Глава пятнадцатая. Последнее дело в Египте
1798 год
Нельсон потратил некоторое время на поиски французского флота. Он просто поверить не мог, что так глупо обманулся, и из‑за собственной проворности упустил Наполеона. Когда же, наконец, догадался вернуться к Александрии, то обнаружил там эскадру. Бешенству адмирала не было предела, и так же буйствовали ветры, когда англичане налетели на врага. Их пушки, казалось, вовсе не знали промахов. Мари наблюдала за ходом сражения из своей каюты, где находилась под арестом. Морской бой выглядел страшно, но в то же время весьма увлекательно. И лишь когда первые корабли стали тонуть вместе с сотнями находившихся на них моряков, Мари отошла от окна. Несмотря на все пережитое, она не стала жестокой.
После выигранного сражения англичане попробовали высадить десант и захватить город. Однако на твердой земле французы дали жестокий отпор – пушки крепости били по кораблям, а десант сбили в море смелой вылазкой. Когда Нельсон убедился, что так просто город не взять и вывел эскадру из боя, оказалось, что девушки на корабле уже нет. Воспользовавшись суматохой, а еще больше своими способностями, она покинула флагманский корабль вместе с десантом.
Дальше Мари действовала, как всегда в подобных ситуациях: для начала выкрала подходящую одежду, чтобы не бросаться в глаза. А потом, постепенно осваиваясь в новом для себя мире, разузнала свежие новости. Наполеон, основные силы экспедиционного корпуса, а вместе с ними и Гаевский, ушли далеко на юг, к Каиру. Туда ходили караваны, тщательно охраняемые от мамелюков французскими войсками. К первому же из таких караванов Мари и пристала. Вот только никто, ни караванщики, ни солдаты, никогда ее не видели. Днем девушка шла рядом, или ехала на повозке, а ночью воровала еду и отдыхала, забравшись в укромный уголок.
|
|
|
Усталая, но заинтересованная путешествием по странной, необычной стране, она благополучно добралась до Каира. Здесь ей надо было как‑нибудь образом разыскать Гаевского, и девушка отправилась в расположение французских войск. В первый день Антон ей на глаза так и не попался, и к вечеру Мари пошла на рынок. Если бы она воровала еду, то никто не смог бы ее заметить. Но Мари устала, и просто прогуливалась, одетая, как и все египтянки. Бедняжке просто не пришло в голову, что, несмотря на традиционную одежду и покрытую голову она сразу бросается в глаза. И тогда ее схватили за руку.
Отпусти мамелюк ее хоть на миг, второго шанса Мари ему не предоставила бы. Но верный приказу госпожи, воин доставил «колдунью» прямо к Бочетти, ни разу не разжав толстых пальцев. Прежде чем с ней разговаривать, Джина приказала заковать девушку в цепи. И без того с синяками на запястье, Мари оказалась в прочных и очень тесных оковах.
|
|
|
– Плачешь? – хмыкнула Бочетти, разглядывая пленницу. – Обидно, да? Больно? А взгляни‑ка на мои руки!
И действительно, следы от ремней, которыми гренадеры скрутили ее в подземелье Сфинкса, выглядели внушительно. От испуга Мари перестала плакать и вопросительно посмотрела на Бочетти. Та усмехнулась в ответ.
– Нет, ты мне не нужна. По крайней мере, пока не нужна. Для начала я хочу получить назад одну вещицу, которая мне очень дорога. И хочу узнать, насколько ты дорога мсье Остужеву...
...Остужев тоже искал Мари, так же, как и его товарищи. Однако графине повезло первой. А к временному лагерю, который друзья устроили себе в пустыне, однажды утром прискакал мамелюк и передал короткое, но важное сообщение: если они хотят еще хоть раз увидеть Мари, то Джина готова расстаться с ней за Саламандру, а Льва Остужев может оставить себе. Как именно он доберется до Бонапарта, и что с ним сделает, значения для Бочетти не имело.
– Постой, а как мне поговорить с твоей Фатимой?! – побежал за мамелюком Остужев, но тот и не подумал остановиться.
Плюнув, Александр вернулся к друзьям в полной растерянности. Он понятия не имел, как теперь добраться до Бонапарта, окруженного всей армией, да еще и головорезами Колиньи.
|
|
|
– Она просто хочет натравить тебя на генерала, – сказал Байсаков. – Думает: «Кто бы кого не убил, а все равно я хоть немного, но отомстила!» Не ходи никуда. Надо найти, где эта Бочетти обосновалась, и отбить Мари. Если она вообще у нее.
– Я пойду искать! – вскочил Гаевский. – Переверну Каир, но найду ее! Не могла наша графиня далеко уехать.
