XX . Странность № 13: косвенные свидетели
Свидетельские показания по этому делу надо разделить на две группы. Первую составляют те, что получены в 1918 – 1919 гг., а вторую – мемуары и речи участников и свидетелей событий, относящиеся к времени после окончания Гражданской войны. Последняя часть менее информативна, поскольку все эти «записки Юровского», «воспоминания Быкова» и т.п. мемуары 20-х и 30-х годов с равной вероятностью могут быть как правдой, так и выполнением приказа на дезинформацию. В этом смысле гораздо интереснее немногие свидетельства 1918 года. Косвенные свидетельства делятся в соотношении «50 на 50». Половина сводится к утверждениям, что «слышал/слышала, что расстреляли (Николая, Николая и наследника, Николая и наследника, и вообще всех, включая слуг)». Другая половина заявляет, что «слышал/слышала, что просто эвакуировали (всех; всех кроме расстрелянного царя; всех, кроме расстрелянных царя и Алексея)». Причем странность состоит в том, что абсолютно противоположная информация шла от людей, говоривших с одинаковыми по уровню и доступу к информации лидерами Советской власти в Екатеринбурге до его занятия белыми. Все это выглядит именно так, как если бы имело место осознанное распространение красной стороной совокупности слухов принципиально разной направленности. Целью таких действий обычно является дезориентация как населения, так и противника относительно истинного положения вещей.
|
|
|
XXI . Странность № 14: обвиняемый Павел Медведев; агент Клаус или чудо № 1?
Наиболее важным из числа захваченных белыми участников событий в Ипатьевском доме был Павел Медведев. Он, разумеется, подтвердил версию «убиения всех». И здесь снова возникает набор странностей, свойственных любому звену доказательств версии о гибели бывшей царской семьи.
Приведем цитату из книги М.К. Дитерихса «Убийство царской семьи и членов дома Романовых на Урале», в которой история Медведева выглядит следующим образом.
«Вернулся Павел Медведев в Екатеринбург 21 июля и в этот день, сняв охрану с дома, распустил ее; кого домой, а кто записался в красную армию — на вокзал. Сам до 24 июля проболтался и пропьянствовал в городе, а вечером вместе со старым своим приятелем комиссаром Мрачковским уехал в Нижний Тагил. Там комиссар Сысертского завода Алексей Яковлевич Сафонов взял его к себе в помощники по выпечке хлеба для армии, и он находился при нем до октября.
В октябре его послали «на формировку» в Пермь, но Павел Медведев был уже недоволен властями и служить, как другие, в красной армии он не желал. Он считал себя обиженным, не оцененным. Он причислял себя к сознательным работникам нового режима, не к грабителям, а его, как всякого хулигана, хотели насильно послать в солдаты. (Именно так Порошенко говорит об армии Новороссии – прим. авт.) У него были большие заручки; он обратился к военному комиссару Исааку Голощекину, и тот помог Медведеву, дав ему какую-то записку в отдел формирования. Там комиссар еврей Гольдберг, сделав какую-то приписку на записке Исаака Голощекина, послал его в определенный вагон на станцию Пермь 2-я. В вагоне Медведев нашел несколько неизвестных ему лиц; они повели Павла Медведева к Камскому железнодорожному мосту, показали ему приспособления для взрыва моста на случай надобности и приказали ему находиться на правом берегу Камы в особой избушке и охранять приспособления для взрыва моста. Медведев под фамилией Бобылева поселился в этой избушке и жил там вместе со своим помощником рабочим Сысертского завода Петром Васильевичем Алексеевым. Специальной же охраной моста ведал особый комиссар по фамилии Колегов, при котором состояла команда мадьяр.
