Процедуры есть гарантии справедливости порядка разграничения интересов, устанавливаемого субъектами гражданского права в рамках реализации диспозитивной нормы гражданского права.

Глава III. ПРАВООТНОШЕНИЕ

В МЕХАНИЗМЕ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ

§ 1. Гражданское правоотношение

как средство гражданско-правовой деятельности

Правоотношение

как идеальное средство гражданско-правовой деятельности

Наряду с нормой права средством гражданско-правовой деятельности, но не механизма гражданско-правового регулирования является гражданское правоотношение. В отличие от нормы права его правовая природа всегда вызывала и вызывает многочисленные споры и противоречивые суждения. Причем дискуссии касаются не только каких-то отдельных проблемных моментов, обсуждается само определение правоотношения.

Отечественными учеными выработано три основных подхода к понятию правоотношения. Исторически первым, заимствованным из немецкой пандектистики, является определение правоотношения как урегулированного правом отношения одного лица к другим лицам и вещам. Немецкие цивилисты XIX в. Ф. Регельсбергер, Г. Дернбург <1> и другие являлись активными сторонниками этого подхода. Например, Ф. Регельсбергер писал: "Правовые отношения - это признанные объективным правом условия жизни" <2>, ему вторил Л. Эннекцерус в своем известном учебнике по гражданскому праву: "Правоотношением мы называем имеющее правовое значение и вследствие этого регулируемое объективным правом жизненное отношение, которое состоит во влекущем правовые последствия отношении лица к лицам или к предметам (вещам или правам)" <3>. В германской гражданско-правовой науке применяется этот подход и сегодня <4>. Для русских правоведов правоотношение являлось сугубо материальным образованием. Так, Н.М. Коркунов прямо заявлял, что юридическое отношение есть то же житейское, бытовое отношение, только регулируемое юридической нормой <5>. Аналогично рассуждал Г.Ф. Шершеневич: "Юридическим отношением будет всякое бытовое отношение, когда и насколько оно определяется юридическими нормами" <6>. Определения правоотношения как бытового, реального отношения придерживались и многие советские исследователи <7>. Спорным это определение является по двум соображениям. Первое состоит в возможности существования отношения между лицами и вещами наряду с отношениями между лицами <8>. Второе - в сомнительности определения правоотношения как реально существующего отношения.

--------------------------------

<1> Dernburg H. Pandekten. B. 1. Allgemeiner Theil. Berlin, 1900. S. 87.

<2> Regelsberger F. Op. cit. S. 71.

<3> Эннекцерус Л. Указ. соч. С. 238.

<4> См.: BGB. Allgemeiner Teil. , 1991. S. 37; Жалинский А., Рерихт А. Введение в немецкое право. М., 2001. С. 304.

<5> Коркунов Н.М. Указ. соч. С. 176.

<6> Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. Тула, 2001. С. 71.

<7> Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении. М., 1974. С. 51; Советское гражданское право: Учебник / Под ред. В.А. Рясенцева. М., 1960. Ч. 1. С. 57; Советское гражданское право: Учебник / Под ред. В.П. Грибанова, С.М. Корнеева. М., 1979. Ч. 1. С. 92.

<8> О субъект-объектных отношениях см. в настоящей работе далее.

В советском правоведении 20 - 30-х гг. XX в. широко распространенной была теория, в которой правоотношение представлялось в единстве материального содержания и правовой формы. Уже на заре становления советской юридической науки Е.Б. Пашуканис вслед за К. Марксом искал сущность правовой формы в отношениях обмена. В итоге он установил, что основная предпосылка правового регулирования - противоположность частных интересов и наличие товарно-денежного хозяйства, ибо только тогда "юридический субъект имеет свой материальный субстрат в лице эгоистического хозяйствующего субъекта, который закон не создает, но находит. Там же, где этот субстрат отсутствует, соответствующее юридическое отношение a priori немыслимо" <1>. Сущностью права (которое автор фактически сводил к правоотношениям), по его мнению, является свободный договор между независимыми производителями.

--------------------------------

<1> Пашуканис Е.Б. Избранные произведения по общей теории права и государства. М., 1980. С. 73, 85, 113 - 116.

Эти идеи получили свое развитие и в дальнейшем, хотя и на несколько иной методологической основе. 70 - 80-е гг. XX в. в советском правоведении были отмечены распространением социологического подхода к правоотношениям, когда наряду с углубленным исследованием их отдельных элементов больше внимания стало уделяться изучению системных связей правоотношений с другими правовыми и неправовыми явлениями. Следствие данной тенденции - понимание правоотношения как вида идеологического отношения и одновременно как формы фактических общественных отношений <1>, выделение в нем материального (фактическое поведение) и юридического (субъективные права и обязанности) содержания <2>, характеристика содержания правоотношения как единства реального общественного отношения и его формы <3>.

--------------------------------

<1> Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. Вопросы теории права. М., 1961. С. 183; Назаров Б.Л. Социалистическое право в системе социальных связей. М., 1976. С. 46.

<2> См., например: Алексеев С.С. Общая теория права. 1982. Т. 2. С. 112.

<3> См., например: Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении. С. 6, 7, 36, 211, 305.

Несмотря на достаточно широкую распространенность материалистического понимания правоотношения, сомнения в его правильности появились уже достаточно давно. Еще Л.И. Петражицкий отмечал, что юристы нередко пользуются понятием "правоотношение" в смысле связи, состоящей в правах и обязанностях, и "притом так поступают и те, которые в другом или том же своем сочинении устанавливают и развивают теорию правоотношения как бытового отношения, регулируемого правом. Отсюда возникает множество противоречий, более или менее скрытых или даже явных" <1>.

--------------------------------

<1> Петражицкий Л.И. Очерки философии права: В 2 ч. СПб., 1903. Ч. 2. С. 40 - 41.

Прежде всего сторонникам материальности правоотношений не удалось установить, в чем она выражается. Ю.Г. Ткаченко, детально проанализировав социальную предметную деятельность, пришла к выводу, что "чистых" правовых отношений не существует: "Отношения, подвергаемые регулированию со стороны права, можно с функциональной точки зрения назвать правовыми, но при этом следует понять, что регулирование не изменяет характера отношений, т.е. они остаются либо экономическими, либо политическими, либо духовными" <1>. Поэтому исследовательница делает вывод о том, что в предметном содержании возникающего отношения нет какого-либо самостоятельного правового элемента. Однако следующий вывод Ю.Г. Ткаченко противоречит действительности. Она заключает, что не существует правовых в собственном смысле отношений, а есть лишь правовой способ регулирования общественных отношений <2>. Полагаем, что если общественные отношения классифицировать по способу их упорядочения, то правовые отношения приобретают самостоятельный статус.

--------------------------------

<1> Ткаченко Ю.Г. Методологические вопросы теории правоотношений. М., 1980. С. 30, 44, 93, 101 - 102.

<2> Ткаченко Ю.Г. Методологические вопросы теории правоотношений. С. 102.

Именно так рассуждал В.П. Мозолин. Он еще в 1955 г. выступил против утверждений о том, что "...социалистическое государство, регулируя... те или иные общественные отношения, придает им новое качество: превращает их в правовые отношения..." <1>, что "...некоторые общественные отношения вначале существуют сами по себе и лишь при определенных условиях преобразуются в правовые отношения..." <2>. По его мнению, "...такие утверждения ведут к отрицанию объективного характера экономических отношений. В данном случае происходит не "превращение" одних отношений в другие, а возникновение новых, ранее не существовавших идеологических отношений - правовых, которые не поглощают собой экономические отношения, а только их закрепляют, направляя в нужном для господствующего класса направлении" <3>. Так же ясно чуть позднее выразился С.Ф. Кечекьян, определив правоотношения как особые идеологические отношения, возникающие вследствие воздействия норм права на поведение людей <4>.

--------------------------------

<1> Венедиктов А.В. Государственная социалистическая собственность. М., 1948. С. 623 - 624.

<2> Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории "хозяйственного права". М., 2000. С. 519.

<3> Мозолин В.П. О гражданско-процессуальном правоотношении // Советское государство и право. 1955. N 6. С. 52.

<4> Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М., 1958. С. 5.

Полагаем, что понимание правоотношения как идеологического явления больше отвечает реальному положению дел. Как было отмечено выше, правоотношение не имеет реального характера. Применение, использование такого средства может быть как мыслительным, так и материальным действием, операцией, но это не изменяет идеального характера самого правоотношения. Одновременно не следует забывать о том, что оно вводилось в науку с целью выразить единство отношений фактического характера и выработанных практикой оптимальных способов их регулирования <1>, т.е. чтобы служить установлению связи между нормой права и фактами. Поэтому полагаем, что правоотношение представляет собой схему специфического правового видения фактической ситуации с целью ее оценки посредством норм права.

--------------------------------

<1> Третьяков С. К проблеме использования исторической аргументации в цивилистической догматике // Неволин К.А. История российских законов. Часть первая: Введение и книга первая о союзах семейственных. М., 2005. С. 37.

Безусловно, отсутствие материального содержания в правоотношении не должно вести к смешению его с нормами права. Различие между рассматриваемыми правовыми средствами, без всякого сомнения, существует. Очень точно его выразил С.Ф. Кечекьян: "Характеристика нормы права как суждения о должном поведении людей не подчеркивает того весьма существенного обстоятельства, что права и обязанности составляют не только элемент нормативного суждения, но и определенное явление социальной жизни, определенную социальную реальность" <1>. Из этого верного посыла ученый делает вывод о том, что правоотношения являются формой экономических и иных отношений <2>. Однако это слишком общее утверждение требует конкретизации.

--------------------------------

<1> Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. С. 11.

<2> Там же. С. 8.

В науке было высказано суждение о том, что правоотношение представляет собой модель. Ю.Г. Ткаченко считает, что "правоотношение-модель" может быть лишь индивидуализированной (а не общей) мысленной моделью поведения, объективированной в языке <1>. С.С. Алексеев выступает против понимания правоотношения как модели, поскольку считает, что при таком подходе стирается его качественное отличие от юридических норм, функции того и другого сближаются, а специфическое назначение в механизме правового регулирования ускользает из поля зрения <2>. Опасения ученого не напрасны. Ю.Г. Ткаченко утверждает, что правоотношение как модель поведения сходно с нормой именно по свойствам, присущим моделям, отграничивающим их от фактических объектов (действий, отношений). "Правоотношение-модель" сходно с нормой и по своему содержанию, хотя и имеет только индивидуальный характер <3>. Однако очевидно, что правоотношение в отличие от нормы права не содержит никаких индивидуальных дозволений, обязываний или запретов. Его нельзя сравнить по содержанию даже с правоприменительным актом, который как раз включает в себя такие индивидуальные предписания. В целом определение правоотношения термином "модель" не то чтобы неверно, но оно не дает возможности правильно оценить сущность правоотношения как правового явления и верно показать соотношение с нормой права.

--------------------------------

<1> Ткаченко Ю.Г. Методологические вопросы теории правоотношений. С. 107.

<2> Алексеев С.С. Общая теория права. 2008. С. 338.

<3> Ткаченко Ю.Г. Методологические вопросы теории правоотношений. С. 107.

Также неудачно, на наш взгляд, понимание правоотношения как юридического научного приема <1>. Его также нельзя назвать принципиально неправильным, поскольку трудно не согласиться с утверждением о том, что правоотношения не существуют - они только мыслятся <2>. Но будучи правовыми, т.е. идеальными, мыслятся все правовые явления, в том числе и нормы права, которые, следуя логике авторов, тоже можно назвать юридическими научными приемами. Приведенная выше история развития нормы права, берущая начало от римских дефиниций, - тому пример. Очевидно, что такое определение не отражает сущность явления.

--------------------------------

<1> Белов В.А., Бабаев А.Б. Учение о гражданском правоотношении // Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики. С. 211.

<2> Там же.

Действительно, мыслить субъективное право вместе (в единстве, в связи) с юридической обязанностью, т.е. в рамках единой системы, которая и получает наименование правоотношения, удобно <1>. Однако это удобство основано на закономерности. Дело в том, что и норма права, и правоотношение - это явления единой сущности - права. Явление выражает лишь одну из сторон сущности, никогда полностью не совпадая со всей сущностью. Значимость как нормы права, так и правоотношения состоит в том, что они "являют" основные закономерности, позволяющие объяснить основные направления развития права и самое главное - эффективно его использовать и применять.

--------------------------------

<1> Там же.

Закономерности проявляются в следующем алгоритме действия права. Диспозиция нормы права может быть использована в качестве образца оценки не любых общественных отношений, а только тех, которые соответствуют обстоятельствам, изложенным в ее гипотезе. Поэтому для того чтобы применить диспозицию, требуется выяснить, соответствуют ли те общественные отношения, которые стремятся урегулировать, обстоятельствам, указанным в гипотезе, т.е. осуществить субзумпцию гипотезы. Результат сопоставления может быть как положительным, так и отрицательным. В последнем случае субзумпция диспозиции невозможна <1>. При положительном результате общественные отношения квалифицируются в качестве правовых, т.е. тех, при которых возможна субзумпция диспозиции. Поэтому полагаем, что правоотношение представляет собой необходимое для юридической квалификации средство мыслительной (идеальной) фиксации таких общественных отношений, при которых возможна субзумпция диспозиции нормы права.

--------------------------------

<1> Исключение из указанной последовательности не создает случай так называемых последствий недействительной сделки, поскольку представляет собой последствие исполнения порочной сделки, т.е. юридического факта (см.: Комашко М.Н. Реституция как способ защиты прав: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010. С. 12).

Сказанное подтверждает верность используемого в науке определения правоотношения как результата регулирования общественных отношений нормами права <1>. Однако следует уточнить, что нельзя понимать правоотношение как результат гражданско-правовой деятельности. Ведь квалификация общественных отношений в качестве правовых ведет к новым субзумпциям, только на этот раз - диспозиций норм гражданского права. Кроме того, при нормальном развитии отношений, получивших статус правовых, последуют реальные правовые операции и действия - осуществление прав и исполнение обязанностей. И только потом может появиться результат гражданско-правовой деятельности - упорядоченные имущественные и личные неимущественные отношения.

--------------------------------

<1> Российское гражданское право / Отв. ред. Е.А. Суханов. Т. 1. С. 110.

Правоотношение как отражение совместной

деятельности субъектов гражданского права

Другой вопрос, на который следует ответить для определения природы правоотношения как гражданско-правового средства, - о возможности возникновения отношений между вещами и лицами. Иными словами: опосредуют ли гражданские правоотношения только общественные фактические отношения или еще какие-либо? При всей своей очевидности для отечественного правоведения этот вопрос в последние годы приобретает черты дискуссионности, что требует его исследования.

В категориальном аппарате философии "отношение" - это элемент триады категорий "вещь", "свойство" и "отношение", на основе которой строится познание любого объекта действительности. Расшифровывается это следующим образом: "В практике познания мир непосредственно делится не на множества и элементы, но на вещи, обладающие свойствами и находящиеся в отношениях" <1>. Отношения возникают между вещами на основе их свойств. При этом философское понимание вещи отличается от обыденных представлений о ней тем, что явление взято в аспекте самостоятельности. Но если тот же предмет рассматривать как принадлежность другому предмету (как средство характеристики последнего), то он уже выступит как свойство. Свойство, в свою очередь, - потенциальное отношение, а отношение - реализованное свойство. Поэтому, как отмечает В.Н. Протасов, философское понимание отношений определяется как взаимоположение обособленных предметов, явлений, возможное в силу их общей природы и основывающееся на их свойствах <2>. Очень важным является то, что в философском понимании внутри отношения отсутствуют какие-либо элементы, т.е. это связь, имеющая исключительно функциональный смысл. Поэтому то, между чем или кем складывается эта связь (лицами, вещами, животными, духами и т.д.), не имеет значения.

--------------------------------

<1> Сагатовский В.Н. Основы систематизации всеобщих категорий. Томск, 1973. С. 176.

<2> Протасов В.Н. Правоотношение как система. М., 1991. С. 37.

Несколько иной смысл имеет категория "правовое отношение". Ее особенность проистекает прежде всего из того, что право - регулятор не любых, а только общественных отношений, хотя часть цивилистов считают иначе. Так, в германской правовой науке поддерживается идея о существовании субъект-объектных отношений. Такое представление иллюстрируется следующим примером: при случайном обнаружении раковины между лицом, нашедшим ее, и раковиной возникает отношение собственности: лицо приобретает господство над найденной вещью. При этом подчеркивается, что господство это носит юридический характер, так как опирается на постановление объективного права о находке <1>. Некоторыми отечественными цивилистами также развиваются положения о субъект-объектных отношениях. Так, В.А. Лапач считает, что последние не только возможны, но и необходимы, поскольку правовые субъект-объектные связи, взятые в их конкретном выражении, имеют свою структуру, свои объекты, свои основания, свою систему правомочий и ограничений и, как следствие, свою типологию <2>.

--------------------------------

<1> Трубецкой Е.Н. Лекции по энциклопедии права. М., 1917. С. 158.

<2> Лапач В.А. Система объектов гражданских прав в законодательстве России: Дис. ... докт. юрид. наук. Ростов н/Д, 2002. С. 91 - 92.