– Все пойдем! – заспорил Иван, которому еще в Италии очень понравилась француженка. – Саша, ведь так?
– Погодите, – Остужев, приложив ладонь к глазам козырьком, всматривался в пески. – Еще кто‑то идет к нам.
Это оказалась Дия. Когда девушку, почти терявшую сознание от обезвоживания, напоили и успокоили, она рассказала, как погибли последние члены суфийского ордена. Он не имел даже названия, потому что никто не должен был знать ни о суфиях, ни о том, что именно они охраняют. Даже сами стражи старались это забыть. Но вот теперь все они перебиты, а сокровище, которое они защищали, исчезло. Во время рассказа девушка иногда делала глазами знаки Остужеву, которых он сперва не понимал.
– Скажи лучше, Дия, а где может прятаться Бочетти? – спросил Антон сразу, как только девушка закончила. – Нам сейчас не до твоих сокровищ. У нас друг в плену.
|
|
|
– Есть три дома в Каире, где живут друзья Бочетти, – сказала Дия. – Я думаю, она где‑то там. А теперь можно мне поговорить в палатке только с мсье Остужевым?
Только теперь он понял, что означали эти знаки. Извинившись перед товарищами, которым не терпелось бежать в Каир, Александр уединился с Дией. Она быстро достала маленькую коробочку, раскрыла ее и показала Остужеву лежавшую в ней серебристую фигурку Носорога.
– Так это и есть...
– «Предмет предметов», – договорила за него Дия. – Я никогда не знала, где он, и как выглядит. Но когда начался бой и все погибли, я одна оказалась в зале. Вот, Остужев, этот предмет. За него многие готовы отдать весь мир, но он не должен принадлежать людям. Мне некому его больше отдать, только тебе. Но умоляю, не трогай! Простым смертным нельзя трогать «Предмет предметов», он сильнее людей.
Остужев задумался. Надо во что бы то ни стало спасти Мари, и ради этого он готов был наплевать на все приказы Аракчеева и отдать Бочетти любые предметы. Но что заставит мстительную итальянку выполнить обещанное? В то же время за Носорога можно было попробовать что‑то получить от Бонапарта – если не Льва, то хотя бы Саламандру, значения которой для генерала Александр тогда еще не понимал.
– Антон! – Остужев вышел из палатки. – Иди в Каир, ищи Мари. Но прежде передай записку для Наполеона, тебя ведь знают под разными именами. Напиши, что если он хочет получить то, что искал под Сфинксом, то пусть приходит один в Малую Пирамиду. Пусть также приведет для нас трех оседланных коней. Но пусть обязательно будет один, а то я уничтожу предмет.
Как именно можно уничтожить предметы, Александр понятия не имел, но надеялся, что и Бонапарт об этом не знает. Гаевский умчался в город, Иван стал собирать пожитки. Остужев вернулся в палатку, где терпеливо ждала его Дия, и открыл коробочку.
– Не надо! – испугалась девушка.
– Я уже имел дело с предметами! – успокоил ее Остужев. – Всего лишь подержу на ладони.
И он взял Носорога. Сперва Александр ощутил лишь знакомое уже легкое покалывание.
А потом он стал богом.
Это было непередаваемое ощущение, и позже много раз, пытаясь сам себе объяснить, что он чувствовал, Остужев не мог этого сделать. Просто потому, что в человеческих языках нет слов для описания этого ощущения. Весь мир существовал для него, а люди стали песчинками. Он посмотрел на Дию и увидел, как она сжалась, как упала на колени и ждет его приказа, надеется угадать даже невысказанное желание бога, чтобы броситься его исполнять. И это было приятно. Александр понял, что если сейчас выйдет из палатки, то и Байсаков станет таким же покорным, а если дойти до Каира, то все жители города и все французские солдаты склонятся перед ним. Краешек сознания, что еще контролировал Остужев‑человек, закричал: нет! не делай этого, погибнешь ты, но погибнут и миллионы!
Мучительным усилием воли, со стоном Александр сумел выронить Носорога на песок.
Дия дрожала всем телом, и он обнял ее, чтобы успокоить. Но и сам теперь твердо понял: люди не должны обладать этой фигуркой. Пусть лучше Лев, пусть войны и кровь, но пусть люди останутся людьми, а не обращаются в покорный прах.
– Не плач, милая! – твердо сказал он. – Я больше никогда не прикоснусь к Носорогу.
– И не говори о нем никому! – попросила Дия сквозь слезы.
– Клянусь. Разве только тем, кто умнее и сильнее меня. Там, откуда я родом, далеко на севере. Сюда Носорог больше не вернется.
Отдавать Носорога генералу нельзя было ни в коем случае. С горечью понял Остужев, что даже жизнью Мари придется пожертвовать, если кто‑то потребует этот предмет взамен. Поэтому о нем надо молчать, всегда. Он тщательно обмотал коробочку тряпками и спрятал на груди.
