ПРЕДИСЛОВИЕ К ИЗДАНИЮ DCFR НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ
Nbsp; "Модельные правила европейского частного права" (перевод с английского) (науч. ред. Н.Ю. Рассказова) ("Статут", 2013) Документ предоставлен КонсультантПлюс Оглавление ПРЕДИСЛОВИЕ. 2 ПРЕДИСЛОВИЕ К ИЗДАНИЮ DCFR НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ. 6 ПРЕДИСЛОВИЕ К РОССИЙСКОМУ ИЗДАНИЮ... 8 Идея и цели DCFR. 8 Содержание DCFR. 9 Сфера применения DCFR. 14 Структура и язык модельных норм DCFR. 16 Что происходило после завершения работы над DCFR; 21 Каково практическое значение DCFR. 23 СОЗДАТЕЛИ DCFR. 24 КОЛЛЕКТИВ ПЕРЕВОДЧИКОВ. 27 МОДЕЛЬНЫЕ ПРАВИЛА ЕВРОПЕЙСКОГО ЧАСТНОГО ПРАВА.. 28 КНИГА I: ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ.. 28 I.-1:101: Сфера применения. 28 I.-1:102: Толкование и применение. 29 I.-1:103: Добросовестность и честная деловая практика. 29 I.-1:104: Разумность. 29 I.-1:105: "Потребитель" и "предприниматель". 30 I.-1:106: "Письменная форма" и аналогичные термины.. 30 I.-1:107: "Подпись" и аналогичные термины.. 30 I.-1:108: Определения, включенные в Приложение. 31 I.-1:109: Уведомление. 31 I.-1:110: Исчисление сроков. 33 КНИГА II: ДОГОВОРЫ И ДРУГИЕ ЮРИДИЧЕСКИЕ АКТЫ.. 33 Глава 1: ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ.. 33 Глава 2: ЗАПРЕТ ДИСКРИМИНАЦИИ.. 37 Глава 3: МАРКЕТИНГ И ПРЕДДОГОВОРНЫЕ ОБЯЗАННОСТИ.. 38 Глава 4: ЗАКЛЮЧЕНИЕ ДОГОВОРА.. 46 Глава 5: ПРАВО НА ОТКАЗ. 52 Глава 6: ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО.. 57 Глава 7: ОСНОВАНИЯ НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ.. 61 Глава 8: ТОЛКОВАНИЕ. 69 Глава 9: СОДЕРЖАНИЕ И ДЕЙСТВИЕ ДОГОВОРА.. 72 КНИГА III: ОБЯЗАННОСТИ И СООТВЕТСТВУЮЩИЕ ПРАВА.. 81 Глава 1: ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ.. 81 Глава 2: ИСПОЛНЕНИЕ. 86 ГЛАВА 3: СРЕДСТВА ЗАЩИТЫ ОТ НЕИСПОЛНЕНИЯ.. 91 Глава 4: МНОЖЕСТВЕННОСТЬ ДОЛЖНИКОВ И КРЕДИТОРОВ. 107 Глава 5: ПЕРЕМЕНА ЛИЦ.. 112 Глава 6: ЗАЧЕТ И СОВПАДЕНИЕ ДОЛЖНИКА И КРЕДИТОРА.. 124 ГЛАВА 7: ИСКОВАЯ ДАВНОСТЬ. 126 КНИГА IV: ОТДЕЛЬНЫЕ ДОГОВОРЫ.. 130 ЧАСТЬ A: КУПЛЯ-ПРОДАЖА.. 131 Часть B: АРЕНДА ВЕЩЕЙ.. 146 Часть C: УСЛУГИ.. 157 Часть D: ДОГОВОР ПОРУЧЕНИЯ.. 188 Часть E: АГЕНТСКИЙ ДОГОВОР, ФРАНЧАЙЗИНГ И ДИСТРИБУЦИЯ.. 204 Часть F: ДОГОВОР ЗАЙМА.. 222 Часть G: ЛИЧНОЕ ОБЕСПЕЧИТЕЛЬНОЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВО <1>. 225 Часть Н: ДАРЕНИЕ. 241 КНИГА V: ДЕЙСТВИЯ В ЧУЖОМ ИНТЕРЕСЕ БЕЗ ПОРУЧЕНИЯ.. 251 Глава 1: СФЕРА ПРИМЕНЕНИЯ.. 251 Глава 2: ОБЯЗАННОСТИ ГЕСТОРА.. 252 Глава 3: ПРАВА И ПОЛНОМОЧИЯ ГЕСТОРА.. 253 КНИГА VI: ВНЕДОГОВОРНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ВРЕД, 255 Глава 1: ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ.. 255 Глава 2: ЮРИДИЧЕСКИ ЗНАЧИМЫЙ ВРЕД.. 256 Глава 3: ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. 259 Глава 4: ПРИЧИННАЯ СВЯЗЬ. 266 Глава 5: ОБСТОЯТЕЛЬСТВА, ОСВОБОЖДАЮЩИЕ ОТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ.. 266 Глава 6: СРЕДСТВА ЗАЩИТЫ.. 270 Глава 7: ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ПРАВИЛА.. 273 КНИГА VII: НЕОСНОВАТЕЛЬНОЕ ОБОГАЩЕНИЕ. 274 Глава 1: ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ.. 274 Глава 2: НЕОСНОВАТЕЛЬНОСТЬ ОБОГАЩЕНИЯ.. 274 Глава 3: ОБОГАЩЕНИЕ И ПОТЕРЯ.. 275 Глава 4: ПРИЧИННАЯ СВЯЗЬ. 276 Глава 5: ВОЗВРАТ ОБОГАЩЕНИЯ.. 