Судебная практика по притворным сделкам
Конструкция договора дарения на практике также нередко используется с целью прикрытия собой иной сделки.
Например, участник общедолевой собственности, акционер или участник хозяйственного общества для обхода преимущественного права покупки со стороны других участников может подарить свое имущество, при этом фактически получив за рамками сделки дарения денежные средства в оплату его стоимости.
Такую сделку на практике очень сложно оспорить, поскольку закон не ограничивает круг лиц, которые могут выступать ее сторонами: дарение допускается в отношениях между любыми гражданами, в том числе не состоящими друг с другом в родственных связях. Таким образом, при желании недобросовестных участников гражданского оборота обойти преимущественное право покупки участника общей долевой собственности путем использования модели договора дарения добиться признания ее недействительной будет крайне проблематично.
В судебной практике, конечно, можно встретить примеры, когда стороны совершают сделку, притворность которой никаких сомнений не вызывает.
Пример
В договоре купли-продажи вещи была установлена чисто символическая цена в один рубль, что явно свидетельствовало о фактическом совершении сторонами сделки дарения, которую прикрывало заключенное ими соглашение (постановление АС Северо-Западного округа от 29.07.2015 N Ф07-10363/2014).
Договор купли-продажи квартиры может быть признан притворной сделкой, прикрывающей собой договор залога, если имеются какие-либо сопутствующие обстоятельства, подтверждающие ее притворный характер, например, письменное обязательство "покупателя", предоставившего деньги взаймы под фактический залог квартиры, не отчуждать ее третьим лицам.
|
|
|
Оценка таких сделок и фактических действий сторон не должна быть формальной, поскольку реальное обеспечение прав и свобод граждан правосудием предполагает безусловную обязанность суда исследовать и оценивать все возможные варианты их защиты. Правосудие по самой своей сути может признаваться таковым лишь при условии, что оно отвечает требованиям справедливости, что соответствует ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16.12.66 г. (Определение ВС РФ от 25.07.2017 N 77-КГ17-17). Однако такие случаи заинтересованное лицо, добивающееся оспаривания сделки, может считать для себя настоящим подарком, который можно встретить крайне редко.
Нельзя оспорить договор дарения объекта недвижимости по мотиву отсутствия согласия одного из супругов, если такой объект находился в их общей совместной собственности, но на момент отчуждения брак был прекращен. В таком случае после расторжения брака бывшие супруги приобретают статус участников совместной собственности, которая регулируется иными правилами.
|
|
|
Так, если для отчуждения недвижимого имущества одним из супругов требуется нотариальное согласие второго супруга на совершение сделки. Иным образом обстоит дело при отчуждении недвижимого имущества одним из участников совместной собственности.
Согласно п. 2 ст. 253 ГК РФ распоряжение имуществом, находящимся в совместной собственности, осуществляется по согласию всех участников, которое предполагается независимо от того, кем из них совершается сделка по отчуждению актива. В связи с этим, если брак участником общей совместной собственности был прекращен, при распоряжении недвижимым имуществом нотариальное согласие бывшего супруга уже не требуется (Определение ВС РФ от 28.03.2017 N 46-КГ17-3).
Гораздо проще оспорить договор дарения как притворную сделку в том случае, когда он заключается одновременно или в короткий промежуток времени с договором купли-продажи в отношении нескольких частей имущества.
Так, для обхода преимущественного права покупки акций акционер может продать небольшое количество акций третьему лицу, чтобы ввести его в состав акционеров, а затем ему же или его аффилированному лицу продать оставшийся пакет акций. Такие взаимосвязанные сделки, совершенные с одним субъектным составом и в непродолжительный период времени, могут быть квалифицированы как притворные, скрывающие за собой единую сделку купли-продажи акций. Ее можно признать недействительной на основании ст. 10, 168 и п. 2 ст. 170 ГК РФ как совершенную с нарушением преимущественного права покупки.
|
|
|
Поскольку такая сделка является притворной и прикрывает собой единый договор купли-продажи, суд может признать ее недействительной и применить к ней правила, относящиеся к такому договору, и перевести права и обязанности по нему на акционера, обратившегося с иском. Такая позиция закреплена в п. 3 Обзора практики рассмотрения арбитражными судами споров о преимущественном праве приобретения акций закрытых акционерных обществ, утв. информационным письмом Президиума ВАС РФ от 25.06.2009 N 131.
