МЕТОД «ВКЛЮЧЕННОГО НАБЛЮДЕНИЯ» И ЕГО ИЗДЕРЖКИ

    

Наблюдая за англичанами. Скрытые правила поведения

Эта книга произвела фурор на родине автора, сразу после выхода в свет вызвав шквал восторженных откликов читателей, критиков и социологов. Кейт Фокс, потомственному антропологу, удалось создать смешной и поразительно точный портрет английского общества. Она анализирует причуды, привычки и слабости англичан, но пишет не как антрополог, а как англичанка – с юмором и без помпы, остроумным, выразительным и доступным языком. Нельзя удержаться от смеха, читая про разговоры о погоде, садовых гномиках и чашках чая. Причем забавны не только англичане в целом, забавна и сама Кейт Фокс, и в этом ее величайшее достижение.

Книга «Наблюдая за англичанами» - приятное развлекательное чтение с серьезным подтекстом.

                                       Посвящается Генри, Уильяму, Саре и Кэтрин

ВВЕДЕНИЕ

АНТРОПОЛОГИЯ АНГЛИЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ

 

Я сижу в пабе возле вокзала Паддингтон, сжимаю в руках бо­кал с бренди. Время — около полудня, довольно ранний час для потребления спиртного, но в данном случае алко­голь — это отчасти вознаграждение, отчасти способ обрес­ти кураж во хмелю. Вознаграждение, потому что я провела утомительное утро, якобы случайно натыкаясь на прохожих и подсчитывая количество услышанных извинений. Кураж во хмелю, потому что теперь я намерена вернуться на вокзал и на протяжении нескольких часов везде лезть без очереди, что считается смертным грехом.

На самом деле мне совсем не хочется это делать. Я пред­почла бы прибегнуть к своей обычной тактике: нанять ни о чем не подозревающего помощника и с безопасного рассто­яния наблюдать, как тот нарушает священные нормы обще­ственного поведения. Но на этот раз я отважно решилась взять на себя роль подопытной свинки. И я отнюдь не чувствую себя героиней. Мне страшно. После утреннего экспери­мента у меня все руки в синяках. Вот бы послать ко всем чер­тям свой дурацкий проект по исследованию «английской са­мобытности», уйти домой, выпить чашку чая, вернуться к нормальной жизни. Я не хочу идти на вокзал и до самого ве­чера только тем и заниматься, что всюду лезть без очереди.

Зачем мне это? Какой смысл во всех этих нелепых столк­новениях и попытках пролезть без очереди (не говоря уже про глупости, которые мне предстоит совершить завтра)? Хороший вопрос. Пожалуй, я должна объяснить.

 

ГРАММАТИКА» АНГЛИЙСКОЙ САМОБЫТНОСТИ

 

Нам постоянно твердят, что англичане утратили свои осо­бенные национальные черты, что не существует такого по­нятия, как «английская самобытность». Есть множество книг, оплакивающих эту пресловутую самобытность, книг с весь­ма характерными названиями — от грустного «Кто за Анг­лию?» («Anyone for England?») до неутешительного «Англия: погребальная песнь» («England: An Elegy»). За последние две­надцать лет, занимаясь изучением различных аспектов анг­лийской культуры и социального поведения англичан, я не­мало времени провела в пабах, на ипподромах, в магазинах, ночных клубах, поездах и на улицах и пришла к выводу, что понятие «английская самобытность» существует и слухи про ее «кончину» сильно преувеличены. В данной книге я наме­рена выявить скрытые, неписаные правила поведения англи­чан и то, как эти правила отражают наш национальный ха­рактер.

В своих исследованиях я стремилась определить общие принципы английского поведения — негласные нормы, ре­гулирующие жизнь представителей всех классов, возрастов, полов, регионов, субкультур и прочих социальных образова-ний. Например, на первый взгляд кажется, что у членов «Жен­ского института»* и одетых в кожу байкеров мало общего, но, заглянув под «этнографический камуфляж»¹ внешних разли­чий, я обнаружила, что и члены «Женского института», и бай­керы, и представители всех прочих социальных групп ведут себя в соответствии с некими неписаными правилами — правилами, определяющими национальную самобытность английского народа и его характерные особенности.