278 Глава 6: ВОЗРАЖЕНИЯ.. 279 Глава 7: СООТНОШЕНИЕ С ДРУГИМИ ПОЛОЖЕНИЯМИ.. 281 КНИГА VIII: ПРИОБРЕТЕНИЕ И УТРАТА.. 282 Глава 1: ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ.. 282 Глава 2: ПЕРЕНОС ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ, 286 Глава 3: ДОБРОСОВЕСТНОЕ ПРИОБРЕТЕНИЕ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ.. 293 Глава 4: ПРИОБРЕТЕНИЕ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ.. 295 Глава 5: ПЕРЕРАБОТКА, СОЕДИНЕНИЕ И СМЕШЕНИЕ. 299 Глава 6: ЗАЩИТА ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ И ВЛАДЕНИЯ.. 302 Глава 7: ЗНАЧИМЫЕ ВОПРОСЫ ПРИ ВОЗВРАТЕ ВЕЩЕЙ.. 306 КНИГА IX: РЕАЛЬНЫЕ ОБЕСПЕЧЕНИЯ, 308 Глава 1: ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ.. 308 Глава 2: СОЗДАНИЕ И ОБЪЕМ... 313 Глава 3: ДЕЙСТВИЕ В ОТНОШЕНИИ ТРЕТЬИХ ЛИЦ.. 323 Глава 4: СТАРШИНСТВО ПРАВ. 342 Глава 5: ПРАВИЛА, РЕГУЛИРУЮЩИЕ ОТНОШЕНИЯ ДО НАРУШЕНИЯ.. 345 Глава 6: ПРЕКРАЩЕНИЕ. 350 Глава 7: НАРУШЕНИЕ И ПРИНУДИТЕЛЬНАЯ РЕАЛИЗАЦИЯ ПРАВ. 353 КНИГА X: ТРАСТЫ.. 365 Глава 1: ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ.. 365 Глава 2: УЧРЕЖДЕНИЕ ТРАСТОВ. 369 Глава 3: ТРАСТОВЫЙ ФОНД.. 375 Глава 4: УСЛОВИЯ ТРАСТА И НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ. 377 Глава 5: ПОРЯДОК ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЙ.. 380 Глава 6: ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ ДОВЕРИТЕЛЬНЫХ СОБСТВЕННИКОВ. 385 Глава 7: СРЕДСТВА ЗАЩИТЫ ОТ НЕИСПОЛНЕНИЯ.. 392 Глава 8: ЗАМЕНА ДОВЕРИТЕЛЬНЫХ СОБСТВЕННИКОВ. 397 Глава 9: ПРЕКРАЩЕНИЕ и ИЗМЕНЕНИЕ ТРАСТОВ. 403 Глава 10: ОТНОШЕНИЯ С ТРЕТЬИМИ ЛИЦАМИ.. 409 ПРИЛОЖЕНИЕ. 413 Приложение. 443 www.consultant.ru Дата сохранения: 08.02.2014
|
|
|
|
|
|
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
|
|
|
МОДЕЛЬНЫЕ ПРАВИЛА ЕВРОПЕЙСКОГО ЧАСТНОГО ПРАВА
Перевод с английского
Научный редактор
Н.Ю. РАССКАЗОВА
ПРЕДИСЛОВИЕ
В настоящем издании кафедра гражданского права Санкт-Петербургского государственного университета представляет перевод основной части произведения, имеющего сложное, но точно отражающее его содержание название: "Principles, Definitions and Model Rules of European Private Law. Draft Common Frame of reference (DCFR)" - "Принципы, определения и модельные правила европейского частного права. Проект общей справочной схемы (DCFR)". Вместе с комментариями произведение имеет весьма внушительный объем <1>. Термин "произведение" точно характеризует переведенный документ. DCFR создан усилиями представителей академических кругов государств - участников Евросоюза. Подробнее об истории документа и его целях можно узнать из предисловия, написанного для русского перевода членами группы разработчиков Кристианом фон Баром, Эриком Кливом и Паулом Варулом. Документ, как видно из его названия, состоит из трех частей: принципы, собственно модельные правила и определения (помещенные в приложение). Мы остановились на переводе только модельных правил и определений, оставив в стороне принципы, поскольку эта часть документа, по сути, является комментарием. Решение перевести DCFR и сделать перевод максимально доступным для использования любым заинтересованным лицам принято под влиянием ясного осознания того, что документ имеет ценность для нашего общества.
|
|
|
--------------------------------
