А.П. Нечаев – вдохновитель и деятель

В статье анализируются основные этапы деятельности лидера экспериментальной педагогики России начала ХХ века А.П. Нечаева. Актуальными для сегодняшнего дня в его наследии остаются идеи целостного изучения и духовно-нравственного развития личности, «синдромной» психологии.

А.П. Нечаев, экспериментальная педагогика России, проблемно-персоналисти-ческий подход, съезды по экспериментальной педагогике, «синдромная» психология.

Любая статья об известных в прошлом деятелях науки, в том числе педагогики и психологии, ставит вопрос об актуальности их идей и взглядов, о возможности и необходимости переоценки имеющихся точек зрения по всему спектру вопросов, касающихся их наследия. Все это в полной мере относится к Александру Петровичу Нечаеву, наследие которого в настоящее время продолжает оставаться актуальным и интересным для исследовательских работ. Конечно же, многим сегодня неизвестны идеи и опыт А.П. Нечаева, творившего в первой половине ХХ века. Но разве могут не привлекать пытливые умы факты жизни и деятельности такого ученого и деятеля науки?! 

В начале ХХ века имя А.П. Нечаева звучало не только в России, но и за рубежом. В предоктябрьское время он был председателем правления Российского общества экспериментальной педагогики, членом-учредителем Германского общества экспериментальной психологии, участвовал в организованных этим обществом конгрессах в Гиссене (1904 год), Франкфурте-на-Майне (1908 год), Инсбруке (1910 год), Берлине (1912 год). Был членом бюро по подготовке первого Международного педологического конгресса в Брюсселе (1911 год), почетным членом Венгерского общества изучения детей, членом Комитета патронажа Института педагогических наук имени Ж.Ж. Руссо в Женеве (1912 год). В 1914 году А.П. Нечаев посетил Австралию в составе группы известных европейских ученых по приглашению Британской ассоциации развития науки, где сделал ряд докладов о состоянии народного образования и педагогической науки в России.
С 1915 по 1917 годы он состоял членом-учредителем и заместителем председателя англо-русского общества деятелей просвещения.

А.П. Нечаев общался с великим князем Константином Константиновичем, был пожалован чайным сервизом с монограммой царя Николая II, встречался
с П.А. Столыпиным, Г.Е. Распутиным и рассказывал им о своей работе. Был
знаком с поэтом А.Н. Майковым, писателем В.Г. Яном (Янчевецким). Сам был поэтом, автором поэмы «Сократ». При Советской власти комиссия во главе
с Н.К. Крупской отнесла его к категории «выдающихся ученых». Приглашался А.П. Нечаев в числе других экспертов к больному В.И. Ленину.

А.П. Нечаев сотрудничал со многими выдающимися отечественными учеными, среди которых были, в частности, В.М. Бехтерев, И.А. Бодуэн-де-Куртенэ, В.П. Вахтеров, С.А. Венгеров, В.И. Вернадский, П.Ф. Каптерев, Н.И. Кареев, М.М. Ковалевский, А.С. Лаппо-Данилевский, И.П. Павлов, Е.В. Тарле, Г.И. Челпанов, А.А. Шахматов, С.И. Шохор-Троцкий. Он вел переписку с  известными представителями экспериментальной психологии и педагогики из Германии, Англии, Франции, Швейцарии, Северной и Южной Америки, Венгрии, Чехии, Греции и др. В России он стал признанным лидером экспериментальной педагогики, создавшим и поддерживавшим деятельность инфраструктуры этого направления. Можно говорить о научной школе А.П. Нечаева, сложившейся в дооктябрьский период. 

В начале ХХ века педагогика отражала глубокие противоречия, которые существовали в экономической, социальной, мировоззренческой и духовной сферах общества и вызвали острую необходимость изменения образовательной системы, модернизации содержания школьного образования. Ярко проявились тенденции к углублению научных основ нравственного воспитания, изучению природы детства и путей реформирования школы.

Основные векторы развития педагогической науки того времени концентрировались в итоге на главном – на проблеме человека. Необходимо было найти объективные закономерности формирующего воздействия на личность и средства для решения воспитательных проблем, определить сущностные стороны развития человека. Ответы на эти и смежные с ними вопросы определяли построение педагогических теорий и дифференциацию педагогических течений. Для проверки результативности школьного обучения и исследования природы ребенка педагогами и психологами стал активно применяться метод эксперимента.

Результаты исследований особенностей детей школьного возраста давали научное обоснование новаторским педагогическим идеям и методам, выдвигали новые проблемы, одновременно создавая предпосылки для их решения. Инновационные психолого-педагогические концепции могли находить реализацию благодаря постоянно растущему общественному интересу к вопросам образования
и воспитания. Достижения в естественных науках и психологии актуализировали идеи экспериментального изучения процессов воспитания.

В России увеличивалось число исследований по проблемам воспитания детей, росло стремление объединить уси­лия специалистов разных областей, рас­ширить межнаучные связи. Отражая умо­настроения, царившие в обществе, про­фессор-врач И.А. Сикорский на втором съезде психиатров России говорил о воспита­нии: «Искусство воспитания имеет все­объемлющую важность... Деятельность на этом новом поприще воспитательных за­бот предстоит в равной мере и психоло­гу, и врачу, и педагогу. В совместной дружной работе многих специалистов душа дитяти, с ее нормами и отклонения­ми, с ее физиологическими и патологи­ческими вариантами, станет предметом возникающего нового воспитания юных поколений» [221].   

Первые экспериментальные работы были связаны с изучением отдельных психических процессов, их свойств и особенностей. Вместе с тем проводимые экспериментально-психологические исследования ориентировались на задачи, связанные с обоснованием дидактических принципов содержания и методов обучения. С целью приближения экспериментальных исследований к нуждам школы ученые начали поиск таких форм психологического эксперимента, в условиях которых стало бы возможным изучение личности учащегося не психологом, а педагогом непосредственно в педагогическом процессе.  

Использование экспериментальных методик в сфере образования и воспитания детей привело к появлению нового научного направления, получившего название «экспериментальная педагогика». На изучение ребенка были направлены усилия педологии, психологии, педагогики, гигиены, физиологии, психиатрии. Появляется плеяда ученых разного профиля, объединенных новыми идеями и составивших научное сообщество: В.М. Бехтерев, А.Ф. Лазурский, Н.Н. Ланге,
А.П. Нечаев, П.Ф. Каптерев, И.А. Сикорский, Г.И. Челпанов и др. В результате сотрудничества и кооперирования научных дисциплин возникает такое новое направление, как экспериментальная педагогика, имевшая целью создание научных основ педагогики, построенной на интеграции знаний о ребенке.Отмечалось, что при помощи науки о детях, «действительно создастся новая наука о воспитании. Нужда в такой новой научной теории воспитания особенно чувствуется
в настоящее время, когда назрела потребность в реформе образования и школы» [222].

Экспериментальная педагогика в научной литературе характеризовалась
в основном как психологическое направление в педагогике. Исследователи советского периода (А.В. Петровский, М.В. Соколов, Г.М. Махмудов) склонны были причислять экспериментальную педагогику и ее деятелей к идеалистическому направлению в развитии психологии, стоявшему на пути овладения марксистской идеологией.