------------------------

*«Женский институт» — организация, объединяющая женщин, живущих в сельской местности; в ее рамках действуют различные кружки и т. п.

¹ Что значит затушевывание менее выразительных сходных черт между группами людей и культурами более яркими внешними раз­ личиями. (Термин придуман моим отцом, антропологом Робином Фоксом.)

Примечания, помеченные звездочкой, сделаны переводчиком. При­ мечания автора помечены порядковыми номерами и цифрами. —Ред.

 

Я также соглашусь с Джорджем Оруэллом, утверждавшим, что эта са­мобытность «носит непрерывный характер, простирается в будущее и в прошлое, в ней заложено нечто неискоренимое, как в живом существе».

Я ставила перед собой цель, если угодно, выстроить сис­тему «грамматики» поведения англичан. Немногие могут объяснить грамматические правила своего родного языка. Точно так же те, кто наиболее «бегло» соблюдает обычаи и традиции определенной культуры, как правило, не способны в доступной форме объяснить «грамматику» исполняемых ими ритуалов. Потому у нас и появились антропологи.

Большинство людей повинуются неписаным законам своего общества инстинктивно, не сознавая, что они это де­лают. Например, одеваясь по утрам, вы осознанно не напо­минаете себе о том, что существует негласное правило эти­кета, запрещающее отправляться на работу в пижаме. Но, будь рядом с вами антрополог, он непременно бы поинтере­совался: «Почему вы переодеваетесь?», «Что было бы, если б вы пошли на работу в пижаме?», «Что еще нельзя надеть на работу?», «Почему по пятницам вы одеваетесь иначе?», «Все ли в вашей компании поступают так же, как вы?», «Почему ру­ководители высокого ранга не следуют этой традиции?» И так далее и тому подобное, пока вас не затошнит от его вопросов. Потом антрополог стал бы пытать других лю­дей — из других социальных групп, составляющих ваше об­щество, — и, задав сотни въедливых вопросов, позже на ос­нове полученных ответов и собственных наблюдений сфор­мулировал бы «грамматику» стиля одежды, принятого в культуре вашего социума (см. гл. «Одежда»).

 

МЕТОД «ВКЛЮЧЕННОГО НАБЛЮДЕНИЯ» И ЕГО ИЗДЕРЖКИ

В арсенале антропологов есть исследовательский метод под названием «включенное наблюдение»; этот метод предусмат­ривает участие в жизни и культуре людей, являющихся объ­ектом изучения, с целью получения верного представления об их обычаях и поведении, и одновременно наблюдение за ними со стороны, с позиции объективного исследователя. К сожалению, это только теория. Применение на практике данного метода порой больше напоминает детскую игру, когда вы пытаетесь одновременно шлепать себя по голове и потирать свой живот. Пожалуй, не стоит удивляться тому, что антропологи часто страдают приступами «нарушения ана­литического восприятия»; это выражается в неспособности абстрагироваться от происходящего в среде исследования потому, что ученые слишком глубоко внедряются в данную культурную среду. Наиболее известный представитель такой этнографии идеализированного толка, разумеется, Маргарет Мид*, но была еще и Элизабет Маршалл Томас, автор книги «Безвредные люди», посвященной племени, которое, как ока­залось, по статистике убийств опережало Чикаго.

-----------------------

* Мид, Маргарет (1901—1978) — американский антрополог и эт­ нограф, автор монографии «Совершеннолетие в Самоа» (1928)

Среди антропологов не затихают жаркие споры по пово­ду метода «включенного наблюдения» и роли «включенного» наблюдателя. В своей последней книге «Племя любителей скачек» («The racing tribe») эту тенденцию я подвергла осмея­нию, языком душеспасительных бесед изобразив проблему как непрерывную борьбу между своими двумя «я»: Участни­ком и Наблюдателем. Я описала злые перепалки, в которые вступали эти два моих внутренних голоса всякий раз, когда назревал конфликт между моими «я» в роли почетного члена «племени» и в качестве беспристрастного ученого. (Если учесть, что диспуты на данную тему обычно ведутся весьма серьезным тоном, мои непочтительные высказывания мож­но возвести в ранг ереси, поэтому я была немало удивлена и даже почему-то раздражена, когда получила письмо от пре­подавателя университета, сообщавшего, что он по моей кни­ге «Племя любителей скачек» обучает студентов методу «включенного наблюдения». Вот и получается: вы из кожи вон лезете, пытаясь выглядеть инакомыслящим бунтарем, а ваш труд превращают в учебник.)