<1> Principles, Definitions and Model Rules of European Private Law. Draft Common Frame of reference (DCFR). Full Edition. Prepared by the Study Group on a European Civil Code and the Research Group on EC Private Law (Acquis Group) / Ed. by Christian von Bar and Eric Clive. Vol. I - VI. Munich, 2009.
Во-первых, DCFR подтверждает, что российское гражданское право по-прежнему находится в "близких родственных отношениях" с частным правом европейских государств, относящихся к континентальной правовой системе. Мы можем понять "их", "они" могут понять нас, мы можем развиваться в одном направлении, что в условиях глобализации, безусловно, является немаловажным для развития внутреннего рынка.
Во-вторых, DCFR воплощает современную модель гражданского права. Россия, по понятным историческим причинам, вынуждена догонять правопорядки, развившиеся в условиях рыночной экономики. Этот процесс неизбежно приводит к заимствованию частноправовых норм. Но любая норма, будучи вырванной из контекста родной нормативной системы, утрачивает эффективность, более того, способна дать результат, прямо противоположный ожидаемому. С этой точки зрения правила, включенные в DCFR, более приемлемы. Они являются продуктом общеевропейской цивилистической мысли и обеспечивают лучшее, по мнению профессионалов разных стран, регулирование соответствующих отношений, максимально освобожденное от "национальной" зависимости. И еще одно, возможно, самое важное обстоятельство. Подробное знакомство с нормами DCFR дает представление о принципах, логике, "духе" современного европейского частного права. В частности, это относится к роли информации и распределению обязанностей по ее поиску и предоставлению, к способам и границам защиты потребителя в условиях рынка и, конечно, к значению и содержанию принципов разумности и добросовестности участников современного оборота.
В-третьих, DCFR является важным шагом на пути примирения правовых систем гражданского и общего права. Наши сетования на агрессивное проникновение элементов англо-американского права в отечественный правопорядок (как и в право стран континентальной Европы) делу не помогут. Видимо, пришло время признать, что процесс носит объективный характер. И чтобы направить его в "мирное" русло, нужно как минимум сравнить подходы к регулированию сходных институтов, понять "чужую" правовую логику, выделить точки соприкосновения с ней и только на этой основе отрицать либо принимать новшества, которые привносит в развитие континентального права common law. С этой точки зрения трудно переоценить работу, проделанную создателями DCFR. Среди них были представители всех государств - участников Евросоюза, поэтому при разработке DCFR анализировалась и учитывалась практика стран и гражданского, и общего права. Кроме того, Книга X специально посвящена трасту, что позволяет юристам, воспитанным на гражданском праве, лучше понять логику этого института. Элементы траста уже проникли к нам, в первую очередь в законодательство о ценных бумагах. Но правовые цитаты, будучи вырванными из чужого правопорядка, нелегко приживаются на отечественной почве (вспомним, например, правила о номинальных держателях ценных бумаг). Книга X DCFR, как источник верифицированной информации, может быть полезна и в правоприменении, и в законопроектных работах.