Однако, как отмечается критиками вышеизложенного подхода, еще Г.В.Х. Гегель, говоря об отношении собственности в философско-правовом смысле, подчеркивал наличие в нем двух аспектов - отношения человека к вещи и людей между собой по поводу этого отношения, но отмечал при этом: "Для собственности как наличного бытия личности недостаточно моего внутреннего представления и моей воли, что нечто должно быть моим, для этого требуется вступить во владение им. Наличное бытие, которое такое воление тем самым получает, включает в себя и признание других... Внутренний акт моей воли, который говорит, что нечто есть мое, должен быть признан и другими" <1>. Иными словами, он подчеркивал, что отношения лица с вещью недостаточно для того, чтобы возникло право. Для этого еще нужно признание со стороны других лиц.

--------------------------------

<1> Гегель Г.В.Х. Указ. соч. С. 108 - 109.

Многие русские правоведы, развивая мысль великого немецкого философа, оспаривали возможность существования субъект-объектных отношений. Например, Е.Н. Трубецкой писал, что сторонниками этого подхода смешиваются два совершенно разных понятия: фактическое господство лица над вещью и господство юридическое. Объективное право, указывал ученый, "сообщает моему фактическому господству характер юридического отношения" <1>. Это значит, что объективное право признает господство над найденной вещью исключительно за лицом, ее нашедшим, и ограждает такое господство против всяких посягательств других лиц: стало быть, право устанавливает отношение лица не к вещи, а к другим лицам. "При этом, - продолжал автор, - если отношение лица к вещи не нарушает прав других лиц, то праву до него нет никакого дела" <2>.

--------------------------------

<1> Трубецкой Е.Н. Энциклопедия права. СПб., 1998. С. 183.

<2> Там же.

Действительно, объективное право подвергает определенным ограничениям господство лица над вещью всегда с целью регулирования отношений отдельных лиц. Многие юридические отношения возникают по поводу вещей, но они возникают как отношения между лицами. Под юридическими отношениями или правоотношениями, таким образом, следует понимать регулируемые нормами объективного права отношения лиц между собой. Итак, первой и главной особенностью общественных отношений, опосредуемых категорией "гражданское правоотношение", является то, что они представляют собой отношения между лицами.

Несмотря на очевидность и даже аксиоматичность этого вывода для современной отечественной цивилистики, следует особо отметить то, что он отражает наиболее важную особенность частных, гражданских правоотношений: они складываются именно между частными лицами <1>. Имеется в виду, что в них не участвует государство, его органы как субъекты, обладающие властными полномочиями. Эту особенность в качестве отличительного критерия частного права называл еще Б.Б. Черепахин. Он, соглашаясь с Ф.Ф. Кокошкиным, писал: "Частное право есть совокупность правоотношений подданных между собой, то есть правоотношений между лицами, подчиненными стоящей над ними власти и в этом смысле равными друг другу" <2>. Однако цивилисты так и не услышали призыв ученого о достаточном уяснении и учете строго формального характера этой особенности гражданских правоотношений. Именно поэтому, очевидно, до сих пор с большим трудом удается отделить, например, охранительные гражданские правоотношения от регулятивных, ответственность от защиты и т.д.

--------------------------------

<1> Об участниках гражданских правоотношений см. в настоящей работе далее.

<2> Черепахин Б.Б. Указ. соч. // СПС "КонсультантПлюс".

Другой особенностью общественных отношений, выражаемых понятием "гражданское правоотношение", выступает их тесная диалектическая связь с поведением людей, с их деятельностью. Как уже было отмечено выше, с одной стороны, общественные отношения порождаются поведением людей, а с другой - они определяют, формируют поведение субъектов. Таким образом, общественное отношение с позиции философской науки предстает как функциональная связь между людьми, возникающая в процессе деятельности и в дальнейшем определяющая ее.

Поэтому нельзя согласиться с В.Н. Протасовым, который считает, что за понятием правоотношения не стоит никакого реального явления, как, например, за правонарушением, о котором можно сказать, что оно имеет состав, поскольку представляет собой факты <1>. Такое понимание "истоков" правоотношения, с одной стороны, указывает на его "чистую" идеальную природу, но с другой стороны, ставит вопрос о целесообразности его существования. Умозрительные понятия "мертвы", поскольку лишены точек соприкосновения с реальностью.

--------------------------------

<1> Протасов В.Н. Указ. соч. С. 49.

Правоотношение, как и его главная составляющая, - связь между людьми, с нашей точки зрения, не является "плодом игры чистого разума". Понятие имеет свое реальное основание - деятельность, которую оно опосредует. Само отношение является результатом деятельности, возникает, развивается и прекращается только благодаря ей. Итак, понятие "правоотношение" отражает не только социальное отношение как связь субъектов, но и деятельность, порождающую это отношение.

Следует отметить, что правоотношения описывают совместную деятельность людей. Причем акцент сделан не на всей деятельности, а только на конкретном взаимодействии субъектов, осуществляемом в рамках конкретной деятельности. Взаимодействие субъектов - один из важнейших элементов совместной деятельности, исследуемый в современной психологии и социологии особенно активно. Причина указанного интереса состоит в том, что именно взаимодействие - отправная точка социальной деятельности, выступающей, в свою очередь, основой общества и, как следствие, - права.

В ряду теорий, определяющих природу социального взаимодействия, особое место занимает теория целей - ожиданий <1>. Ее сторонники утверждают, что эффективно сотрудничество может развиваться только тогда, когда одновременно имеют место два условия: 1) индивид должен стремиться к кооперативным целям и 2) индивид должен ожидать сотрудничества от партнера. Ожидания, касающиеся склонности партнера к кооперации, особенно важны тем, кто стремится к установлению взаимного сотрудничества. Важным обстоятельством является и то, что человек, на самом деле преследующий кооперативные цели, может не проявить склонности к сотрудничеству, если у него возникнет опасение, что партнер поступит иначе. Социологи считают необходимым создание системы санкций за отказ от сотрудничества, которая способствует кооперативным ожиданиям и доверию между индивидами, что, в свою очередь, может стимулировать сотрудничество <2>, на что по большому счету и нацелено право, в том числе и гражданское.

--------------------------------

<1> Хьюстон М., Штребе В. Введение в социальную психологию: Европейский подход: Учебник. М., 2004. С. 347.

<2> Хьюстон М., Штребе В. Введение в социальную психологию: Европейский подход: Учебник. С. 347.

Представления одного субъекта о поведении другого лежит в основе понимания социальной системы, по мнению выдающего немецкого социолога Н. Лумана, являвшегося также профессиональным юристом. Согласно его теории элементами социальной системы являются коммуникации, представляющие собой единство информации, сообщения и понимания. Такое единство в его совокупности составляет смысл. Три измерения смысла - предметное, темпоральное и социальное - образуют его опосредования. В социальное измерение смысла входят отношения с другими системами (действие) и саморефлексия (переживание). Темпоральное измерение смысла составляют ожидания и ожидания ожиданий. Под ожиданием ожиданий Н. Луман понимал рациональный порядок действий людей, устанавливающийся благодаря тому, что в ходе взаимодействия субъекты предвидят и ожидают характер направленных на них ожиданий партнеров по взаимодействию. Ожидания нормируются: это означает, что даже в том случае, если конкретное ожидание не сбывается, субъект продолжает оставаться в состоянии ожидания <1>.

--------------------------------

<1> Касьянов В.В., Нечипуренко В.Д. Социология права. Ростов н/Д, 2002. С. 159 - 160.

Исходя из социологических теорий социального взаимодействия можно сделать вывод о том, что понятие "гражданское правоотношение" описывает наиболее важный для совместной правовой деятельности элемент - взаимодействие субъектов, которое основывается на представлениях одного субъекта о поведении другого (ожиданиях действий одного и ожиданиях ожиданий действий другого субъекта). Так, при заключении договора стороны формируют его условия и тем самым высказывают свои представления (ожидания и ожидания ожиданий) о будущей совместной деятельности. В результате совершения фактических действий отношение приобретает характер правового, а указанные представления воплощаются в правовых действиях по осуществлению и исполнению возникших субъективных прав и обязанностей.

Конечно, сказанное не означает, что если лицо не обладало упомянутым представлением о поведении другого, то его действия нельзя рассматривать в качестве правоотношения. В "субъективировании" правоотношения нет никакой надобности, оно является даже опасным, поскольку ставит возможность его применения в зависимость от внутренних переживаний субъекта. Но, как верно отмечал М.М. Агарков, "юридическое отношение не прекращается от того, что участники его спят, о нем не думают или даже не знают о нем. Должник не перестает быть должником от того, что он забыл о своем долге или не знал о нем (например, оказавшись должником в качестве наследника). Реальность юридического отношения не есть реальность психического состояния, а реальность его содержания, определяемого соответствующими экономическими отношениями" <1>. Представление о поведении другого существует объективно как разумное заключение любого лица о совершаемых взаимных действиях.

--------------------------------

<1> Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Ученые труды ВИЮН. С. 144.

Совместный характер планируемой деятельности, отражаемой правоотношением, обнаруживается в обязательности взаимной связи прав и обязанностей. Так, С.С. Алексеев отмечает, что решающая конститутивная черта правоотношения состоит в том, что оно выражает особую общественную связь между лицами, связь через их права и обязанности <1>. Это значит, что участники правоотношения "связаны", т.е. занимают по отношению друг к другу определенное положение (состояние, позиции) - относятся друг к другу. Вот этот вывод - "относятся друг к другу" - и является ключевым для понимания правоотношения; поскольку те или иные лица выступают как носители субъективных юридических прав и обязанностей, то они в силу нерасторжимого единства этих прав и обязанностей относятся друг к другу как участники правового отношения. Причем ученым подчеркивается, что эта связь не является проекцией на правовой материал философской категории "связь". Суть в другом: "раскрывает ли данная связь социальную природу и юридический характер субъективных прав и обязанностей" <2>.

--------------------------------

<1> Алексеев С.С. Общая теория права. 2008. С. 330.

<2> Там же. С. 332.

Почему эта связь участников правоотношений так важна для права? На этот вопрос очень емко ответила Р.О. Халфина: отсутствие у общественного отношения правовой формы <1> означает невозможность "использовать специфические средства права для реализации и охраны интересов участников" <2>. Отсутствие связи в правовом смысле выражается в том, что при наличии субъективного права невозможно предъявить требование об исполнении обязанности. Следовательно, не может быть достигнута цель правового регулирования - обеспечение интересов субъектов общественных отношений.

--------------------------------

<1> Автор заменяет термин "связь" термином "форма", поскольку форма определяется как внутренняя или внешняя связь.

<2> Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении. М., 1974. С. 36.

Исходя из сказанного гражданское правоотношение может быть определено как средство мыслительной (идеальной) фиксации связи субъективных гражданских прав и обязанностей, при которой возможна субзумпция диспозиции нормы права.

Анализ правоотношения как средства гражданско-правовой деятельности не может ограничиваться только указанием на его правовую природу. Для того чтобы определить назначение гражданского правоотношения как средства, необходимо установить "внутреннее устройство" этого понятия.

В научных исследованиях указывается на сложное строение правоотношения <1>, состоящее из нескольких элементов. Традиционной является позиция, выработанная еще дореволюционными цивилистами, согласно которой выделяется четыре элемента гражданского правоотношения - субъект, объект, право и обязанность <2>. Позднее эта позиция трансформировалась. О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородский ограничили состав правоотношения его юридическим содержанием, субъектами и объектами <3>. Появляются и нетрадиционные воззрения на внутреннее устройство правоотношения. Так, Р.О. Халфина включила в число элементов правоотношения реальное поведение его участников, однако исключила объект <4>. С.С. Алексеев, выделяя и объект и субъект, содержание правоотношения определил не только в юридическом, но и в материальном смысле, включая в него реальное поведение субъектов <5>. При этом он считает, что в правоотношении, понимаемом исключительно как идеологическая форма общественных (фактических) отношений, ничего иного, кроме прав и обязанностей, быть не может <6>. Однако, учитывая недостаточную философскую обоснованность включения в правоотношение каких-либо элементов, С.С. Алексеев отмечает, что "элемент" как термин "может быть применен здесь лишь в условном его значении" <7>. Таким образом, считает В.Н. Протасов, автор как бы снимает относительно элементов правоотношения те требования, которые предъявляются к элементам в философии и теории систем, и прежде всего то, что элемент правоотношения должен быть его частью, внутренним компонентом <8>. С.С. Алексеев поясняет необходимость такого условного описания элементов правоотношения тем, что свойства, присущие общественному отношению как явлению объективной реальности, находят свое выражение не только непосредственно в поведении людей. По его мнению, они выражаются также в положении участников данного общественного отношения, его объектов и во внешних условиях его движения. Поэтому он считает, что термин "элемент (сторона) общественного отношения" следует употреблять в специфическом смысле - для обозначения таких явлений объективной реальности, в которых выражаются свойства общественных отношений <9>. С нашей точки зрения, С.С. Алексеевым верно отмечена специфика элементов правоотношения. Однако она является не результатом двойственной природы правоотношения, а лишь проявлением его идеальной сущности, которая выражается в отражении объективной реальности - деятельности через понятие правоотношения.

--------------------------------

<1> Алексеев С.С. Общая теория права. 2008. С. 343.

<2> Шершеневич Г.Ф. Общая теория права: Учебное пособие: В 2 т. М., 1995. Т. 2. Вып. 2 - 4 (по изд. 1912 г.). С. 170 - 171; Коркунов Н.М. Указ. соч. С. 182.

<3> Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. Указ. соч. С. 217; Иоффе О.С. Избранные труды. С. 665 - 666.

<4> Халфина Р.О. Вопросы теории права. М., 1961. С. 211.

<5> Алексеев С.С. Общая теория права. 2008. С. 103, 343.

<6> Алексеев С.С. Общая теория права. 2008. С. 343.

<7> Алексеев С.С. Общая теория права. 1982. Т. 2. С. 100.

<8> Протасов В.Н. Указ. соч. С. 46.

<9> Алексеев С.С. Общие теоретические проблемы системы советского права. М., 1961. С. 40 - 41.

Ранее нами было показано, что понятие "гражданское правоотношение" опосредует не только связь субъектов, но и ту правовую деятельность, результатом которой является отношение. Однако в этом понятии акцент сделан не на всей деятельности, а только на взаимодействии субъектов. Исходя из этого и нужно, с нашей точки зрения, определять содержание понятия "правоотношение".

В чем состоит содержание правоотношения как понятия? Известный ученый-логик Е.К. Войшвилло, посвятивший понятию монографическое исследование, пишет: "Понятие как форма (вид) мысли, или как мысленное образование, есть результат обобщения предметов некоторого класса и мысленного выделения самого этого класса по определенной совокупности общих для предметов этого класса - и в совокупности отличительных для них - признаков" <1>. Следовательно, с позиции логики содержанием понятия называется совокупность существенных и отличительных признаков предмета, качества или множества однородных предметов, отраженных в этом понятии. При этом подчеркивается, что о содержании понятия нельзя говорить в отрыве от его объема. Объемом понятия называется множество обобщенных в нем предметов.

--------------------------------

<1> Войшвилло Е.К. Понятие как форма мышления: логико-гносеологический анализ. М., 1989. С. 92.

Итак, для того чтобы определить содержание понятия "правоотношение", необходимо было бы обратиться к анализу социальных взаимодействий субъектов права, чтобы выявить их отличительные признаки. Но этот анализ уже давно проведен многими правоведами, в том числе и цивилистами. Большинством из них признано, что гражданское правоотношение состоит из следующих элементов, которые, по нашему мнению, и являются признаками, составляющими содержание понятия "гражданское правоотношение": субъекты, объекты, субъективные права и обязанности.

Субъективные права и обязанности вслед за О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородским большинство цивилистов объединяют в рамках единого элемента под названием "содержание". Следует отметить, что это не отвечает смыслу понятия "содержание", поскольку оно обозначает как весь объем понятия, так и его часть - субъективные права и обязанности. В.Н. Протасов верно отмечает, что "не содержание - элемент состава, а напротив - состав есть одна из сторон содержания (наряду со структурой). Содержанием может быть только единство состава и структуры - структурно-организованное единство элементов. А тот факт, что категория "содержание" - элемент системы понятий теории правоотношения, еще не означает, что реальное содержание правоотношения является именно элементом правоотношения" <1>.

--------------------------------

<1> Протасов В.Н. Указ. соч. С. 45.

Действительно, в данном случае понятие "содержание" используется одновременно в двух смыслах: как совокупность всех элементов правоотношения, так и совокупность только двух его элементов. Несмотря на то что связь прав и обязанностей является важным элементом структуры правоотношения, она не исчерпывает всего содержания правоотношения. Следует согласиться с В.Н. Протасовым в том, что содержание не может быть элементом правоотношения, равно как и любого понятия. Сказанное, конечно, не означает, что таковыми не являются субъективные права и обязанности.

Некоторые ученые возражают против включения в состав правоотношения как субъектов, так и объектов, поскольку они не являются его внутренними составляющими. Если понятие "правоотношение" рассматривать с философской точки зрения, то подобные возражения вполне обоснованны. Однако если определять гражданское правоотношение как понятие, опосредующее деятельность, а точнее, взаимодействие, то все сомнения в том, что субъект и объект являются элементами его содержания, отпадают, поскольку, как уже было сказано, структура деятельности включает в себя все эти элементы.