В 80–90-е годы ХХ века появились заметные публикации, оценивающие экспериментальную педагогику как естественно сложившееся направление науки, развивающееся в рамках гуманистических и демократических тенденций. Это научное направление исследовалось в аспекте генезиса педагогической психологии и педологии (В.В. Аншакова, М.В. Михайлова, А.А. Никольская,
Ф.А. Фрадкин), в рамках применения антропологического, аксиологического, парадигмального, персоналистического подходов (Б.М. Бим-Бад, М.В. Богуславский, Г.Б. Корнетов, Е.Г. Осовский, М.Г. Плохова, З.И. Равкин, А.А. Романов).
В начале ХХI столетия тематика экспериментальной педагогики в отдельных аспектах исследовалась Т.С. Козловой, И.А. Сакович, И.И. Шуманским и др.
В 2014 году вышла книга К.С. Маслова, бывшего соратника А.П. Нечаева,
«В свете незримого: жизнь и судьба А.А. Крогиуса».

Экспериментальная педагогика рассматривается нами как научный феномен, особенность которого состоит в том, что это направление получило название не по ключевому звену в понимании природы человека и назначения педагогики (как были классифицированы естественно-научное, философское, социологическое, синтетически-антропологическое направления педагогики). Не отражал термин и базовые модели отношений в образовательно-воспитательном процессе в виде определенной парадигмы педагогики – авторитарной, гуманной, личностной, когнитивной, технократической, гуманитарной, эзотерической, полифонической, педагогики сотрудничества и др. Название отражало основной метод получения эмпирических знаний – эксперимент, применяемый систематично и планомерно, что давало новый качественный прирост в развитии науки. Новое педагогическое течение объединило исследования, в которых факты развития детей объяснялись с помощью специальных наблюдений и экспериментов, тем самым предполагалась статистическая обработка результатов, что должно было вывести педагогику в разряд точных наук.

Выбранный термин был значимым, но условным для деятелей экспериментальной педагогики. Они понимали, что в будущем определение «экспериментальная» для педагогики потеряет всякое значение. Поэтому понятие «экспериментальная педагогика» удерживается в сознании специалистов в рамках историко-педагогического дискурса как определение научного феномена, характерного лишь для начала ХХ века.

Необходимо отметить, что некоторые исследователи, в частности Т.С. Козлова, трактуют экспериментальную педагогику как исток всех реформаторских течений конца ХIХ века, противостоящих традиционным педагогическим концепциям, – гербартианство, спенсерианство, религиозная педагогическая мысль, философская педагогика. Поэтому термин «экспериментальная педагогика» ставится ими в один ряд с терминами «новые школы» и «новое воспитание». Это, в свою очередь, раздвигает рамки периода существования данного течения с конца
ХIХ века до 70-х годов ХХ века.

По мнению Т.С. Козловой, экспериментальная педагогика представляет собой новую педагогическую теорию, из которой выведены идеи «нового воспитания» и «новых школ». Зародилась эта теория в конце 80-х годов ХIХ века
в Германии. Определение самого понятия дается по В.А. Лаю – как направление
в психологии и педагогике, обосновывающее педагогическую теорию экспериментальным путем, определившее своей целью всестороннее исследование ребенка [223].

 В историко-педагогической литературе долгое время существовало утверждение, что экспериментальные методы были заимствованы на Западе и некритически использовались российскими учеными. Хотя однозначно говорить о приоритетности появления экспериментальных методов в той или иной стране нет достаточных оснований. Эти методы впервые нашли свое применение в педагогике нескольких стран – Германии, России, США и др. – примерно в одно и то же время – 70–80–90-е годы ХIХ века.

Возникновение экспериментальной педагогикив России отно­сится к последней четверти XIX века. Проведение оригинальных психолого-педагогических экспериментов связано с именем И.А. Сикорского. Ему принадлежат первые отечественные экспериментальные работы в области педагогической психологии:
«О явлениях умственного утомления детей школьного возраста» (1878–1879 годы), «Воспитание в возрасте первого детства» (1884 год) [224]. Первая в России лаборатория экспериментальной психологии была организована В.М. Бехтеревым при клинике Казанского университета в 1885 году [225]. В 1892 году в Санкт-Петербурге была опубликована книга Н.Н. Ланге «Душа ребенка в первые годы жизни». С его же именем связывается основание в Новороссийском университете одной из первых в России экспериментальных психологических лабораторий [226] .

Главной фигурой среди основателей российской экспериментальной педагогики, ее пропагандистом и лидером мы называем А.П. Нечаева – психофизиолога, педагога, талантливого деятеля психологии и педагогики, стремившегося всегда быть со временем наравне, зачастую и опережая свою эпоху. Анализируя основные этапы общественно-педагогической деятельности А.П. Нечаева на основе проблемно-персоналистического подхода, в результате получаем вполне целостное ви́дение развития идей и практики экспериментальной педагогики. 

Однако здесь необходимо пояснение по поводу условности отнесения той или иной персоналии к определенному течению, равно и условности обозначения самих педагогических направлений. Понятие «экспериментальная педагогика» в начале ХХ века использовалось многими учеными как синоним понятий «педагогическая психология», «экспериментальная психология», «педология», «экспериментальная педагогическая психология». Имя А.П. Нечаева в психолого-педагогической литературе упоминается в связи со всеми названными определениями. В классификации Б.М. Бим-Бада А.П. Нечаев, как сторонник полной психологизации педагогики, отнесен к естественно-научному течению педагогической мысли [227]. Согласно классификации М.В. Богуславского, А.П. Нечаев принадлежит культурно-антропологическому направлению в педагогике, акцентировавшему внимание на развитии личности [228].

Научная деятельность А.П. Нечаева пришлась на первую половину ХХ века – большой и сложный исторический период, вобравший в себя Первую мировую войну, Октябрьскую социалистическую революцию, Гражданскую войну, страшные своей беспощадностью и неотвратимостью сталинские чистки; пережил он и Великую Отечественную войну. Каждый из этапов по-своему отразился на судьбе подвижника психолого-педагогического знания, но легко ему не было никогда, слишком уж беззаветно он был предан экспериментальному методу, применяя его в психологии, педагогике, психофизиологии.

Окончив историко-филологический факультет Петербургского университета с золотой медалью за сочинение «Психология Гербарта» в 1894 году,
А.П. Нечаев был оставлен при нем для подготовки к профессорскому званию. Он пробует себя на педагогическом поприще в качестве преподавателя психологии
и педагогики в женской гимназии Оболенской и на Фребелевских курсах. Весной 1897 года он зачислен в состав приват-доцентов университета. Через год историко-филологический факультет командирует А.П. Нечаева на стажировку в старейшие университеты Германии.

Исследовательская деятельность А.П.Нечаева была направлена на проблемы изучения памяти учеников. Опыты, проведенные в разных учебных заведениях, позволили собрать значительный материал, требующий должной обработки. А.П. Нечаев посылает ходатайство в министерство с просьбой продлить командировку еще на полгода для завершения работы над книгой и участия в Парижском психологическом конгрессе, на что получает согласие. Одновременно деканат историко-филологического факультета Петербургского университета выделил ему 500 рублей (1000 марок) на приобретение психологических аппаратов для будущей лаборатории. Выступление с докладом на международном конгрессе психологов в Париже (1900 год) стало важной вехой научного пути А.П. Нечаева; его имя становится знакомо специалистам.

