало ее чувство ответственности
за психоаналитика. Она боялась, что ей придется принимать ложные интерпретации или
следовать плохим советам, чтобы не обидеть его. В своей всемогущей ответственности
за аналитика она планировала вначале поработать над изменением своих патологических
убеждений к лучшему. Достижение этой цели было для нее необходимой предпосылкой
для начала лечения.
Сильвия бессознательно работала в течение многих месяцев над изменением
своего патогенного убеждения. Она проверяла степень этого изменения по степени
разногласий с психоаналитиком, надеясь таким образом убедиться, что не обидела его.
Она начинала с осторожного выяснения мнения психотерапевта по некоторым вопросам,
будучи все время наготове взять назад свои слова, если увидит, что тот обиделся.
|
|
|
Ситуация улучшилась, когда Сильвия убедилась, что психоаналитик отнюдь не был
расстроен ее вопросами и таким образом прошел проверку. Помощь Сильвии оказала
также интерпретация психотерапевтом ее преувеличенного мнения о своих способностях
обидеть его. Она стала меньше бояться обидеть психотерапевта и, соответственно, стала
более способной критически думать о его пояснениях.
Когда Сильвия обрела способность не соглашаться с психоаналитиком, она
позволила себе довериться ему и полюбить его. Убедившись, что может отвергать его
мнения, она стала чувствовать себя в безопасности рядом с ним. Она также стала
чувствовать большую близость к своему мужу.
Этот пример иллюстрирует вывод, справедливость которого продемонстрирована
количественными исследованиями (см. главу 8): пациенту особенно помогают
интерпретации, которые он может немедленно использовать для выполнения своих
бессознательных планов - т.е. "проплановыс" интерпретации. В вышеприведенном
примере интерпретация преувеличенных опасений пациентки обидеть психоаналитика
была весьма проплановой. Это было правдой, и правдой, которую можно было
|
|
|
немедленно использовать. Она помогла пациентке осознать свое патологическое
убеждение и ложность этого убеждения. Кроме того, интерпретация психоаналитика
продемонстрировала пациентке, что психоаналитик сочувствует ее стремлению изменить
убеждение и что он способен помочь ей сделать это.
Интерпретации, которые, напротив, мешают пациенту в его усилиях выполнить
свои планы, можно назвать антиплановыми. Представляется, что пациентка в
вышеприведенном случае нашла бы интерпретацию "Вы боитесь доверять мне" высоко
антиплановой. Она сочла бы такую интерпретацию подтверждением своего убеждения в
том, что должна слепо доверять психоаналитику, чтобы не расстраивать его.
Пациент проверяет свои патогенные убеждения эксперименталь-но. Он
выполняет то или иное действие, которое, согласно его патогенному убеждению, должно
некоторым образом задеть психотерапевта. При этом пациент подсознательно надеется,
что его действие на самом деле не заденет психотерапевта вопреки предсказаниям
убеждения. Если патогенные ожидания пациента не сбываются, пациент может
несколько успокоиться и отступить на шаг от своего убеждения.
Пациент может проверять свои патогенные убеждения вербаль-но. Например,
пациент, который бессознательно считает, что будет или должен быть наказан за спою
гордость, может проверять это убеждение по результатам пробного выражения гордости.
Он надеется, что психотерапевт не одернет его. Или пациент, бессознательно
считающий, что заслуживает быть отвергнутым, может тестировать это убеждение,
осторожно выражая привязанность. Он надеется, что психотерапевт не отвергнет его,
интерпретируя его привязанность как, например, защиту от бессознательной
враждебности.
Пациент также может проверять свои патогенные убеждения, изменяя на пробу
свое невербальное поведение. Например, пациент, который бессознательно считает себя
недостойным лечения, может проверять, так ли это, пропуская встречи с
психотерапевтом. Пациент надеется: психотерапевт поможет ему поверить в то, что он
заслуживает этих встреч. Или пациент-мужчина, бессознательно убежденный, что если
он будет дружелюбно относиться к женщине-психотерапевту, то обольстит ее,
возможно, будет проверять свое убеждение, действуя как соблазнитель. Он надеется, что
его демарши кончатся провалом.
Бессознательно проводя такие проверки, пациент хочет собрать максимум
доказательств неправильности своего патогенного убеждения с минимальным риском. В
некоторых случаях пациенту удается бессознательно спланировать серию испытаний, ни
одно из которых не подвергает его серьезному риску. В других случаях пациент не
может выработать подобный мягкий график. Это произошло, например, с одной
пациенткой, страдавшей в начале лечения такой тяжелой формой вины за то, что она
выжила, что эта женщина не могла начать лечение, пока не подвергла психотерапевта
опасному (для нее) испытанию, она представила ему многочисленные (хотя и ложные)
доказательства своей неизлечимости. Она позволила себе стать пациенткой лишь тогда,
когда психотерапевт продемонстрировал, что его не отпугнули ее ужасные
самообвинения и что он не принимает их за чистую монету (см. Modell, 1965).