Если рассматривать структуру правоотношения как простую "кальку" структуры деятельности, то встает вопрос о включении в состав понятия гражданского правоотношения таких элементов, как цель, орудия и результат. Очевидно, два последних элемента, столь важные для реальной деятельности, не находят своего отражения в структуре гражданского правоотношения по той причине, что в большинстве своем не влияют на квалификацию отношений в качестве правовых. Лишь в ряде случаев указанные элементы деятельности имеют правовое значение. Так, если разграничивать обязательства по перевозке, то морская перевозка будет отличаться от воздушной именно по орудию. Или работы от услуг отличаются по результату, точнее, его выраженности. Однако значение орудия, используемого в тех же работах или услугах, никак не характеризует его с правовой точки зрения. Поэтому такие элементы деятельности, как орудие и результат, не входят в число признаков, необходимых для определения любых отношений как правовых.

Однако вопрос о соотношении цели деятельности и отражающего ее правоотношения более сложен. Так, ученые, исследовавшие проблемы обязательств, уделяли достаточно большое внимание вопросу о его цели <1>. Обсуждается в литературе и цель охранительного правоотношения <2>. Во всех указанных случаях цивилисты и теоретики права говорят о цели той деятельности, которая опосредуется понятием "правоотношение", а не о цели правоотношения как средства гражданско-правовой деятельности. Именно поэтому, очевидно, М.М. Агарков воспроизводит дискуссию немецких и французских правоведов о каузальных сделках, а исследователи охранительных правоотношений связывают их цель с мерами ответственности. Иными словами, можно говорить о цели фактических и правовых действий, квалифицируемых как юридические факты или действия по осуществлению и исполнению прав и обязанностей, существование которых свидетельствует о наличии правоотношения, но не о цели самого правоотношения.

--------------------------------

<1> Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Ученые труды ВИЮН. С. 74 - 84; Лунц Л.А., Новицкий И.Б. Общее учение об обязательстве. М., 1950. С. 60 - 64.

<2> См. обзор по данному вопросу: Кархалев Д.Н. Охранительное гражданское правоотношение. М., 2009. С. 38 - 40.

Поэтому мы согласны с И.Л. Брауде, который не находил места цели в структуре гражданского правоотношения. Хотя его вывод о том, что "цель правоотношения - это предпосылка его существования, так же как мотив - предпосылка действий лица" <1>, несколько неточен. Цель - составная часть всей гражданско-правовой деятельности, в которой правоотношение выступает в качестве средства. Точно так же как молоток, будучи орудием (средством) строительной деятельности, не имеет собственной цели, но отвечает цели строительной деятельности, так и понятие правоотношения используется для достижения гражданско-правовой цели, будучи специфичным отражением регулируемой деятельности. Цель деятельности определяет выбор орудия, но не служит его предпосылкой. При этом важно понимать, что цель деятельности, отражаемой понятием "правоотношение", и цель гражданско-правовой деятельности различны. Для последней важно не столько то, чтобы субъекты удовлетворили свои интересы, сколько создание условий для этого. Поэтому понятие правоотношения должно отражать не просто всю регулируемую деятельность, а те ее составляющие, которые необходимы для гражданско-правовой деятельности, а именно - субъект, объект, субъективные права и обязанности.

--------------------------------

<1> Брауде И.Л. К вопросу об объекте правоотношения по советскому гражданскому праву // Советское государство и право. 1974. N 1. С. 57 - 58.

Субъект гражданских правоотношений

как субъект гражданско-правовой деятельности

Субъект является необходимым элементом любой деятельности, в том числе и той, которую отражает конструкция правоотношения. Однако многие правоведы, исследовавшие феномен субъекта права, приходили к выводам о том, что этот элемент не всегда присутствует в правоотношении. Так, немецкий цивилист Б. Виндшейд считал, что возможны бессубъектные отношения. Он писал: "Права и обязанности могут существовать и не будучи связаны с человеком как их носителем. Это отношение главнейшим образом осуществляется в том, что существуют права, предназначенные для служения известной цели, например государственной цели, попечению больных и т.п. Но и в тех случаях, когда права и обязанности предназначены не для достижения известной цели, а действительно для человека, может встретиться, что они будут существовать без связи с известным человеком как их субъектом, например, когда призванный к принятию наследства после умершего не вступил еще в наследство, например в ситуации "лежачего наследства" <1>. Эту позицию поддерживали такие немецкие ученые, как А. Бринц, Ю.Ф. Кунце, Д. Унгер и др.

--------------------------------

<1> Виндшейд Б. Учебник пандектного права / Пер. с нем.; под ред. С.В. Пахмана. СПб., 1874. Т. 1: Общая часть. С. 109.

Возможность существования бессубъектных правоотношений определялась волевой теорией права, заложенной К.Ф. Савиньи. Ее представители считали, что единственным реальным субъектом права является только человек как "волеспособная личность" и что субъективное право - это сфера проявления волевой мощи, свободы индивида. Не обнаруживая в ряде случаев лица, обладающего указанными качествами, ученые делали вывод об отсутствии в правоотношении субъекта. Логика рассуждения понятна, однако несовпадение ее с реальностью очевидно. Ведь в таком случае к субъектам гражданского права не могут быть отнесены несовершеннолетние и лица, страдающие психическими расстройствами, а также юридические лица, что не соответствует действующему гражданскому законодательству. Поэтому такой подход нельзя назвать верным.

Отсутствие человека как субъекта права, бессубъектность правоотношений оспаривали представители теории интереса. Ее основоположник - Р. Иеринг считал, что субъект права - не волевой субъект, а субъект пользования, поэтому дети и умалишенные - также субъекты права. Наиболее важным и ценным последствием осмысления субъекта права с позиции теории интереса стало принципиальное отрицание бессубъектных отношений. В то же время представители теории интереса были солидарны в понимании субъекта права как человека. Последовательный сторонник теории интереса русский правовед Н.М. Коркунов, основываясь на том, что юридические нормы являются нормами разграничения человеческих интересов, считал, что они применимы только к отношениям между людьми <1>. Дореволюционный цивилист Ю.С. Гамбаров, также исходя из интереса как решающего признака субъекта права, писал: "...субъектом при сколько-нибудь развитом состоянии права не может быть никто, кроме человеческой личности: она одна имеет интересы и волю, защищаемые правом" <2>. Поэтому с позиции теории интереса было невозможно признать юридическое лицо в качестве субъекта права. Например, Ю.С. Гамбаров считал, что необходимо исключить теорию юридического лица вопреки общепринятой систематике из учения о субъекте права, где можно говорить лишь о человеческой личности как носителе права, и перенести эту теорию в учение об общественном обладании, где она займет подобающее ей место наряду с другими формами такого же обладания <3>. Как следствие, понимание субъекта права с позиции теории интереса страдало неполнотой, поскольку не позволяло охватить всех реально действующих участников гражданского оборота.

--------------------------------

<1> Коркунов Н.М. Указ. соч. С. 182.

<2> Гамбаров Ю.С. Гражданское право: Общая часть. С. 456.

<3> Там же. С. 463 - 464.

Новые идеи в определении субъекта гражданских правоотношений были высказаны приверженцами позитивистских теорий, согласно которым государство наделяет индивидов правоспособностью, приписывает им качество субъектов права (теория делегированных прав) <1>. Субъект права и право в субъективном смысле трактуются как продукт правопорядка: так считали известные немецкие правоведы Й. Колер <2>, Л. Кюленбек <3>, Й. Бирманн <4>. По мнению солидарного с ними дореволюционного русского правоведа Г.Ф. Шершеневича, субъект права - это тот, кому объективное право присваивает в юридическом отношении субъективное право: "Субъект права есть искусственный продукт творчества объективного права" <5>. В это же время с других позиций, но по существу к тому же выводу пришел и Е.Н. Трубецкой. Он подчеркивал, что "субъектами права могут быть люди, не только действительно существующие, но и предполагаемые, имеющие родиться и прекратившие свое физическое существование, стало быть, не могущие иметь интересов" <6>. Он считал, что эта внешняя свобода не является физическим или психическим состоянием или свойством какого-либо реального субъекта, что понятие субъекта права не совпадает с понятием конкретного, живого индивида, что объективным правопорядком за лицом признается лишь условная возможность самоопределения. Следовательно, лицо рассматривается как проекция объективного права, а субъективное право - как абстрактная возможность внешнего самоопределения личности <7>.

--------------------------------

<1> Братусь С.Н. Субъекты гражданского права. М., 1950. С. 25.

<2> Kohler J. Lehrbuch des Rechts. Berlin. B. 1. Allgemeiner Teil. 1906. S. 320.

<3> KuhlenbeckL. Von den Pandekten zum Gesetzbuch. Berlin. В. 1, 1898. S. 74.

<4> Гамбаров Ю.С. Указ. соч. С. 464.

<5> Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. 1913. Вып. III. С. 574. Цит. по: Братусь С.Н. Субъекты гражданского права. С. 25.

<6> Трубецкой Е.Н. Лекции по энциклопедии права. С. 170.

<7> Братусь С.Н. Субъекты гражданского права. С. 26.

Представителей позитивизма критиковали за то, что ими не были выдвинуты объективные критерии, позволяющие определять субъекта права не только волей законодателя. Поэтому позитивистский подход грозил перерасти в волюнтаризм законодателя при нормативном определении субъекта права. Так, Ю.С. Гамбаров подвергал сомнению соображения тех ученых, которые считали, что "объективное право служит источником юридической личности и может произвольно отказывать в ней и наделять ее качествами кого угодно и что угодно" <1>. Однако, несмотря на справедливость замечаний, были предприняты дальнейшие разработки в этом направлении. Так, Г. Кельзен считал, что субъект права - это искусственное мыслительное средство, "персонифицированное выражение единства для комплекса юридических обязанностей и правомочий, т.е. для комплекса норм" <2>. С его точки зрения, выражение "человек имеет права и обязанности" означает лишь, что поведение этого человека является содержанием юридических норм.

--------------------------------

<1> Гамбаров Ю.С. Указ. соч. С. 464.

<2> Цит. по: Братусь С.Н. Указ. соч. С. 27.

Н.Л. Дювернуа предложил позитивистскую концепцию субъекта гражданского права, дополненную объективными критериями. Соглашаясь с тем, что субъект есть "абстракция, переработка живого явления" <1>, он выдвинул и объективные критерии определения субъекта права. Ученый отмечал: "Весь вопрос о личности должен быть отрешен для каждого отдельного случая от этих фактических моментов и поставлен в связь не столько с интересами и волей людей, как отдельно взятых разумных существ, а в то же время с интересами общежития, известности, постоянства, непрерывности юридических отношений и их обмена в гражданском быту" <2>. Вместе с тем он защищал положение, согласно которому человек, его сознание, его воля, лежащие в его нравственной природе стремления, служат основой права и его норм, юридического быта и юридических отношений, но для того чтобы это составляло постоянную черту быта культурных обществ, вовсе нет необходимости, чтобы каждый отдельный правообладатель был волеспособен, разумен и проч. <3>.

--------------------------------

<1> Дювернуа Н.Л. Чтения по гражданскому праву: В 2 т. М., 2004. Т. 1. С. 254.

<2> Дювернуа Н.Л. Чтения по гражданскому праву: В 2 т. Т. 1. С. 258.

<3> Там же. С. 256.

С.Н. Братусь находил концепцию субъекта права, выработанную Н.Л. Дювернуа, оригинальной и отмечал, что, "будучи, конечно, буржуазным юристом, оставаясь целиком на почве буржуазного восприятия действительности", он, однако, сумел уловить зависимость понятия правосубъектности от экономического оборота и в связи с этим определить первую как некое абстрактное, присущее каждому участнику оборота общественное свойство <1>. Однако сам он не стал развивать одобренный им подход, декларировав, что к субъектам гражданского права относятся физические и юридические лица. Единственное, что он заимствовал у Н.Л. Дювернуа, - социально-юридическую характеристику интереса, который С.Н. Братусь посчитал материальными условиями существования субъекта. Он писал, что личная сила индивида, выраженная в его правоспособности и в его субъективных правах, основывается на жизненных условиях, которые развиваются как общие для многих других индивидов <2>. Поэтому ученый полагал, что материальные условия существования закрепляются законом, хотя далеко не все члены господствующего класса осознают их общезначимость и в состоянии фактически, на деле их реализовать и достичь тех результатов, которых достигает данный господствующий класс в целом <3>.

--------------------------------

<1> Братусь С.Н. Указ. соч. С. 26.

<2> Там же. С. 16.

<3> Там же.

Собственно, споры о том, каким образом следует определять субъекта права, в советской цивилистике отсутствовали, поскольку его понятие права свелось к тщательному исследованию лишь одной характеристики - правосубъектности. Объяснялось это тем, что исследовать лицо в целом бессмысленно, поскольку это скорее предмет психологии и социологии. Поэтому большинство советских исследователей права сосредоточивались на правосубъектности, в которую, по примеру немецких пандектистов, включали правоспособность, дееспособность и иногда - деликтоспособность. Таким образом, категория "субъект права", пусть даже и признаваемая декларативно, оказалась не востребованной советской юридической наукой и практикой. Очевидно, таким образом проявилась общегуманитарная тенденция отрицания субъекта не только в праве, но и в философии, социологии, экономике. Например, известный американский философ XX в. М. Фуко заявлял, что субъект - это переменная и сложная функция разнообразных техник и практик власти и сопротивления. Этот вывод позволял ему отказывать в существовании целостному и самотождественному субъекту <1>.

--------------------------------

<1> Голенков С.И. Судьба субъекта в новоевропейской философии // Mixtura verborum' 2008: небытие в маске: Сб. ст. / Под общ. ред. С.А. Лишаева. Самара, 2008. С. 35 - 43.

Однако в последние десятилетия XX в. наметился новый подход к исследованию субъекта: теперь все больше ученых говорят о "возрождении субъекта" <1>. В рамках нового понимания последний выглядит как неоднозначное явление. Так, С.И. Архипов считает, что субъект права - это явление многоаспектное, имеющее множество граней, сторон, но не сводимое ни к одной из них. Поэтому он определяет его как "совокупность заключенных в специальную форму (в форму юридического лица или индивида) правовых качеств человека". Ученый также называет правовые качества, которые образуют "субстанцию" субъекта: его правовая воля, правовое сознание, правовые действия, поступки, создаваемые им правовые связи, отношения и т.д. <2>.

--------------------------------

<1> Там же.

<2> Архипов С.И. Субъект права (теоретическое исследование): Дис. ... докт. юрид. наук. Екатеринбург, 2003. С. 95.

С позиции деятельностного подхода при определении сущности субъекта права открываются новые аспекты, а уже сделанные выводы приобретают новое звучание. Прежде всего, как было отмечено ранее, любая деятельность, в том числе и правовая, всегда предполагает наличие субъекта, поэтому с доводами представителей концепции бессубъектных отношений согласиться невозможно.

Другой момент, который является важным для определения субъекта права с позиции деятельностного подхода, состоит в том, что любое правовое явление имеет идеальную природу и, следовательно, является всегда лишь отражением реальности, в том числе фактической деятельности. Поэтому субъект права носит абстрактный характер.

Кроме того, анализируемое понятие позволяет выделить того, на кого воздействует право и отделить его от объекта воздействия. Животное, растение, предмет, механизм (например, робот) и тому подобное не являются в отечественном праве субъектами. Субъект права - абстракция исключительно человека, взятого в актуальном состоянии, т.е. родившегося живым и не умершего.

Исследование субъекта гражданского права с позиции деятельностного подхода позволяет устранить сомнения в том, что последний должен пониматься именно как человек. Деятельность, в том числе и гражданско-правовая, немыслима без человека, поскольку представляет собой именно человеческую активность. Как соотносится субъект права с этим человеком, осуществляющим правовую деятельность? Логично предположить, что последний также представляет собой субъект права, по крайне мере одну из его ипостасей, связанную с осуществлением права и исполнением обязанностей. Разумеется, это не конкретный человек, а его мыслимое отражение, поскольку речь в праве всегда идет об идеальных явлениях. Поэтому согласимся с С.И. Архиповым в том, что субъект права есть идеальная совокупность правовых качеств человека.

"Человеческое" понимание субъектов права не исключает отнесение к ним юридических лиц и публичных образований (государства и его органов). С.И. Архиповым развита идея относительно персонификации субъекта права посредством правовой формы. Ученый пишет: "Именно она (правовая форма) обеспечивает субъекту права возможность идентификации (опознаваемость), внешнюю автономию, создавая предпосылки для участия в правовой коммуникации" <1>. Правовые качества человека модифицируются, видоизменяются под воздействием организующей их правовой формы. Именно таким образом возможно существование в качестве субъекта гражданского права юридического лица и публичного образования.

--------------------------------

<1> Архипов С.И. Указ. соч. С. 95.