Профессор Цюрихского университета Э. Мёйман в своей речи на школьном съезде в 1900 году, говоря о возникновении экспериментальной педагогики, указывал и на исследования Нечаева, причем отнес их к числу «самых существенных психологических исследований, имеющих педагогическое значение». Редактор журнала пражского философского общества «Чешская мысль» Ф. Чада писал: «И в России начинается в последнее время изучение педопсихологии в желательном направлении. В петербургском университете открыт особый курс педагогической психологии, а одним из выдающихся работников является теперь приват-доцент этого университета г. Александр Нечаев, издавший объемистый
и основательный труд…» («Современная экспериментальная психология в ее отношении к вопросам школьного обучения». – А.А.Р.) [229]. Авторитетный деятель экспериментальной педагогики В.А. Лай писал: «Нечаев исследовал впервые
в 1900 г. в С.-Петербургских школах развитие памяти у детей школьного возраста, аналогичные опыты позднее были произведены Лобзиным с учениками народной школы в Киле, причем получились подтверждающие результаты…» [230].

В 1901 году по инициативе А.П. Нечаева в Санкт-Петербурге была открыта первая в России лаборатория экспериментальной педагогической психологии, ставшая центром педологических исследований при Педагогическом музее военно-учебных заведений. Цель этой лаборатории была изначально определена как изучение различных особенностей детского возраста. Директор Педагогического музея генерал А.Н. Макаров предложил А.П. Нечаеву открыть и кафедру психологии на курсах воспитателей кадетских корпусов. Педагогический музей был образцовым научно-методическим учреждением, крупным центром педагогической мысли, который привлекал к сотрудничеству таких известных ученых, как
П.Ф. Каптерев, А.Н. Острогорский, А.Я. Герд, В.П. Вахтеров и др.  

Исследования А.П. Нечаева посвящены были в тот период проблемам утомления, внимания, внушаемости школьников, зрительной памяти и ассоциациям детей в возрасте от 3 до 10 лет. Экспериментальная работа велась в народных школах, классических гимназиях, реальных и коммерческих училищах, кадетском корпусе. Респондентами могли выступать до нескольких сотен учащихся разных учебных заведений одновременно. Однако отношение к результатам, полученным с помощью методов математической обработки данных, к их презентации в виде таблиц и графиков было поначалу неоднозначным. П.Ф. Каптерев скептически отнесся к результатам, согласно которым детская память развивается по мере взросления ребенка, что противоречило традиционным взглядам педагогики того времени. По словам А.П. Нечаева, он был «одиноким пловцом в равнодушном море русской науки» [231]. Тем не менее результаты первых наблюдений А.П. Нечаева редактор «Педагогического сборника» А.Н. Острогорский издал двумя отдельными брошюрами. Но эти работы остались не замеченными научными журналами в России. 

Неудачей закончилась попытка А.П. Нечаева защитить диссертацию на основе своей книги «Современная экспериментальная психология в ее отношении
к вопросам школьного обучения». Научный руководитель А.И. Введенский не согласен был с формулировкой темы, его не устраивал уровень проработки проблемы; он, в отличие от А.П. Нечаева, не верил в возможность объективного исследования психической жизни другого человека.

А.П. Нечаев, естественно, сильно переживал: «Я был глубоко подавлен. То, что я считал своим подвигом, отдавшись работе в новой для себя области, то, что мне представлялось некоторым вкладом в сокровищницу русской науки, труд, согретый надеждами и суливший бесконечные радости, – все вдруг стало брошенным, битым, пропавшим. Отвергнув мой труд, оскорбляли во мне самое лучшее, что я только в себе носил. Мои силы упали. На душе стало совсем темно» [232].

А.П. Нечаев ушел из Санкт-Петербургского университета, вызвал А.И. Введенского на суд чести (третейский суд), но научную направленность менять отказался. Он напечатал свой ответ профессору А.И. Введенскому в виде отдельной брошюры, где пытался аргументированно опровергнуть все доводы своего бывшего руководителя [233]. Суд состоялся, но уже в 1905–1906 годах. Арбитрами со стороны А.П. Нечаева выступили психологи Д.А. Дриль и М.Н. Нижегородцев,
с противоположной стороны — историк Н.И. Кареев и философ Э.Л. Радлов, суперарбитром – известный юрист В.Д. Кузьмин-Караваев.

Судом среди прочих подробностей было признано, что относящиеся
к 1902 году действия, инкриминируемые А.П. Нечаевым А.И. Введенскому, не могут быть названы некорректными. Сам А.И. Введенский не имел достаточных оснований называть А.П. Нечаева самоучкой в практическом экспериментировании, однако рецензия А.И. Введенского на диссертацию А.П. Нечаева существенно не противоречит традициям научного рецензирования. При этом А.П. Нечаевым не было проявлено достаточной предупредительности и великодушия к противнику [234]. Казалось бы, конфликт между известным профессором А.И. Введенским и только примеривающим профессорскую мантию А.П. Нечаевым окончен, но за пять лет «осадок» накопился значительный. Инициатором суда был А.П. Нечаев, и он решился бороться с мнением, согласно которому учитель, научный руководитель всегда прав. Трудно теперь судить, кто был менее прав.

Сама тема этики взаимоотношений в высшей школе остается актуальной
и поныне. Но нам важно выделить в образе А.П. Нечаева такие качества, как готовность и способность отстаивать свои научные идеи, которым ученый готов посвятить всю жизнь. Экспериментальной педагогике как своему жизненному выбору он остался верен навсегда. Поэтому требовал от своих оппонентов не только доказывать выдвигаемые идеи, но и обосновывать их назначение, пути воплощения в педагогическую практику. Однажды он даже высказывания К.Н. Вентцеля назвал преступными, так как они не были проработаны практикой и не могли служить рекомендациями практикам.

А.П. Нечаев верил в свою правоту и в то, что его «Современная экспериментальная психология в ее отношении к вопросам школьного обучения» займет свое место в истории. – «И я знаю, – писал он, – что лет через тридцать после моей смерти будут, может быть, говорить, что Нечаев был не умен, что он мало знал, но все-таки скажут, что он написал книгу, полезную для своего времени...» [235]. Книгу А.П. Нечаева переиздадут через 50 лет в серии «Психологи Отечества».
И в ней будут слова А.А. Никольской о нем как «о неординарной личности, заслуживающей глубокого уважения, памяти потомков и изучения его наследия. Все его труды являют пример продуманного подхода к самой постановке исследования, тщательной методической подготовки, тонкого анализа полученных результатов» [236].

Новые взгляды на воспитание нужно было пропагандировать в обществе
и учительской среде, так как, по словам А.П.Нечаева, «невозможно рассчитывать на проведение в жизнь какой бы то ни было прочной школьной реформы, если не будет учителей, хорошо понимающих основы воспитания и объединенных знанием главнейших начал современной педагогики». Этому служили курсы для народных учителей. Первые такие курсы с участием А.П. Нечаева, В.П. Вахтерова, В.П. Острогорского с большим успехом прошли в Курске летом 1901 года.
В этом же году прошли ставшие затем ежегодными курсы в Павловске. Однако масштаб проводимой работы не устраивает А.П.Нечаева: «Желательно, чтобы курсы для учителей в Павловске стали не только петербургским, но общерусским делом» [237].

