К всем отсутствующим братиям (II, 22) 6 страница

[Col. 1212] Радуюсь о тебе, брат мой Навкратий, что ты стал сыном радости, то есть пострадал ради Христа. Подлинно, что приятнее этого? Что славнее? Ты потерпел бичевание, подобно Христу; тебя переводили из темницы в темницу, быв предан в руки нечестивого Иоанна[1136], с которым и я, смиренный, боролся. Но ты не пал при его нападении, а, напротив, отразил суемудрого, обличив его, о чем я в точности узнал и возрадовался. Да будет с тобою и впредь помощь Божия во всем, что имеет случиться! Но так как ты сказал, что он в беседе предлагал [некоторые] изречения для ниспровержения святых икон, именно – Астерия, Епифания и Феодота, то я признал необходимым для наставления обоих изложить здесь, хотя это и растягивает ткань письма, самые их изречения и при помощи Божией опровержение их от нас, несведущих.

Изречение Астерия слово в слово таково: «Не изображай Христа; ибо довольно для Него одного уничижения – воплощения, которое (512) Он добровольно принял ради нас, но, умственно сохраняя в душе своей, носи бестелесное Слово»[1137]. Итак, спросим этого повествователя, почему он запретил изображать Христа. «Довольно для Него, – говорит, – одного уничижения воплощения», как будто [воплощение,] однажды принятое Им, бесславно и Он избегает повторного обнаружения этого уничижения. Но как же оно добровольно, если бесславно? Ибо добровольное славно, не имеет бесславия недобровольности. Если это не так, то, по крайней мере, живопись, выражающая по подобию то же самое, что было прежде, есть повторение. Почему же не запрещается напоминание о Нем при помощи слуха, если изображение для зрения ненавистно для Него, как служащее повторением [уничижения]? То и другое сходно и равносильно, как сказали божественные уста – Василий Великий. Подобно этому будет представляться, что и Крест, однажды начертанный, есть повторение другого Креста, равно как и в отношении к Евангелию; и так как тот и другое изображаются постоянно, то существует бесчисленное множество Крестов и Евангелий, а не один и одно. Но если Крест один и нет иного, хотя бы он был изображаем тысячу раз, [Col. 1213] и Евангелие одно и нет иного, хотя бы оно было изображаемо в бесчисленном множестве, так и Христос один, а не два, хотя бы Он таким же образом был изображаем. Он изображается так же, как и читается, и не умножится ни ухо от слышания, ни глаз от созерцания того, что Бог стал человеком: Вечный – явился младенцем, Питающий всё – питается молоком, Необъятный – принимается в объятия, Всевышний становится мужем, Бездна премудрости крещается, Превышающий все существа совершает дела, свойственные Богу и человеку, Господь славы распинается на Кресте (ср. 1 Кор. 2:8), Животворящий всё – погребается и воскресает, Не ограниченный никаким местом – человекообразно возносится. Пусть же перестанет он осуждать столь спасительное для мира явление двояким образом, считая славу Господа бесславием и представляя добровольное уничижение Его невольным; пусть перестанет противиться и Василию Великому, которого голос есть голос Божий и который в одном месте заповедует так: «Да будет изображен на картине и подвигоположник в состязаниях Христос»[1138].

(513) Пусть отринуто будет от священного общества вместе с настоящим изречением и следующее предложение, как заключающее в себе равную нелепость. Ибо что он говорит? «Умственно сохраняя в душе своей, носи бестелесное Слово». О, безумие! Разве называли Божественные уста бестелесным Слово после того, как Оно стало плотью? Святой апостол называет Христа уже не плотью, но и не бестелесным Словом, когда говорит: потому отныне мы никого не знаем по плоти; если же и знали Христа по плоти, то ныне уже не знаем (2 Кор. 5:16). Объясняя это, Григорий Богослов указывает на «плотские немощи и всё наше, кроме греха»[1139], как и в другом месте говорит: «Уже не плоть, однако не бестелесный»[1140]. А кто называет Его бестелесным Словом, тот противоречит не только двоим, но и всем богоносным отцам.