С.И. Архиповым определены следующие качества человека, которые становятся достоянием лица правового, понимаемого как внешнее выражение, внешняя сторона субъекта права: 1) обособленность, автономность лица; 2) опознаваемость, возможность его идентификации (индивидуализации); 3) волеспособность; 4) проявление себя в качестве участника, стороны социальных отношений, связей; 5) индивидуальность, достоинство, социальная значимость <1>. Обособленность лица понимается как то, что он предстает внешне выраженным, "зримым" центром правовой реальности <2>. Опознаваемость есть обозначение наименования субъекта для целей его участия в правовых отношениях, в правовом общении <3>. Волеспособность означает, что правовое лицо является способным выражать правовую волю, выступать ее носителем <4>. Проявление в качестве стороны социальных отношений поясняется следующим образом: правовые лица видят друг в друге прежде всего обладателей субъективных прав и обязанностей <5>. Последний признак понимается автором в этическим смысле, поскольку термины "лицо", "лик", "личность" выражают отношение к человеку как к ценности, содержат положительную оценку, отношение к человеку <6>.

--------------------------------

<1> Архипов С.И. Указ. соч. С. 30 - 35.

<2> Там же. С. 30.

<3> Там же. С. 31.

<4> Там же. С. 34.

<5> Там же. С. 35.

<6> Там же.

Полагаем, что указанные С.И. Архиповым качества действительно характеризуют субъект права с внешней стороны, за исключением волеспособности. С нашей точки зрения, последняя не может рассматриваться в качестве формы субъекта права, поскольку не позволяет отнести к субъектам права психически больных лиц. Это явно противоречит действующему законодательству, согласно которому даже признанный судом недееспособным гражданин продолжает оставаться правоспособным, что без сомнения свидетельствует о том, что он является субъектом гражданского права. С.И. Архипов, отстаивая необходимость волевого критерия для субъекта права, высказывает идею о том, что воля выступает в пяти фазах (ступенях): как абстрактно-всеобщая воля, как единичная (конкретная) правовая воля, как субъективная правовая воля, как объективированная правовая воля, воля как единство правовой возможности и правовой действительности <1>. Указанная временная неоднородность (стадийность) позволяет ему "приписывать" волю полностью недееспособным лицам. Однако вызывает сомнение то, что понятием "воля" автор обозначает однородные явления. Например, он пишет: "Первую и вторую ступени (фазы) существования правовой воли объединяет то, что и в первом, и во втором случае мы имеем дело с волей как возможностью (возможностью осуществлять правовые действия, правовую деятельность), т.е. с недействительной волей" <2>. Описываемое в таком виде явление больше походит на юридические дозволения (если принять во внимание настойчивые обращения автора к нормативному характеру абстрактно-всеобщей воли). Вместе с тем при большой неопределенности в понимании самой воли ее трудно отграничить от смежных явлений, что делает волеспособность недостаточно четким критерием отнесения лица к субъектам права, что, впрочем, не означает полное отсутствие возможности его использования.

--------------------------------

<1> Архипов С.И. Указ. соч. С. 50 - 56.

<2> Там же. С. 52.

Воля составляет, как было показано выше, часть мотивационно-поведенческого комплекса человека, поэтому при ее отсутствии сохраняется более объективный элемент - явление, определяющее характер деятельности любого человека, - интерес. Последний как объективированный феномен может быть оценен с позиции правопорядка, как считал Н.Л. Дювернуа, и поэтому безболезненно позволяет заместить волю недееспособного волей другого лица. При этом воля не должна исключаться из признаков правовой формы субъекта права, поскольку без нее, без сомнения, невозможно осуществление любой целенаправленной деятельности, в том числе и гражданско-правовой. Поэтому в качестве признака внешней стороны субъекта права может выделяться совокупность интереса и воли человека. Например, соответствовать указанному признаку в конкретном отношении, где участвует несовершеннолетний, будут интерес этого лица и воля его представителя.

Для определения субъекта гражданского правоотношения чрезвычайно важной является идея многоаспектного существования субъекта права. С.И. Архипов считает, что субъект права может выступать субъектом правоотношений, субъектом прав и обязанностей, субъектом правовой деятельности, субъектом правового сознания, субъектом правового процесса <1>. И он не является одиноким в своем мнении. Многоаспектность субъекта права давно уже была подмечена учеными. Так, С.С. Алексеев, ссылаясь на В.Я. Бойцова, отмечает, что субъект права - понятие, отличное от понятия "субъект (участник) правоотношения" <2>. При этом исследователь поясняет, что субъект права - это лицо, потенциально способное быть участником правоотношений, а субъект правоотношений - это реальный участник данных правоотношений.

--------------------------------

<1> Архипов С.И. Указ. соч. С. 112 - 128.

<2> Алексеев С.С. Общая теория права. 2008. С. 380.

Скорректировав понимание субъекта правоотношений с позиции поддерживаемого нами подхода к правоотношению, определим его как лицо, участвующее в общественных отношениях, попадающих под определение правовых, обладающее субъективными гражданскими правами и несущее субъективные гражданские обязанности. Это собственники, кредиторы и должники, цеденты и цессионарии и иные лица - обладатели прав и обязанностей. С.И. Архипов очень удачно, на наш взгляд, называет их правовыми ролями <1>.

--------------------------------

<1> Архипов С.И. Указ. соч. С. 29.

Однако разграничение субъектов гражданского права и участников гражданских правоотношений в гражданском законодательстве не проводится. Например, в названии ст. 124 ГК РФ Российская Федерация, ее субъекты, муниципальные образования определены как субъекты гражданского права, при этом в п. 1 этой статьи говорится о том, что последние выступают в отношениях, регулируемых гражданским законодательством, на равных началах с иными участниками этих отношений - гражданами и юридическими лицами. Учитывая изложенные выше соображения о субъектах гражданского права, полагаем, что ст. 124 ГК РФ должна быть озаглавлена следующим образом: "Российская Федерация, субъекты Российской Федерации, муниципальные образования - субъекты отношений, регулируемых гражданским законодательством". Важность такого изменения будет ясна из дальнейшего анализа категории "субъект гражданского права", пока же отметим, что тем самым мы можем различать "правовых людей" - лиц, действующих от имени публичных образований, и сами публичные образования.

Далее, следуя деятельностному подходу, мы должны поддержать и идею о различии понятий "субъект гражданского права", "субъект гражданских правоотношений" и "субъект гражданско-правовой деятельности". Последний представляет собой лицо, осуществляющее и исполняющее соответствующие субъективные гражданские права и обязанности. Различие между субъектами гражданских правоотношений и субъектами гражданско-правовой деятельности представляется достаточно значительным, поскольку первый есть результат специфического видения регулируемого общественного отношения (как связи прав и обязанностей), элемент гражданского правоотношения как гражданско-правового средства, а второй - отражение реальных действий, связанных с упорядочением данного отношения. Иными словами, соотношение указанных аспектов субъекта права есть соотношение средства и действий в рамках деятельности. Сказанное позволяет заключить, что в правовой реальности действуют только физические лица, находящиеся в определенной правовой связи с государством, т.е. граждане (в том числе и иностранных государств), а также лица без гражданства (далее - граждане). Именно они реализуют гипотезы норм и приобретают права и обязанности, а затем осуществляют и исполняют их. Их действия носят характер юридического факта и (или) правового действия по осуществлению и исполнению субъективных гражданских прав и обязанностей. В первом случае граждане выступают как субъекты реальной социальной деятельности, предусмотренной гипотезами норм гражданского права. В последнем случае они представляют собой элемент гражданско-правовой деятельности. Конкретные граждане могут совпадать с участниками правоотношений, а могут и отличаться от них. Так, если должник своими действиями исполняет субъективную гражданскую обязанность, то такое совпадение имеет место, а если от его имени действует другое лицо, то совпадение отсутствует.

Определение человека в качестве субъекта права влечет наделение его правосубъектностью. Указанная категория, несмотря на прочное закрепление в цивилистической теории, является дискуссионным понятием <1>. Для понимания субъекта гражданского права с позиции деятельностного подхода она требует уточнения. Согласимся с большинством правоведов в том, что правосубъектность является общественно-юридическим свойством, которое нормы права придают лицам в соответствии с требованиями и потребностями общественного развития <2>.

--------------------------------

<1> Братусь С.Н. Указ. соч.; Матузов Н.И. Субъективные права граждан СССР. Саратов, 1966; Веберс Я.Р. Правосубъектность граждан в советском и семейном праве. Рига, 1976; Козлова Н.В. Правосубъектность юридического лица по российскому гражданскому праву: Дис. ... докт. юрид. наук. М., 2004. С. 104 - 108; Тариканов Д.В. Юридическая личность коммерческих организаций в гражданском праве России. М., 2006. С. 10 - 13.

<2> Алексеев С.С. Общая теория права. 2008. С. 380.

Также большинство ученых согласны с тем, что правосубъектность включает два основных структурных элемента: во-первых, способность обладания правами и несения обязанностей (правоспособность); во-вторых, способность к самостоятельному осуществлению прав и обязанностей (дееспособность) <1>. Следует отметить, что правосубъектность является максимально широкой характеристикой субъекта права, поскольку, обращаясь к анализу различных аспектов субъекта права, мы видим, что дееспособность не всегда необходима. Так, для участия в гражданском правоотношении достаточно обладания правоспособностью, разумеется, при наличии восполняющей дееспособности другого лица, которое участником данного правоотношения все же не является. Для приобретения субъективных гражданских прав и создания соответствующих обязанностей, а также для их осуществления и исполнения необходимо обладать правосубъектностью, т.е. и правоспособностью, и дееспособностью.

--------------------------------

<1> Там же. С. 379.

При определении правосубъектности необходимо иметь в виду первоочередность характеристики ее как явления публичного права, поскольку она есть следствие существования связи субъекта и государства. Однако сказанное не означает отсутствия частноправового аспекта рассматриваемого явления. Полагаем, что последний состоит в том, чтобы быть по своему усмотрению в установленном законом порядке субъектом гражданских прав и обязанностей. Это возможно благодаря тому, что правосубъектность, по верному замечанию Я.Р. Веберса, выражает признание лица в качестве субъекта правоотношений вообще, а также квалификацию его в качестве субъекта или возможного субъекта конкретных субъективных прав и обязанностей. Иными словами, она обозначает субъектный состав в правовых институтах и возможность быть как субъектом права вообще, так и конкретных субъективных прав и обязанностей <1>. Например, отчуждать вещь, т.е. перенести право собственности на другое лицо, может по общему правилу лишь собственник; передать право требования по обязательству другому лицу - лишь кредитор по обязательству.

--------------------------------

<1> См.: Веберс Я.Р. Правосубъектность граждан в советском гражданском и семейном праве. С. 24 - 26.

Отметим, что похожую идею развивал М.М. Агарков, утверждая, что правоспособность должна быть понята динамически <1>. Однако это утверждение подверглось обоснованной критике, поскольку, как отмечал Ю.К. Толстой, приводит к явно неприемлемому выводу, будто граждане не обладают равной правоспособностью <2>. Из сказанного следует, что динамически должна пониматься не правоспособность, а правосубъектность. Полагаем, что при равной правоспособности граждане могут определяться в законе или в установленном им порядке субъектами той или иной деятельности, квалифицируемой как правоотношение.

--------------------------------

<1> Агарков М.М. Обязательственное право. С. 72.

<2> Толстой Ю.К. К теории правоотношения. С. 12.

Изложенное понимание субъекта гражданского права проявляет свою практическую значимость в полной мере в конструкции юридических лиц. В действующем гражданском законодательстве для них определена только правоспособность, а дееспособность закреплена за физическими лицами. Полагаем, что попытки обнаружения дееспособности у юридического лица не могут иметь положительного результата <1>, поскольку реальность юридического лица - это реальность формы субъекта гражданского права, но не его содержания. Как уже было сказано выше, воля, с наличием которой связывается и наличие дееспособности, принадлежит исключительно гражданам. Она представляет собой психологический, социальный феномен, который, упоминаясь в нормах права, приобретает правовой характер, однако не изменяет свою внеправовую сущность. Юридическое лицо, будучи субъектом права, обладает волей, но это воля "правового человека" - гражданина, создавшего его и действующего от его имени. Следовательно, юридическое лицо не обладает способностью к самостоятельному осуществлению прав и обязанностей (дееспособностью). Заметим, что это обстоятельство никак не может исключить его из круга субъектов гражданского права. Ведь отсутствие дееспособности допускается и для физических лиц - участников гражданского правоотношения, когда последние вследствие психического расстройства не могут понимать значения своих действий или руководить ими, признаются судом недееспособными в порядке, установленном гражданским процессуальным законодательством (п. 1. ст. 29 ГК РФ).

--------------------------------

<1> Козлова Н.В. Правосубъектность юридического лица по российскому гражданскому праву. С. 137.

Дееспособность необходима вне пределов гражданского правоотношения, в правовой реальности. Если она отсутствует у физического лица, то восполняется посредством опеки, попечительства, патронажа. Близкий по сути механизм установлен и для юридического лица. В ст. 53 ГК РФ закреплено, что таковое приобретает права и принимает обязанности через свои органы, а также в предусмотренных законом случаях через своих участников. Обратим внимание на указание о том, что упомянутые органы и участники лишь приобретают права и принимают обязанности, но не осуществляют и не исполняют их. Почему? С нашей точки зрения, как юридико-фактическую, так и правовую деятельность (по образованию прав и обязанностей и их реализации) могут осуществлять только естественные (по терминологии Н.В. Козловой <1>) лица, т.е. дееспособные граждане. Однако, как следует из процитированного выше определения дееспособности граждан, они могут приобретать гражданские права для любых лиц, но обязанности - только для себя. Следовательно, для того, чтобы выступать от имени юридического лица, требуется указание закона - та самая правовая роль органа или участника юридического лица, которую должен играть гражданин, "образуя" права и обязанности для юридического лица. Оговоримся, что это особая, ограниченная роль. Она не придает полную дееспособность, не превращает орган юридического лица в субъект гражданского права, а только добавляет гражданину способность "образовывать" права и обязанности для юридического лица. Полностью эту роль можно было бы назвать исходя из указанных функций, например, "воплотитель правоспособности юридического лица" или "проводник правоспособности юридического лица". Однако законодатель этого не делает, поскольку гораздо практичнее просто суммировать роли для каждого конкретного случая. Например, директор - исполнительный орган юридического лица в лице И.И. Иванова (физического лица, действующего, например, на основании устава) - заключает договор купли-продажи. Субъектом обязательственного правоотношения - продавцом - становится юридическое лицо, а затем тот же И.И. Иванов осуществляет права и исполняет обязанности, действуя опять-таки от имени юридического лица.

--------------------------------

<1> Козлова Н.В. Правосубъектность юридического лица по российскому гражданскому праву. С. 91.

Высказанные соображения относительно юридического лица как субъекта гражданского правоотношения и как одной из форм субъекта права позволяют сделать практические выводы. В последние годы активно обсуждается вопрос о возможности гражданско-правового регулирования отношений между органом корпорации и корпорацией, сводящийся к тому, является ли орган юридического лица субъектом гражданского права. Ряд исследователей считают, что орган юридического лица в той ли иной степени обладает статусом самостоятельного субъекта права <1>. Немалое значение при этом имеют ссылки на зарубежное право <2>. Например, в немецкой правовой доктрине орган управления рассматривается в качестве составной части юридического лица, структурно обособленного подразделения, при этом воля такого органа считается волей соответствующего юридического лица, а в английском праве с членами руководящего органа заключается агентский договор.

--------------------------------

<1> Рожкова М.А. Корпоративные отношения и возникающие из них споры // Вестник ВАС РФ. 2005. N 9. С. 143; Степанов Д. Еще раз о природе правомочий исполнительного органа и управляющего хозяйственным обществом // Вестник ВАС РФ. 2006. N 8. С. 43; Цепов Г.В. Понятие органа юридического лица по российскому законодательству // Правоведение. 1998. N 3. С. 90 - 91.

<2> Федосеев С.В. К проблеме правосубъектности органов управления акционерным обществом // Законодательство. 2010. N 7. С. 29.

Вопрос о возможности гражданско-правового регулирования отношений между органом корпорации и корпорацией должен быть решен отрицательно, поскольку очевидно, что орган юридического лица не является субъектом гражданского права, а от его имени действуют граждане, которые и несут в случаях, определенных законом, ответственность. Разумеется, при этом, как верно замечает С.В. Федосеев, орган не может отождествляться со всеми составляющими его лицами <1>, ведь любой гражданин, соответствуя условиям, обозначенным в законе, может исполнять правовую роль органа юридического лица.

--------------------------------

<1> Там же. С. 36.

Поэтому, думается, целесообразно сформулировать соответствующее предложение в Концепции развития законодательства о юридических лицах следующим образом: "Представляется желательным уточнение определения органа юридического лица (абз. 1 п. 1 ст. 53 ГК) путем указания на то, что речь идет о лицах (т.е. субъектах права), составляющих органы юридического лица (п. 3 ст. 53 ГК)" <1>. Однако с учетом сказанного нами выше требуется конкретизировать тех субъектов права, которые составляют органы юридического лица. Поэтому полагаем, что п. 1 ст. 53 ГК РФ можно изложить в следующей редакции: "Юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы в лице граждан, действующих в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами".