Пациент может проверять свои патогенные убеждения двумя разными способами,
путем смены пассивной позиции на активную или путем переноса. В обоих случаях
пациент заново проигрывает свой детский травматический опыт, из которого он вывел
свои патогенные убеждения. В первом случае пациент ведет себя с психотерапевтом так
же, как один из родителей вел себя по отношению к нему самому. При этом пациент
хочет убедиться, что психотерапевта не выведет из душевного равновесия его поведение,
как некогда выбивало его поведение родителей. Он вовсе не хочет, чтобы психотерапевт
был связан теми патогенными убеждениями, от которых страдает он сам. Если пациент
видит, что психотерапевта не задевает его поведение, он чувствует себя гораздо
увереннее. Он видит терапевта, эффективно работающего с поведением, травматичным
для него самого, и может учиться у психотерапевта эффективной реакции на такое
поведение. Это утверждение можно проиллюстрировать случаем Андреи М.
Андреа М.
Когда Андреа М. пришла к психотерапевту, ей было почти 30 лет. В детстве ее
травмировали депрессии, слабость и уязвимость ее родителей. Родители нуждались в
ней, а именно в том, чтобы она ценила их, зависела от них и соглашалась с ними. Если
она не делала этого, они обвиняли ее в эгоизме, расстраивались, дулись и выражали
недовольство. Родители все еще продолжали вести себя подобным образом в то время,
когда пациентка начала лечение.
Андреа была согласна с тем, что несет ответственность за несчастья своих
родителей. Она пыталась сделать их счастливее, оставаясь обожающей их,
подобострастной дочерью. Тем не менее, ей не удалось таким образом поддержать их, и
она приняла их скрытые обвинения, что она эгоистичный, недостойный человек.
На первой стадии лечения Андреа пыталась подобным образом поддерживать
психотерапевта. Однако после шести месяцев такого поведения она стала испытывать
его, сменив пассивность на активность, стала вести себя с ним так, как родители вели
себя с ней. Она выражала сильное разочарование в психотерапевте, если тот не
выказывал крайнюю степень пиетета к ней. Обижалась на самые мягкие комментарии
психотерапевта и негодовала, если он опаздывал хотя бы на минуту. Андреа заявила ему,
что он ужасен, порвала с ним всякие личные отношения и сделала лечение почти
невозможным.
Психотерапевт пытался пройти ее тесты, продолжая заниматься ею и не принимая
ее обвинений. Иногда он ничего не отвечал на них, иногда вызывал ее на разговор о
причинах жалоб, иногда пытался заставить ее осознать, что она на самом деле боится
причинить ему вред. Кроме того, он периодически говорил ей, что она пытается своим
поведением показать, как родители ведут себя по отношению к ней.
Реакция Андреи на психотерапевта зависела, среди прочих факторов, от ее
предположении о том, насколько ее жалобы задевают его. Когда она заключала, что ей
удалось расстроить его, то становилась более подавленной и использовала больше брани
в своих обвинениях. Когда же она считала, что не огорчила его, то становилась более
сильной, менее подавленной и в некоторых случаях более склонной к инсайту. Она
задумывалась о своих жалобах и обвинениях, начинала чувствовать вину за них и
понимать, что вела себя так же, как ее родители.
В ходе своей проверки путем смены пассивности на активность Андреа пыталась
выяснить, руководят ли психотерапевтом в отношениях с ней патогенные убеждения,
подобные тем, которые руководят ею в ее отношениях с родителями. Она надеялась
убедиться, что это не так, что психотерапевт не чувствует "ответственности
всемогущего" за ее счастье и не считает себя дурным человеком, даже если иногда ничем
не может си помочь.
Постепенно, по прошествии некоторого времени, Андреа обрела уверенность,
которую искала. Она идентифицировалась со способностью психотерапевта нс
чувствовать себя ущербным, когда она обвиняет его. Сделав это, Андреа изменила свое
патогенное убеждение, что должна соглашаться с обвинениями родителей. Она лучше
осознала это убеждение и опыт, из которого она данное убеждение вывела. Она поняла
также, что страдает от этого убеждения, от " всеобъемлющей ответственности " за своих
родителей, что вела себя по отношению к психотерапевту так же, как ее родители по
отношению к ней.
Другой путь проверки патогенных убеждении для пациента, помимо смены
пассивной позиции на активную - проверка при помощи переноса он более прямой.
При этой форме проверки пациент ведет себя с психотерапевтом так, как вел себя в
детстве со своими родителями. Пациент воспроизводит поведение, которое, по его
мнению, вызывало родительские реакции, из которых он вывел свои патогенные
убеждения. Он бессознательно надеется, что споим поведением не заденет
психотерапевта так, как задевал родителей. Он может надеяться, например, что
проявления его сексуальности нс заставят психотерапевта наказать его, проявления
удовольствия - обвинить в самодовольстве, проявления нс-зависимости почувствовать
себя отвергнутым. Если пациент видит, что его поведение не производит на
психотерапевта того впечатления, что производило на родителей, он может начать
разубеждаться в своем убеждении, порожденном травматическими реакциями
родителей.