|
|
|
23 декабря накануне занятия Перми войсками генерала Пепеляева Медведев получил письменное приказание взорвать мост, и ему были переданы принадлежности для взрыва. Затем к нему пришел комиссар 5-го участка службы пути Яковлев и под расписку вручил еще одно предписание взорвать мост. Мост уже был под ружейным огнем наступавших сибиряков. Колегов, Яковлев и Алексеев, равно как и мадьяры, убежали. Медведев никогда не имел дела с подрывными средствами и, вероятно, взорвал бы раньше самого себя, чем мост. Кроме того, сибиряки были уже сзади него, и если бы ему и удалось взорвать мост, то вслед за сим его расстреляли бы на месте белогвардейцы. Павел понял, что советская власть его бросила между двух огней, не жалея его.
|
|
|
Тогда Медведев решил моста не взрывать и добровольно сдаться подходившим сибирякам. Его обыскали, нашли револьвер Наган, нашли принадлежности для взрыва моста. Но никто его не допросил и не спросили даже фамилии. Вместе с другими добровольно сдавшимися красноармейцами он был сначала помещен в так называемые красные казармы, а потом его командировали на должность санитара в 139-й эвакуационный госпиталь, где 11 февраля 1919 года его разыскал агент следователя Соколова Алексеев, арестовал и 16 февраля привез в Екатеринбургскую губернскую тюрьму.
Здесь Павла Медведева допросили следственные власти. Он представлялся человеком, достаточно развитым для его положения как рабочего. Это типичный русский большевик из фабричной среды. Он не был ни особенно угнетен, ни подавлен. Чувствовалась в нем некоторая растерянность, конечно, понятная в его теперешнем положении. Но она не отражалась на его душевном состоянии. Он владел собой и оставлял своим рассказом впечатление человека «себе на уме». Объяснения его сами по себе представлялись совершенно достоверными. Он рассказывал о фактах, как обыкновенно о них говорит человек, когда он говорит правдиво; в главных чертах не было ничего такого, что заключало бы в себе внутренние противоречия и оставляло бы впечатление лживости, выдуманности объяснений.
|
|
|
Только в одном отношении он привирал — когда обрисовывал свою собственную роль, свое собственное участие в деле. Ясно совершенно было, что свое участие он всемерно старался затушевать и свалить часть своей вины на других. В конечном выводе его объяснение — это типичное сознание убийцы в убийстве, учиненном многими лицами с заранее обдуманным намерением и по предварительному уговору; каждый из многих убийц, признавая основной факт преступления и свою юридическую виновность, всячески старался отпихнуться за счет других от своей фактической вины, затушевывая свою роль, замалчивая или отрицая факты, им самим учиненные. Поэтому Медведев упорно отрицал, что он участвовал в расстреле, и даже тогда, когда ему была сделана очная ставка с его женой. Он говорил, что в момент самого расстрела Янкель Юровский послал его на улицу послушать, будут ли слышны выстрелы. Но показания Летемина, Проскурякова, Якимова и жены Медведева определенно устанавливают, что Медведев никуда в это время не выходил и был единственным из охранников, который участвовал фактически в расстреле.
Недолго пришлось Павлу Медведеву просидеть в Екатеринбургской тюрьме; 25 марта того же года он умер от сыпного тифа и 27-го того же месяца погребен. Событие это записано в метрических книгах Градо-Екатеринбургской Михайло-Архангельской церкви за 1919 год в ст. № 50 и подписано священником А. Глубоковским.»
Все выглядит довольно убедительно, если бы не несколько вопросов. Дитерихс здесь не договаривает, кто именно проводил допрос Медведева-Бобылева. А вел его уже к тому времени отстраненный от должности руководства расследованием И.А. Сергеев. Человек, которому в высшей степени не доверяли ни Дитерихс, ни наконец назначенный «правильный» следователь Соколов. Причины недоверия, повторим :
(1) Сергеев все время ищет объективные основания для вывода о том, что именно случилось: у него 24 года безупречного следственного стажа, он профи, он иначе не умеет;
(2) и вдобавок – он крещеный еврей.
В данном случае совокупность этих фактов становится той гремучей смесью, которая приводит Дитерихса к мысли (он об этом много и откровенно пишет в книге) о том, что-де Сергеев «покрывает своих». Примерно теми же словами рассуждает екатеринбургский прокурор Иорданский, оговариваясь, впрочем, что не имеет к Сергееву явных претензий как к следователю.