Первый официальный успех и признание работ Нечаева в России относится к 1903 году, когда в Таврическом дворце состоялась международная выставка «Детский мир». На ней были представлены основные психологические аппараты, используемые при исследовании детей, и диаграммы, отображающие результаты опытов. За них экспертная комиссия присудила две золотые медали – одну лаборатории А.П. Нечаева, а другую ему лично.

В 1906 году А.П. Нечаев в Одесском университете при активной поддержке Н.Н. Ланге защищает диссертацию «Ассоциация сходства» на степень магистра философии. Из отзывов приведем слова В. Зеньковского: «...нельзя не приветствовать появления таких трудов, которые представляют попытку подвести хотя бы частичные итоги той или иной стороны развития психологической мысли... С этой точки зрения крупный интерес представляет психологическое исследование А. Нечаева... Мы считаем книгу г. Нечаева безусловно ценным вкладом
в нашу психологическую литературу... Оригинальная часть книги представляет крупный психологический интерес, как попытка устранить из обихода психологических понятий понятие воспроизведения. Со взглядами г. Нечаева, во всяком случае, нельзя не считаться, а это говорит само за себя» [238]. 

Общественное признание новое педагогическое направление завоевывало, главным образом, через организацию всероссийских съездов, способствовавших пропаганде новых идей и координации экспериментальных работ в масштабе всей страны. Всего в дооктябрьский период было проведено шесть съездов, которые
в литературе принято называть психологическими. Из них первые два назывались съездами по педагогической психологии, четыре последующих – съездами по экспериментальной педагогике, последний (Четвертый съезд по экспериментальной педагогике) в психологических справочниках советского периода не упоминается.

Первый съезд по педагогической психологии состоялся в 1906 году. Здесь были представлены Академия наук, Медицинская академия, большинство университетов, ряд других высших учебных заведений и обществ, включая Государственную Думу. Открывая съезд, председатель оргкомитета А.Н. Макаров высказал уверенность, что общее образование может выйти на правильный путь, если обратится к помощи науки: «только стоя на почве современных педагогических знаний, школа в состоянии будет воспитывать здоровых и просвещенных слуг родины». Делегат от Российской академии наук А.С. Лаппо-Данилевский подчеркнул: «педагогическая психология способствует выяснению некоторых из основных проблем целого ряда научных дисциплин: перечисляя их, я не забываю, однако, и главного ее жизненного призвания: она должна содействовать удовлетворению назревшей потребности нашего общества в установлении более правильной системы воспитания» [239].

Съезд явился первой крупной общественной акцией деятелей экспериментального направления в педагогическом деле. По словам А.П. Нечаева, «с этого момента борьба за экспериментальную педагогику перестала быть узким делом моей лаборатории и наших Педологических курсов, принимая масштаб широкого общественного движения». В то же время съезд явился и первым легальным всероссийским съездом педагогов. Было даже высказано мнение следующий съезд назвать педагогическим, по поводу чего Г.И. Челпанов предостерег: «...ввиду невысокого состояния у нас науки, съезд может работать успешно только при участии психологов и педагогов. Поэтому я и предлагаю назвать будущий съезд ”съездом психологов и педагогов”» [240].

После съезда появилась идея создания педагогической академии, которая могла бы стать научным и учебным центром для всех специалистов, связанных
с педологией и школьным делом. Однако немало министерских и прочих коридоров пришлось пройти А.П. Нечаеву, чтобы 14 октября 1907 года состоялось первое заседание Совета Педагогической академии. Кроме психологов А.Ф. Лазурского, А.А. Крогиуса в Совете присутствовали известные ученые И.А. Бодуэн-де-Куртенэ, В.И. Вернадский, Н.И. Кареев, М.М. Ковалевский, А.С. Лаппо-Данилевский и др. В выработке программы по физиологии принимал участие И.П. Павлов. К преподаванию привлекались также Н.В. Сперанский, С.А. Венгеров, С.Ф. Ольденбург, Е.В. Тарле, А.А. Шахматов, С.И. Шохор-Троцкий  и др.

А.П. Нечаев был профессором Академии, затем ее вице-президентом
и президентом. В 1917 году Педагогическая академия прекратила существование. Однако значение этой модели высшего учебного учреждения заключалось в самом факте ее существования, в опыте инновационной и учебной работы в дооктябрьский период. 

Направления инновационной деятельности и результаты научных исследований важно было пропагандировать в педагогической среде. А.П. Нечаев решил основать специальное издание. Так под его редакцией стал выходить «Ежегодник экспериментальной педагогики». Во введении к первому номеру А.П. Нечаев отметил, что цель этого издания состоит в том, «чтобы дать возможность широкому кругу русских педагогов познакомиться с характерными работами в области современных (как русских, так и иностранных) педологических исследований» [241].

После нескольких лет упорной работы лаборатории экспериментальной педагогической психологии А.П. Нечаева основные направления ее деятельности были уже хорошо известны, поддерживались многими учеными. Это определило возможность создания Общества экспериментальной педагогики, устав которого был утвержден 19 мая 1909 года. Общество поставило своей целью, во-первых, всестороннее изучение психофизиологической природы детей, условий их развития и воспитания при помощи точных естественно-научных методов и, во-вторых, распространение в обществе научной информации о детской природе, психологических основах воспитания и обучения.

В почетные члены Общества были избраны российские ученые, которые своими трудами «содействовали разработке научных основ воспитания»:
А.Н. Бернштейн, В.М. Бехтерев, А.С. Вирениус, Д.А. Дриль, В.Е. Игнатьев,
П.Ф. Каптерев, Н.Н. Ланге, П.Э. Лейкфельд, П.Ф. Лесгафт, А.Н. Макаров, З.А. Макшеев, Г.И. Россолимо, И.А. Сикорский, Г.И. Челпанов, И.П. Павлов. Председателем правления стал А.П. Нечаев. Кроме того, было решено избрать в почетные члены выдающихся иностранных психологов, изъявивших согласие принять участие в работе Общества. Это были А. Бинэ, К. Гросс, Э. Клапаред, О. Кюльпе, В.А. Лай, М. Лобзин, Э. Мёйман, Г.Э. Мюллер, Г.С. Холл и др. Первое публичное заседание Общества состоялось в последний день работы Второго съезда по педагогической психологии в присутствии его делегатов 5 июня 1909 года [242].

Второй съезд по педагогической психологии, проходивший 1–5 июня
1909 года, был посвящен общеобразовательной школе. Важность проблемы при открытии съезда подчеркнул В.М. Бехтерев: «Все мы знаем, что наше педагогическое дело и дело воспитания нуждается в коренных преобразованиях снизу доверху. Наши школы, особенно средняя, настойчиво вопиют о преобразовании... Наша тяжело больная школа для своего оздоровления нуждается в постоянных консультациях с участием посторонних врачей. Для ее выздоровления нужна живая струя общественной мысли, и потому я думаю, что наши съезды ... должны оказать свое влияние и на преобразование наших школ, особенно средней, и на выработку тех принципов, которые должны быть положены в основу воспитания современного человека» [243].