– Я буду охранять его, Дия, клянусь.
– И ты не отдашь его французу? – заплаканная Дия выглядела очень мило. – Нельзя, Остужев.
– Не отдам. Но попробую его обмануть.
***
Гаевский нашел Мари во втором из указанных Дией домов. Ее не слишком охраняли – все равно она в кандалах, соединенных цепью с вделанным в стену кольцом. Антон тихонько подполз к девушке и позвал.
– Ну, наконец‑то! – в своей манере возмутилась девушка. – Я уж думала, никогда не придешь! Ты знаешь, что здесь Бочетти, и у нее Саламандра?
– Нет у нее уже Саламандры! – фыркнул Антон. – В том‑то и беда, потому она и злая такая. А еще ее Бонапарт обманул, но это я тебе потом расскажу. Много в доме мамелюков?
– Человек двадцать, – прикинула Мари. – Так значит, Алекс Остужев здесь?
– Здесь, и с ним Иван Байсаков, если помнишь такого. Не волнуйся, мы тебя обязательно освободим, ты только будь наготове.
– Можешь считать, что я уже готова! – воскликнула девушка. – Никогда не была тебе так рада!
И, несмотря на опасность быть замеченным, Гаевский не удержался и поцеловал Мари. Это было только начало истории, которая привела к тому, что годы спустя они поженились. Потом Антону пришлось уйти, но на полпути к лагерю он встретил Дию.
– Куда ты идешь? – удивился Гаевский.
– Ты нашел Бочетти? У меня есть для нее сообщение.
Спустя несколько минут Дия уже стояла перед Бочетти и просила дать ей несколько динаров за то, что, может быть, покажется госпоже Фатиме интересным. Бочетти не хотела тратить время на незнакомую арабскую девчонку, но та сказала, что это имеет отношение к великому французскому генералу. Тогда Джина швырнула ей несколько динаров и услышала, что вечером Бонапарт встречается с каким‑то европейцем, но не французом, у Малой Пирамиды. Дия получила еще денег и приказ молчать. Кружной дорогой она вернулась в лагерь, где у Остужева окончательно был готов план.
– Она обязательно нападет! – объяснял он Антону и Ивану. – Джина ненавидит Наполеона с такой силой, что гнев затмит ее разум. Она придет со своими мамелюками. А ты, Ваня, пойдешь к ней в дом и освободишь Мари. Порвешь цепи?
– Ради Мари‑то? – вскинулся Байсаков. – Порву, конечно! Или разогну, если не порвутся...
– Я не знаю, придет ли Бонапарт на встречу, но это и не важно. Скоро сюда доберется Дюпон, он примет командование, и будет решать, как быть со Львом, – продолжал Остужев. – Все, что нам надо сделать – освободить Мари.
Но Бонапарт все же решился прийти. Конечно же, он был не один – в сотне шагов позади шел Колиньи и десять его лучших стрелков. Генерал действительно привел трех коней. Они с Остужевым встретились у входа в подземелье. От взгляда Александра не укрылось, как француз провел рукой по груди, проверяя, плотно ли Саламандра соприкасается с кожей.
– Вы теперь неуязвимы! – усмехнулся Александр.
– В отличие от вас, Остужев! – напомнил Бонапарт. – Игры в благородство закончились! Итак, «Предмет предметов». Покажите мне его!
– У меня его с собой нет. Но он дает большую власть. Скажите, Наполеон, а вы отдали бы за него Саламандру? Или хотя бы Льва?
– Я должен его видеть, я должен его попробовать... – уклончиво заметил генерал. – А знаете, что, Остужев? Нет у вас «Предмета предметов». Потому что если он существует, то делает человека богом. А такой предмет вы бы не отдали никому, вы бы воспользовались им сами. Ведь я прав?
– Да, – кивнул Александр, слыша уже топот копыт по песку. – Я бы его вам никогда не отдал. А еще у меня его нет. Я просто хотел, чтобы вы встретились с одной нашей общей знакомой!
Мамелюки вылетели из‑за угла пирамиды точь‑в‑точь, как когда спасали Джину, только теперь она скакала впереди. Выругавшись, Бонапарт побежал к стрелкам Колиньи, уже занимавшим позицию. Остужев упал на песок, а когда всадники пронеслись мимо, первым запрыгнул на коня. Тут же из пирамиды выбежали Дия и Гаевский. Втроем они поскакали к городу и успели как раз вовремя: на дорогу выбежал необычайно довольный собой Байсаков, ведя за руку освобожденную Мари. Когда на Каир опустилась ночь, они были уже далеко.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 114; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!