Доказательная база метакогнитивной теории и терапии
В этой главе представлен обзор доказательств роли CAS и метакогниций при психических расстройствах, постулируемой настоящим теоретическим подходом. Также будут приведены данные об эффектах конкретных терапевтических техник и данные результатов форм лечения. Этот обзор является, скорее, общим анализом, чем глубоким обсуждением исследований, которое является темой для отдельной книги. Более того, я намерен оставаться в рамках темы этой книги, которая посвящена практическому применению МКТ.
Глава структурирована следующим образом: сначала я рассматриваю исследования, связавшие аспекты CAS с психическими нарушениями. Эти аспекты таковы: беспокойство, руминация, аттентивный мониторинг угроз и метакогнитивные копинг-стратегии. Далее, я провожу обзор доказательств связей между метакогнитивными убеждениями и психическими расстройствами. В заключение, я обобщаю исследования эффектов метакогнитивных манипуляций, аттентивных манипуляций и оценок эффективности полного курса лечения.
Наличие CAS и его последствия
Беспокойство и руминация
Собрана огромная база данных в поддержку той идеи, что повторяющиеся стили мышления в форме беспокойства и руминации пагубны для эмоционального благополучия. Ранние работы, посвященные беспокойству, проводились в области тестовой тревожности (напр., Wine, 1971; Sarason, 1984), где тревожность подразделялась на две составляющие: эмоциональность и беспокойство. Многочисленные исследования дают основание предполагать, что беспокойство оказывает пагубное воздействие на выполнение теста, и этот эффект объясняется тем, что оно задействует аттентивные ресурсы. Эти данные согласуются с тем взглядом, что беспокойство занимает ресурс внимания и препятствует ориентированному на задачу поведению и переработке.
|
|
|
Практически нет сомнений, что персеверативные формы мышления встречаются главным образом при психических расстройствах. Например, беспокойство было идентифицировано как процесс в широком спектре расстройств, включая панические расстройства (DSM-IV; American Psychiatric Association, 1994), социальную фобию (Clark & Wells, 1995; Mellings & Alden, 2000), ипохондрию (Bouman & Meijer, 1999), травматическое стрессовое расстройство (Holeva, Tarrier, & Wells, 2001) и генерализованное тревожное расстройство (DSM-IV; American Psychiatric Association, 1994). Аналогичный процесс руминации был идентифицирован при депрессии (напр., Nolen-Hoeksema, 1991).
В метакогнитивной модели беспокойство оказывает пагубное воздействие на саморегуляцию, поскольку блокирует эмоциональную переработку; задействует когнитивную способность, затрудняя выполнение деятельности; фокусирует переработку на угрозе. Исследования негативного воздействия беспокойства и руминации поддерживают идею о наличии этого негативного воздействия. Ранние работы о воздействии беспокойства, которые проводились вне сферы тестовой тревожности, изучали эффекты кратких периодов беспокойства у людей, склонных и несклонных к сильному беспокойству. Как оказалось, краткие периоды беспокойства ведут к большей тревоге, большей депрессии, снижению концентрации внимания на выполнении задачи и большему количеству негативных мыслей в последующем дыхательном упражнении у людей, склонных к сильному беспокойству, по сравнению с людьми, несклонными к нему (Borkovec et al., 1983).
|
|
|
Хазлетт-Стивенс (Hazlett-Stephens, 1997) изучил воздействие беспокойства у людей со страхом публичных выступлений, которых попросили выступить пять раз подряд. Испытуемые в контрольной группе продемонстрировали габитуацию субъективной тревоги при повторении экспозиций, в то время как испытуемые в группе беспокойства, которые беспокоились перед каждой экспозицией, подобных результатов не показали.