Можно отметить определенный гуманистический и оптимистический дух самого съезда. Его итоги характеризовались как «работа коллективного ума представителей всей России, и значение этой работы должно быть отмечено как новый культурный шаг в серой, будничной жизни России». Эта работа сможет зажечь в сердцах воспитанников «любовь к лучшим идеалам общественной жизни, любовь ко всему светлому, ко всему разумному, доброму, вечному» [244].

Последующие съезды назывались съездами экспериментальной педагогики. На них обсуждался весь спектр вопросов исследования личности, насущных педагогических проблем, методики преподавания учебных предметов в их отношении к психологии.

Первый съезд по экспериментальной педагогике (26–31 декабря 1910 года) носил и методологический, и практико-ориентированный характер. Так, в одном из пунктов резолюции съезда говорилось: «Ввиду назревшей потребности реформы нашего школьного дела съезд признает необходимым: 1) развитие частных школ разнообразного типа при условии предоставления руководителям этих школ широкой свободы в организации учебного дела, 2) организацию экспериментальных школ в тех пунктах, где для этого имеются надлежащие условия» [245].

Идеи об экспериментальных школах не были простой декларацией. При Педагогической академии слушатели создали свою опытную (не образцовую) школу, в которой «можно было бы пытаться осуществлять идеалы новой педагогики, возникающие в связи с педагогическим движением». Поскольку Министерство народного просвещения не предоставило права свободной организации школы, то ее открыли при Министерстве торговли и промышленности как «Частное коммерческое училище Нечаева», со всеми правами правительственного учебного заведения. Своей задачей школа поставила не пресловутое наполнение голов учеников знаниями, а развитие в них самодеятельности, интеграцию знаний и навыков. В интересах индивидуализации преподавания число учеников в классе ограничивалось 12–15 детьми. При школе работал гигиенический кабинет, где находился врач, исследовавший состояние ребенка как при его приеме в школу, так
и во время учебы. Преподаватели пользовались «полным доверием детей» [246]. Это был, вероятно, первый научно-педагогический комплекс в России ХХ века, в котором отрабатывались идеи свободы и защищенности в учебно-воспитательном процессе и учеников, и учителей. 

На Втором съезде по экспериментальной педагогике (26–31 декабря
1913 года) главными стали проблемы исследования интеллекта и совместного обучения, преподавания психологии и педагогики в средних учебных заведениях. Нельзя не отметить выступление К.Н. Корнилова «Новый метод экспериментального исследования воли», ставшее одним из начал будущей «реактологии»
и борьбы с «интеллектуализмом». Оригинальной идеей доклада было несогласие с тем, что педагогика уделяет большое внимание интеллектуальному и эмоциональному воспитанию (интеллектуализм), в то время как «в современной педагогике мы все больше и больше приходим к мысли, что не широко развитый ум и не утонченно-культивируемое чувство, но лишь нравственно воспитанная воля гарантирует пригодность человека к жизни... Из всех методов исследования своей обоснованностью выделяется один, который в настоящее время можно признать наиболее целесообразным, – это метод реакций...» А.П. Нечаев в прениях заметил по этому поводу, что философские обобщения докладчика шире результатов эксперимента, а экспериментальные исследования с теми же испытуемыми нужно проверить другими методами [247].

Третий съезд по экспериментальной педагогике открылся 2 января 1916 года при поддержке министра народного просвещения П.Н. Игнатьева. Из большого количества вопросов отметим два, связанных с докладами И.П. Павлова
и В.М. Бехтерева, заложивших основу для будущих научных дискуссий, в ходе которых особенно четко прослеживается позиция А.П. Нечаева, позволяющая во многом очистить его образ ученого от «наслоений» критики советского периода.

И.П. Павлов говорил о «рефлексе цели». При обсуждении его доклада А.Ф. Лазурский заметил, что, хотя докладчик совершенно избегал психологических терминов, тем не менее его физиологические построения дают обратную сторону психических процессов. А.П. Нечаев продолжил и развил эту мысль: «Психологи давно уже оценили значение работ академика И.П. Павлова для науки о душевной жизни. Но в сегодняшнем докладе есть одна особенность, которую необходимо подчеркнуть. Сегодня И.П. Павлов вводит в свои рассуждения понятие ”цели”, иллюстрируя его примерами коллекционирования. Это понятие ”цели” предполагает, в качестве исходного пункта, некоторые данные самонаблюдения. Таким образом, начав с изучения чисто физиологических процессов, докладчик, путем обобщений переходит к обсуждению явлений психологического порядка и далее – вопросов социального и исторического порядка. Если даже планомерные исследования над работой слюнной железы, в конце концов, заставляют нас задуматься над проблемами истории и воспитания, то насколько же велика может быть надежда получить ценные для педагогики результаты из планомерно поставленных исследований отдельных процессов душевной жизни» [248].

В.М. Бехтерев докладывал об основных законах нервно-психической деятельности применительно к педагогике. Сторонники А.П. Нечаева высказали несогласие с основными положениями его доклада, обратив внимание на схематичность рассуждений и их несоответствие выводам. Так, А.П. Болтунов заметил: «Мы наблюдаем в опытах В.М. Бехтерева регистрацию только раздражений и вызванных ими движений. А где же промежуточный процесс? Нам обещали непрерывную цепь, а дали только крайние звенья... С точки зрения докладчика, в дидактике мы должны, по-видимому, ограничиться констатированием факта успешности при той или иной постановке преподавания, не задаваясь вопросом, какой психической ценой эта успешность покупается. Но представители современной научной педагогики едва ли с этим согласятся... В педагогических выводах уважаемого докладчика доминирует механистическая тенденция: полезность внушения, полезность привлечения непроизвольного внимания и т.д. Все это идет вразрез с выводами современной педагогики, требующей развития активности учащихся. Вот почему я считаю направление «объективной» психологии не только теоретически необоснованным, но и практически вредным» [249]. 

В.М. Бехтерев тогда не вступил в аргументированную полемику, но «объективная» психология в его интерпретации вскоре заявила о себе в образе рефлексологии. 

В предоктябрьское время деятели экспериментальной педагогики получили два мощных импульса в своей работе. Первый связан с деятельной поддержкой министра народного просвещения графа П.Н. Игнатьева, который пригласил
А.П. Нечаева для работы в комитет, занимающийся подготовкой учителей, помог в организации педагогических курсов в Екатеринославе, призывающих учителей строить новую жизнь через новую школу.

Вторым фактором ускорения явилась Февральская революция 1917 года.
В обстановке общей неразберихи, когда вопросами учебной реформы занимались министерства народного просвещения, торговли и промышленности, управление военно-учебных заведений, а также учебный комитет при Синоде, Общество экспериментальной педагогики во главе с А.П. Нечаевым решило провести свой экстренный съезд, который состоялся 23 мая 1917 года. Об этом съезде ранее не упоминалось в психолого-педагогической литературе. И хотя он не был многочисленным, так как в нем участвовали в основном петроградские ученые и педагоги, но по важности поднятых проблем и прогностичности принятых резолюций его нужно считать Четвертым съездом по экспериментальной педагогике.