Собственно смысл приказа о проведении допроса именно Сергеевым понятен: в декабре 1918 года он дал интервью корреспонденту Нью-Йорк Таймс Герману Бернстайну. Последний был в те годы влиятелен в англосаксонском мире на уровне нынешнего В.В. Соловьева в России. В частности, Бернстайн интервьюировал Льва Толстого, Бернарда Шоу, графа Витте, академика Мечникова, Максима Ковалевского, Леонида Андреева, Шейх-уль Ислама и т.д., и т.п. И в ходе интервью Сергеев имел неосторожность заявить, что «… после моего расследования я не думаю, что здесь были расстреляны все — и Царь, и его Семья. По моему мнению, Империатрица, Царевич и Великие Княжны не были казнены в этом доме. Но я, тем не менее, полагаю, что Царь, семейный врач доктор Боткин, два лакея и горничная действительно убиты здесь». Другими словами, Сергеев крайне опрометчиво выразил частичные сомнения в правильности официальной версии. После этого его, во-первых, отстраняют от расследования (разумеется, «после этого» совершенно не обязательно означает «в связи с этим»). И во-вторых, главное: тыкают «face into the table», организуя «встречу с непосредственным убийцей Всей Семьи». По итогам которой Сергеев не имеет ни малейших шансов на протокольное выражение сомнений. Поскольку прекрасно понимает, что иначе из положения «прикрывающего своих еврея» он мгновенно переходит в статус «ах ты красная сволочь!».
Это вполне логично с точки зрения Дитерихса и Соколова с их фанатичной, на уровне средневековых инквизиторов, вере в версию «полной гибели всех и тогда». Но вот дальше сильно нелогично. Ибо к моменту рассматриваемого допроса Медведева (Бобылева?) уже три недели как есть новый следователь, а именно Соколов, и ему все доверяют. И что? И ничего – Соколов так и не провел допроса обвиняемого цареубийцы вплоть до его смерти «от тифа» 25 марта 1919 года.
Оценим странность ситуации. Н.А. Соколов осознает, что ведет главное дело в своей жизни. Как и М.К. Дитерихс, он убежденный монархист. Он прекрасно понимает центральную проблему следствия: нет тел убиенных. Вся мировая юридическая практика жестко утверждает: нет останков и нет абсолютно доказанных причин их отсутствия – нет факта убийства. Все версии об уничтожении тел путем сжигания и т.д. весьма сомнительны. Соколов тоже профи, и он это знает. В указанной выше книге Саммерса и Мангольда приведено мнение крупных британских криминалистов, что в обычных условиях (без высокотемпературного крематория) это практически невозможно даже за трое суток непрерывного сжигания. Скажем, в Индии есть древняя традиция предания огню тел умерших на погребальных кострах. И она приводит к массовому сбрасыванию «недосожженых» останков в Ганг, что служит причиной масштабных эпидемий.
Более того – имеются только косвенные свидетели, слышавшие что-то со слов других людей. И вот, наконец, случается чудо и в руках белого правосудия оказывается непосредственный участник преступления, который все видел своими глазами. Но отчего же в результате все ограничивается его допросом тем человеком, которому ни Соколов, ни его начальник Дитерихс ни на грош не верят? (В книге Дитерихса даже описание внешности Сергеева предельно нелицеприятно: он вызывал у него едва ли не физическое отвращение.)
Да, Сергеев провел допрос Медведева, после чего собственноручно написал о том, что все убиты, тем самым опровергнув недавнее интервью Бернстайну. (И вскоре после этого бесследно исчез: мавр сделал свое дело?) Казалось бы, теперь Соколову надо день и ночь работать с заключенным. Помните, как в «Месте встречи» Жеглов допрашивает Котю Сапрыкина, требуя «помощи, советов, указаний»? Ну вот, примерно тем же образом. Поскольку могут выплыть мелкие подробности, которые, вполне возможно, помогут вскрыть как тайну места захоронения, так и дополнительно изобличить инициаторов убийства. Да мало ли что можно выдавить из памяти явного участника событий! Но нет – никаких следственных действий с Медведевым до самой его смерти Соколов не совершает. Дитерихс в своей книге охотно признает, что это – колоссальная ошибка и его, и Соколова.
