Глава шестнадцатая. Лев уходит
1812 год
Пробившись обратно в подземелье, друзья, как могли, забаррикадировали вход в подклет, но надолго это помочь не могло. Рано или поздно французы найдут не только этот вход, но и все остальные, и выкурят из подземелья беглецов.
– Ничего, – успокаивал сам себя Байсаков. – Тут ходов много, долго можно держаться!
– Меньше, чем тебе кажется, – мрачно заметил Остужев. – Может, и не стоило нам соваться. А теперь Колиньи весь Кремль перевернет, но найдет дорогу к нам. Уже сейчас во все стороны скачут вестовые, ищут всех, кто хоть что‑то знает о московском подземелье. Найдут, Ваня. Не для того Наполеон здесь, чтобы несолоно хлебавши уйти. Тем более что мы его всерьез задели.
– Если бы не Колиньи! – схватился за голову Гаевский. – Ведь уже рядом были, все бы успели сделать... В плен взяли бы Наполеона и сюда увели! Как же я ненавижу этого мерзавца.
– Вряд ли так же сильно, как я, Антон, – Остужев поднялся. – Посидите‑ка здесь, друзья, перекусите. А мне надо прогуляться и подумать.
– Нашел место, где гулять... – проворчал Байсаков, доставая из мешка сало. – Ну, гуляй, только далеко не уходи, а чуть что – стреляй! Как вы живете с Мари, Антон? – спросил он у Гаевского, когда они остались вдвоем. – Вспоминаете Египет?
– Бывает, – кивнул Гаевский, принимая от приятеля сухарь. – Тебя часто вспоминаем. Зря ты как‑то... Обижаешься, что ли. Так уж вышло, мы ведь с Мари дольше знакомы, чем с тобой. Но тебя она часто вспоминает. Особенно, как ты в Египте ее от Бочетти спасал. Пришел, говорит, двух часовых об стенку стукнул, а потом цепь порвал, и кандалы разогнул голыми руками.
|
|
|
– Было дело, – усмехнулся Иван. – Мне тогда казалось, что я ей нравлюсь. А поговорить не мог – французского не знал. Да я и сейчас не очень‑то... Вот с Наполеоном закончим воевать – тоже остепенюсь.
Пока тек их неспешный разговор, Остужев уходил все дальше. Темные переходы, капающая сверху вода, неожиданные следы стоянки каких‑то людей... Здесь бывали люди, но недолго – неподходящее место, чтобы тут жить, разве что от кого‑то скрываться. Он искал подходящее место. Как бы там ни было, Носорога Бонапарт не получит. Александр обещал это Дие, и не только ей.
В одном месте старая кладка дала трещину. Остужев сунул руку внутрь, почувствовал уходящую вниз пустоту. Там, за кирпичами, предмет может лежать долго. Может быть, даже дольше, чем пролежал бы он в озере Байкал, где есть и течения, и любопытные рыбы. А может быть, и нет, озеро было бы надежнее. Александр только теперь понял, что не хочет отдавать Носорога даже графу Аракчееву, которому всецело доверял. Люди не должны владеть этим предметом. Он развязал узелок, который носил на груди, достал черную коробочку и осторожно открыл. Носорог, решительный и беспощадный, чуть сверкнул серебряным светом.
|
|
|
– Прощай, – уверенно сказал Остужев. – Мы с тобой больше никогда не увидимся.
Он закрыл коробочку, снова сунул руку в трещину и разжал пальцы. Чуть слышный звук сообщил, что предмет теперь покоится за кирпичами, и найти его будет более чем сложно. Кутузов лишил Наполеона резервов, провианта, коней – армии не продержаться в Москве достаточное время для того, чтобы перебрать здесь все, камень по камню. Тогда Александр пошел назад, чувствуя давно забытую легкость.
Друзей он застал с оружием в руках. Со стороны хода, ведшего к Кремлю, доносились глухие удары.
– Ишь, ломятся! – хмыкнул Иван. – Может, пойдем куда подальше? Вылезем на Кузнецком, только нас и поминай.