В резолюциях съезда отмечены проблемы создания новой школы, соответствующей новым потребностям страны, необходимость распространения вспомогательных школ, борьбы с детской беспризорностью и преступностью. Учителя
и врачи для школы должны проходить специальную подготовку с обязательным изучением психологии, физиологии, психопатологии, гигиены, истории педагогики, школоведения, методов экспериментального исследования детской природы. Ставились и вопросы развития научных педагогических центров, кафедр педагогики при университетах и др. [250].

На этом съезде фактически были обобщены все главнейшие практические результаты многолетней работы А.П. Нечаева и его соратников, связанные с деятельностью лаборатории экспериментальной педагогической психологии, Педагогической академии, всех съездов и курсов, изданием литературы, посвященной проблемам экспериментальной педагогической психологии и педагогики.

Практическим воплощением идей А.П. Нечаева стал проект школьно-гигиенической лаборатории при Министерстве народного просвещения, которая была открыта весной 1916 года. Совет лаборатории составили профессора педагогической академии, а А.П. Нечаеву было поручено руководство ее психологическим отделом. Лаборатория создавалась при врачебной части Министерства, состояла из физиологического, психологического и психопатологического отделов и должна была играть роль научного центра всего ведомства.  Предполагалась также деятельность особого совещания из психологов, физиологов, гигиенистов, психиатров и педагогов, имеющего следующие цели: сбор материалов педологических исследований, которые могли бы лечь в основу школьной реформы; выяснение спорных вопросов педагогической практики, требующих научного исследования с точки зрения развития учащихся; содействие организации научно-педагогических исследований в разных городах; анализ литературы, посвященной вопросам психологии, физиологии, гигиены и психопатологии учащихся.

Результаты научных исследований, проводимых А.П. Нечаевым и его сотрудниками, находили отражение в многочисленных публикациях. Работы
А.П. Нечаева были переведены не менее чем на 10 иностранных языков. Наиболее известны такие его книги: «Ассоциация сходства», «Курс педагогической психологии для народных учителей», «Лекции по психологии», « Учебник психологии» (выдержал 5 изданий), «Очерк психологии для воспитателей и учителей» (5 изданий), «Как преподавать психологию? Методические указания для учителей средних учебных заведений».

В журнале «Русская школа» А.П. Нечаев редактировал специальный раздел, отведенный для материалов и статей по психологии детства и экспериментальной педагогике. В «Вестнике психологии» он состоял редактором отдела педагогической психологии. Редактировал следующие издания: «Книжки педагогической психологии» (14 книг), «Педагогическая Академия в очерках и монографиях» (15 томов), «Ежегодник экспериментальной педагогики» (1908–1916 годы); отдел «Психология в России» немецкого журнала «Архив общей психологии» (1904–1913 годы). Под его редакцией вышли книги: «Педагогическая психология» (10 книг), «Душевная жизнь ребенка» (К. Гроса); «Экспериментальная дидактика» В.А. Лая, а также знаменитое трехтомное издание В. Вундта «Основы физиологической психологии», подготовленное совместно с А.Ф. Лазурским и А.А. Крогиусом. 

С осени 1917 года А.П. Нечаев – директор Самарского педагогического института. Занимался созданием университета, ректором которого стал в 1918 году. С 1921 года заведовал психологическим отделом психоневрологического института, а в 1922 году работал уже директором этого института. Одновременно он являлся действительным членом Московского педологического института, членом психофизиологической секции академического совета при Реввоенсовете, преподавал психологию в институте дефективного ребенка (будучи профессором этого института), на высших педагогических курсах. В 1922 году его избирают председателем Московского общества экспериментальной психологии.

В начале 1920-х годов А.П. Нечаев попытается продолжить пропаганду своих взглядов на науку через организацию психологических съездов. Он – председатель оргкомитета 1-го и почетный председатель 2-го съездов по психоневрологии (1923 и 1924 годы). В.М. Бехтерев писал ему: «... Уверен, что и Ваш, и наш съезд объединят петроградцев и москвичей для общей дружной работы на научной ниве» [251].

Однако «дружной» работы, как ее понимал А.П. Нечаев по прежним временам, не получилось. На съезде 1923 года он настаивал на продолжении традиций в научном развитии психологии, не изменил своему собственному пониманию психологии как точной эмпирической науки, выступил против идеологических догм, навязываемым психологам. «Нечаев указывал на большую опасность, которая грозит точному психологическому анализу со стороны заведомо предвзятых точек зрения, определяющих философское мировоззрение психологии» [252].

На съезде 1924 года А.П. Нечаев выступил против рефлексологии, утверждая, что «по существу рефлексология ничего нового не внесла, а базируется на тех же основных принципах, которые лежат в основе физиологической психологии Вундта. А если это так, то не лучше ли отказаться от новых названий и вернуться к психологии Вундта». Конечно же, А.П. Нечаев не отрицал значения физиологии для объективизации психологического наблюдения, но для него это отнюдь не означало, что физиология должна заменить психологию. Средством объективизации, настаивал он, является опыт, психологический эксперимент. Тем не менее «съезд определенно склонился в сторону объективных методов изучения, представленных сторонниками рефлексологии и реактологии» [253].

Наиболее известные труды по истории психологии в советский период представляли события съезда как проявление новых прогрессивных установок, ознаменовавшееся «решительным неуспехом Нечаева, который на первом же пленарном заседании попытался утвердить принцип эмпиризма, отвергая всякий философский подход к вопросам психологии. Справедливо увидев в формуле Нечаева следование отвергнутой еще в период Первого Всероссийского съезда по психоневрологии скрыто идеалистической концепции Челпанова, делегаты подвергли резкой критике попытку реставрации субъективистской интроспективной психологии». И далее: «Прения по докладу Нечаева и отражение их в печати свидетельствуют, что Первый Всероссийский съезд по психоневрологии явился тем рубежом, дальше которого не шагнула субъективная эмпирическая психология как методологически и организационно оформленное направление развития психологической науки» [254].

В 1923 году К.Н. Корнилов заменил Г.И. Челпанова на посту директора Психологического института, что означало появление новой точки отсчета в истории отечественной психологии. С этого момента приветствуется официальное единение с марксистской платформой в психологии. «Начиная с 1923 года советская психология, освободившись от влияния челпановского эмпиризма и усваивая диалектико-материалистическую методологию, сознательно ставит перед собой задачу построения марксистской психологии. Важнейший итог теоретической борьбы Корнилова, поддержанного его сотрудниками, против воинствующего эмпиризма и скрытого идеализма Челпанова, Нечаева, Португалова и других защитников консервативной позиции, стремившихся сохранить status quo в психологии, – повсеместное признание необходимости марксистского обоснования психологии» [255].

Если Г.И. Челпанов еще пытался бороться, о чем свидетельствуют его докладная в Главнауку Наркомпроса, тезисы «Психология или рефлексология», «Спорные вопросы психологии» и др., то А.П. Нечаев в активную борьбу не вступил, не приняв той аргументации, по которой ученый-психолог в первую очередь должен был ответить на вопрос, марксист ли он. Своим взглядам, своей психологии он изменить не мог, а в конце жизни суть произошедшего отразил в письме бывшим ученикам: «Моя упорная работа, исключавшая всякие рефлексологические и прочие компромиссы, многих раздражала и, в конце концов, я выпил полную чашу инсинуаций и клеветы» [256].