Более типичная практика — по крайней мере, сейчас это модная тенденция — хотя бы одну главу книги или докторс­кой диссертации, над которыми вы работаете, посвятить подробному обсуждению — с элементами самобичевания и терзаний — трудностей этического и методологического характера, возникающими в процессе «включенного наблю­дения». Несмотря на то что данный метод призван помочь ученому осмыслить культуру того или иного социума с точ­ки зрения ее «коренного жителя», вы, тем не менее, обязаны добрых три страницы объяснять, что из-за вашего подсозна­тельного этноцентризма* и целого ряда разных культурных барьеров это сделать фактически невозможно.

------------------------

* Этноцентризм — восприятие этносом социальных реалий ми­ ра через призму своих социокультурных ценностей; национальное или расовое чванство, предубеждения о превосходстве ценностей, традиций, образцов поведения представителей своей этнической группы по отношению к другим этносам.

 

Потом следу­ет — это в порядке вещей — поставить под вопрос саму нравственную подоплеку «включенного наблюдения» и, в идеале, выразить серьезные сомнения относительно пригод­ности современной западной «науки» как средства постиже­ния чего бы то ни было вообще.

Здесь несведущий читатель резонно мог бы подумать, за­чем же в таком случае мы продолжаем использовать метод исследования, который если и не аморален, то ненадежен, а возможно, характеризуется и тем, и другим. Я и сама так ду­мала, пока не сообразила, что все эти скорбные перечисле­ния пороков и изъянов метода «включенного наблюде­ния» — это своего рода заклинание, обрядовая песнь сродни тем, что являются частью очаровательных ритуалов некото­рых племен Америки: туземцы, прежде чем отправиться на охоту или срубить дерево, сначала непременно исполняют покаянные куплеты, чтобы умилостивить духов животных, которых они намерены убить, или деревьев, которые они собрались повалить. В менее снисходительной интерпрета­ции ритуал самоуничижения антропологов рассматривается как хитрая попытка отвести от себя критику путем упрежда­ющего признания своих слабостей и недостатков. Так, на­пример, поступает эгоистичный и невнимательный любов­ник, постоянно твердящий: «Ох, какой же я эгоист, свинья, да и только. Не пойму, как ты еще меня терпишь». Расчет делается на то, что в представлении рядового читателя подобное осознание и открытое признание своих ошибок — это фак­тически добродетель.

Но, каковы бы ни были мотивы, которыми сознательно или неосознанно руководствуются антропологи, глава, посвя­щенная проблемам «включенного» наблюдателя, всегда ока­зывается нудной и утомительной для читателя. Поэтому я воз­держусь от покаянных речей, несмотря на возможные выгоды, и просто скажу: да, «включенное наблюдение» имеет опреде­ленные ограничения, и все же это довольно неудобное соче­тание участия и отстраненности — на сегодняшний день луч­ший метод для исследования различных аспектов человечес­кой культуры, а значит, нам придется им воспользоваться.

 

Хорошо, плохо, неудобно

 

В моем случае проблемы, связанные с элементом участия, в некоторой степени можно исключить, поскольку я иссле­дую аспекты культуры народа, к которому сама принадлежу. Англичан я избрала темой своего исследования вовсе не по­тому, что наше общество более интересно, чем другие куль­туры. Просто я чисто по-обывательски питаю отвращение к грязи, дизентерии, смертоносным насекомым, мерзкой пи­ще и примитивным санитарным условиям, характерным для живущих в мазанках «родовых» обществ, которые изучают мои менее брезгливые коллеги.

