Как аналитик может помочь пациенту 8 страница
случаях, в других оно может быть "антиплановым". Например, некоторые пациенты
воспринимают убеждение как непрошеную опеку, другие видят в использовании
психотерапевтом авторитета унижение для себя. Как именно психотерапевт может
помочь пациенту почувствовать себя в безопасности, зависит от того, что пациент считал
в детстве наиболее опасным. Например, пациенту, который чувствовал себя в детстве
отверженным суровыми, строгими родителями, может помочь непринужденная болтовня
с психотерапевтом на темы, представляющие взаимный интерес. Другому пациенту,
страдавшему в детстве от требовательных родителей, которых он не мог удовлетворить,
поможет оценка его усилий доставить психотерапевту удовольствие.
Некоторые пациенты, особенно те, кому в детстве не удалось сформировать
ощущение надежной связи со своими родителями, утверждаются во мнении, что они
недостойны чувствовать связь с кем бы то ни было. Они уверены, что будут отвергнуты
психотерапевтом. Такие пациенты нс чувствуют себя с психотерапевтом достаточно
безопасно, пока тот не приложит экстраординарных усилий для налаживания связи с
ними. Например, один пациент, который в детстве не мог сформировать связь со своими
раздражительными, эгоцентричными родителями, был очень тревожным и беспокойным
и не мог найти работу, которая бы ему нравилась. Ему несколько помогла психотерапия
|
|
|
и посещение группы поддержки. Однако он не мог найти себе хорошую работу до тех
пор, пока психотерапевт не попросил его звонить каждый день и в течение 10 минут
рассказывать о своей деятельности в этом направлении. После нескольких месяцев такой
практики пациент стал менее подавленным и наконец нашел себе работу по душе.
Пациент, который в детстве заключил из пренебрежительного отношения к нему
родителей, что он не заслуживает защиты, может нс чувствовать себя безопасно до тех
пор, пока психотерапевт нс проявит свой авторитет для демонстрации того, что он будет
защищать пациента. Так было, например, в случае Джеффри Б.
Джеффри Б.
Джеффри Б., молодой врач, отец двух детей, стал саморазрушительно
неразборчивым в половых связях вскоре после начала психоанализа. Он имел так много
связей и стал столь необязателен. что поставил под угрозу свои брак и свою карьеру. Тем
не менее он мягко говорил психоаналитику, что не считает это своей основной
проблемой.
Психоаналитик предположил, что пациент испытывает его с целью выяснения,
будет ли психоаналитик его защищать. Психоаналитик несколько раз обращал внимание
Джеффри на его самодеструктивное поведение, однако тот провоцирующс продолжал
|
|
|
свой промискуитет. Наконец психоаналитик сказал, что если так будет продолжаться, он
вынужден будет прекратить лечение. Пациент сердился, плакал и ругал психотерапевта
за его неспособ ность поддерживать "аналитические" отношения, однако реши i лучше
отказаться от бесчисленных связей, а не от лечения. Кро ме того, он стал больше
доверять психоаналитику и вспомнил несколько эпизодов из своего детства, в которых
родители не смогли защитить его от саморазрушительного сексуального поведения Он
вспомнил, что в четвертом классе раздевался и выставлял себя напоказ в школьных
коридорах. Учителя пытались заручиться поддержкой родителей, чтобы помочь
мальчику, но те не проявили встречного желания.
После описанных выше событии в курсе психотерапии Джеффри успокоился и
продолжил работу по развенчанию своего убеждения в том, что нс заслуживает помощи
и защиты.
Использование психотерапевтом своего авторитета в ходе лечения Джеффри Б. и
Роберты П. помогло им почувствовать себя в безопасности. Лечение обоих было
успешным. Пациенты, которым требуются убеждения или использование авторитета, не
обязательно более нарушены, чем те, кому это нс нужно. Если традиционная техника нс
|
|
|
годится для лечения пациента, это говорит о границах применения данной техники, а не
о степени нарушен-ности пациента.
Кроме того,.представленная здесь теория ослабляет различия между
аналитической и поддерживающей терапиями. Это разли чие имеет значение в теории
1911-1915 годов, где предполагает ся, что пациент может осознать вытесненный
материал только при помощи интерпретации, но нс в даннои теории, утверждающей. что
в некоторых случаях пациент может чувствовать себя с психотерапевтом достаточно
безопасно, чтобы осознать вытесненное без интерпретации. Как показал при помощи
опросов Уоллерштеин (Wallersteiii, 1985), пациенты, проходившие так называемую
поддерживающую терапию, обнаруживают столько же структурных изменении, как и
пациенты, которые подверглись аналитическои терапии. Это объяснимо в рамках
описываемой здесь теории, но не теории 1911-1915 годов.