--------------------------------

<1> Пункт 2.5. подраздел 2 "Общие положения Гражданского кодекса о юридических лицах" // Концепция развития законодательства о юридических лицах: проект. Рекомендован Советом при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства к опубликованию в целях обсуждения (протокол от 16 марта 2009 г. N 68).

Объект гражданского правоотношения как предмет деятельности

Сознание участника гражданского правоотношения, как и его деятельность, отражаемая в правоотношении, всегда предметны. Поэтому понятие "гражданское правоотношение" включает в себя в качестве признака указание на его объект. Однако, так же как и в случае с субъектом права, многие ученые высказываются против того, чтобы считать объекты составной частью понятия правоотношения.

Д.Д. Гримм, опубликовавший в 1905 г. работу, в которой содержится основательный анализ современных ему теорий объектов прав, отмечал, что гипотезу о возможности существования безобъектных субъективных прав выдвинул немецкий правовед Э.И. Беккер <1>. Д.М. Генкин в 1944 г. следующим образом обосновал безобъектность правоотношений: "...элементами правоотношения являются только субъекты и права и обязанности; объект (вещь, нематериальное благо) - лишь одна из возможных предпосылок правоотношения" <2>. Того же мнения придерживалась Р.О. Халфина, которая считала, что "под объектом понимаются реальные предметы материального мира, продукты духовного творчества в объективированной форме. Вещь, рукопись, изобретение, исполнительское искусство, закрепленное в фильме, на пленке и т.п., являются объектами различного вида правоотношений. Однако, представляя собой предпосылку возникновения и развития правоотношения, объект права остается внешним по отношению к правоотношению, не включается в элемент его структуры" <3>. О.С. Иоффе считал эту позицию неверной, поскольку права, не имеющие своего объекта, права, которые ни на что не направлены, лишены всякого смысла для носителя этих прав и поэтому не являются правами в действительном значении этого слова <4>. Действительно, понятие правоотношения без определения объекта будет страдать неполнотой, поскольку правоотношение есть отражение деятельности, одним из элементов которой выступает объект (предмет). При этом значение объекта определяется тем, что он определяет характер действий, которые совершаются в рамках деятельности.

--------------------------------

<1> Гримм Д.Д. К учению об объектах прав // Вестник права: журнал С.-Петерб. юрид. об-ва. 1905. Кн. 7. С. 161 - 162.

<2> Гражданское право: Учебник: В 2 т. / Под ред. М.М. Агаркова, Д.М. Генкина. М., 1944. Т. 1. С. 72.

<3> Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении. С. 214.

<4> Иоффе О.С. Избранные труды // СПС "КонсультантПлюс".

Основой появления "безобъектного" понимания правоотношения О.С. Иоффе называл позицию, которая была актуальной и для отечественных, и для немецких исследователей и состояла в том, что в качестве объектов гражданских правоотношений назывались только вещи <1>. Однако исключительно "вещное" понимание объекта гражданских прав позволяет определить объект не всех правоотношений. В качестве примера М.М. Агарков приводил следующий случай: "Адвокат по договору с клиентом обязан выступить в суде. Содержание обязанности адвоката также не характеризуется направленностью его действия на тот или иной объект какого-либо абсолютного права (вещь и т.п.)" <2>. Таким образом, невозможность придания статуса объекта прав только вещам была очевидна. Поэтому М.М. Агарков выдвинул еще одно предположение относительно объектов: "Может быть, было бы правильно считать объектами в гражданском праве лишь то, в отношении чего возможны акты распоряжения" <3>. Тем самым он, очевидно, повторил, хотя и без дальнейшего развития, идею Р. Зома, который по свидетельству Ю.С. Гамбарова утверждал в одной из своих работ, вышедшей в 1905 г., что предмет права по смыслу ГГУ есть только то, что может служить предметом сделок о распоряжении имуществом. Сам Ю.С. Гамбаров критически отнесся к этой идее, поскольку заметил, что "в том же уложении можно найти параграфы, например 1439, говорящие о "предметах", которыми нельзя распоряжаться" <4>. То, что может служить предметом сделок, охватывается понятием "объекты гражданского оборота". В этом случае лишь неимущественные блага не могут быть объектом оборота, поскольку они неотчуждаемы от их обладателей. Однако и Ю.С. Гамбаров узко понимал объекты, поскольку, как верно отмечает Е.А. Суханов, гражданские правоотношения во всяком случае могут возникать по поводу их защиты. Поэтому понятие объекта гражданских правоотношений оказывается шире понятия объекта гражданского оборота <5>.

--------------------------------

<1> Так, немецкий цивилист О.Г. Вендт писал: "Der Begriff Rechtsobjekt ist hier mit der Sache als folcher ubereinstimmend genommen" (Понятие объекта прав совпадает здесь с вещью как таковой). (Wendt O. Heinrich: Lehrbuch der Pandekten. Jena, 1888. S. 15.)

<2> Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Ученые труды ВИЮН. С. 30.

<3> Там же.

<4> Гамбаров Ю.С. Указ. соч. С. 584.

<5> Гражданское право / Отв. ред. Е.А. Суханов. С. 394.

Представители другого направления в определении объектов гражданских правоотношений понимают под последними действия людей. Наиболее радикальным образом эту идею выразил О.С. Иоффе. Он писал: "Поскольку одна лишь деятельность человека, человеческое поведение, выраженное в действиях или в воздержании от действий, способны к реагированию на правовое воздействие, постольку существует единый и единственный объект правомочия и обязанности, а стало быть, и объект правоотношения - человеческое поведение, деятельность или действия людей" <1>. И несмотря на то что позднее ученый модифицировал свою точку зрения, поскольку не смог объяснить того, какое значение следует придавать вещам, если они не являются объектами, итог его первоначальных умозаключений полагаем верным.

--------------------------------

<1> Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории "хозяйственного права". С. 589.

Рассуждая в рамках деятельностного подхода, мы должны признать, что поскольку правоотношение отражает деятельность лиц, то она и будет являться его объектом. Напомним, что эта деятельность не реальная, т.е. фактическая, а правовая.

Определив объект правоотношения как деятельность, мы не можем оставить без внимания то, что, несмотря на наличие у нее правового аспекта, она тоже имеет свой объект: материальные и нематериальные блага. Именно они определены в ст. 128 ГК РФ в качестве объектов гражданских прав. Важность объектов указанной деятельности чрезвычайно важна, ведь гражданское право регулирует отношения по поводу имущества и нематериальных благ. Однако это не объясняет, почему именно они отражены в положениях закона, а не истинный объект правоотношений - правовая деятельность.

Как верно отмечено В.А. Беловым <1>, объяснение этому лежит в практической плоскости - в плоскости правоприменения и правореализации. Законы пишутся не для того, чтобы закрепить какую-то, пусть даже самую гениальную, абстракцию; как уже неоднократно упоминалось нами выше, цель их создания - определение условий, обеспечивающих удовлетворение имущественных и личных неимущественных интересов субъектов. Поэтому нет никакой необходимости выстраивать в законе всю конструкцию объекта гражданского правоотношения, называть его деятельностью, определять субъектов, объекты, орудия, действия и результаты. Достаточно назвать тот элемент, который действительно создает специфику этой деятельности. Такими элементами, очевидно, являются имущественные и нематериальные блага, т.е. объекты.

--------------------------------

<1> Как пишет В.А. Белов: "Понятие объекта в праве и правоотношении (правового объекта) - не онтологическое и даже не гносеологическое, но чисто функциональное" (Белов В.А. Объект субъективного гражданского права, объект гражданского правоотношения и объект гражданского оборота: содержание и соотношение понятий // Объекты гражданского оборота: Сб. ст. / Отв. ред. М.А. Рожкова. М., 2007. С. 58).

В пользу этого предположения свидетельствует название ст. 128 ГК РФ - "Объекты гражданских прав". Почему законодатель говорит об объектах прав, а не правоотношений? Ведь, без всякого сомнения, права не могут существовать без обязанностей и поэтому объекты прав, объекты обязанностей и объекты правоотношений - одно и то же <1>. Если это понятно, то почему законодатель продолжает воспроизводить именно эту формулировку, не заменяя ее на научно более обоснованную?

--------------------------------

<1> Российское гражданское право / Отв. ред. Е.А. Суханов. Т. 1. С. 297.

С нашей точки зрения, законодатель, называя объекты прав, говорит не о самих субъективных гражданских правах, а об их осуществлении. Он стремится не воспроизвести научные конструкции, а решить практические проблемы, ведь закон необходим для оценки и регулирования отношений, а правоотношения - всего лишь средства этого регулирования. И поэтому важно сказать об объекте не правоотношений, а именно регулируемых отношений. Как уже было пояснено выше, эти отношения - совместная гражданско-правовая деятельность, в которой действия одного лица представляют собой осуществление субъективных гражданских прав, а другого - исполнение субъективных гражданских обязанностей. Последние, очевидно, не упоминаются в названии статьи, поскольку законодатель имеет в виду то, что они не всегда присутствуют, совершаются. Иными словами, обязанности не всегда исполняются. Это, впрочем, не означает, что при исполнении обязанностей имеют место иные объекты. Таким образом, называя ст. 128 ГК РФ "Объекты прав", законодатель имеет в виду не объект правоотношения (гражданско-правовую деятельность), а в основном объекты гражданско-правовой деятельности, что имеет гораздо больше практического значения.

Сразу оговоримся, что объекты гражданско-правовой деятельности (объекты гражданских прав) - это не конкретные, реальные вещи (мои книги, его компьютер или наш стол), как полагала Р.О. Халфина <1>, а "правовые вещи". Иными словами, будучи элементом гражданско-правовой деятельности, они имеют правовой характер, который, полагаем, выражается в наличии гражданско-правового режима. Последний, по выражению Е.А. Суханова, заключается в "возможности или невозможности совершения с ними определенных действий (сделок), влекущих известный юридический (гражданско-правовой) результат" <2>. Именно правовым режимом (а не своими физическими свойствами) отличаются друг от друга различные объекты гражданского оборота, и именно эта их сторона имеет значение для гражданского права. Разумеется, наличие гражданско-правового режима у тех явлений, которые обозначаются в качестве объектов гражданских прав, не означает, что именно этот режим и является объектом гражданских прав, как полагает В.И. Сенчищев <3>. Ведь как он сам отмечает в той же работе, правовой режим как некая юридическая конструкция тесно связан со своим носителем - явлением объективной действительности, поскольку в отсутствие последнего наличие самого правового режима соответственно в части установления позитивного права теряет смысл <4>. Полагаем все же, что объект прав - это правовая характеристика явления объективной действительности <5>, реальное явление, взятое в правовом аспекте.

--------------------------------

<1> Р.О. Халфина отмечала, что "под объектом понимаются реальные предметы материального мира, продукты духовного творчества в объективированной форме" (Халфина Р.О. Указ. соч. С. 214).

<2> Российское гражданское право / Отв. ред. Е.А. Суханов. Т. 1. С. 298.

<3> Там же. С. 139, 147.

<4> Сенчищев В.И. Объект гражданского правоотношения // Актуальные проблемы гражданского права / Под ред. М.И. Брагинского. С. 140.

<5> Там же.

Вместе с тем стройность законодательного решения относительно объектов гражданских прав нарушается внесением в их перечень работ и услуг. Последние не могут быть объектами осуществляемых прав (гражданско-правовой деятельности), поскольку представляют собой саму эту деятельность. Конечно, сказанное не означает, что у работ и услуг как видов деятельности отсутствуют свои объекты. Например, трудно отрицать, что объектом деятельности по оказанию медицинских услуг выступает человек, а предметом - его здоровье. Но не эти объекты определяют специфику деятельности по удовлетворению имущественных и личных неимущественных интересов субъектов гражданского права в рамках отношений по выполнению работ и оказанию услуг. Интерес управомоченного удовлетворяется в основном путем совершения действий. Однако, если вспомнить о личном характере услуги, то окажется, что значение имеет и тот, кто оказывает услуги, т.е. субъект. Поэтому логичнее предположить, что управомоченное лицо получает удовлетворение благодаря всем элементам деятельности по выполнению работ, оказанию услуг. Полагаем, что в законе под работами и услугами понимаются не отдельные действия, а вся деятельность, включающая в себя указанные действия. Другое дело, что эта деятельность является объектом гражданских правоотношений и никак не может быть объектом гражданских прав, поскольку это бы означало быть объектом части самой себя. Поэтому в случае с обязательствами по выполнению работ, оказанию услуг может быть определен только объект правоотношения, который в этом случае, как указывалось выше, одновременно является и объектом гражданских прав.

Определение работ и услуг наряду с имуществом и нематериальными благами в качестве объектов осуществляемых прав не позволяет предположить, что у них, как у любой деятельности, может быть свой объект, субъекты, орудия, действия и результат. Следовательно, наука стоит перед проблемой вычленения признаков этих объектов правоотношений, их классификации, что влечет пробелы в их правовом регулировании и применении тех нормативных положений, которые действуют.

С учетом того что в гражданском правоотношении права и обязанности корреспондируют друг с другом, определение работ и услуг в качестве объектов прав возможно, однако они должны быть отделены от объектов осуществления прав. Сказанное позволяет предложить в целях совершенствования законодательства новую редакцию ст. 128 ГК РФ:

"Статья 128 ГК РФ "Объекты гражданских прав и их осуществление".

К объектам осуществления гражданских прав относятся вещи, включая деньги и ценные бумаги, иное имущество, в том числе имущественные права; охраняемые результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальная собственность); нематериальные блага.

Работы и услуги относятся к объектам гражданских прав".

Сказанное об объектах гражданских правоотношений должно быть соотнесено с членением их на регулятивные и охранительные объекты. Виды деятельности, отражаемые указанными видами гражданских правоотношений, преследуют единую цель, но имеют различные задачи. Если одна направлена на удовлетворение интересов, то другая - на восстановление нарушенных интересов. Следовательно, объекты этих отношений разнятся, хотя некоторые элементы могут и совпадать в определенных фактических обстоятельствах.

Следует отметить, что объект охранительных гражданских правоотношений, которые являются относительными, в основном определяется через действия <1>. Уточним, что с позиции деятельностного подхода это не просто действия, а деятельность по восстановлению нарушенных прав, у которой соответственно также есть объекты. Последние как раз и могут при необходимости, обозначенной в законе, выступать в качестве объектов охранительных гражданских прав. Поэтому в качестве объекта прав здесь, как и в регулятивных правоотношениях, могут выступать явления, обозначенные в ст. 128 ГК РФ, т.е. вещи, включая деньги и ценные бумаги, иное имущество, в том числе имущественные права; работы и услуги; информация; результаты интеллектуальной деятельности, в том числе исключительные права на них (интеллектуальная собственность); нематериальные блага. Так, большое значение для охранительных вещных отношений имеет сохранившаяся в натуре вещь, которая сама по себе не является объектом этих правоотношений, но выступает в качестве объекта осуществляемой правовой деятельности, т.е. прав. Следовательно, объектом виндикационных прав будет являться вещь.

--------------------------------

<1> Кархалев Д.Н. Охранительное гражданское правоотношение. М., 2009. С. 90.

Сказанное об объекте гражданских правоотношений может быть использовано для разрешения вопроса об объекте обязательственных, а также корпоративных правоотношений.

По мнению большинства отечественных ученых, в качестве объекта обязательств выступают действия <1>. Часть цивилистов считают, что объектом обязательства выступает имущество. Так, Е.А. Суханов относит к таким объектам различные объекты имущественного оборота (в том числе вещи), имущественные права, результаты работ, оказание услуг материального и нематериального характера и т.д., по поводу которых не может возникнуть вещных или исключительных прав <2>. Находит последователей и смешанная позиция, согласно которой и действия, и вещи выступают объектами гражданских правоотношений <3>.

--------------------------------

<1> Гражданское право / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 461; Тархов В.А. Указ. соч. С. 195; Гражданское право / Отв. ред. В.П. Мозолин, А.И. Масляев. Ч. 1. С. 532.

<2> Российское гражданское право / Отв. ред. Е.А. Суханов. Т. 1. С. 39.

КонсультантПлюс: примечание.

Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (книга 1) включена в информационный банк согласно публикации Статут, 2001 (3-е издание, стереотипное).

<3> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. М., 1997. С. 224.

При анализе проблемы объекта обязательственных правоотношений с позиции деятельностного подхода следует предположить, что объект (предмет) - это всего лишь то, на что воздействует субъект ради достижения результата, который будет соответствовать цели. Сам по себе этот объект воздействия вне связи с действиями или орудиями, не говоря уже о результате, с целью деятельности может не соотноситься. С ней соотносится вся деятельность, а не только ее объект. Применяя сказанное к гражданско-правовой деятельности, можем сказать, что удовлетворение интереса управомоченного лица достигается посредством всей реальной деятельности, отражаемой в понятии гражданского правоотношения. Однако для различных правоотношений те или иные элементы деятельности имеют большее значение, чем другие. Так, определяющим объектом для вещных отношений выступает вещь как объект осуществляемых прав, а для обязательственных - действия по осуществлению прав. Это, конечно, не значит, что в первом случае объект определяется только как вещь, а в другом - только как действие. Каждый элемент деятельности, отражаемой понятием гражданского правоотношения, выступает в роли его объекта, поскольку объектом гражданского правоотношения является отражаемая им деятельность со всеми элементами.