Итак, естественным образом доказано, что из нелепого следует нелепое и, по опровержении лжи, в противоположном должна содержаться истина. Каким образом? Изображай Христа, где следует, как имеющий Его живущим в сердцем твоем, чтобы Он и читаемый в книге, и созерцаемый на иконе, как познаваемый двумя чувствами, вдвойне просвещал ум твой, когда ты научился созерцать глазами то, в чем был наставлен словом. И когда Он таким образом воспринимается слухом и зрением, неестественно, чтобы и Бог не прославлялся, и человек благочестивый не приходил в сокрушение; а этого что может быть спасительнее и благоугоднее Богу? Так мы, ничтожные, разумеем истину, хотя некоторые из бывших прежде нас святых отцов иначе понимали разбираемый вопрос.

Об этом изречении кончено. Какое же – Епифания? «Рассудит твое благочестие, прилично ли [Col. 1216] нам иметь Бога, начертанного красками»[1141]. Посмотри, какой он лжец[1142]. Он говорит не о Христе, в Котором усматривается описуемость вместе с неописуемостью, ибо в Нем обнаруживаются оба естества, но: «Бога иметь нам начертанного», отвергая человечество в Слове, согласно манихейскому учению, и представляя чистого Бога, (514) чтобы нелепостью предложения изумить слушателя. Так и видимым назвать Бога нелепо, когда Божественное слово говорит: Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий Бог и видимый, явил это (Ин. 1:18), ибо известно, что Бога, чистого от человечества, никто не видел. Единородный же по воплощении не непричастен ему, поэтому Он видим. Так и святой апостол взывает: Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя Ангелам, проповедан в народах, принят верою в мире, вознесся во славе (1 Тим. 3:16). Это во плоти надобно относить ко всему вообще [данному] изречению, ибо первое выражение имеет связь не только с последующими, но и со всеми свойствами воплощения. Как явился Бог во плоти, так и в каждом из событий, о которых раньше сказано, [Он был во плоти,] ибо неестественно было бы и показаться, и вознестись, если не подразумевать этого во плоти. Так точно во плоти Он и питается молоком, и преуспевает возрастом (см.: Лк. 2:52), и ходит ногами, и потеет в изнурении (см.: Лк. 22:44), и беседует языком, и прочее тому подобное.

Если же это так и если одно из всех свойств телесных есть описуемость, то очевидно, что и Бог описывается во плоти или красками, или другим способом. Ибо то и другое из двух совершенно необходимо: если Он явился во плоти, то и описывается во плоти; одно другому соответствует, одно от другого зависит. Если же неистинно второе, то также и первое; но первое истинно, следовательно, и второе. Таким образом, и по Божественному учению, и по общему смыслу нелепо не исповедовать Бога описуемым во плоти, если Он явился во плоти. Потом и в другом месте доблестный муж говорит: «Я слышал, что некоторые предлагают живописать и необъятного Сына Божия; трепещи, слыша это»[1143]. Но кто из имеющих ум не посмеется над суемудрым? Разве он не читал, что взяли Иисуса и связали Его, и отвели Его сперва к Анне (Ин. 18:12–13)? И еще в другом месте: взяли тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями (Ин. 19:40). Разве он не исповедует Иисуса Богом? (515) Если же Он – Бог, то как Необъятный был взят и связан? Не очевидно ли, что во плоти, как исповедал премудрый Павел? Да умолкнет же и этот обманщик, неистовствующий против Христа! Если бы он еще услыхал, что мы имеем и ядомого Бога, то, может быть, не только содрогнулся бы, но и расторгся бы, не вынося такой вести. [Col. 1217] Но что говорит Христос? Иядущий Меня жить будет Мною (Ин. 6:57). А он не иначе может быть принимаем в пищу, как во плоти. Подлинно, Христос, будучи вместе Богом и человеком совершенным, может быть называем по обоим естествам, из которых Он состоит, и по обоим в собственном смысле может быть представляем, так как свойства того и другого в единстве Лица Его не уменьшаются и не смешиваются. Свидетель этих слов – Сам Бог и Слово, Который в одном месте говорит: ищете убить Меня, Человека, сказавшего вам истину (Ин. 8:40), хотя говоривший это был и бессмертным Богом; а в другом месте говорит: вы говорите: богохульствуешь, потому что Я сказал: Я Сын Божий (Ин. 10:36), хотя сказавший это был и Сыном Человеческим (см. Ин. 1:51; 3:13). Таким образом, уделяя тому и другому естеству то, что свойственно тому и другому названию, мы нисколько не заблуждаемся.

Мы поможем в написании ваших работ!