В некоторых случаях пациент получает пользу просто от установленных им
хороших отношений с психотерапевтом и нового опыта, приобретаемого в этих
отношениях. Он может достигнуть 'вторичных" инсайтов, переоценивая свое настоящее
и прошлое в свете этого нового опыта. Рассмотрим, например, случаи пациента, который
|
|
|
вывел из своих отношении с отвергавшими его родителями то обстоятельство, что он
заслуживает такого отношения Опыт отношений с психотерапевтом говорил ему
обратное, и вследствие этого опыта пациент изменил свои патогенные убеждения и
повысил самооценку. Кроме того, он стал по-новому смотреть на опыт своего детства,
стал размышлять над отношением к нему родителей и понял, что был достоин лучшего
(см. Alcxandei & French, 1946, р. 20).
Применять авторитет или защищать самостоятельность пациента
В своей заботе о самостоятельности пациента теория 1911-1915 годов может
подталкивать терапевта к пониманию сознательных желаний пациента слишком
буквально. Пациент может тестировать психотерапевта, выказывая планы,
противоположные своим бессознательным целям. Например, пациент, бессознательно
желающий проверить, будет ли он отвергнут психотерапевтом, может угрожать
уменьшить частоту своих посещений, бессознательно надеясь, что психотерапевт будет
отговаривать его от этого. Если психотерапевт станет принимать сознательные желания,
высказываемые пациентом, за чистую монету, он "дает пациенту добро" на вещи,
которые тот на самом деле вовсе нс хочет делать. Так было, например, в случае Тимоти
Е., чей психоаналитик, уважая его право на самостоятельные решения, не возражал
против сознательного желания своего пациента взять в жены очевидно нс подходящую
для него женщину.
Тимоти Е.
Тимоти Е., холостой молодой человек, приближающийся к своему
тридцатилетию, is детстве страдал от депрессивной матери, которая бранила и
оскорбляла его. У него сформировалось убеждение в том, что он несет ответственность
за свою мать и что. поскольку ему не удалось сделать ее счастливой, он заслуживает.
чтобы та отвергла его. Тимоти бессознательно надеялся, что его отец, замкнутый,
неразговорчивый человек, заступится за него перед матерью. Однако отец за него не
заступался и таким образом укреплял его убеждение, что он заслуживает отвержения,
пока не сделает свою мать счастливой.
В ходе психоанализа Тимоти стал достаточно доверять мужчине-психоаналитику,
чтобы проверить это убеждение, начав встречаться с очевидно не подходящей для него
женщиной, которая. подобно его матери, отличалась дурным характером. Пациент
надеялся, что психотерапевт вмешается и убедит его, что он не несет ответственности за
счастье своей подруги, иметь дело с которой было практически невозможно. Однако
психотерапевт нс вмешался, и Тимоти счел себя обязанным жениться на этой ужасной
женщине. Тимоти не осознавал вполне всего этого до тех пор, пока через несколько лет
после свадьбы жена не ушла от него к другому. После этого он стал встречаться с милой
и доброй девушкой, и был поражен контрастом между ней и его бывшей женой. Он стал
осознавать, что все время находил свою жену почти невыносимой и надеялся и ждал, что
психотерапевт убедит его не жениться на ней. Таким образом, при лечении Тимоти Е.
психотерапевт, принявший из уважения к самостоятельности пациента его сознательные
заявления за чистую монету, на деле не смог защитить его самостоятельность.
Иллюстрацией обсуждаемого тезиса может служить также психоанализ Роберты
П. Если бы ее психоаналитик воспринял ее желание прекратить лечение буквально и не
пытался убедить ее продолжать, она почувствовала бы себя преданной и не смогла бы
отказаться от своего бессознательного убеждения в том. что не заслуживает помощи.
Другим примером может служить случай Унл-лы А. (женщины, хотевшей уйти от своего
мужа, которым была недовольна) - ей повредило бы, если бы психотерапевт принял ее
признания в любви к своему мужу за чистую монету или согласился с тем, что она сама
провоцирует дурное поведение своего мужа. Сходным образом, Джеффри Б. (мужчине,
чей промискуитет ставил под угрозу его репутацию) повредило бы, если бы
психотерапевт нс настаивал на прекращении им промискуитета. Он бессознательно
чувствовал бы себя преданным, и его патогенное убеждение, что он не достоин защиты,
подтвердилось бы.