В-четвертых, DCFR представляет профессиональный взгляд на гражданское право, свободный от конъюнктуры. Этот фактор имеет особую ценность. Не секрет, что сегодня законотворческий процесс слишком подвержен влиянию сиюминутных интересов отдельных лиц, структур, ведомств. Поэтому само по себе существование независимого и при этом профессионального взгляда на право дает надежду на то, что законодатель учтет его при формулировании текста закона.
Главной проблемой в нашей работе стал выбор границы между буквальным переводом и переводом, приспособленным к понятной для российского юриста логике. Мы старались максимально сохранить своеобразие оригинального текста. Возможность сравнить свой и чужой взгляды сама по себе ценна для юриста. Кроме того, мы следовали принципу, изложенному в ст. I.-1:102: "Настоящие правила должны толковаться и применяться как самостоятельный документ, в соответствии с целями и лежащими в их основе принципами". Там, где смысл правила был не очевиден, мы сверяли перевод с комментариями, приведенными в полном издании DCFR. Много сил было потрачено на поиск слов и выражений, передающих смысл оригинального текста не только точно, но и стилистически красиво. При переводе были использованы следующие словари:
Black H.C. Black's law dictionary. West publishing Co, 1979.
Garner Bryan A. Black's Law Dictionary. Standard Ninth Edition. West Publishing Company, 2009.
Burton William C. Burton's Legal Thesaurus (Paperback). 4th еd. 2011.
Klein G. Dictionary of banking. Pitman Publishing, 1992.
Большой англо-русский словарь. В 2 т. 2-е изд. М., 1977.
Андрианов С.Н., Берсон А.С., Никифоров А.С. Англо-русский юридический словарь. М., 2009.
Ильин Ю. Новый англо-русский и русско-английский юридический словарь. М., 2009.
Александрова З.Е. Словарь синонимов русского языка. 3-е изд. М., 1971.
Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. 4-е изд. М., 1999.
Словарь иностранных слов. 15-е изд. М., 1988.
Перевод некоторых выражений в силу их смыслового многообразия обсуждался коллективно. Кроме того, было сложно согласовать подготовленный перевод отдельных статей с определениями, включенными в приложение (Definitions). Оказалось, что в нашем праве отсутствуют специальные термины для описания некоторых использованных в приложении понятий. Чтобы пояснить выбор варианта перевода "трудных" выражений, ниже описаны мотивы, которыми мы руководствовались:
1) "business" - этим понятием в соответствии со ст. I.-1:105 охватывается любое физическое или юридическое лицо, которое осуществляет торговую, производственную или иную профессиональную деятельность, в том числе без цели извлечения прибыли. Мы перевели этот термин как "предприниматель", не найдя иного, более точного, но краткого выражения. Соответственно, "business activity" пришлось переводить как "предпринимательская деятельность", хотя в зависимости от контекста этим выражением может охватываться любая осуществляемая не по найму торговая, производственная или профессиональная деятельность;
2) "knows or could reasonably be expected to know" (настоящее время) и "knew or could reasonably be expected to know that" (прошедшее время) - при переводе этих фраз было важно передать отграничение факта знания от презумпции знания. Буквальный перевод - "знает или может разумно предполагаться знающим" / "знал или может разумно предполагаться знавшим" - не очень благозвучен, поэтому конкурирует в русском тексте с менее точным "знает или, как можно разумно предполагать, может знать" / "знал или как можно разумно предполагать, мог знать";
3) "obligation" - перевод этого термина на русский язык предполагает выбор из альтернативы "обязательство" - "обязанность". Анализ текста DCFR показывает, что этим термином в документе описывается то, с чем корреспондирует право кредитора (ст. III.-1:101), т.е. обязанность. Однако в некоторых случаях выражение "обязанность" нежелательно использовать при переводе на русский язык в связи с особенностями словоупотребления. Например, перевод фразы "is not the debtor of the obligation" как "не является должником по обязанности" явно неуместен, и фраза переведена как "является должником в обязательстве". В результате было решено при переводе термина "obligation" выражения "обязанность" и "обязательство" использовать как синонимы.