Участники и акционеры хозяйственных обществ, а также участники общей долевой собственности, совершающие на практике такие сделки с целью обхода преимущественного права покупки, даже не удосуживаются как-то более основательно продумать порядок ее оформления. Они, как правило, действуют прямолинейно, заключая в короткий промежуток времени сделки дарения небольшой доли или пакета акций и купли-продажи всей оставшейся части, что сразу обращает на себя внимание. Две такие взаимосвязанные сделки прикрывают единый договор купли-продажи соответствующего имущества. Такое нарушение дает основание пострадавшим участникам гражданского оборота поставить вопрос о его недействительности с применением к нему правил о купле-продаже и переводе на себя прав и обязанностей покупателя по сделке (постановление АС Северо-Западного округа от 12.09.2016 по делу N А26-8904/2013).
|
|
|
Иногда на практике использование договора дарения происходит даже не с целью прикрыть другую сделку, а от элементарного незнания ее сторонами правовых последствий своих действий, что влечет для них риск признания договора дарения недействительной сделкой.
Пример
Даритель оспаривал заключенный с одаряемым договор дарения доли в праве собственности на квартиру. Из материалов дела следовало, что даритель обкрадывал компанию, в которой одаряемый был руководителем и одновременно единственным участником. С целью урегулирования возникшего конфликта они заключили договор дарения названного имущества, и даритель отказался от предъявления к дарителю в рамках уголовного дела гражданского иска. Даритель был осужден условно, а затем решил вернуть себе долю в праве собственности на квартиру, и это ему удалось.
Суд пришел к выводу о том, что фактически стороны при совершении оспариваемой сделки имели в виду не дарение имущества, а преследовали цель обеспечить исполнение обязательства дарителя возместить причиненный ущерб.
Несмотря на то что сама сделка была совершена добровольно дарителем, ее притворный характер и несоответствие правовой природе дарения послужили основанием для ее признания недействительной с возвратом сторон в первоначальное положение. В итоге одаряемый остался ни с чем и был вынужден добиваться возмещения ущерба своей компании с неясной перспективой.
(Апелляционное определение Красноярского краевого суда от 19.12.2016 по делу N 33-17015/2016)
В приведенном примере суд был лишен возможности применить к недействительному договору дарения даже правила о той сделке, которую стороны действительно имели в виду. Они подразумевали оформление обязательства, обеспечивающего обязанность одаряемого возместить ущерб, однако было неясно, на каких условиях они были готовы это сделать, поскольку в спорной сделке речь шла исключительно об отчуждении имущества в собственность. Поэтому в приведенном примере на одаряемого был отнесен риск собственной неосмотрительности, хотя ничто не мешало ему заключить с дарителем соглашение об отступном или о новации имеющегося обязательства, а также использовать иные договорные конструкции.
Судебной практике также известны случаи, когда под видом возмездной сделки стороны пытались скрыть дарение и получить за счет этого необоснованные преимущества. В рамках одного дела о банкротстве заемщика банк добился исключения из реестра требований кредиторов требования племянника заемщика, который ссылался на то, что он исполнил за последнего его денежное обязательство и приобрел в порядке суброгации требования кредитора к нему. Признавая его требование необоснованным, суд исходил из следующего.
Применительно к рассматриваемой ситуации банкротства проверка обоснованности требования кредитора должна была осуществляться судом независимо от наличия разногласий между должником, лицами, имеющими право заявлять соответствующие возражения, кредитором, предъявившим требование. Установленным могло быть признано только то требование, в отношении которого представлены достаточные доказательства, подтверждающие наличие задолженности и ее размер. Такой подход сформирован в п. 26 постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 N 35 "О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве".
Кредитор по денежному обязательству не обязан проверять наличие возложения, на основании которого третье лицо исполняет обязательство за должника, и вправе принять исполнение при отсутствии такого возложения. Но приведенные суждения касаются взаимоотношений третьего лица, исполнившего обязательство за должника, и кредитора, принявшего соответствующее исполнение, при этом также необходимо исследовать отношения, сложившиеся между третьим лицом и должником.
В соответствии со ст. 313 ГК РФ в случае, когда исполнение обязательства было возложено должником на третье лицо, последствия такого исполнения в отношениях между третьим лицом и должником регулируются соглашением между ними, а не правилами о суброгации. Такое соглашение может являться сделкой, опосредующей заемные отношения между третьим лицом и должником, договором, предусматривающим дарение третьим лицом должнику исполненного в пользу кредитора, либо соглашением о погашении существующего обязательства третьего лица перед должником посредством платежа третьего лица в пользу кредитора должника и др.
Наличие внутригрупповых отношений и, как следствие, общности хозяйственных интересов имеет существенное значение для правильного разрешения спора. Это обусловлено тем, что установление подобного факта позволяет дать надлежащую оценку добросовестности действий как кредитора, заявившего о включении своих требований в реестр, так и должника, обязанность которого при нормальном функционировании гражданского оборота состояла в своевременном внесении арендных платежей.