После реорганизации Психоневрологического института, где А.П. Нечаев работал директором, в чисто медицинское учреждение ему была предоставлена персональная пенсия с отнесением квалификационной комиссией к группе выдающихся ученых (1925 год). Однако он продолжал работать в должности консультанта ЦК Профсоюза просвещения и Комитета радиовещания (1925–1931). При его содействии начиная с 1929 года были налажены ежедневные занятия утренней гимнастикой по радио. В 1931 году А.П. Нечаев возглавил психотехнический сектор Центрального автомобильного (автоэксплуатационного) НИИ, где работал вплоть до 1935 года. С 1933 года он также являлся профессором Московского института научной педагогики.

Спектр научной деятельности А.П. Нечаева очень широк: разработка метода определения авиаспособностей курсантов летных училищ, проблемы психологии творчества, психологии спорта, психофизиологического контроля труда
и отдыха шоферов и т.п. Все исследования имели экспериментальную основу
и продолжали традиции научной школы А.П. Нечаева, выработанные еще в дореволюционное время. Довелось ему принять участие и в кампании по ликвидации неграмотности; его метод обучения чтению был положительно оценен комиссией при Наркомпросе РСФСР во главе с Н.К. Крупской. В 1929 году по сценарию А.П. Нечаева было снято несколько частей учебного фильма, использовавшегося для решения задач ликбеза. В этот период им опубликованы книги «Психологические основы библиотечного дела» (М., 1922), «Психологический метод обучения чтению» (М., 1923), «Психология школьного коллектива» (М., 1928), «Психология технического изобретательства» (М. ; Л., 1929), «Сила воли и средства ее воспитания» (М. ; Л., 1929); «Характер человека» (М. ; Л., 1929), «Психология физической культуры»; «Психология побед и поражений в шахматной игре»; «Табак
и его влияние на умственную деятельность взрослых и детей». Под его редакцией вышли книги «Ум и труд» (М. ; Л., 1926), «Психическое утомление» (М. ; Л., 1929) и др.

Осенью 1928 года А.П. Нечаев получил персональное приглашение на Девятый интернациональный конгресс психологов, который состоялся в Америке
в 1929 году, но среди представительной делегации советских психологов его не было. 

В 1935 году по навету А.П. Нечаев был осужден и сослан в Семипалатинск (Казахстан). Аресту предшествовала кампания клеветы и нападок в печати. О его психологической лаборатории Центрального автомобильного НИИ сообщалось: «... изучали зачем-то быт шофера, причем, игнорируя неуклонное улучшение бытовых условий шофера, приходили к заключению, что эти рабочие находятся якобы в очень тяжелых условиях...», «приходили к заключению, испытав подопытных милиционеров тестами А.П. Нечаева, что московские милиционеры
в среднем показали крайне низкую степень умственного развития», «... однако эти работы, свидетельствующие о чуждой классовой установке, не так важны для критической оценки всей работы лаборатории в целом, как доклад самого Нечаева...» [257].

В Семипалатинске А.П. Нечаев состоял научным руководителем областного института физических методов лечения, консультантом психиатрической больницы, детской амбулатории, санатория для нервных детей, методистом и директором Дома санитарного просвещения, а с 1944 года – профессором психологии и заведующим кафедрой педагогики педагогического института. 

А.П. Нечаев продолжал свои исследования, направленные на определение индивидуальных различий людей, основав тем самым научное направление, названное им «синдромной» психологией, которое позже войдет в науку под названием «дифференциальной психологии» и «дифференциальной психофизиологии». «Синдромная психология» – название чисто условное, которое можно использовать при характеристике системы психофизиологических синдромов, имея в виду конкретную неопубликованную книгу А.П. Нечаева.

«Система психофизиологических синдромов» – главный, итоговый труд А.П. Нечаева. Над ним он работал с 1900 по 1940 годы. В представлении на соискание Сталинской премии написано: «Этот капитальный труд является ценным вкладом в науку и в корне изменяет основы принятой классификации психических явлений» [258]. 

В мае 1941 года А.П. Нечаев сделал по этой книге доклады в Тбилисском физиологическом и Московском психологическом институтах. По оценке
Д.Н. Узнадзе, «никто еще не давал такого обширного и многостороннего экспериментального (и не только экспериментального) материала по проблеме, в разрешении которой так существенно заинтересована наша советская психология» [259]. Директор Московского института психологии К.Н. Корнилов 19 июня 1941 года дал свое заключение: «считаю возможным представление этого труда в качестве диссертации на соискание ученой степени доктора педагогических наук по психологии». В 1944 году А.П. Нечаев был утвержден Высшей аттестационной комиссией СССР в степени доктора педагогических наук. В 1946 году его кандидатура была выдвинута в действительные члены Академии педагогических наук РСФСР, однако выборы тогда не состоялись.

Последние годы жизни и творческой работы А.П. Нечаева все же были посвящены его детищу – экспериментальной педагогике. Работая в пединституте, он наметил себе планы экспериментальных работ по трем темам: «Психофизиологические особенности казахских детей дошкольного возраста в связи с общим культурным уровнем их семейств», «Ученическое сочинение как психологический документ», «Психофизиологическое изучение учащихся, трудных в учебно-воспитательном отношении» [260].

В ссылке А.П. Нечаева поддерживали письмами его ученики: «Дорогой Александр Петрович!.. Мы вспоминаем Ваши лекции по педагогической психологии с особенным удовольствием. Более интересных лекций по психологии в дальнейшем нам не приходилось слышать. Вы дали нам хорошую педагогическую зарядку, которая помогала нам в работе всю жизнь. Мы всегда вспоминаем нашу Педагогическую академию, нашу школу (коммерческое училище) как самые яркие моменты, которые ничто не могло изгладить из памяти. Мы радуемся, что Вы продолжаете Вашу плодотворную деятельность, что Вы восторжествовали над всеми невероятными трудностями, выпавшими на Вашу долю. Вы дороги нам
и как ученый, и как человек, сумевший пронести свой моральный облик, свою любовь к науке через все превратности судьбы...» [261].

Представители официальной науки (К. Корнилов, Н. Добрынин, А.Лурия, А.Смирнов и др.) прислали поздравительное письмо А.П. Нечаеву по случаю его 75-летия: «За 50 лет Вами проделана огромная работа в области психологии и педагогики. Вы являетесь пионером в деле изучения целого ряда проблем психологии, особенно в области детской и педагогической психологии. Велики Ваши заслуги в области пропаганды опытных методов изучения психики, а также по внедрению данных научной психологии в педагогическую практику, по использованию данных психологии в целях воспитания и образования подрастающего поколения. Вам принадлежит идея создания Лаборатории по экспериментальной педагогике, по Вашей инициативе было созвано пять съездов по педагогической психологии и экспериментальной педагогике. Вам принадлежит первая у нас попытка создания в Петербурге Педагогической академии, организации Общества имени К.Д. Ушинского и целого ряда аналогичных начинаний. Ваша плодотворная научно-общественная деятельность нашла общее признание как у нас, так и за границей» [262].