Специальный термин для описания обязательства как вида правоотношения (обязательство в смысле ст. 307 Гражданского кодекса Российской Федерации <1>) в DCFR отсутствует. Такой подход, помимо прочего, отвечает логике common law. Для описания любого правоотношения в английском тексте используется выражение "legal relationship", которое мы переводили буквально - "правоотношение".
--------------------------------
<1> Далее - ГК РФ.
Термин "obligation" необходимо сравнить с термином "liability". Последний в зависимости от контекста переведен либо как "ответственность", либо как "обязательство" (но не "обязанность", поскольку это понятие описано термином "obligation"). Перевод его как "обязательство" использован в первую очередь в тех случаях, когда из контекста ясно, что понятием "liability" охватываются и регулятивные, и охранительные отношения, в которых участвует субъект.
К понятию "obligation" примыкает понятие "duty", определение которого включено в Приложение. В тексте DCFR термин "duty" использован в следующих случаях:
а) при описании преддоговорных обязанностей ("pre-contractual duties"): Глава 3 Книги II, ст. II.-7:201, II.-9:402, IV.C.-2:102, IV.E.-2:101, IV.G.-4:103;
б) для указания на обязанность действовать ("duty to act") в соответствии с требованиями добросовестности и честного ведения дел (ст. III.-1:103, III.-1:106); соответственно, нарушение "duty" не является основанием для использования мер защиты от неисполнения, но может воспрепятствовать нарушителю использовать права, которые были бы доступны ему в отсутствие нарушения (ст. III.-1:103);
в) при установлении обязанности ("duty") должника удостовериться в том, что его уведомление
об обстоятельствах, препятствующих исполнению обязанности, получено кредитором в разумный срок (ст. III.-3:104), и обязанности ("duty") кредитора уведомить должника о приостановлении встречного исполнения (ст. III.-3:401);
г) "duty" названы обязанности гестора (ст. ст. V.-2:102, VI.-5:202) и те обязанности принципала, исполнение которых принимает на себя гестор (ст. V.-1:102);
д) в Книге VI, посвященной деликтам, это предполагаемая в силу обстоятельств обязанность ("duty") лица вести себя определенным образом, чтобы обеспечить безопасность объекта (ст. VI.-3:202); процессуальные обязанности ("duties during court proceedings") (ст. VI.-7:103);
е) для установления обязанности ("duty") предоставлять информацию об обременении имущества любому заинтересованному лицу (ст. IX.-3:319, IX.-3:331).
По прямому указанию создателей DCFR "duty" и "obligation" соотносятся как род и вид ("любая обязанность является долгом, но не всякий долг является обязанностью"), причем, в отличие от "duty", обязанность ("obligation") всегда принадлежит стороне правоотношения (ст. III.-1:102: Definitions). Соответственно, термином "duty", и это подтверждают приведенные выше ссылки на статьи DCFR, по общему правилу описываются внедоговорные обязанности, в том числе обязанности, установленные в отношении неограниченного круга лиц. В Приложении мы перевели термин "duty" как "долг (долженствование)". Дополнительное указание на долженствование призвано подчеркнуть, что понятие долга как "duty" не соответствует понятию долга, встречающемуся в ГК РФ (ответственность по долгам, погашение долга, прощение долга и т.д.);
4) "on behalf of" - это английское выражение можно переводить и как "от имени", и как "в интересах", что объясняется отсутствием в английском праве разграничения прямого и косвенного представительства. В континентальном праве такое разграничение есть: при прямом представительстве лицо действует от имени другого лица (ст. 182 ГК РФ), при косвенном - от своего имени (например, комиссионер - ст. 990 ГК РФ). При этом в некоторых договорах лицо может действовать и в том и в другом качестве (например, агент - ст. 1005 ГК РФ). Родовым признаком отношений с участием посредника (доверенного лица, комитента, агента и т.д.) является то, что он действует по поручению лица, которое он представляет, т.е. в интересах последнего. Поэтому во всех случаях, когда из контекста не следует, что речь идет исключительно о прямом представительстве ("direct representation"), мы использовали перевод "в интересах". Если из контекста следует, что правило касается "direct representation", использован перевод "от имени";