Лучшим указанием на настоящие цели пациента, чем его сознательные
утверждения, служит его реакция на вмешательство психотерапевта. Роберте П. помогла
настойчивость психоаналитика в вопросе о продолжении лечения, и вскоре после этого
пациентка получила доступ к важным воспоминаниям, проливающим свет на ее
психопатологию. Уилла А. почувствовала себя лучше и увеличила способность к
инсайту, когда ее психотерапевт не согласился с ее самообвинениями в семейных
проблемах. Джеффри Б. успокоился и вспомнил важный эпизод из своего детства, после
того как психоаналитик настоял на прекращении им саморазрушительного
промискуитета.
Важно помочь пациенту понять,
что его психопатология сформировалась
в ходе его отношений с родителями
С рекомендацией теории 1911-1915 годов оберегать самостоятельность
пациента тесно связана ее рекомендация убеждать пациента взять на себя
ответственность за свои проблемы. Эти две идеи тесно связаны потому, что пациент не
может быть вполне независимым, если не несет такой ответственности. Однако если
психотерапевт, придерживающийся теории 1911-1915 годов, может слишком буквально
понимать самостоятельность пациента, то он может слишком буквально понимать и
ответственность пациента. Например, психотерапевт может опасаться, что если позволит
пациенту обвинять в своих проблемах родителей, то пациент будет видеть причину
своих несчастий во внешних факторах и таким образом избежит как чувства
ответственности за них, так и стремления от них избавиться.
Согласно настоящей теории, пациент, разбирающийся в травмах своего детства,
делает это не для того, чтобы уйти от ответственности, а для того, чтобы понять эти
проблемы и разрешить их. И он делает шаг вперед, когда начинает понимать, что страдал
в детстве от плохого обращения с ним родителей, соглашался с таким отношением и в
результате сформировал убеждение, что заслуживает подобного отношения к себе.
Понимание того, что он страдает от своих патогенных установок, выведенных из
травмагического опыта обращения с ним родителей, помогает ему взять на себя
ответственность за решение своих проблем. Он также осознает, как может решить эти
проблемы - путем изменения своих патогенных убеждений.
Однако, если терапевт удерживает пациента от нового понимания того, какую
роль родители сыграли в развитии его психопатологии, это может мешать пациенту
разрешить свои проблемы. Он может продолжать верить, как верил в детстве, что
заслуживает того, как родители обращались с ним. Предположим, например. что Роберта
П. призналась психотерапевту, что провоцировала своих родителей плохо к ней
относиться, отвергая их или относясь к ним враждебно, или, например, что она
фиксировалась на пренебрежении к ней родителей, чтобы избежать признания в
собственном пренебрежении ими. Если бы она искренне так считала, это затруднило бы
для нес отказ от убеждения в том, что она заслуживает отвержения.
Анализ сопротивления
В соответствии с теорией 1911-1915 годов, психотерапевт в задаче сделать
бессознательное сознательным делает большую ставку' на интерпретацию
сопротивления пациента. С точки зрения предлагаемой здесь теории, интерпретации
сопротивления могут быть вредными, особенно при лечении пациента, который
воспринимает такие интерпретации как критику. Интерпретация сопротивления может
помешать пациенту чувствовать себя с психотерапевтом достаточно безопасно для
обсуждения своего чувства неадекватности, вины или низкой оценки окружающих. Так
было, например, в случае Лоуэлла А., который приводится ниже.
Лоуэлл А.
Лоуэлл был энергичным, умным, социологом с живым воображением, чьи
проблемы возникли из его согласия с критически настроенным отцом. Пациент пришел к
психоаналитику с жалобами на робость, чувство подавленности в контактах с людьми.
страх быть отвергнутым женщинами и беспокойство по поводу работы. Его первый
психоаналитик, гораздо менее склонный к критике, придал пациенту достаточную
увереность, ему решить указанные проблемы. Лоуэллюл нескольких детей и стал
преподавать в университете На повторный психоанализ через 15 лет после завер-
щении его, он сначала хорошо отзывался о своем первом психоаналитике, к тому
времени уважаемом профессоре в местном юихоаналитическом институте.
Причина повторного обращения к психоаналитику состояла в юм, что Лоуэлл
временами был слегка подавлен, чрезмерно застенчив со своими студентами и коллегами
и не мог наслаждаться кизнью так, как, по его мнению, следовало. На начальной стащи
второго психоанализа Лоуэлл испытывал психоаналитика, пре-юставляя ему
многочисленные возможности унизить его. Когда психоаналитик отказался от всех этих
возможностей, Лоуэлл расслабился и стал более откровенным, обретя большее доверие к
психоаналитику. Он стал критиковать первый психоанализ за то, что психоаналитик не
помог ему в его попытках понять себя. Он жаловался, что первый психоаналитик всегда
считал его (Лоуэлла) понимание своих проблем неадекватным - т.е. состоящим из
полуправды, рационализации и отрицаний. Однажды Лоуэлл сказал с чувством: "Я
интеллигентный человек. Я всегда думал о своих проблемах. Мне нравится решать
проблемы, работать с друзьями над их решением. У меня обычно возникает куча идей.