При таком понимании исчезает проблема безобъектных обязательств, поскольку реальная деятельность без объекта не существует. Другое дело, что не все ее объекты укладываются в число указанных в ст. 128 ГК РФ. Так, в примере, приводимом М.М. Агарковым о выступлении адвоката в суде, объектом его мыслительной, а затем и ораторской деятельности будет ситуация, по поводу которой обратился клиент <1>. Однако в этом случае речь идет об услуге, которая в отличие от других видов деятельности, отражаемых понятием правоотношения, сама является, как было отмечено выше, их объектом.

--------------------------------

<1> В психологии большинство ученых придерживаются мнения о том, что объектом мыслительной деятельности является задача, вопросная ситуация.

Определение объекта обязательства как отражения осуществляемой деятельности позволяет найти место также цели, необходимой как для квалификации некоторых обязательств (например, обязательств из договора поставки), так и для результата, с достижением которого связаны, например, обязательства из договоров подряда.

Определение объекта корпоративного правоотношения вызывает достаточно много споров, поскольку не укладывается в общее понятие объекта гражданских прав. Так, Д.В. Ломакин в качестве объекта акционерного правоотношения называет деятельность обязанных лиц, считая при этом, что такой объект присутствует во всех гражданских правоотношениях <1>. Н.В. Козлова считает, что "объектом корпоративных отношений является не отдельное действие или совокупность действий организации, а ее деятельность и результаты такой деятельности" <2>. А.А. Зурабян полагает, что объектом корпоративных отношений выступает организация деятельности (обеспечение функционирования) юридических лиц корпоративного типа <3>. В.В. Долинская, разделяющая акционерные отношения на внутренние (связанные с организацией и деятельностью акционерных обществ) и внешние (отношения, связанные с регулированием деятельности акционерных обществ и акционеров), отмечает, что объектный состав акционерных правоотношений в узком смысле слова может включать акции, но не сводится к ним. Это могут быть любые вещи, права на чужие действия и обязанности совершить эти действия или воздержаться от определенных действий, результаты творческой деятельности и права на них, иные права, имеющие денежную оценку, их совокупности, отвечающие признаку товарности и генетически связанные одновременно с обязательным для этих правоотношений субъектом и с созданием и (или) деятельностью акционерного общества (целевое назначение). Автор отмечает, что такая сложная конструкция активно применяется в гражданском праве, например, для характеристики видов договоров купли-продажи, договоров поставки, подрядных договоров и т.д. <4>.

--------------------------------

<1> Ломакин Д.В. Акционерное правоотношение. М., 1997. С. 12.

<2> Козлова Н.В. Понятие и сущность юридического лица: очерк истории и теории: Учебное пособие. С. 244 - 245.

<3> Зурабян А.А. Указ. соч. С. 8.

<4> Долинская В.В. Указ. соч.

Как было отмечено выше, объектом гражданских правоотношений, в том числе и корпоративных, выступает деятельность. Поэтому к таким объектам можно отнести и упоминаемые различными исследователями действия, и имущество. Так, голосование члена корпорации на общем собрании самым непосредственным образом связано с деятельностью корпорации по поводу имущества. Его цель - не в получении этого имущества, но, только воздействуя на него (опосредованно, через различные инструменты), он может достигнуть своей коммерческой или некоммерческой цели. Поэтому полагаем, что объектом корпоративных отношений выступает корпоративная деятельность во всей своей полноте.

§ 2. Субъективные гражданские права и обязанности

как представления о деятельности и их виды

Понятие субъективных гражданских прав

Субъективное гражданское право - важнейший признак любого гражданского правоотношения. Его неоднозначность и в то же время значимость для гражданского права вызвали огромное число исследований и породили множество теорий.

Большую распространенность приобрела теория воли. Ее сторонник - Б. Виндшейд - выдвинул известную формулу субъективного права - (желать - мочь). По его мнению, субъективное право - это воледозволенность <1>. Однако желание может быть безграничным, и за неучет этого момента критиковали Б. Виндшейда его современники. Э.Р. Бирлингом, А. Тоном и другими было отмечено, что не означает господства воли над другой волей и не исчерпывает всего содержания субъективного права, а означает лишь дозволенность или невозбранность хотения в том смысле, что со стороны объективного права нет каких-либо запрещений, запретительных норм, которыми бы возбранялось осуществление хотения. Итак, существенные моменты в понятии субъективного права, а именно , т.е. возможность производить юридическими сделками известный юридический эффект, и, следовательно, притязание на соответственную обязанность других лиц, не охватываются понятием . Поэтому последователь Б. Виндшейда Ю. Биндер несколько изменяет воледозволенность на (возможность действия, дееспособность) или . Значит, ему субъективное право представляется возможностью действовать под защитой объективного права, отражая противодействия других людей <2>.

--------------------------------

<1> Дювернуа Н.Л. Указ. соч. С. 251.

<2> Цит. по: Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. С. 195.

Теория воли в гегельянской интерпретации поддерживалась Е. Трубецким, подразумевавшим под субъективным правом сферу внешней свободы, которая предоставляется лицу нормами объективного права <1>. Он отмечал, что эта внешняя свобода не является психическим или физическим состоянием или свойством какого-либо реального субъекта, что объективным правопорядком за лицом признается лишь условная возможность самоопределения <2>. Ошибочность этой теории была признана еще дореволюционными российскими юристами, поскольку объективное право не может ограничить волю, а может только запретить лицу действовать. Например, недееспособные и малолетние могут иметь волю, но юридически значимые действия за них осуществляют их опекуны <3>. В дополнение к вышесказанному приведем слова Г. Еллинека о том, что "каждый акт человеческой воли должен иметь определенное содержание. Нельзя просто хотеть, а можно лишь хотеть чего-нибудь, так же, как мы не просто видим, слышим, чувствуем, мыслим, потому что всякое чувственное восприятие и духовное переживание должны иметь некоторое содержание. Психологически невозможно, чтобы желание само по себе было признано и обеспечено правовым порядком. Такое желание чего-нибудь может быть содержанием правообеспечивающих норм" <4>.

--------------------------------

<1> Трубецкой Е.Н. Лекции по энциклопедии права. М., 1917. С. 165.

<2> Там же. С. 170, 182.

<3> Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. С. 195.

<4> Jellinek G. System der subjectiven offentlichen Rechte Freiburgi. Br., 1892. S. 42.

Еще одна попытка определения субъективных прав была предпринята в рамках теории интереса. Ее основоположник - Р. Иеринг - определял субъективное право как юридически защищенный интерес. Он писал: "Воля не есть цель и двигательная сила прав; понятие воли и власти не в состоянии дать нам практическое понимание прав. Право как продукт народной жизни, образующийся вследствие борьбы между различными элементами этой жизни, с целью установления человеческого общежития, существует не только для того, чтобы осуществить идею абстрактной правовой воли, а для того, чтобы служить интересам и целям гражданского оборота" <1>. В России в конце XIX в. эту теорию поддерживал Н.М. Коркунов. Он понимал под субъективным правом или правомочием (для ученого это равнозначные понятия) "возможность осуществления интереса, обусловленную соответствующей юридической обязанностью" <2>.

--------------------------------

<1> Ihering R. Geist des romanischen Rechts auf den verschiedenen Stufen seiner Entwicklung. III. Leipzig, 1865. S. 327.

<2> Коркунов Н.М. Указ. соч. С. 151.

Критики теории интереса справедливо обращали внимание на то, что субъективное право существует и без защищаемого интереса. Так, Л.И. Петражицкий писал: "Несомненно, с юридической точки зрения, что наши права могут продолжаться и нередко продолжаются вопреки нашим интересам, а, во всяком случае, при отсутствии с нашей стороны соответствующего содержанию права интереса" <1>. Г.Ф. Шершеневич подчеркивал, что интересы обеспечиваются действием объективного права и там, где нет субъективного права <2>. Таким образом, очевидно противоречие между пониманием субъективного права как юридически защищенного интереса и допущением юридически защищаемых интересов без субъективного права <3>. О.С. Иоффе, включавший интерес в содержание субъективного права, в дальнейшем неоднократно отмечал, что оно является средством, способом, правовой предпосылкой для "удовлетворения интересов советских граждан, совпадающих с интересами социалистического государства или не противоречащих им" <4>. По мнению С.Н. Братуся, субъективное право не может быть определено через интерес, поскольку последний является предпосылкой и целью субъективного права, но не его сущностью <5>. Ставится под сомнение определение субъективного гражданского права через интерес и сегодня <6>.

--------------------------------

<1> Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. 2-е изд., испр. и доп. СПб., 1910. Т. 2. С. 368.

<2> Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. С. 197.

<3> Kelsen G. Haupprobleme der Staatsrechtslehre: entwickelt aus der Lehre vom Rechtssatze. , 1911. S. 578.

<4> Иоффе О.С., Аскназий С.И. Правоотношение по советскому гражданскому праву. Л., 1949. С. 54.

<5> См.: Братусь С.Н. Указ. соч. С. 19 - 21.

<6> Крашенинников Е.А. Интерес и субъективное гражданское право // Правоведение. 2000. N 3. С. 133 - 141.

Таким образом, ни с помощью теории воли, ни с помощью теории интереса не удалось сформировать всеми признаваемого понятия субъективного гражданского права. Поэтому в конце XIX в. юристы создали новое определение, включающее одновременно и волю, и интерес. Ученые, относящиеся к данной группе, а именно Г. фон Фернек, В. Шуппе, Ф. Регельсбергер, Л. Мишу, А. Меркель, Р. Салейль, полагали, что субъективное право - это власть осуществлять интересы, обеспеченная и ограниченная нормами объективного права <1>. Вышеуказанная точка зрения до сих пор доминирует в германской правовой доктрине. Так, А. Жалинский и А. Рерихт во "Введении в немецкое право" отмечают, что в немецкой цивилистике общепризнанным является определение субъективного гражданского права как своеобразной правовой власти, "которая предоставлена существующим правопорядком субъектам права для удовлетворения определенных интересов" <2>. Однако в той же немецкой научной литературе указывается, что понятие власти является социологическим, а не юридическим. В связи с этим К. Ларенц подчеркивает, что, будучи применено к праву, оно плохо отражает многие субъективные права, в частности право на защиту личности <3>. Следовательно, и теория власти не может полностью отразить специфику субъективного гражданского права.

--------------------------------

<1> Цит. по: Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С. 198; Merkl A. Juristische . Berlin, 1885. § 159; Regelsberger F. Pandekten (Systematisches Handbuch der deutschen Rechtswissenschaft). Bd. 1. Leipzig, 1893. S. 74; Schuppe W. Der Begriff des subjectiven Rechts. Breslau, 1887. S. 37, 44.

<2> Жалинский А.Э., Рерихт А.А. Указ. соч. С. 304.

<3> Larenz K. Allgemeiner Teil des deutschen Rechts: ein Lehrbuch. , 1989. S. 194, 199.

О.С. Иоффе, исследовавший историю развития представлений о субъективном гражданском праве, отмечал, что "были созданы и другие теории субъективного гражданского права, такие как теория власти <1>, теория власти и интереса <2>, воли и интереса <3>, силы и интереса <4>, теория блага <5> и т.д. и т.п." <6>. Многочисленность теорий поставила перед наукой вопрос о том, возможно ли вообще научное объяснение понятия субъективного права, а изменившиеся социально-исторические условия привели к тому, что сама эта категория подвергалась вначале сомнению, а затем и прямому отрицанию. Так, Л.И. Петражицкий, отвергая реальность правовых явлений и рассматривая их как особый класс "сложных эмоционально-интеллектуальных психических процессов" <7>, и субъективное право определял как своеобразное психическое переживание, порождающее императивно-атрибутивные эмоции на стороне обязанных лиц <8>. Французский юрист Л. Дюги, исходя из своей знаменитой системы взаимной социальной зависимости (interdependence sociale), заключал, что у современного ему человека "нет прав, как нет их и у коллективности, но все индивиды обязаны повиноваться социальной норме, так как они суть существа социальные" <9>.

--------------------------------

<1> См., например: Муромцев С. Определение и основное разделение права. М., 1879. С. 73; Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. М., 1912. С. 605, а также: Saleille R. De la personalite juridique. 1910. P. 373, 374; Endemann F. Lehrbuch des Rechts. Bd. 1. 1903. S. 58; и др.

<2> См., например: Regelsberger F. Op. cit. S. 75; Binder J. Das Problem der juristischen . Freiburg i.Br, 1907. S. 40.

<3> Demogue R. Des notions fondamentales du droit , 1911. P. 365; Jellinek G. Op. cit. S. 365.

<4> См., например: Меркль А. Юридическая энциклопедия. Пг., 1902. С. 53.

<5> Dernburg H. Pandekten. T. I. 1902. S. 85.

<6> Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории "хозяйственного права" // СПС "КонсультантПлюс".

<7> Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. Пг., 1909. С. 86.

<8> Там же. С. 50, 51.

<9> Дюги Л. Социальное право. Индивидуальное право. Преобразованное право. Пг., 1909. С. 5.

В послереволюционной отечественной науке категория субъективного гражданского права рассматривалась различно: как отражение обязанностей, возложенных на других лиц <1>, определенная законодательной властью мера свободы лица, в пределах которой оно может совершать известные действия <2>, установленные законом границы (ограничения) возможности определенного поведения <3>, сфера власти, признаваемой объективным правом за управомоченным и заключающаяся в возложении запретов и предоставлении правомочий <4>, принадлежащая определенному субъекту возможность и обеспеченность определенного поведения <5>, мера дозволенного поведения, обеспеченная государством <6>, юридически обеспеченная мера возможного поведения управомоченного лица <7>, мера предоставленной лицу возможности поведения <8>.

--------------------------------

<1> См.: Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. Вып. 3. С. 606 - 607.

<2> См.: Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. М., 1997. Ч. 1. С. 222.

<3> См.: Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву. М., 2000. С. 556.

<4> См.: Братусь С.Н. Юридические лица в советском гражданском праве: Уч. тр. ВИЮН МЮ СССР. М., 1947. Вып. XII. С. 10 - 33.

<5> См.: Тархов В.А. Гражданское правоотношение. Уфа, 1993. С. 29 - 31; Тархов В.А., Рыбаков В.А. Собственность и право собственности. Уфа, 2001. С. 42.

<6> См.: Алексеев С.С. Право: азбука - теория - философия: опыт комплексного исследования. М., 1999. С. 68.

<7> См.: Гражданское право: В 2 т. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 2000. Т. 1. С. 85.

<8> См.: Власова Л.В. Структура субъективного гражданского права: Дис. ... канд. юрид. наук. Ярославль, 1998. С. 39.

Деятельностный подход к правоотношению как к средству идеального порядка предполагает идеальность и его составных частей. Субъективное гражданское право, без всякого сомнения, - идеальное явление. Оно часто определяется через возможность, которая понимается как средство, условие, обстоятельство, необходимое для осуществления чего-нибудь <1>. Таким образом, субъективное право не может быть самим действием, поскольку это то, без чего действие (имеющее юридическое значение) не может состояться.

--------------------------------

<1> Ожегов С.И. Указ. соч. 1999. С. 92.

Другой вопрос: можно ли сказать, что для осуществления действия достаточно указания в законе (дозволения)? И если да, то зачем нужно понятие субъективного гражданского права? Уже из его названия следует, что оно несет в себе прямое, явное, однозначное указание на связь нормы с субъектом, а именно (в силу его идеальности) - с его пониманием дозволения. Дозволение означает разрешение, иными словами, наличие возможности осуществления свободной деятельности. Именно возможность как осознанное правовым человеком дозволение составляет существо субъективного гражданского права.

Обратим внимание на то, что представители теории воли акцентировали внимание не просто на возможности совершения свободной деятельности, а на ее волевой составляющей, совершенно верно полагая, что субъективное право следует понимать как возможность автономного проявления своей воли, т.е. возможность подчинять свою деятельность собственной воле, а не воле государства или другого лица. Это положение очень важно, поскольку оно указывает на исходную точку для исследования сущности субъективного гражданского права. Последняя, по утверждению Беккера и цитировавшего его Н.М. Коркунова, состоит в том, что в отличие от римских юристов, видевших характерную особенность регулируемых правом отношений в связанности их объективным правом (juris vinculum), западно-европейские юристы придают особенное, решающее значение активной стороне отношений, понимают субъективную сторону права как признанную и охраняемую правом свободную волю индивида. Это, в свою очередь, объясняется "свойственным германским народам субъективизмом в противоположность объективизму древности и тем, что христианское учение с особенною силой выдвинуло значение воли" <1>. Однако, признавая важность волевой стороны субъективного гражданского права, необходимо понимать, что любая правовая деятельность носит волевой характер, и в силу этого упоминание об этом важном обстоятельстве "сворачивается", подразумевается. Поэтому, не будучи по сути неверным, волевое определение субъективного гражданского права фиксирует только основы его содержания.

--------------------------------

<1> Коркунов Н.М. Указ. соч. С. 179. Д.В. Дождев указывает, что римское общество, строго говоря, не было индивидуалистическим: принцип формального равенства не нашел последовательного всеобщего применения даже внутри такой привилегированной группы, как гражданская община (civitas). (см.: Дождев Д.В. Основание защиты владения в римском праве. М., 1996. С. 37).