Давайте оценим вероятность совершения умным и целеустремленным профессионалом большой (на грани обвинения в халатности) ошибки в области деятельности, которой он занимается всю жизнь. Например, известно, что в шахматах гроссмейстер с высокой вероятностью совершает хотя бы одну грубую ошибку на 50 партий при сеансе одновременной игры. Разумно считать, что в одной партии не менее 20 ходов. Значит, вероятность совершения профессионалом серьезной ошибки в своей области деятельности даже в условиях мощнейшего цейтнота и крайней информационной перегрузки можем оценить величиной порядка 10-3 (одна тысячная).
Ни у Соколова, ни у Дитерихса, ни у любого другого участника белогвардейского расследования не было ни цейтнота, ни нервной перегрузки. В этот момент, в феврале 1918 года, Колчаку еще вполне улыбалось военное счастье. Только что занята Пермь, потери красных составили 32 000 человек, взята масса пленных и богатые трофеи. Есть полная и твердая уверенность, что к маю-июню большевики будут полностью разбиты. Все спокойно и нет абсолютно никаких причин для совершения поступков, прямо противоречащих как служебному долгу, так и личным интересам указанных персонажей. И, тем не менее, в истории с «недопросом» Медведева подобную ошибку совершают оба – Соколов и Дитерихс. Ни один из них ни пробует лично расспросить Медведева. (Не следует такого приказа и от Дитерихса к Соколову.) Разумно полагать, что оба они, и Соколов, и Дитерихс, в данном случае ошибаются один независимо от другого. При одновременной реализации независимых событий (когда имеет место и это, и это) их вероятности перемножаются. Поэтому вероятность такой совместной ошибки составляет уже 10-6 (одну миллионную). Но дело в том, что здесь есть и еще вопросы.
Почему нет фотографии арестованного Медведева? Ведь без нее получается, что белые задержали некоего Бобылева, тот оказался Медведевым, признался в цареубийстве и умер. И все? И никто – ни Дитерихс, ни Соколов, ни Сергеев, ни присутствовавший при том допросе Николай Остроумов, помощник прокурора Екатеринбурга – не догадались приказать сфотографировать «изобличенного злодея»? Как в интересах следствия (чтобы доказать, что это не есть подставное лицо или там какой-нибудь «решивший пострадать» Николка из «Преступления и наказания»), так и для того, чтобы предъявить портрет цареубийцы «нашим европейских партнерам»? (А также для возможного опознания свидетелями и соучастниками, которые могут быть арестованы в будущем.)
Любая фотография Медведева на допросе – и все, версия убийства Николая с семьей доказывается неопровержимо. В конце концов, фотографирование есть очевидный способ удостовериться в личности задержанного (подлинности предоставленных документов и т.п.), что есть важнейший момент следствия. А то вдруг это «подстава» большевиков с целью выяснить, что есть у белогвардейского расследования? Но никаких снимков арестованного Медведева (Бобылева?) нет, и это более чем странно.
Точнее, необъяснимо. Вот фотографии Дмитрия Каракозова, покушавшегося на жизнь Александра III в 1866 году (!), в анфас и в профиль, а также сделанная Репиным его зарисовка перед казнью:
. 
Вот фотографии Софьи Перовской и Андрея Желябова, а также рисунок из зала суда (апрель 1881 года) над руководителями «Народной воли»:
Вот снимок Ивана Каляева в разорванной и окровавленной одежде, сделанный 4 февраля 1905 года спустя пять минут после террористического акта, прямо на месте убийства им великого князя Сергея Александровича Романова.