5) "non-performance" - буквальный перевод этого выражения - "неисполнение". В DCFR, как следует из анализа текста, "неисполнение" обязательства означает его нарушение. Этот подход не соответствует логике ГК РФ (в силу ст. 401 нарушение обязательства может выражаться в его неисполнении либо ненадлежащем исполнении). При переводе мы придерживались буквального смысла, вложенного в выражение "non-performance" создателями DCFR, а потому переводили выражение как "неисполнение", за исключением случаев, когда с точки зрения сложившегося словоупотребления в русском тексте было уместнее использовать слово "нарушение";
6) "property" - сложное для перевода выражение. "Property" - термин англо-американского права, логика использования которого такова: то, чем можно обладать на наиболее полном праве, - "property", а наиболее полное право на "property - ownership". Экономисты, обучение которых сегодня немыслимо без американских источников, переводят "property" как собственность, на которую устанавливается право собственности <1>. Надо признать, что такой подход не вредит экономической логике. Но юристу, воспитанному в системе гражданского права, к этой логике нужно приспособиться. С одной стороны, право собственности в гражданском праве - наиболее полное право на вещь. С другой стороны, наиболее полное право существует и на бестелесные объекты, но названия для этого права нет. Создатели DCFR смягчают противоречие: они, благодаря экономистам, а также процессу экспансии англо-американского права, принимают терминологию, уже проникшую в правопорядок, предварив этим установление общих правил, регулирующих права на любой объект, способный находиться в обладании лица. В результате "property" мы переводим - "имущество как собственность", имея в виду, что к нему относятся такие объекты гражданских прав, которые способны принадлежать лицу на наиболее полном праве. Поскольку для этого права нет специального названия, приходится называть его правом собственности. Тем более что "property" в силу определения "can be owned" (может быть в собственности), а потому наиболее полное право на "property" есть "ownership", т.е. право собственности.
--------------------------------
<1> А часто и во множественном числе (права собственности), поскольку именно такова калька с английского.
Принимая предложенную логику, следует обратить внимание на два вывода.
Во-первых, если на имущество может быть установлено наиболее полное право (за неимением иного термина называемое правом собственности), то на него могут быть установлены и иные ограниченные права. Различные права на "property" названы в DCFR "proprietary rights". Как перевести это выражение? Привычный для нас термин "вещные права" использовать нежелательно из-за прямого указания на их "вещность", в то время как "property" включает и телесные, и бестелесные объекты. Не найдя ничего лучшего, мы просто заменили русское слово словом, имеющим латинский корень: "реальные права". Соответственно, название Книги IX "Proprietary security in movable assets" переведено как "Реальные обеспечения, обременяющие движимое имущество". Отсюда с необходимостью следует, в частности, что залог как ограниченное реальное право может быть установлен и на вещи, и на бездокументарные ценные бумаги, и на иные бестелесные объекты.
Во-вторых, независимо от терминологии телесность как объективное явление с необходимостью предполагает особенности регулирования отношений по поводу вещей. Указание на использование термина в "широком" и "узком" смысле - не лучший юридический прием, но к нему приходится прибегнуть: право собственности в широком смысле относится к имуществу, право собственности в узком смысле (классическое с точки зрения цивилистики право собственности) - к вещам. В частности, Книга VIII посвящена "ownership of goods" (ст. VIII.-1:101) - классическому праву собственности на вещи.