Субъективное гражданское право - многоаспектное явление. Оно отражает и другие аспекты свободной деятельности, понимаемой как взаимодействие. Поэтому необходимо соотнесение воли одного лица с волей другого. Исходя из этого следует скорректировать понимание возможности, являющееся основой субъективного гражданского права. Субъект понимает, что разрешение действовать свободно не беспредельно, а предельно, ограничено законом. Именно поэтому в советской науке получило распространение определение субъективного гражданского права как меры дозволенного поведения. Однако, являясь по своей сути верным, это определение очень общее, не отвечающее специфике гражданского права. Ведь последнее не содержит и не может содержать (в силу принципиальной неопределенности свободной деятельности) какого-либо точного перечня недозволенных действий, а лишь указывает на общий запрет злоупотребления правами. "Конкретный беспредел" - неразрешенные действия в определенной ситуации - может назвать только другой субъект права, чьи права оказываются нарушенными в результате осуществления субъективного гражданского права.

Однако это не значит, что лицо, осуществляющее свои права, не знает о том, как их осуществлять, чтобы не нарушить права другого. Будучи объективно разумным субъектом права, управомоченный предполагает, что совершение деятельности в определенном порядке не будет нарушать прав другого лица или лиц и соответственно не встретит с его или с их стороны препятствий. Конечно, управомоченный, находясь в сфере свободы, несмотря на свою разумность, не может достаточно определенно знать о том, какие именно действия вызовут нарушение прав другого лица. Поэтому он лишь верит, предполагает, надеется, ожидает, что его действия по осуществлению собственного субъективного гражданского права не помешают осуществлению прав других лиц. В этом смысле очень точной была терминология русского обязательственного права, согласно которой кредитор как носитель субъективного гражданского права назывался верителем. Комментируя это обозначение, В.И. Синайский писал: "Обязательство, как отношение, вполне зависящее от другого лица, есть, в сущности, область доверия, оказываемого одними лицами, кредиторами, другим лицам, должникам" <1>. Д.В. Дождев, поясняя сущность римского обязательства, прямо называет притязание кредитора, обращенное к нормальному участнику правового общения, правовым ожиданием, предметом которого является предоставление со стороны другого лица <2>.

--------------------------------

<1> Синайский В.И. Русское гражданское право. М., 2002. С. 295.

<2> Дождев Д.В. Римское частное право. С. 482.

В качестве подтверждения понимания субъективного гражданского права как ожидания приведем выводы В.А. Белова, который, анализируя содержание регрессных вексельных обязательств, пришел к выводу о том, что, по сути, это вовсе не обязательства, а относительные правоотношения особого рода. Их содержанием является юридически обеспеченная возможность активного субъекта рассчитывать на совершение своим контрагентом (пассивным субъектом) действий, направленных на достижение определенной цели, но не требовать их совершения. Данные правоотношения названы В.А. Беловым правами ожидания <1>. Указывает на существование таких прав и один из учеников и соавторов В.А. Белова - А.Б. Бабаев <2>. Основное отличие его точки зрения от позиции, занимаемой В.А. Беловым, заключается в том, что он причисляет права ожидания активных действий (в его терминологии - правоотношения по созданию условий) к числу секундарных прав, относительно невозможности существования которых мы уже высказались выше. Вместе с тем В.А. Белов полагает, что права ожидания отличаются от других субъективных гражданских прав. По его мнению, с традиционными обязательственными правоотношениями - требованиями управомоченных лиц о совершении обязанными лицами определенных действий - не должны смешиваться относительные правоотношения, содержанием которых является пассивное ожидание или расчет управомоченного лица на достижение обязанным лицом определенной фактической или юридической цели <3>. То есть автор видит различие между обязательствами и правами требования прежде всего в том, что первые являются активными требованиями, а вторые - исключительно пассивными. В.А. Белов уточняет, что одной из ярких отличительных черт такого рода правоотношений является отсутствие у активного (управомоченного) субъекта иных возможностей кроме пассивного расчета (ожидания). Причем он совершенно верно отмечает сходство содержательной части права ожидания и отрицательной стороны абсолютного права. Но ученый считает, что в абсолютных правах этот (отрицательный) аспект имеет вспомогательное значение, а в правах ожидания приобретает самостоятельную ценность, поскольку содержанием большинства прав ожидания является расчет не на бездействие (воздержание от действий), а, напротив, на активное позитивное поведение (предоставление информации, совершение сделок и т.д.) <4>. Тем самым автор обнаруживает единство вещных, обязательственных прав и прав, называемых им правами ожидания. Оно выражается в наличии у всех этих возможностей признака ожидания.

--------------------------------

<1> См.: Белов В.А. Проблемы общего учения об обязательствах // Гражданское право / Под ред. В.А. Белова. С. 706.

<2> Бабаев А.Б. Секундарные права // Гражданское право: Актуальные проблемы теории и практики. С. 783 - 784; он же. Проблема корпоративных правоотношений // Там же. С. 827 - 829.

<3> Белов В.А. Юридическая природа прав ожидания (гарантийных правоотношений) // СПС "Гарант".

<4> Белов В.А. Юридическая природа прав ожидания (гарантийных правоотношений) // СПС "Гарант".

Таким образом, приведенные высказывания подтверждают, что ожидание составляет содержание субъективных гражданских прав, а не является простым перенесением историко-философской терминологии на почву цивилистики. Поэтому можно говорить о том, что все субъективные гражданские права представляют собой основанные на нормах гражданского права предположения управомоченного лица об отсутствии препятствий со стороны других лиц в осуществлении собственной свободной деятельности. Соответственно, субъективное гражданское право представляет собой меру возможной деятельности, субъективно определяемую на основании норм гражданского права.

Такое понимание позволяет объяснить правовую природу отношений, которые обладают ярко выраженным доверительным характером, как, например, приводимые В.А. Беловым (а) так называемые гарантийные обязательства, возникающие из факта вещного предоставления (традиции), (б) потребительские преддоговорные и внутрикорпоративные информационные правоотношения, (в) правоотношения поручительства, (г) правоотношения представителя и представляемого (так называемые внутренние отношения представительства) и (д) правоотношения, содержание которых описывается через характеристику так называемых кредиторских обязанностей. Ученый считает, что гарантийные правоотношения (содержащие права ожидания) складываются также (а) между юридическим лицом и его руководителем, (б) между участниками товарищеских объединений - простого, полного и коммандитного товариществ, (в) участниками обществ с ограниченной ответственностью. Согласимся с В.А. Беловым в том, что каждая из этих групп представляет свой самостоятельный интерес и нуждается в отдельном изучении, добавим, на основании уточненного понимания субъективных гражданских прав <1>.

--------------------------------

<1> Белов В.А. Юридическая природа прав ожидания (гарантийных правоотношений) // СПС "Гарант".

В последнее время в отечественной цивилистике вновь начали высказываться предложения по расширению понимания субъективных гражданских прав за счет отнесения к ним секундарных прав <1>. Помимо уже сказанного о них выше поясним, что они понимаются как права, содержанием которых является возможность установить конкретное правоотношение посредством односторонней сделки <2>. Как отмечает Е.А. Суханов, эта категория общепризнана в континентальном европейском гражданском праве германского типа, где она обозначается термином Gestaltungsrechte <3>. Она достаточно активно обсуждалась в трудах отечественных правоведов <4>. Основная причина, по которой секундарные права не были отнесены к субъективным гражданским правам, названа О.С. Иоффе и состоит в том, что секундарные права не относятся к числу самостоятельных и самодостаточных, законченных результатов правового регулирования <5>. Тем не менее некоторые современные исследователи, анализируя право на акцепт, право принятия наследства по завещанию, другие, по их мнению, схожие в правовом смысле ситуации, приходят к выводу о том, что им безосновательно отказывают в признании в качестве субъективных гражданских прав. Однако, с нашей точки зрения, авторы спешат с выводами.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Учебник "Российское гражданское право: В 2 т. Обязательственное право" (том 2) (отв. ред. Е.А. Суханов) включен в информационный банк согласно публикации - Статут, 2011 (2-е издание, стереотипное).

<1> Бабаев А.Б. Секундарные права // Гражданское право. С. 759 - 806; Российское гражданское право / Отв. ред. Е.А. Суханов. Т. 2. С. 41.

<2> Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Ученые труды ВИЮН. Вып. 3. С. 68.

КонсультантПлюс: примечание.

<3> Российское гражданское право / Отв. ред. Е.А. Суханов. Т. 2. С. 41. См. также: Википедия. М., 2001. Режим доступа: http://de.wikipedia.Org/wiki/Subjektives_Recht#Absolute_Rechte (10 марта 2010 г.).

<4> Обзор исследований о секундарных правах см.: Бабаев А.Б. Указ. соч. С. 759 - 768.

<5> Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. Указ. соч. С. 258.

Проблема секундарных прав решается с позиции деятельностного подхода следующим образом. Как уже было сказано выше, правовое регулирование имущественных и личных неимущественных отношений осуществляется при помощи различных правовых средств и в том числе - правоотношения. Последнее, как и субъективные гражданские права, выступающие в качестве его элемента, следует отличать как от предпосылок возникновения, так и от актов осуществления субъективных гражданских прав. Полагаем, что явления, обобщенно определяемые как секундарные права, не имеют общей правовой природы, а представляют собой различные варианты действий реальной деятельности, оцениваемых как юридические составы, юридические факты, их элементы, а также акты осуществления субъективного гражданского права, составляющие действия гражданско-правовой деятельности. На это обратил внимание еще А.Г. Певзнер, разделив все правовые явления, относимые к секундарным правам, на две группы: 1) права, являющиеся предпосылками возникновения правоотношения (право на акцепт, право на принятие наследства); 2) права, входящие в уже существующее правоотношение (право расторжения договора, право выбора в альтернативном обязательстве) <1>.

--------------------------------

<1> Певзнер А.Г. Понятие гражданского правоотношения и некоторые вопросы теории субъективных гражданских прав // Уч. зап. ВЮЗИ. Вып. V. М., 1958. С. 19.

Действительно, так называемое право выбора в альтернативном обязательстве (ст. 320 ГК РФ) появляется только после возникновения обязательства, которое не было бы альтернативным, если бы должник не имел указанной возможности по своему выбору или по выбору кредитора совершить для него одно или несколько действий, предусмотренных законом или договором. Кроме того, квалифицируемая как обязательство указанная деятельность со всеми входящими в нее элементами, в том числе и "правом выбора", направлена на достижение единой цели. Значит, последнее - это действие по осуществлению субъективного гражданского права, причем достаточно точно определенное законом (совершение одного из строго определенных действий).

Другой пример - так называемое право на акцепт. А.Б. Бабаев очень верно отмечает, что для его возникновения необходим юридический факт. Действительно, акцепт может быть направлен только после получения оферты. Однако это не значит, что направление акцепта - субъективное гражданское право. Оно - часть деятельности по заключению договора. В ходе этой деятельности реализуется возможность, находящаяся в рамках правоспособности (ст. 18 ГК РФ). И эта деятельность направлена на заключение договора, а не ограничивается направлением оферты. Кроме того, это фактическое действие достаточно точно определено законом (совершение или воздержание от совершения строго определенного действия - дача ответа о согласии заключить договор).

Итак, на основании анализа двух явлений, которые некоторые ученые обозначают в качестве секундарных прав, уже можно сделать вывод о том, что эти явления выступают частью деятельности, не имеют самостоятельного ни правового, ни юридического значения. Кроме того, их объединяет то, что они достаточно точно определены законом. Вся свобода деятельности, являющаяся характерной чертой субъективного гражданского права, сводится здесь к возможности выбора между вариантами действий, предложенных законодателем. Полагаем, что субъективное гражданское право не может сводиться к такой возможности, поскольку ее сущность состоит в том, чтобы лицо могло само определить содержание своей гражданско-правовой деятельности.

Классификация субъективных гражданских прав

В науке преобладает мнение о том, что субъективное гражданское право - сложное юридическое образование, имеющее собственное содержание, которое состоит из юридических возможностей, предоставленных субъекту правомочий. Последнее определяется как дробная часть субъективного права, отличающаяся от него, поскольку права могут существовать только между людьми, а не по отношению к фактическим условиям. Однако различие между правомочиями и правом проводится далеко не всеми правоведами. Так, Н.М. Коркунов использовал указанные термины как синонимы и отличал их от простой дозволенности, которая представляет собой "лишь отсутствие установленного юридической нормой ограничения фактической возможности" <1>. Нельзя сказать, что и сегодня термин "правомочие" используется всеми учеными единообразно.

--------------------------------

<1> Коркунов Н.М. Указ. соч. С. 190.

В теоретической литературе в содержании субъективного права выделяется, как правило, три основных правомочия: 1) право на собственные действия; 2) право требовать от других не нарушать данное субъективное право; 3) право обращаться за защитой нарушенного субъективного права в органы государства <1>. Высказывается мнение, что в качестве элемента структуры субъективного права следует также выделять возможность (правомочие) пользования социальным благом, которая состоит в возможности пользоваться экономическим, политическим, духовным, культурным благом, составляющим объект данного субъективного права <2>. В цивилистической литературе в содержание субъективного гражданского права включаются помимо отмеченных еще такие элементы (правомочия), как право на положительные действия самого управомоченного лица и право требовать соответствующего поведения от обязанных лиц <3>.

--------------------------------

<1> См.: Радько Т.Н. Теория государства и права. М., 2001. С. 269; Теория государства и права / Под ред. В.М. Курицына, З.Д. Ивановой. М., 1986. С. 289; Общая теория права / Под ред. А.С. Пиголкина. М., 1994. С. 262 - 263.

<2> См.: Матузов Н.И. Личность. Права. Демократия: Теоретические проблемы субъективного права. Саратов, 1972. С. 91 - 124.

<3> См.: Гражданское право: В 2 т. / Под ред. П.Г. Орловского, С.М. Корнеева. М., 1969. Т. 1. С. 84 - 85; Гражданское право / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Т. 1. С. 275; Власова А.В. Указ. соч. С. 4.

Изложенное понимание структуры субъективного гражданского права подвергается критике, поскольку, например, возможности совершения собственных действий не противостоит никакая обязанность других лиц. Действительно, исходя из сказанного о соотношении права и обязанности как основы правоотношения можно поставить под сомнение определение совершения собственных действий в качестве субъективного гражданского права (пусть даже его составной части). Полагаем, что это не единственный недостаток рассмотренного понимания субъективного права. Проведенное нами выше разграничение регулятивного и охранительного видов гражданско-правовой деятельности предполагает и соответствующую дифференциацию ее средств, в частности правоотношений, а также его элементов - субъективных гражданских прав, что противоречит приведенному пониманию их структуры. Проанализируем регулятивные и охранительные субъективные гражданские права.

Регулятивные субъективные гражданские права

Полагаем, что содержанием регулятивного субъективного гражданского права, как и любого субъективного гражданского права, выступает требование. Это настолько очевидно, что первоначально германские цивилисты отождествляли любое субъективное гражданское право с требованием, обозначаемым как притязание. Одним из первых ученых, которые таким образом определяли его, был Э.Р. Бирлинг <1>. Он писал: "...юридическое " " если и имеет положительный характер, то всегда лишь настолько, насколько в нем заключены "юридические притязания" и (соответственные) "юридические обязанности", следовательно, к Anspruch только и сводится понятие субъективного права в строгом смысле слова" <2>. Ученый понимал притязание следующим образом: "могущая быть выраженной в императивной форме воля (желание, Begehren), содержание которой составляет норму права, т.е. норму, которая не только направлена субъектом воли к одному или нескольким другим, но также одновременно этими другими признается как подлежащая с их стороны исполнению, другими словами, как их обязанность" <3>. Советский правовед А.И. Денисов также считал, что право в субъективном смысле слова - "обеспеченная юридической нормой возможность лица (активный субъект) требовать от другого лица или других лиц (пассивный субъект) надлежащего поведения (совершить определенное действие или воздержаться от определенных действий)" <4>.

--------------------------------

<1> См.: Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. М., 1912. С. 202.

<2> Цит. по: Суворов Н.С. Об юридических лицах по римскому праву. М., 2000 // СПС "КонсультантПлюс".

<3> Цит. по: Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 2000. С. 290.

<4> Денисов А.И. Теория государства и права. М., 1948. С. 455. См. также: Вильнянский С.И. Лекции по советскому гражданскому праву. Харьков, 1958. С. 78.

Однако другие исследователи возражали против такого узкого понимания. А. Тон заявлял, что субъективное право не тождественно притязанию, поскольку оно может существовать и чаще всего существует еще до того, как созрело, "выросло" притязание. Ученый считал, что субъективное право получает обоснование благодаря обещанию возможных в определенных обстоятельствах притязаний; оно существует в надежде на таковые. Или, точнее, "вырастает для защищенного нормами лица из предписаний объективного права, согласно которому ему на случай нарушения норм для осуществления требуемого или устранения запрещенного гарантируется средство, а именно притязание" <1>. Таким образом, А. Тон верно заметил, что существует требование как ожидание и требование как защита, что отражает различные виды субъективных гражданских прав: регулятивных, развивающихся в нормальном состоянии общественных отношений, и охранительных, возникающих в ситуации конфликта.