В суровом мире этнографии мое увиливание от диском­форта и непонятное для многих желание заниматься исклю­чительно культурами с устроенным бытом расцениваются как слабость, поэтому я с некоторых пор и до недавнего вре­мени, пытаясь хотя бы немного реабилитировать себя в гла­зах коллег, изучала менее здоровые стороны жизни англичан: проводила исследования в шумных пабах, ночных клубах с сомнительной репутацией, захудалых ломбардах и прочих подобных заведениях. Тем не менее, посвятив несколько лет исследованию примеров агрессии, беспорядка, насилия, пре­ступлений и прочих аномалий, которые, как правило, наблю­даются в самых неподходящих местах в самое неподходящее время, я, похоже, так и не заслужила уважения этнографов, специализирующихся на глиняных хижинах и привыкших к более тяжелым условиям труда.

Таким образом, благополучно провалив вступительный экзамен на испытание полевыми работами, я решила обра­тить свое внимание на предмет, который по-настоящему ме­ня интересует, а именно на причины хорошего поведения. Эту увлекательнейшую область исследования социологи по­чему-то почти полностью игнорируют. За исключением не­которых видных ученых², социологи в большинстве своем одержимы аномалиями, а не желательными нормами, и всю свою энергию направляют на исследование причин поведе­ния, недопустимого в цивилизованном обществе, а не тако­го, что достойно поощрения.

-----------------------

² Речь идет о таких деятелях науки, как ученый в области соци­альной психологии Майкл Аргайл, избравший предметом своего ис­ следования счастье, и антрополог Лайонел Тайгер, автор трудов об оптимизме и удовольствии (читает курс «Антропология игр и раз­ влечений»).

 

Питер Марш, с которым мы вместе возглавляем Исследо­вательский центр социологических проблем (ИЦСП), как и я, разочарован и обеспокоен тем, что социология держит курс на однобокую ориентацию, поэтому мы решили сосре­доточиться на изучении позитивных аспектов социального взаимодействия*.

---------------------

* Социальное взаимодействие — система взаимообусловленных социальных действий, при которой действия индивида являются од­ новременно причиной и следствием ответных действий других со­ циальных субъектов; существует между индивидами или социальны­ ми группами.

 

Эта новая цель освободила нас от необхо­димости посещать опасные пабы, и мы стали проводить вре­мя в их безопасных аналогах (тем более что последние го­раздо легче найти, поскольку в большинстве пивных баров царит атмосфера дружелюбия и благополучия). Вместо того чтобы расспрашивать работающих в магазинах охранников и детективов о ворах и вандалах, мы теперь наблюдали, как делают покупки рядовые законопослушные граждане. В ноч­ные клубы мы стали ходить, чтобы изучать формы флирта, а не смотреть на драки. Заметив, как необычайно приветливы и обходительны в общении друг с другом зрители на ипподромах, я немедленно приступила к выявлению факторов (на этот проект ушло три года), обуславливающих хорошее по­ведение любителей скачек. Мы также проводили исследова­ния на темы праздников, общения в киберпространстве, лет­них каникул, смущения, корпоративного гостеприимства, водителей автобусов, рискованных поступков, «Лондонского марафона»*, секса, общения по мобильным телефонам и вза­имосвязи между чаепитием и желанием что-то смастерить своими руками (последнее касается таких животрепещущих для общества вопросов, как «сколько чашек чая должен вы­пить среднестатистический англичанин, чтобы у него воз­никло желание сколотить полку?»).

----------------------

* «Лондонский марафон» — массовый субсидируемый марафон, устраивается с 1981 г. ежегодно в благотворительных целях на ули­цах Лондона; дистанция бега 26 миль (42 км) соответствует дистан­ ции марафонского бега на Олимпийских играх.

 

Последние двенадцать лет я примерно в равной степени посвящала свое время изучению проблемных аспектов анг­лийского общества и его более привлекательных, позитивных элементов (а также проводила сравнительный анализ показа­телей различных культур в других частях света) и, пожалуй, могу смело утверждать, что к работе над данной книгой я при­ступила, имея определенное преимущество — относительно широкое представление о природе общества в целом.

 

---

Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 220; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!