Меллингс и Алден (Mellings and Alden, 2000) изучили беспокойство/руминацию, возникающие после события, у субъектов с высокой социальной тревожностью и нашли, что наличие этого параметра предсказывает вызов негативной саморелевантной информации, негативные ошибки в самосуждениях и вызов тревожных ощущений впоследствии при предвосхищении социального взаимодействия.
|
|
|
Идея о том, что беспокойство препятствует другим процессам, например тем, которые необходимы для эмоциональной переработки, является центральной для метакогнитивной теории и была подвергнута прямому тестированию. Батлер, Уэллс и Дьюик (Butler, Wells, and Dewick, 1995) и Уэллс и Папагерогиу (Wells and Papageorgiou, 1995) показывали участникам страшный и вызывающий сильное напряжение фильм и просили заниматься различными типами мышления в течение короткого периода после просмотра фильма. Одних участников просили беспокоиться; и они имели более высокие показатели интрузивных образов, связанных с фильмов, в течение последующих трех дней. Поскольку интрузивные образы считаются показателем неудавшейся эмоциональной переработки (напр., Rachman, 1980), можно сделать вывод о том, что беспокойство блокирует эмоциональную переработку.
Процессу беспокойства аналогичен процесс руминации. Эти процессы пересекаются во многих отношениях, как было продемонстрировано в сравнительных исследованиях, но есть и некоторые различия (Papageorgiou & Wells, 1999a, 2004). В метакогнитивной модели оба процесса оказывают негативное воздействие на саморегуляцию и эмоциональное благополучие.
|
|
|
Есть достаточно доказательств в пользу того, что руминация оказывает негативное воздействие на эмоции и психопатологию (см. обзоры в Lyubomirsky & Tkach, 2004; Nolen-Hoeksema, 2004). Нолен-Хоэксема с коллегами провели много основополагающих исследований в области руминации. Было показано, что руминация продлевает депрессивное настроение, которое возникает после стрессовых жизненных переживаний (напр., Nolen-Hoeksema & Morrow, 1991; Nolen-Hoeksema & Larson, 1999). В крупном лонгитюдном исследовании, в котором приняли участие 1100 взрослых, те из них, которые страдали клинической депрессией и обладали руминативным стилем мышления на момент первоначальной оценки, демонстрировали более выраженные и длительные депрессивные симптомы год спустя, с меньшей вероятностью выходили в ремиссию и чаще имели тревожные симптомы (Nolen-Hoeksema, 2000). Руминация не только влияет на настроение, но и нарушает мыслительные процессы и воздействует на поведение (Spasojevic, Alloy, Abramson, Maccoon, & Robinson, 2004).
В целом, эти исследования предоставляют более чем достаточную доказательную базу для гипотезы, что мыслительные стили, характеризующиеся персеверативной переработкой, в особенности беспокойством и руминацией, способствуют проявлению симптомов эмоционального расстройства. Поскольку в некоторых из этих исследований использовались экспериментальные манипуляции или проспективные анализы эффектов этих мыслительных стилей, они согласуются с каузальной ролью этих стилей в развитии расстройств. Есть еще большая база самоотчетов и кросс-секционных исследований, которая доказывает позитивную корреляцию между индивидуальными различиями в беспокойстве и руминации с измерениями уязвимости к психическому расстройству, оцененной с помощью таких конструктов, как нейротизм и склонность к депрессии (напр., Matthews & Wells, 2004). Более того, как будет описано далее, использование беспокойства для контролирования мыслей изучалось как отдельный фактор, связанный с психическим расстройством и эмоциональной уязвимостью.
Аттентивный мониторинг угроз
Впервые представляя модель S-REF (Wells & Matthews, 1994), фундамент метакогнитивного подхода, мы фокусировались на объяснении данных о внимании и осуществлении деятельности, а также на данных о психических расстройствах.
В метакогнитивной модели анормальное избирательное внимание, т.е. избыточная тенденция фокусироваться на личностно-значимой угрожающей информации, является характерной чертой CAS.
В целом ряде разнообразных исследований это искажение было подтверждено экспериментально, часто с помощью эмоционального теста Струпа. При выполнении этого теста субъект называет цвета, которыми напечатаны слова с эмоциональным или угрожающим значением. Как правило, пациенты медленно называют цвета тех слов, которые связаны с их расстройством. Например, индивиды с ГТР медленнее называют цвета слов, имеющих угрожающее значение (Mathews & MacLeod, 1985), индивиды с депрессией медленнее называют цвета слов, обозначающих негативные эмоции (Gotlib & Cane, 1987), а ветераны Вьетнама медленно называют цвета слов, имеющих негативное значение и связанных с войной (Kaspi, McNally, & Amir, 1995).