Умер и похоронен А.П. Нечаев в Семипалатинске в 1948 году. Память
о нем не умерла. Доброе имя А.П. Нечаева как ученого и деятеля отечественной экспериментальной педагогики удалось вернуть в 90-е годы ХХ века. Однако его наследие ждет новых исследователей. Оно поможет нам в осознании ценностных основ становления человека, послужит примером беззаветного служения науке, любви к жизни. О таких людях надо помнить. «Нельзя лишать народ его истории, его прошлого, – говорил А.П. Нечаев. – Нельзя идти вперед, ничего не оставив позади».

Список использованной литературы

1. Бим-Бад, Б.М. Педагогические течения в начале ХХ века: Лекции по педагогической антропологии и философии образования [Текст]. – М. : Изд-во РОУ, 1994. –
112 с.

2. Бим-Бад, Б.М. История государственной школы в Германии (ХVIII – первая треть ХХ века) [Текст] // Историко-педагогический журнал. – 2015. – № 1. – С. 140–151.

3. Богуславский, М.В. Моделирование процесса развития отечественной педагогики в ХХ веке [Текст] // Историко-педагогический ежегодник. 2009 год / гл. ред.
Г.Б. Корнетов. – М., 2009.

4. Днепров, Э.Д. Образовательная политика как предмет исследования [Текст] // Историко-педагогический журнал. – 2015. – № 1. – С. 25–53.

5. Ежегодник экспериментальной педагогики. Вып. I. 1908 [Текст]. – СПб., 1909.

6. Ежегодник экспериментальной педагогики. Вып. IV. 1911 [Текст]. – СПб., 1912. 

7. Ермичев, А.А. О том, как поссорились два ученых мужа [Электронный ресурс]. – Режим доступа : http:// anthropology.ru/ru/texts/ermichev/quarrel.htm/

8. Зеньковский, В. Новый труд по вопросу об ассоциации идей (А.П. Нечаев. Ассоциация сходства) [Текст] // Вопросы философии и психологии. – 1906. – Кн. 82. 

9. Козлова, Т.С. Развитие идей экспериментальной педагогики в России (конец ХIХ – 70-е годы ХХ века) [Текст] : автореф. дис. … канд. пед. наук. – СПб., 2007. – 22 с.

10. Корнетов, Г.Б., Романов А.А., Салов А.И. Педагогика первой трети ХХ века [Текст]. – М. : АСОУ, 2012. – 120 с.

11. Лай, В.А. Экспериментальная педагогика [Текст]. – М. ; Л., 1927.

12. Маслов, К.С. В свете незримого: жизнь и судьба А.А. Крогиуса [Текст]. – Таллинн : Изд-во Таллинн. ун-та, 2014. – 560 с.

13. Материалы по вопросу о психотехническом подборе шоферов [Текст] // Советская психотехника. – 1933. – Т. VI, № 3. – С. 273.

14. Научные труды [Текст] // Казахстанская правда. – 1940. – 14 ноября.

15. Научный архив Российской академии образования (НА РАО) [Текст]. – Ф. 25. – Опись л./д. № 1210. – Л. 19.

16. Научный архив РАО [Текст]. – Ф. 82. – Ед. хр. 3. – Д. 632. – Л. 35.

17. Научный архив РАО [Текст]. – Ф. 85. – Ед. хр. 7. – Л. 43.

18. Научный архив РАО [Текст]. – Ф. 85. – Ед. хр. 11. (Письмо В.М. Бехтерева от 03.11.1922).

19. Научный архив РАО [Текст]. – Ф. 85. – Д. 9. – Л. 80.

20. Нечаев, А.П. Записки психолога [Текст] : рукопись. – Архив семьи А.П. Нечаева.

21. Нечаев, А.П. Ответ г. проф. А.И. Введенскому [Текст]. – СПб., 1902. – 28 с.

22. Нечаев, А.П. Психология и школа [Текст] / под ред. А.А. Никольской. – М. : Ин-т практ. психол. ; Воронеж : НПО «МОДЭК», 1997. – 352 с. – С. 20.

23. Педагогический энциклопедический словарь [Текст] / гл. ред. Б.М. Бим-Бад. – М. : БРЭ, 2002. – 528 с.

24. Петровский, А.В. Вопросы истории и теории психологии [Текст] // Петровский А.В. Избр. тр. – М. : Педагогика, 1984. – 272 с.

25. Репринцев, А.В. Интеллигентность как форма проявления социальной и профессиональной позиции российского педагога [Текст] // Психолого-педагогический поиск. – 2008. – № 1 (7). – С. 6–17.

26. Романов, А.А. А.П. Нечаев: у истоков экспериментальной педагогики [Текст]. – М. : Изд-во РОУ, 1996. – 84 с.

27. Романов, А.А. Опытно-экспериментальная педагогика первой трети XX века [Текст]. – М. : Школа, 1997. – 304 с.

28. Романов, А.А. Вехи журнала «Психолого-педагогический поиск» [Текст] // Психолого-педагогический поиск. – 2015. – № 1 (33). – С. 11–24.

29. Романов, А.А. Памяти Эдуарда Дмитриевича Днепрова [Текст] // Психолого-педагогический поиск. – 2015. – № 1 (33). – С. 204–212.

30. Романов, А.А. Первый избранный министр образования России (памяти
Э.Д. Днепрова) [Текст] // Историко-педагогический журнал. – 2015. – № 1. – С. 10–24.

31. Романов, А.А. Пути повышения мотивации и интереса студентов к изучению истории педагогики // Психолого-педагогический поиск. – 2013. – № 1(25). – С. 60–69.

32. Романов А.А. Сияющие вершины педагогики: торжество духа и трагедия непонимания [Текст] // Психолого-педагогический поиск. – 2013. – № 3 (27). – С. 5–13.

33. Романов, А.А. Социальная энтропия и образование человека ХХI столетия [Текст] // Психолого-педагогический поиск. – 2014. – № 4 (32). – С. 5–9.

34. Романов, А.А. Становление экспериментальной педагогики в Германии
(150 лет со дня рождения В.А. Лая и Э. Мёймана) [Текст] // Историко-педагогический журнал. – 2012. – № 4. – С. 122–138.

35. Романов, А.А. Человек в глобализирующемся мире: миссия образования [Текст] // Психолого-педагогический поиск. – 2014. – № 3 (31). – С. 5–13.

36. Румянцев, Н.Е. Педология, ее возникновение, развитие и отношение к педагогике [Текст] // Ежегодник экспериментальной педагогики. I. 1908. – СПб., 1909.

37. Сикорский, И.А. Психологические основы воспитания [Текст]. – Киев, 1905.

38. Труды Первого Всероссийского съезда по педагогической психологии [Текст]. – СПб., 1906. – 402 с.

39. Труды Второго Всероссийского съезда по педагогической психологии [Текст]. – СПб., 1910. – 401 с.

40. Труды Второго Всероссийского съезда по экспериментальной педагогике [Текст]. – СПб., 1913. – 330 с.

41. Шевелев, А.Н. Методология историко-педагогического прогнозирования развития непрерывного педагогического образования [Текст] // Историко-педагогический журнал. – 2015. – № 1. – С. 64–87.

42. Юдина, Н.П. Моделирование в историко-педагогическом исследовании [Текст] // Историко-педагогический журнал. – 2015. – № 1. – С. 88–105.

УДК 371.4 [263]

Н.Ю. Стоюхина

Мы поможем в написании ваших работ!