– Меня подождите!
Прямо перед ними, будто из воздуха, возникла Мари. Она вся просто сияла от гордости, показывая товарищам Саламандру. Антон кинулся обнимать жену, а Иван и Александр рассмотрели фигурку.
– Неуязвимость... – задумался Остужев.
– И что же? – Байсаков посмотрел на него подозрительно. – Задумал что‑то? Лучше бы сбежать, Саша, пока и Ящерку не отобрали, и то, что у тебя за пазухой.
|
|
|
– А за пазухой у меня уже ничего нет! – Александр довольно похлопал себя по груди. – Забудь навсегда! Но и бежать нам особо некуда. Надоело мне бегать, а тут – такой подарок от Мари! Кстати, а ты как сюда попала?
– Пошла бродить, и нашла еще один ход сюда. Жаль, что я раньше не подумала в подвалы спускаться, тут ходов, наверное, много! – сказала Мари. – Но я решила, что теперь с вами буду. Надоело в Кремле от Колиньи прятаться.
– Новый план! – прервал ее Остужев. – Пока не сломали нашу баррикаду окончательно, все поднимайтесь наверх с Мари, затаитесь там и будьте готовы действовать! Зачем нам бегать? Пора еще раз атаковать, и как раз теперь Бонапарт этого совсем не ждет. Отдайте мне Саламандру, и идите.
– А ты как же? – уперся Байсаков. – Нет, уж давай‑ка вместе тогда!
– Саламандры на двоих не хватит, Ваня! Бегите скорей!
До Байсакова что‑то дошло, но быстрее соображающие Гаевский и Мари уже тянули его за собой. После их ухода прошло несколько томительных минут, и далекий грохот сообщил Остужеву, что французы вошли в подземелье. Тогда он проверил оружие, сунул Саламандру под язык и пошел в неравный бой.
Сражение могло бы продолжаться долго – в состоянии “бойца” Александр просто разбрасывал гвардейцев, не слишком обращая внимание на легкие раны. Да и раны, будто сразу начинали затягиваться. Но когда продвижение солдат вперед замедлилось, на сцене появился Колиньи. Они сошлись на саблях, и искры, летевшие от клинков, освещали тоннель ярче факелов. Как только это было возможно, гвардейцы стреляли или пытались достать Остужева штыками. И все же убить себя он позволил именно Колиньи, который пронзил ему сердце шпагой.
|
|
|
«Так вот как эт‑то...» – успело промелькнуть в голове у Александра и свет померк.
– Ну, вот и все! – Колиньи отшвырнул оружие, нагнулся над трупом и разорвал на нем мундир. – Проклятье! Значит, кто‑то из его приятелей унес! Обыскать подземелье, каждый уголок! Составить карты, отметить все выходы на поверхность!
Он и сам понимал, что это работа не на один день, и даже не на одну неделю. А Император требовал результатов каждый день – армия таяла, и недалеко уже было то время, когда удерживать Москву было бы некем, даже имея Льва. Удивительным образом, оставшись без Саламандры, Наполеон был просто в бешенстве. Она служила ему четырнадцать лет, и о вспышках гнева все давно забыли. Но теперь они возвращались. Хуже всего было то, что Бонапарт подозревал Колиньи в краже, а тот и оправдаться не мог – живых в комнате было только двое.
– Отнесите труп наверх! – приказал он, закончив обыск тела Александра. – Я буду сопровождать. На него должен посмотреть лично Император.
Колиньи чувствовал себя как старый, ни на что не годный, но по‑прежнему преданный пес. Ему было обидно, что он, видимо, потерял хватку. Так долго гонялся за Остужевым – и вот он, мертвый, но без таинственного предмета. Прозевал Саламандру, хотя был рядом и своими глазами видел, как упала отрубленная кисть Бочетти, все еще сжимавшая фигурку. И теперь старый пес нес хозяину не добычу, а просто труп. Чтобы хоть что‑то принести.