И на этом фоне Дитерихс и Соколов, монархисты до мозга костей, великолепно знающие традиции проведения такого рода следствия в России, и, вроде бы, относящиеся к расследованию как к событию «общенационального значения» – вдруг «забывают» сфотографировать взятого живым цареубийцу? Как говорил Станиславский: «Не верю!».
Давайте посмотрим, как обстояло дело с фотографированием в «белой» Сибири того времени. Вот несколько снимков Екатеринбурга в 1919 году.
 Торжественная встреча Верховного правителя России адмирала А.В.Колчака в Екатеринбурге. Февраль 1919 года.
|  Представители Британской армии на параде в Екатеринбурге, 1919 год. Ну как же на Руси без англосаксов?
|
 Гайда, Колчак, Дитерихс и прочие.
| 
Чехословаки в Екатеринбурге, 10.11.1918. Одному лишь только авторскому коллективу все это кажется похожим на поляков в Белокаменной в 1612 году?
|
В общем, фотографировать тогда вполне себе умели, и законы перспективы неплохо применяли. Тем более странно отсутствие фото Медведева после ареста.
Подчеркнем, что Медведеву сразу же был присвоен чрезвычайно важный статус. По приказу Иорданского ему даже выделили отдельную камеру и специально ее обработали от тифа. Но ни разу не сфотографировали?
Более того, вокруг этого дела, как стая волков, крутится сонм западных корреспондентов. Которые готовы назвать любую цифру и в любой валюте за подобную сенсацию. Так вот, к следственной группе был по согласованию с Колчаком был официально прикомандирован корреспондент лондонской «Таймс» Роберт Вильтон, отсылавший копии всех следственных материалов к себе в газету (ну и еще в «Интелленджент Сервис», на всякий случай). И получается, что все эти персонажи «опять ошиблись», все вместе и каждый в отдельности: и Дитерихс, и Соколов, и Вильтон? То есть опять все трое не предприняли очевиднейшего профессионального действия, прямо отвечающего их служебному долгу и личным интересам? Вероятность такого безобразия составляет уже 10-3*10-3*10-3=10-9 (одну миллиардную).
Далее. Медведев (или Бобылев) 25 марта 1919 года умирает «от тифа» (якобы в 20-е годы бывший глава Екатеринбургской белой контрразведки Белоцерковский хвастался, что это он его забил до смерти). При этом нет заключения о смерти ни от начальника тюрьмы, ни от тюремного врача, а есть только бумага от священника. И опять странность: тюремное начальство вновь не делает то, что требуется как инструкцией, так и личными интересами. То есть не пытается прикрыться от обвинения, что-де вдруг в реальности Медведев попросту сбежал, либо подобно Монте-Кристо, либо просто подкупив охрану, либо еще как. Все это очень странно: важнейший арестант, его уход в мир иной наносит сильнейший удар по расследованию – и никому не интересно? И даже здесь почему-то никто не прикажет снять посмертную маску с лица, чтобы опровергнуть вероятные слухи о том, что никакой, мол, это не Медведев? (Для справки: снять маску можно было еще почти месяц, пока не оттаяла почва.) Вероятность все этого снова десять в степени минус сколько?
Кроме того, если обвиняемый был под стражей, то у него не могли не «откатать» отпечатки пальцев; их использование а интересах обвинения очевидно. Отпечатки приобщаются к личному делу арестованного в тюрьме, к его уголовному делу, пересылаются с осужденным по этапам и хранятся вместе с этими материалами в соответствующих архивах. И – где они, снова нет? Безобразие, правда?