По смыслу п. 1 ст. 19 Федеральным законом от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве) к заинтересованным лицам должника относятся лица, которые входят с ним в одну группу лиц либо являются по отношению к нему аффилированными. Таким образом, критерии выявления заинтересованности в делах о несостоятельности через включение в текст закона соответствующей отсылки сходны с соответствующими критериями, установленными антимонопольным законодательством.
При этом согласно позиции, изложенной в Определении ВС РФ от 15.06.2016 N 308-ЭС16-1475, доказывание в деле о банкротстве факта общности экономических интересов допустимо не только через подтверждение аффилированности юридической (в частности, принадлежность лиц к одной группе компаний через корпоративное участие), но и фактической. Второй из названных механизмов по смыслу абз. 26 ст. 4 Закона РСФСР от 22.03.91 N 948-1 "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" не исключает доказывания заинтересованности даже в тех случаях, когда структура корпоративного участия и управления искусственно позволяет избежать формального критерия группы лиц.
Для этого должна сохраняться возможность оказывать влияние на принятие решений в сфере ведения предпринимательской деятельности. О наличии такого рода аффилированности может свидетельствовать поведение лиц в хозяйственном обороте, в частности заключение между собой сделок и последующее их исполнение на условиях, недоступных обычным (независимым) участникам рынка.
При представлении доказательств аффилированности должника с участником процесса (в частности, с лицом, заявившем о включении требований в реестр, либо с ответчиком по требованию о признании сделки недействительной) на последнего переходит бремя по опровержению соответствующего обстоятельства.
В частности, судом на такое лицо может быть возложена обязанность раскрыть разумные экономические мотивы совершения сделки либо мотивы поведения в процессе исполнения уже заключенного соглашения (Определение ВС РФ от 26.05.2017 N 306-ЭС16-20056(6)).
Гражданское законодательство основывается на презумпции разумности действий участников гражданских правоотношений (ст. 10 ГК РФ). Поэтому в ситуации, когда родственник бенефициара группы компаний, ведущий с ним общий бизнес, систематически производит платежи за этого бенефициара его кредитору, предполагается, что в основе операций по погашению чужого долга лежит договоренность между бенефициаром и его родственником - заключенная ими сделка, определяющая условия взаиморасчетов. В рассматриваемом деле именно на заявителя следовало возложить бремя доказывания разумных причин того, что он погашал задолженность за заемщика, предварительно не оговорив с ним последствия своих действий.
В соответствии с подп. 2 п. 1 ст. 161 ГК РФ соответствующее соглашение между заемщиком и заявителем должно было быть совершено в простой письменной форме (если оно не требовало нотариального удостоверения). Несоблюдение простой письменной формы лишало стороны соглашения права ссылаться в подтверждение соглашения и его условий на свидетельские показания, но не лишало их права приводить письменные и другие доказательства (п. 1 ст. 162 ГК РФ). Коль скоро никто из них не представил в материалы дела письменный текст соглашения, существо связывающей их сделки должно было быть установлено путем исследования обстоятельств, касающихся расчетов заявителя с кредитором заемщика, которому он за него перечислял денежные средства.
Кредитор полагал, что целый ряд обстоятельств свидетельствовал о том, что заявитель изначально осуществлял эти платежи во исполнение безвозмездной сделки, заключенной с заемщиком. К числу таких обстоятельств относились следующие: история платежей и последующее поведение сторон (ежемесячное перечисление в течение продолжительного периода времени), наличие между заявителем и заемщиком родственных связей. В подобных операциях в ранние годы участвовали и другие родственники заявителя, при этом никто из плательщиков длительное время не предъявлял никаких финансовых претензий заемщику. Претензии были заявлены только после возбуждения дела о банкротстве, при этом заявитель так и не раскрыл информации о каком-либо возмездном соглашении, в рамках которого он производил исполнение денежного обязательства заемщика в пользу его кредитора.
При таких обстоятельствах суд пришел к выводу о том, что фактически заявитель преследовал цель добровольно и намеренно выполнить обязательство последнего в порядке дарения, а впоследствии (после возбуждения дела о банкротстве) воспользовался платежными документами исключительно с противоправной целью уменьшения в интересах заемщика количества голосов, приходящихся на долю независимых кредиторов. В связи с этим заявитель был не вправе претендовать на включение каких-либо требований в реестр требований кредиторов, поскольку он изначально их не приобрел (Определение ВС РФ от 30.03.2017 N 306-ЭС16-17647(1)). При наличии к тому оснований сам платеж лица, в отношении которого было возбуждено дело о банкротстве, произведенный им за третье лицо, может быть оспорен как подозрительная сделка по специальным основаниям, предусмотренным Законом о банкротстве (Определение ВС РФ от 25.05.2017 N 306-ЭС16-19749).
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 403; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!