– Нет предмета?! – Наполеон даже подпрыгнул, и Колиньи на миг показалось, что он сейчас ударит его по лицу. – А где предмет, Жерар?!
– Наверное, у Байсакова или того, второго.
– Вот как? А может быть, он у вас, Колиньи? – Бонапарт нетерпеливо прошелся по комнате ругаясь, на чем свет стоит. – Сперва Саламандра, теперь это – и всегда вы рядом! Как это понимать? Вы больше не служите мне?
– Мой Император! – взмолился Колиньи. – Клянусь, с той минуты Египетского похода я ни разу даже в мыслях вас не предал!
– Покажите мне тело! – потребовал Наполеон. – Немедленно. Вы хорошо его обыскали?! Вы смотрели в обуви, в карманах... Искать надо везде!
Подпрыгивая от нетерпения, Император подбежал к телу когда‑то друга, а потом врага. Остужев уже начал приходить в себя, но пока лежал, не двигаясь, и старался не выдать себя дыханием. Он чувствовал, как руки Бонапарта нетерпеливо обыскивают его. Александру показалось, что руки дрожат.
– Надо искать... Что они на меня смотрят?! – вдруг закричал Император. – Пусть уйдут все, кроме Колиньи! Так, загляните ему в рот.
И вот тут Остужев не удержался. Он открыл глаза, а потом высунул язык и показал Императору Франции лежащую на нем Саламандру. От неожиданности Наполеон отскочил, оступился и повалился на паркет. Колиньи среагировал быстрее, но Александр перехватил его руку и бросил итальянца через себя.
– Пора!! – закричал он, надеясь, что друзья рядом и поддержат его.
Ответом ему стали мгновенно прозвучавшие выстрелы за дверью. Гаевский и Байсаков не подвели товарища и отсекли охрану от Императора. Теперь следовало действовать быстро. Удар ногой снова отбросил Колиньи, и Остужев смог дотянуться до скальпеля, лежавшего на столе. Хоть какое‑то оружие.
Бонапарт, придя в себя, обрел хладнокровие и выстрелил в Александра из пистолета, но действовал слишком медленно, чтобы попасть в разбуженного зверя. Остужев легко уклонился, снова нанес несколько ударов Колиньи и подпер столом дверь. Итальянец действовал не так уверенно, как прежде – он был ошеломлен неожиданной переменой, и поэтому опаздывал. Воспользовавшись этим, его противник нанес Колиньи несколько ран скальпелем, а затем и вовсе завладел его шпагой. Осознав свое поражение, Колиньи сделал то, чего Остужев никак не мог от него ожидать. Он вдруг сорвал с шеи шнурок с фигуркой Леопарда и бросил его через комнату Наполеону.
– Спасайте себя, мой Император!
Бонапарт ловко поймал щедрый подарок и быстро повесил Леопарда на шею. Теперь несколько обескуражен, оказался Остужев. Меньше всего он ожидал, что придется схватиться в рукопашную с этим невысоким, рано располневшим человеком. Между тем Наполеон обнажил саблю.
– Вы готовы драться? – спросил Остужев, скорее просто, чтобы прийти в себя. – Прежде я вас не видел за этим занятием.
– Что ж, посмотрите! – Бонапарт явно был готов дорого продать свою жизнь. – За чем бы вы не пришли, вам не уйти живым! Вам и вашим друзьям! Даже если я умру, то и вы все тоже!
– Может быть, иногда дело того стоит? – Остужев сделал первый выпад и был удивлен легкостью, с которой Наполеон его отбил. – Вы упражнялись?
– Наконец‑то догадался! – рассмеялся Наполеон. – Да, любезный Колиньи владел Леопардом только с моего разрешения!
Бой становился ожесточеннее. И все же Александр, пользуясь преимуществом в росте и длине рук, теснил противника. Однако не дремал и Колиньи, о котором они почти забыли. Обливаясь кровью, он с трудом встал на ноги и, навалившись на стол, отодвинул его от двери. Высунувшись в коридор, он закричал:
– На помощь! Император в опасности, гвардейцы! На помощь Императору!