Еще непонятнее. Поведение самого Медведева предельно странно. Если верить Дитерихсу, то 23 декабря 1918 года он под Пермью сдается в плен колчаковцам. Через неделю его, как добровольно сдавшегося, направляют в госпитальную команду санитаром. У него, вероятно, документы на другую фамилию или, во всяком случае, его именуют Бобылевым. Но он ясно понимает, что белые ищут всех причастных к тем событиям. Медведев не дурак: его недаром выбрали начальником охраны дома Ипатьева. Условия для побега – идеальные: госпиталь вряд ли сильно охраняется, плюс можно похитить у тяжелораненых документы и одежду (возможно, и оружие). Но вместо попытки к бегству он вдруг начинает всем рассказывать, как убивал царя. Это слышит, в частности, медсестра Гусева и, вероятно, что-то знает ее начальница. Однако никто ничего никому не доносит, и он (для подстраховки?) – премию Дарвина в студию – отправляет жене письмо в Екатеринбург. На почтамте, разумеется, все предупреждены насчет корреспонденции на этот адрес. Посему, согласно книге Дитерихса, Бобылева-Медведева хватают и радостно тащат в тюрьму.
И на первом же допросе он не только во всем сознается, но и подробно излагает, кому говорил про свою роль в событиях ночи с 16 на 17 июля 1918 года. После чего белогвардейцы радостно предъявляют смертельное по сути обвинение то ли одной, то ли двум медсестрам из указанного госпиталя (Дитерихс в своей книге говорит о них весьма сурово и торжественно, в стиле Торквемады и в одной тональности и едином перечне с Медведевым: их расстреляли или повесили?). Кто подскажет, как называется субъект, который всем рассказывает о своих поступках, а потом его собеседников, невзирая на пол и возраст, арестовывают за недонесение? Вот слово вылетело: прохвост – нет, не то; подонок – тоже не вполне, а, вот, вспомнилось: провокатор! «Мгновения», агент Клаус в гостях у наивного пастора, «куда же ты летишь, дурашка», плеск воды под упавшим в воду пистолетом.
В общем, есть две версии. Вероятность одной, что Медведев – настоящий, не превышает результат произведения 10-6 на 10-9, то есть не более одного шанса на тысячу триллионов. Это число выглядит следующим образом:
0, 000 000 000 000 001.
(Снова цифра не нашего мира.) Причем здесь не учтены указанные выше странности поведения как самого Медведева, так и тюремного начальства: слово «странно» на языке математики означает «очень маловероятно». Кроме того, не принято во внимание, что, согласно книге Дитерихса, Медведева арестовали при отправке письма жене. С письмом ознакомиться нельзя? Как жаль, особенно если вспомнить о роли Вильтона, который фотографировал все документы следствия. А почерковедческую экспертизу не проводили? Ну надо же, как странно! Наконец, сильно досадно, что изобличенного цареубийцу не показали западным корреспондентам. Дескать, «вот-с, почтеннейшая публика, как выглядят злодеи; можете задать ему вопросы».
И даже более того: в это время в Сибири и англо-французами, и американцами снимались вполне себе качественные документальные фильмы о текущих событиях, см., например, французскую хронику «Белая Сибирь. 1919 год». Любое предложение «отснять цареубийцу» было бы принято с восторгом и вполне укрепило бы реноме Колчака как борца с «terrible the Bolsheviks». Если учесть и все перечисленное, то итоговая вероятность, всего скорее, будет много меньше той, что получена в самом начале, при обсуждении непонятного факта неперезахоронения останков убиенных из общеизвестного места на Старой Коптяковской дороге в течение почти трех четвертей века.
Тем не менее, для очистки совести забудем эти факты и даже предположим, что в расчетах есть ошибка в миллион раз. Тогда получаем величину вероятности аж в целых 0, 000 000 001, то есть один случай на миллиард. Так сильно лучше, или снова не особо? В суде это примут как часть доказательной базы, или снова решат вызвать «Скорую»?
Теперь рассмотрим версию о том, что вместо настоящего Медведева имеет место провокатор, Бобылев или как его там. К сожалению, в такой вариант без каких-либо проблем вписывается все, что можно.