Понятие "property" входит в логический объем понятия "assets". Буквальный перевод "assets" - "активы" имеет явный экономический оттенок, но это соответствует содержанию понятия, каким оно описано в Приложении. "Assets" - это все, что имеет экономическую ценность, в том числе имущество, способное находиться в обладании ("property"), права, имеющие денежную оценку ("rights having a monetary value"), а также клиентелла и репутация ("goodwill"). Из предложенного создателями DCFR определения следует, что субъективные права являются активом (что бесспорно), но не должны рассматриваться в качестве разновидности "property" - имущества, способного находиться в обладании. Такой подход интересен в свете дискуссии о том, является ли право требования объектом гражданских прав;
7) "rules"- там, где это выражение относится к содержанию DCFR, мы переводили его как "правила", избегая слова "нормы", поскольку DCFR - не нормативный акт. В то же время "rules of law" мы переводили как "правовые нормы", имея в виду общеобязательные правила, сформулированные в любых нормативных правовых актах уполномоченных государственных органов, а "mandatory rules" - как "императивные нормы", имея в виду любые обязательные для сторон правила, предусмотренные нормативными правовыми актами;
8) "with appropriate adaptation" - буквально это выражение означает приспособление, адаптацию, а в тексте DCFR - изменение в соответствии с целями регулирования соответствующих отношений. Однако для удобства изложения мы везде переводили его кратко - "с соответствующими изменениями", в том числе потому, что эта формулировка привычна для юридических текстов на русском языке.
Обращение к документам, подобным DCFR, подчеркивает роль научного сообщества в улучшении правопорядка, а значит, и благосостояния общества в целом. Призвание - это то, что обязательно проявляется в человеке. Человек науки, будь он преподаватель вуза, судья, адвокат и т.д., не может не стремиться к получению нового знания независимо от условий, создаваемых для этого государством. Именно поэтому в проектах такого рода огромную роль играет личная инициатива ученых. Иногда первый шаг энтузиаста, способного поставить задачу и привлечь единомышленников, может привести к результату, значимому для всего общества. Очень важным с этой точки зрения предстает общение между представителями академического сообщества. Оно способствует не только личному профессиональному росту, но и движению вперед всего сообщества, поскольку является источником вдохновения для прогрессивных проектов. Так, в появлении представленного перевода особую роль сыграл профессор Тартуского университета Паул Варул. Около двух лет назад несколько членов кафедры по его приглашению посетили Тарту для участия в конференции по гражданскому праву. Тогда-то Паул, один из авторов DCFR, познакомил нас с проектом и его идеологией. Позже он подарил кафедре полное издание DCFR с комментариями, что существенно облегчило нашу работу. Мы благодарны ему как ученому и нашему другу за помощь в реализации этого ответственного проекта.
Надеемся, что русский перевод DCFR вызовет интерес не только в академическом сообществе, но и у практикующих юристов, а также у тех, в чьем ведении находятся законопроектные работы. Мы с благодарностью примем любые замечания, которые помогут сделать наш перевод более совершенным.
Н.Ю.Рассказова,
заведующая кафедрой гражданского права
Санкт-Петербургского государственного университета
ПРЕДИСЛОВИЕ К ИЗДАНИЮ DCFR НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ
Публикацию русского перевода подготовленного ведущими европейскими юристами документа, отражающего современные подходы к содержанию наиболее востребованных современным хозяйственным процессом институтов обязательственного права, можно рассматривать как весьма знаменательное событие для отечественной юридической науки. Этот документ в полной мере дает представление о том высоком уровне, который достигнут в сравнительно-правовых исследованиях гражданского права в европейских странах, а также о достижениях в создании практических предпосылок для унификации частного права в рамках Европейского союза. Вряд ли можно переоценить роль, которую этот предельно насыщенный актуальной юридической информацией источник способен также сыграть в развитии современного российского гражданского права в теоретическом и практическом аспектах.
Реформирование российского гражданского права, начатое принятием Гражданского кодекса РФ, является сложным и длительным процессом. Этот процесс серьезно осложнен тем, что для нескольких поколений отечественных юристов гражданское право оставалось всего лишь отраслью законодательства, которая фактически выполняла во многом декоративную функцию в регулировании хозяйственного оборота в стране, где отсутствовали такие фундаментальные начала, как институт частной собственности и свобода предпринимательской деятельности.
Кардинальные социально-экономические изменения, происшедшие в России в конце прошлого века, потребовали внесения таких же радикальных новелл в правовое регулирование экономических отношений, превратив отечественное гражданское право в важнейший инструмент общественного развития. При этом, важно выделить особо, цель реформирования гражданского права должна была коснуться не столько формы, в которой выражаются определенные правовые идеи. Новое правовое регулирование должно было приобрести иное, частноправовое содержание, что, естественно, диктовало также необходимость научиться применять по-новому уже известные правовые понятия и нормы, что, в свою очередь, предполагает и изменение правосознания.