Однако мой прошлый психоаналитик сам пожелал сделать всю работу. Он не хотел
оставить мне ни крупицы радости открытия. Что бы я ни сказал, ничто не было вполне
правильным, даже если я повторял то, что он сам перед этим сказал мне".
Второй психоаналитик приглашал Лоуэлла к сотрудничеству, приветствуя его
собственные идеи, которые обычно оказывались интересными и уместными. Пациент
становился все более дружелюбным и чувствовал себя во все большей безопасности с
аналитиком. Лоуэлл вспомнил больше о критическом отношении к нему отца. Его отец
никогда не был им доволен. Отец критиковал подарки, которые Лоуэлл дарил ему,
одежду Лоуэлла, его внешний вид, интересы, друзей, склонность к полноте и даже
музыкальные вкусы. Пациент всегда помнил о "нападениях" на него отца, но не помнил,
как это задевало его. Теперь он осознал, что испытывал унижение, печаль и гнев.
Лоуэлл также понял, что стал постоянно ждать критики от окружающих без
всяких на то оснований. Осознав иррациональность этого страха, он расслабился и стал
гораздо дружелюбнее в отношениях с коллегами, студентами, женой и детьми. Он стал
находить удовольствие в том, что брал с собой двух своих сыновей играть в баскетбол и
на пикники, и они вознаградили его своей любовью к нему. Его депрессия пошла на
убыль, и он стал получать больше удовольствия от жизни.
Используемая первым психоаналитиком Лоуэлла техника соответствовала
рекомендациям теории 1911-1915 годов. Значительная роль интерпретаций в этой
технике основывается на двух предположениях: во-первых, представления пациента
являются неким компромиссом, таким образом, они неизбежно неполны; во-вторых, что
пациент не может осознать вытесненный материал без интерпретаций психоаналитика.
Холодное, отстраненное отношение психоаналитика к пациенту базировалось на
предположении, что дружеское участие психотерапевта будет подкреплять зависимость
от него пациента и таким образом лишит пациента мотивации работать над своими
проблемами в ходе терапии. Теория 1911-1915 годов предполагает, что работа в
оптимальном режиме требует некоторого уровня тревожности пациента; чрезмерная
тревожность усиливает сопротивление, а недостаточная - ослабляет мотивацию.
Техника второго психоаналитика Лоуэлла отражает представления предлагаемой
здесь теории: чем в большей мере психоаналитик способен помочь пациенту понять
нереальность опасностей, предсказываемых его патогенными убеждениями, тем легче
пациенту встретиться с этими опасностями и работать над отказом от своих патогенных
установок путем тестирования. Нет нужды погонять пациента работать в ходе терапии.
Он сам крайне заинтересован в решении своих проблем и охотно работает над этим, если
чувствует себя в достаточной безопасности. Тогда предоставленный сам себе он
предложит свою собственную повестку дня.
Когда Лоуэллу во втором психоанализе была предоставлена возможность самому
составить повестку дня, он сделал это. Сначала он тестировал психоаналитика,
бессознательно стараясь убедиться, что тот не будет обижать его. Убедившись в этом, он
почувствовал себя увереннее и стал дружелюбнее относиться к психоаналитику, на что
тот ответил ему взаимностью. Это помогло пациенту почувствовать себя достаточно
безопасно для того, чтобы вспомнить и описать опыт унижения его отцом. Когда
Лоуэллу удалось проследить историю развития своего патогенного убеждения до
детского опыта отношений с отцом, убеждение в значительной мере перестало довлеть
над ним, и он стал дружелюбнее в отношениях с коллегами, со студентами и с членами
своей семьи. Его отчужденное отношение к своим сыновьям отражало его убеждение в
том, что он должен обходиться с ними так же, как его отец обходился с ним.
Отказавшись от этого убеждения, он стал получать много радости от общения со своими
сыновьями. Хроническая депрессия Лоуэлла была обязана своим существованием его
убеждению в том, что он в принципе не может поступать правильно. Развенчав это
верование, он стал более веселым и оптимистичным.
Объяснение в терминах импульсов и защит
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 125; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!