Дискуссии о характере аттентивных искажений при эмоциональных расстройствах фокусировалась на концепции автоматизма. Когнитивный процесс считается автоматическим, если отвечает трем критериям: 1) его начало и конец являются непроизвольными; 2) для переработки не задействуются или почти не задействуются ресурсы внимания; и 3) переработка не управляется сознанием (Schneider, Dumais, & Shiffrin, 1984). Автоматической переработке может быть противопоставлена контролируемая переработка, которая является произвольной, имеет ограниченный потенциал и частично доступна сознанию (Schneider et al., 1984), хотя проводить строгое разграничение между двумя процессами не следует.
Ошибки при выполнении теста Струпа могут быть объяснены непроизвольными и в значительной степени автоматическими механизмами (напр., Williams, Watts, MacLeod, & Mathews, 1988). Однако модель S-REF и метакогнитивная теория расстройств предлагают альтернативное объяснение: эти ошибки отражают преимущественно стратегическую переработку.
Какие данные имеются в пользу этого альтернативного предположения? Мы (Wells & Matthews, 1994; см. также Matthews & Wells, 2000) ранее проанализировали несколько наборов данных. Исследования прайминг-эффектов показывают, что у депрессивных индивидов предыдущее воздействие саморелевантного материала повышает интерференцию (Segal & Vella, 1990). Аналогичные эффекты были обнаружены у неклинических испытуемых, подвергнутых воздействию самосфокусированной манипуляции. Эти эффекты, по-видимому, действуют определенные промежутки времени, которые уравниваются с произвольной переработкой (напр., Richards & French, 1992). Более того, по-видимому, есть эффект от представления аналогичных типов заданий Струпа вместе, а эффект от представления различных типов в псевдослучайном порядке отсутствует. Группа авторов (Richards, French, Johnson, Naparstek, and Williams 1992) обнаружила искажения, связанные с личностной тревожностью, только в серии экспериментов, сгруппированных по типу слов, что позволяет сделать вывод, что искажения могут зависит от ожидания угрозы. Мэтьюз и Харли (Matthews and Harley, 1996) использовали нейросетевую имитацию эмоционального теста Струпа, чтобы исследовать два возможных автоматических механизма и стратегический механизм. Имитации не выявили автоматических механизмов, аналогичных «вмонтированной» (hard-wired) чувствительности к угрозе или механизмов, аналогичных эффектам многократной экспозиции. Стратегическая имитация выявила продолжение мониторинга угрозы во время выполнения других задач. Только при этой манипуляции фиксировалось ухудшение выполнения при назывании цвета слов с эмоциональным значением. Эти данные согласуются с гипотезой, что ошибки могут быть следствием стратегического механизма мониторинга угроз.
Гипотеза воздействия стратегического мониторинга угроз не исключает влияния эмоций на автоматическую переработку. По всей видимости, эффекты автоматических, связанных с эмоциями искажений и эффекты стратегического мониторинга угроз проявляются вместе. Тем не менее, собранные данные указывают на наличие конкретной связанной с ожиданием реакции в виде мониторинга угроз, как и предполагает метакогнитивный подход.
Конкретная стратегия мониторинга угроз, наблюдаемая при каждом конкретном расстройстве, может зависеть от самого расстройства. Айзенк (Eysenck, 1992) рассматривает генерализованную тревогу, как связанную с гипербдительностью к угрозе. Пациенты с навязчивостями демонстрируют повышенное когнитивное самоосознание, склонность отслеживать мыслительные процессы (Cartwright-Hatton & Wells, 1996). Пациенты с ипохондрией и паническим расстройством часто отслеживают свои телесные симптомы на предмет наличия признаков заболевания.
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 427; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!