Но вместо гвардейцев в дверь вломился Байсаков и одним ударом заставил Колиньи замолчать. Следом вбежала Мари, ее прикрывал отстреливающийся из пистолетов Гаевский. Увидев, что происходит, Наполеон подбежал к окну и выпрыгнул во двор, попытавшись скрыться бегством. Остужев спрыгнул следом, зарубил кинувшегося ему наперерез артиллериста и вдруг увидел снаряженные ядра. Рядом дымил фитиль. Недолго думая, он схватил одно ядро и с фитилем в руке пошел за Наполеоном.
Император наугад бросился в одну из дверей и сам себя загнал в угол – из комнаты не было другого выхода. Он попробовал вернуться, но в дверях уже оказался Остужев с ядром в одной руке и саблей в другой.
– А вот теперь, милый мой Бонапарт, пора решить главный наш вопрос! – с улыбкой сказал Александр. – Выбирайте: будем мы с вами жить, или вместе умрем? Предупреждаю, моя жизнь цены не имеет. Во что оцените свою?
– И вы это сделаете? – Наполеон покосился на дымящийся фитиль. – Глупо, Остужев. Играть надо до конца. А от конца нам и так не сбежать, верно? Впрочем, у вас есть Саламандра... Как думаете, ее обладатель бессмертен?
– Не заговаривайте мне зубы! Прикажите прекратить стрельбу и оставить моих друзей в покое. Это наше с вами дело.
Бонапарт, стараясь не выдать лицом гнев и унижение, отдал необходимый приказ.
– А теперь пойдемте со мной к входу в подземелье. И пусть все ваши люди поднимутся наверх, и люди Колиньи тоже.
– Это слишком унизительно, Остужев, не испытывайте моего терпения, – сквозь зубы проговорил Бонапарт. – Всему есть предел.
– Вы хотите сохранить свою жизнь, чтобы продолжить игру? Вот и мы хотим сохранить свои, – пояснил Александр. – Хотя если вы передумаете, я подожгу запал этого ядра в любой момент.
Бонапарт пошел и на эти условия. Пока Гаевский, Байсаков и Мари проверяли, все ли ушли из подземелья, Остужев и Бонапарт стояли в подвале друг против друга.
– Теперь все? – глядя в сторону, спросил Наполеон. – Уходите. Я не буду вас преследовать сегодня, обещаю. Завтра все начнется снова.
– Это не все, – покачал головой Остужев. – Я пришел за Львом, и без него не уйду.
– Вы с ума сошли?! – вскинулся Бонапарт, но по глазам Александра понял, что тот не шутит. – Зачем вам Лев, Остужев? Возьмите лучше Леопарда или Кролика, или обоих.
– Мне не нужен Леопард, вы же знаете. Отдайте Льва, Бонапарт, и я приму его с уважением, не стану трогать остальные ваши предметы. Отдайте только Льва и Пчелу.
Бонапарт непроизвольно схватился за грудь. Потеря Льва была чудовищной потерей. Но без Пчелы Наполеон просто перестал бы быть собой. Это Пчела провела его через все испытания, Пчела сделала его Императором. Расстаться с ней он не мог физически.
– Нет, мсье Остужев, Пчелой вы подавитесь. Берите Льва и убирайтесь, я до вас еще доберусь, и до Льва тоже. Но если вам нужна Пчела, взрывайте ядро и сдохните вместе с вашими друзьями на штыках моих гренадеров.
– Грубо, но я вам верю. Хорошо, только Лев.
Наполеон сорвал с себя шнурок со Львом и швырнул его под ноги русскому.
– Запомните, Остужев, не Лев делает человека львом! Вам никогда не вести за собой армии! Вы не способны даже понять, что...
Александр не стал его слушать. Он подобрал Льва и побежал по узкому проходу подземелья, на ходу поджигая запал ядра. Спустя минуту он бросил его себе за спину, сворачивая в боковой ход. Страшный грохот сообщил ему о том, что свод обрушен и преследователи отрезаны от него, и ожидавших его впереди друзей.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 113; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!