Андреа М. (продолжение)
Поскольку Андреа была уже не столь убеждена в своей ответственности за других
и менее уязвима для их обвинении, она могла позволить себе риск полюбить их. В ходе
психотерапии, продолжая испытывать психотерапевта сменой пассивности на
активность, она также начала тестировать его с помощью переноса. Она проверяла его,
выражая свою нежность в надежде, что тот разрешит си полюбить его, кроме того, она
проверяла его, обвиняя себя в эгоизме, в разрушительном и недостойном поведении,
надеясь, что он нс согласится с ней.
Когда психотерапевт прошел эти испытания, Андреа добилась дальнейшего
прогресса. Она установила ровные отношения с психотерапевтом, что позволило ей
понять, что не она - причина несчастии своих родителей и что она не является на самом
деле тем неприятным эгоистом, каким привыкла себя считать.
Все пациенты в течение всего терапевтического процесса испытывают
психотерапевта как при помощи смены пассивной позиции на активную, так и при
помощи переноса. Часто пациент делает обе эти вещи одновременно в ходе своего
поведения. Рассмотрим, например, случаи пациента, чьи родители часто обвиняли его в
разных мелких проступках. Идентифицируя себя с ними, пациент стал делать то же по
отношению к ним и к другим. Обвиняя психотерапевта, пациент может входить в роль
своих родителей, он надеется обнаружить, что не ранит психотерапевта своими
обвинениями так, как родители ранили его самого. Однако он может также видеть
психотерапевта в роли своих родителей, надеясь показать, что ему не удается своими
обвинениями провоцировать психотерапевта так, как он провоцировал своих родителей.
В некоторых случаях пациенту удобнее с самого начала производить проверку с
помощью переноса. В других случаях пациент чувствует себя в большей безопасности,
используя тест со сменой пассивной позиции на активную, поскольку таким путем он
исполняет более сильную роль агрессора и обеспечивает себе защиту от действии
терапевта, которые могли бы травмировать его. Бывает и так, что пациент, наоборот,
бессознательно считает опасным менять пассивную позицию на активную. Он может
опасаться нанести психотерапевту травму столь тяжелую, что тот окажется неспособен
помочь ему, или же он может вспомнить, как сильно пострадал от поведения своих
родителей, и испугаться чувства глубокой вины за подобное поведение по отношению к
психотерапевту.
Техника
Предлагаемая здесь техника следует из приведенных выше положении. То есть
предполагается, что основная задача психотерапевта состоит в том, чтобы оказать
пациенту помощь, которой он ищет в борьбе за изменение своих патогенных убеждении
и за возможность добиваться целей, которых эти убеждения нс позволяли достичь.
Психотерапевт своим подходом, своим отношением, своими реакциями на тесты,
которые проводит пациент, своими интерпретациями должен помочь пациенту
почувствовать себя удобно и в безопасности. Таким образом он поможет пациенту
встретить опасности, предсказываемые патогенными убеждениями пациента, и решить
задачу опровержения этих убеждении.
Рекомендации психотерапевту помогать пациенту чувствовать себя спокойно и
безопасно противоречат рекомендациям теории Фрейда 1911-1915 годов, согласно
которым психотерапевту следует быть нейтральным. Рассмотрим случаи пациента,
страдающего от бессознательного патогенного убеждения, которое он должен с
помощью психотерапевта отбросить. По фрейдовской теории 1911-1915 годов,
психотерапевт должен вести себя нейтрально с таким пациентом. Если психотерапевт
благосклонен и дружелюбен, это может потворствовать формированию бессознательной
зависимости от него пациента и таким образом затруднить для последнего осознание
страха отвержения психотерапевтом. Предлагаемая здесь теория, напротив, утверждает,
когда пациент будет чувствовать себя вне опасности отвержения, он найдет в себе
достаточно мужества, чтобы взглянуть в лицо своему страху отвержения
психотерапевтом. (Описание сравнительных количественных исследовании двух этих
теории см. в главе 8.)
Средства, которые психотерапевт может использовать, чтобы помочь пациенту
почувствовать себя спокойно и безопасно, зависят от природы патогенных убеждений
последнего. Психотерапевтические подходы специфичны для каждого случая. Техники
выбираются с расчетом помочь пациенту убедиться, что опасности, предсказываемые его
патогенными убеждениями, ему не угрожают, а затем вообще опровергнуть эти
убеждения, в соответствии с его собственными планами.
Отношение данной теории к эгопсихологии Фрейда
Настоящая теория очевидно противоречит ранней фрейдовской теории психики,
которую можно считать базирующейся на "гипотезе автоматического
функционирования" (ГАФ), где психику составляют психические силы - импульсы и
система защиты, которые работают "автоматически" (Freud, 1900, р. 600, 1905, р. 266) по
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 108; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!