Действительно, 17 января 1919 года адмирал Колчак возложил на генерала М.К. Дитерихса общее руководство по расследованию дела об убийстве на Урале Членов Августейшей Семьи и других Членов Дома Романовых. В переводе на русский язык это означало, что, во-первых, «правитель омский» был сильно недоволен распространяющимися слухами о том, что-де как минимум семья царя жива. Причина слухов – та самая неспособность следствия придти к противоположному выводу. И, во-вторых, что с этого момента реальное следствие находилось в руках военных. Которые твердо знали, что получив приказ «обосновать, ядрена корень!», его надо быстро выполнить. Но за полгода расследования этого сделать не удалось. Значит (в рамках гипотезы о провокации) «во имя высшей цели» надо попробовать имитировать доказательства. Единственно доступный метод обоснования – подтасовка, причем безо всяких материальных следов. Только использование подставных фигур, которые затем должны будут исчезнуть.
Сюда абсолютно укладывается отсутствие фотографий Медведева-Бобылева, ибо при любом сходстве персонажей эксперт всегда установит, что это липа (имеются фото Медведева «красного» периода его жизни). Поскольку у разных людей почти всегда индивидуальные соотношения параметров лица, отношение длины надбровных дуг к размеру ушей и ширине крыльев носа, разный рост и т.д. Очевидно, что нельзя также оставлять образцы почерка провокатора. Точно также понятно отсутствие в деле отпечатков пальцев арестованного: при провокации любые проверяемые вещдоки недопустимы по определению. Кроме того, сама дата ареста Медведева 11 февраля 1919 года вполне укладывается в данную теорию: с 17 января проходит три с половиной недели. Это минимально возможный срок для того, чтобы контрразведке, или кто там мог этим заниматься, далее это уточним, найти внешне похожего человека (из военнопленных или просто из своих агентов) и заставить его (поручить ему) «сыграть Медведева». А затем самое сложное – многократно проверить, сколь хорошо он выучил легенду и отрепетировать с ним его роль на допросе. Причем сделать это так тщательно, чтобы у Сергеева, с его-то профессиональным опытом и профессиональным же упрямством, не возникло непреодолимого сомнения. (На допросе Медведев всего лишь перепутал при просмотре фотографий имена одного-двух своих бывших коллег из числа охраны дома Ипатьева.) В рамках этой же гипотезы понятна и история с медсестрой (медсестрами), и отправленное письмо. Так как в подобном деле обязательны детали и подробности о том, как именно «нашли злодея», иначе могут не поверить.
Более того, при честном проведении подобного расследования естественно было бы ожидать проведения следственного эксперимента с вывозом обвиняемого на место преступления. Свидетельств об этом нет, и это тоже не противоречит версии о подтасовке: такое следственное действие подразумевает фотографирование.
В общем, сухой остаток: при наличии обвиняемого, дающего признательные показания, странно и не профессионально проигнорировать такие следственные действия по ЗАКРЕПЛЕНИЮ полученного признания как-то: фотографирование, взятие отпечатков пальцев, получение образцов почерка, проверка показаний на месте, опознание, повторный осмотр места происшествия, подробный допрос по обстоятельствам, описаниям внешностей участников и жертв, и наконец, следственный эксперимент (кто где стоял и в кого стрелял…).
Опять же из «Места встречи» («Эра милосердия») «… а так как Фокс больше ни на что не колется, то его обязаны будут повезти на место преступления (магазин), что бы там на месте все проверить, зафиксировать… Там вы их всех и укокошите…» (вольный пересказ речи Шарапова в банде). То есть даже неграмотные бандюги, с точки зрения братьев Вайнеров, и те знали, что без вывоза на место и без эксперимента – никуда.
Другими словами, такое количество столь странных «косяков» в «белом» расследовании трудно назвать случайностями или недоработками. Таким образом, вероятность истинности для гипотезы о «подлинном Медведеве» оказывается величиною крайне малой и, во всяком случае, радикально меньшей, чем вероятность версии о «фальсификации свидетеля». В обратном случае, с точки зрения математики придется признать, что имело место чудо. Присвоим ему номер 1.
Дата добавления: 2018-10-27; просмотров: 257; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!