Как показало первое десятилетие существования нового гражданского права, процесс осуществления реформирования оказался значительно более сложным и трудоемким, чем это представлялось в начале реформ. Причины этого заключались прежде всего в том, что новые, а порой и знакомые российским юристам гражданско-правовые институты представляли лишь надводную часть "айсберга" - частноправового метода правового регулирования хозяйственной деятельности, основанной на рыночных отношениях. Существовал значительный разрыв между пониманием содержания правового регулирования экономических отношений, сложившимся у большинства отечественных юристов за долгие годы развития гражданского права в "неестественных" для него условиях централизованного регулирования, с одной стороны, и пониманием задач его функционирования для регулирования отношений в иной экономико-правовой среде, с другой стороны. В связи с тем что советское гражданское право как в теории, так и на практике было оторвано от отечественных частноправовых начал, существовавших в дореволюционный период истории России, это создало объективные трудности для использования национальных правовых источников и доктринальных материалов того периода в процессе работы по созданию нового российского гражданского права. Доктрина и законодательная практика, касавшиеся развития гражданского права в советский период, не предоставляли в необходимом объеме материала для разработки регулирования гражданско-правовых отношений, имевших частноправовую основу. Именно поэтому с самого начала разработки проекта ГК РФ важными для выработки нормативных решений, нацеленных на регламентацию правоотношений с позиции частного права, были также сравнительно-правовые исследования источников и судебной практики, существующих в странах с традиционно высоким уровнем развития гражданского права.
Мировая история правового развития знает немало примеров, когда при осуществлении реформы права в отдельных государствах используются правовые нормы, выработанные в других странах. Достаточно привести пример разработки первого российского Гражданского уложения в дореволюционный период, когда отечественные правоведы опирались на правовые решения, отраженные в Германском гражданском уложении, которое представляло собой последние для того времени достижения мировой цивилистической науки и практики.
Такой подход к развитию национального права часто оказывался вполне успешным и приносящим ожидаемый результат ускорения развития институтов, являющихся жизненно необходимыми для обеспечения социально-экономического развития государства. Однако естественно, что необходимое условие достижения положительного результата в этом случае состоит в том, что заимствуемые из другой правовой системы нормы или институты достаточно хорошо изучены с позиции их совместимости со сложившимися в принимающей системе правовой культурой, юридико-техническими традициями, судебной практикой и другими важными аспектами, составляющими данную правовую систему. Также тщательно должны быть проанализированы возможные последствия несовместимости избранных для рецепции иностранных правовых конструкций с существующими национальными нормами.
DCFR представляет собой правовой текст, выработанный на основе высокоразвитого гражданского права, обслуживающего высокоразвитую рыночную экономику. Этот документ продолжает континентальную традицию кодифицированного права, которой остается привержено и российское гражданское право. Его перевод на русский язык создает благоприятные условия для близкого знакомства широких кругов отечественных юристов с высоким уровнем юридической техники, который демонстрирует DCFR. Это обстоятельство объективно может помочь не только в правотворческой деятельности при формулировании нового гражданско-правового регулирования, но и в деле повышения общей правовой культуры российского юридического сообщества, обслуживающего экономический оборот.
Новые для современной правоприменительной практики гражданско-правовые подходы, безусловно, потребуются в связи с динамичным развитием российской экономики в рыночных условиях, которые открыли широкие возможности для субъектов права использовать отвечающие их интересам правовые конструкции, требующие адекватного регулирования. И с этой точки зрения использование достижений современной цивилистики в лице DCFR, без сомнения, окажет положительное воздействие на решение многих проблем отечественного права, связанных с трудностями роста, которые ему предстоит преодолеть на пути к достижению полноценной реализации его потенциала как универсального средства регулирования имущественных отношений на цивилизованном уровне. Данный источник современной правовой мысли, безусловно, будет интересен широкому кругу российских юристов-цивилистов - от студента до профессора.
А.С.Комаров,
доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой
международного частного права Всероссийской академии
внешней торговли, почетный член Административного совета
Международного института унификации частного права (УНИДРУА)
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 1239; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!