--------------------------------

<1> Thon A. Rechtsnorm und subjectives Recht. Untersuchungen zur allgemeinen Rechtslehre. Weimer, 1878. S. 218.

Причина рассмотренных разногласий, по нашему мнению, состоит не в различном понимании учеными природы требования, а в отсутствии единообразного определения терминов. Требование в германской доктрине понимается как право требовать от определенного лица действия или воздержания от действия <1>. В советской и российской цивилистике используется похожее определение: "это правомочие, содержание которого состоит в возможности требовать исполнения или соблюдения юридической обязанности" <2>. Процитированные утверждения явно страдают тавтологией, в них не раскрыта сущность требования, а ведь слово "требовать" в русском языке, как и в немецком <3>, имеет несколько смысловых значений. С.И. Ожегов привел в своем словаре четыре варианта его толкования: 1) просить в категоричной форме; 2) ожидать проявления каких-нибудь свойств, действий; 3) иметь потребность, нуждаться в ком-то, чем-то; 4) заставлять явиться, вызывать куда-то <4>. Требование как содержание регулятивного субъективного гражданского права понимается во втором его значении - как ожидание. Однако многозначность термина, а также неоднородность субъективных гражданских прав все же увели исследователей от первоначального его определения. Так, М.М. Агарков хотя и развивал понятие субъективного права как притязания, но характеризовал его как представленную лицу возможность привести в действие аппарат государственного принуждения <5>. Этот узкий подход используется и современными исследователями <6>. При таком понимании притязание, как и субъективное право, сводится к правомочию защиты, несмотря на то что его содержание намного шире.

--------------------------------

<1> Эннекцерус Л. Указ. соч. С. 247.

<2> Алексеев С.С. Общая теория права. 2008. С. 360; Гражданское право / Отв. ред. Е.А. Суханов. С. 121.

<3> Anspruch / Wikipedia [электрон. ресурс]: [Die freie ]. Режим доступа: / http://de.wikipedia.org/wiki/Anspruch; WORTSCHATZ LEIPZIG / http://wortechatz.uni-leipzig.de/cgi-bin/wort_www?Wort=Anspruch&site=1&cs=1&x=94&y=8.

<4> Ожегов С.И. Указ. соч. С. 809.

<5> См.: Денисов А.И. Указ. соч. С. 481.

<6> Цит. по: Сумской Д.А. Статус акционера по континентальному праву: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2001. С. 84.

Дает пищу для анализа рассматриваемого явления критическое замечание, высказанное В.А. Тарховым и Б.Л Назаровым по поводу притязательного понимания субъективного гражданского права. Ученые утверждают, что для определения права, принадлежащего определенному субъекту, нужно прежде всего установить, как может и должен вести себя сам носитель права <1>, чего право требования не предполагает. Полагаем, что подобное утверждение ставит под вопрос существование субъективного гражданского права как свободной деятельности. Если установить в законе, "как может и должен вести себя сам носитель права", то это будет означать отсутствие свободы и, как следствие, - права. Другое дело, что обязанное лицо также ожидает от управомоченного нормальных действий. Однако это не означает, что субъективное гражданское право включает еще какие-то элементы помимо требования.

--------------------------------

<1> Назаров Б.Л. Указ. соч. С. 41; Тархов В.А. Гражданское право: Общая часть: Курс лекций. Чебоксары, 1997. С. 117.

С.С. Алексеев верно отмечает, что "право требования с корреспондирующей ему юридической обязанностью образует стержень всякого правоотношения" <1>. При этом он считает, что его сущность состоит вовсе не в том, чтобы, например, кредитору потребовать исполнения и принудить к нему с помощью государства. Здесь следует различать регулятивное право требования и охранительное право требования. Однако ученый полагает, что главное в регулятивном праве требования - это обязанность должника и (как ее оборотная сторона) власть кредитора, заключающаяся именно в том, что должник (чаще всего без особого требования) обязан к исполнению <2>. Сказанное выше о толковании слова "требовать" означает, что оно не сводится к обязанности другого лица, а состоит в ожидании управомоченным определенных действий со стороны обязанного. Ожидание можно определить и как пассивное требование.

--------------------------------

<1> Алексеев С.С. Общая теория права. 2008. С. 360.

<2> Эннекцерус Л. Указ. соч. С. 247.

Поэтому требование является самостоятельным явлением, не выступая, вопреки мнению С.С. Алексеева, в качестве вспомогательного средства, поскольку призвано обеспечить исполнение или соблюдение юридической обязанности другим лицом (лицами). Еще Д.Д. Гримм критиковал сведение субъективного права только к притязанию, поскольку, по его мнению, оно по отношению к пользованию и распоряжению играет чисто служебную роль <1>. Однако отмеченный Д.Д. Гриммом недостаток образует, по нашему мнению, суть самостоятельного охранительного правоотношения как средства гражданско-правовой деятельности. Притязание действительно играет служебную роль по отношению к деятельности, включающей в свой состав такие действия, как пользование, распоряжение и др. Ведь оно, представляя собой часть правового средства - охранительного правоотношения, обеспечивает деятельность, а точнее, создает условия для достижения цели деятельности - удовлетворения интересов лиц.

--------------------------------

<1> Эннекцерус Л. Указ. соч. С. 71.

Наличие вспомогательного характера у притязания не означает, что оно не имеет самостоятельного содержания, считал Д.Д. Гримм, а само по себе представляет только форму, готовую вместить какое угодно содержание <1> или, по выражению В.А. Белова, "абстрактную рамку" <2> для действий. Полагаем, что как "абстрактную рамку" можно определить любое требование, поскольку последнее есть право, т.е. сфера свободы. Вместе с тем это не значит, что именно у притязания как охранительного требования отсутствует самостоятельное содержание. Законодатель не закрепляет конкретные действия, которые вправе совершить лицо, осуществляя право, но он устанавливает пределы, порядок и прочее, т.е. вполне однозначно определяет их. И это относится как к регулятивным, так и к охранительным требованиям, делая их вполне самостоятельными явлениями.

--------------------------------

<1> Там же.

<2> Белов В.А. Проблемы общего учения о гражданском правоотношении // Гражданское право: Актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В.А. Белова. М., 2008. С. 230.

В то же время нельзя не согласиться с С.С. Алексеевым в том, что права требования создают связь между лицами - "те провода, по которым идет активная правовая энергия от юридических норм через правовую связь сначала в юридический инструментарий (в том числе в иные правомочия, в право на собственные активные действия), а затем в реальные, жизненные отношения" <1>. При этом, правда, не ясно: то ли требование создает связь между лицами, то ли опосредует уже сложившуюся связь. С нашей точки зрения, связь между лицами может возникнуть только при наличии взаимодействия. Если лицо исключительно своими действиями удовлетворяет собственные потребности, то какая-либо социальная и, как следствие, правовая связь отсутствует. Но если лицо ставит удовлетворение своего интереса своими действиями в зависимость от взаимодействия с окружающими лицами, то социальная связь налицо. Как она выражается?

--------------------------------

<1> Алексеев С.С. Общая теория права. 2008. С. 360.

Управомоченное лицо требует от окружающих не препятствовать ему в совершении собственных действий. Например, собственник, зная, что не сможет вырастить и собрать урожай на собственном участке, если через него будут проходить посторонние люди, устанавливает забор или перекрывает проход, тем самым требуя (ожидая) от окружающих, чтобы они не проходили через этот участок. Таким образом, связь между лицами может возникнуть только в результате требования (ожидания) нормального поведения.

Сказанное приводит к заключению о том, что регулятивное субъективное гражданское право сводится к требованию, понимаемому как ожидание действий со стороны обязанного лица. Иными словами, представляет собой требование как ожидание действий со стороны обязанного лица, субъективно определяемое на основании норм гражданского права.

Охранительные субъективные гражданские права

(права на защиту)

Право на защиту традиционно определяют как входящее в состав субъективного права правомочие, выраженное в возможности привести в действие аппарат государственного принуждения против обязанного лица <1>. Также находит своих сторонников точка зрения, высказанная еще Б. Виндшейдом, состоящая в отождествлении права на защиту и притязания. Так, Л.С. Явич, поддерживая указанный подход, определял последнее как меру (вид) требования управомоченного к обязанному лицу, не исполнявшему своей юридической обязанности, обращенного к последнему через орган государства, который компетентен применять санкции юридических норм <2>.

--------------------------------

<1> См.: Александров Н.Г. Законность и правоотношения в советском обществе. М., 1955. С. 108 - 109; Алексеев С.С. Общая теория права. 2008. С. 366.

<2> Явич Л.С. Проблемы правового регулирования советских общественных отношений. М., 1961. С. 126.

Такие определения связаны с пониманием притязания в качестве своего рода продолжения исходного и обязательного элемента любого субъективного права - права требования. С.С. Алексеев отмечает, что притязание существует в правоотношении не с самого начала его формирования, а включается при наличии дополнительных фактов (неисполнения обязанности) в состав субъективного права для обеспечения правового воздействия на нарушителя юридической обязанности. Кроме того, специфику права на защиту по сравнению с правом требования объясняют тем, что притязание имеет иного непосредственного адресата (органы, обеспечивающие государственно-принудительное воздействие) и по-иному проявляющееся содержание (требование об исполнении обязанности при помощи этого государственно-принудительного воздействия) <1>.

--------------------------------

<1> Алексеев С.С. Общая теория права. 2008. С. 366.

Такое понимание права на защиту неоднократно подвергалось критике. Так, ученые, отождествляющие право на защиту и право на иск, выделяют следующие его недостатки: 1) "...если допустить, что право на иск является составной частью регулятивного субъективного права, то придется признать, что его возникновение предшествует возникновению корреспондирующей с ним охранительной юридической обязанности..." <1>; 2) если считать, что возникновение права на иск, а следовательно, и начало течения исковой давности по этому праву происходят в момент возникновения субъективного гражданского права, составным элементом которого является право на иск, т.е. происходят при отсутствии правонарушения. Однако подобный вывод противоречит гражданскому законодательству, которое связывает исковую давность с нарушением права как с объективным моментом, обусловливающим начало ее течения; 3) любое притязание является по своему характеру относительным субъективным правом, поэтому ни одно из них не может фигурировать в качестве элемента абсолютного по своей природе права собственности; 4) право на иск существенно отличается по своей юридической природе от охраняемого им регулятивного субъективного гражданского права; 5) исковые притязания могут опосредовать защиту не только регулятивных субъективных гражданских прав, но и охраняемых законом интересов <2>.

--------------------------------

<1> Крашенинников Е.А. К теории права на иск. Ярославль, 1995. С. 20 - 29; Власова А.В. Указ. соч. С. 122.

<2> Власова А.В. Указ. соч. С. 123 - 126.

Один из противников выделения защиты субъективных гражданских прав в рамках охранительного правоотношения - В.А. Тархов - ссылается на то, что меры защиты могут применяться при отсутствии правонарушения и не быть связаны с санкциями, тем более неблагоприятными последствиями <1>. Однако отметим, что если меры защиты не следуют за нарушением права, то тогда они связаны с предупреждением нарушения и (или) угрозой нарушения прав.

--------------------------------

<1> Тархов В.А. Гражданское право: Общая часть: Курс лекций. С. 261.

Те исследователи, которые критикуют определение права на защиту как правомочия, обоснованно считают, что оно представляет собой самостоятельное субъективное гражданское право <1>. Так, А.В. Власова пишет: "Охранительное субъективное гражданское право, или, что одно и то же, право на защиту принимает либо форму права на иск (притязания), либо форму охранительного права на совершение одностороннего действия. Однако в какой бы форме право на защиту ни выступало, оно всегда фигурирует в качестве самостоятельного субъективного права и не служит составной частью или особой стадией развития регулятивного субъективного гражданского права" <2>.

--------------------------------

<1> Елисейкин П.Ф. Правоохранительные нормы: понятие, виды, структура // Защита субъективных прав и гражданское судопроизводство. Ярославль, 1977. С. 23 - 46; Крашенинников Е.А. Структура субъективного права // Построение правового государства: вопросы теории и практики. Тезисы доклада областной научно-практической конференции, 28 ноября 1990 г. Ярославль, 1990. С. 3 - 7; Варул П.А. О некоторых теоретических вопросах защиты субъективных гражданских прав // Проблемы понятийного аппарата наук гражданского и гражданского процессуального права. Ярославль, 1987. С. 21; Бутнев В.В. Понятие субъективного права // Философские проблемы субъективного права. Ярославль, 1990. С. 11; Гражданское право / Под ред. Ю.К. Толстого и А.П. Сергеева. М., 1996. Ч. 1. С. 267; Власова А.В. Указ. соч. С. 18 - 22; Бабаев А.Б., Белов В.А. Проблемы общего учения о гражданском правоотношении // Гражданское право: Актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В.А. Белова. С. 234.

<2> Власова А.В. Указ. соч. С. 122.

Разумеется, сказанное не означает, что право на защиту, будучи самостоятельным, оторвано от регулятивного права. Тесная их связь, понятная логически, выражается в том, что субъективное гражданское право на защиту в целом возникает только при заявлении управомоченным лицом требования об устранении препятствий в осуществлении регулятивного субъективного гражданского права.

Доводы сторонников самостоятельности права на защиту выглядят убедительно. В то же время при более детальном рассмотрении позиции сторонников самостоятельности права на защиту она вызывает сомнение в части возможности его реализации только путем обращения к органам власти. Это сразу переносит гражданское правоотношение по защите в область административного или процессуального права <1>, что совершенно невозможно принять, поскольку в этом случае защите не находится места в материальном гражданском праве. Представить же себе защиту вне обращения к государственным органам невозможно, поскольку она традиционно тесно связывается с принуждением, которое, как постулировалось в советском правоведении, является исключительно государственным <2>. Право на защиту "повисает в воздухе" как некое межотраслевое, промежуточное явление между материальным и процессуальным правом. Такая теоретическая "несостыковка" вызвана уже упоминавшимся невниманием цивилистов к основной характеристике гражданского правоотношения как понятия, отражающего отношения только между гражданами. Допущение в отношениях присутствия властного органа создает невозможность применения к ним категории "гражданское правоотношение".

--------------------------------

<1> В.С. Ем (Ем В.С. Категория обязанности в советском гражданском праве: вопросы теории: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 1981. С. 117) со ссылкой на работу О.Э. Лейста (Лейст О.Э. Санкции в советском праве. М., 1962. С. 26) приводит позицию М.М. Агаркова, который определял санкции на "принудительные меры, применяемые государством в случае нарушения норм права", и трактовал их как "принудительное обращение взыскания на имущество лица" либо на его личность. Вследствие чего М.М. Агарков находил санкции гражданско-правовых норм не в ГК, а в ГПК, регулирующем принудительное взыскание (Теория государства и права: Макет учебника. М., 1948. С. 415 - 416, 423 - 425, 432).

<2> Так, по мнению Ю.Г. Басина, меры защиты гражданских прав - это предусмотренная для борьбы с правонарушениями система мер, опирающаяся на государственное принуждение (см.: Басин Ю.Г. Основы гражданского законодательства о защите субъективных гражданских прав // Проблемы применения основ гражданского законодательства и Основ гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик. Саратов, 1971. С. 34).

Как верно отмечает Д.Н. Кархалев, адресатом права на защиту в гражданском праве не может быть суд <1>. Это право обеспечивает обращение только к субъектам гражданского права. В качестве таковых выступают лица, совершившие противоправные деяния или правонарушение. В таком случае право на защиту выглядит как право потерпевшего требовать соответствующего имущественного возмещения, что возможно путем использования гражданско-правовых охранительных мер - мер ответственности и мер защиты. При этом Д.Н. Кархалев вполне обоснованно утверждает, что правонарушение представляет собой основание мер ответственности, а противоправное поведение - основание осуществления мер защиты, мер самозащиты и мер оперативного воздействия <2>.

--------------------------------

<1> См.: Кархалев Д.Н. Содержание охранительного правоотношения в гражданском праве // Российский судья. 2008. N 8. С. 27.

<2> Кархалев Д.Н. Основание возникновения охранительного правоотношения в гражданском праве // Закон. 2008. N 8. С. 186.

При таком понимании права на защиту не возникает вопрос о государственном принуждении, поскольку полагаем, что управомоченная сторона - потерпевшее лицо - осуществляет не принуждение, а понуждение. На понудительный характер гражданско-правовых охранительных мер указывал П.Ф. Елисейкин. Он считал, что нельзя говорить о принуждении и власти применительно к субъектам гражданских правоотношений, которые находятся в юридически равном положении. Здесь речь может идти о понуждении кредитором должника к соответствующему поведению. Юридической основой такого понуждения может быть правомочие на одностороннее волеизъявление. Реализуя такое правомочие, его обладатель никого не принуждает, а ставит обязанное лицо в состояние необходимости вести себя так, а не иначе под угрозой лишения имущественного и личного порядка <1>.

--------------------------------

<1> Елисейкин П.Ф. Природа доюрисдикционного урегулирования разногласий // Вопросы развития и защиты прав граждан. Калинин, 1975. С. 66. Цит. по: Тархов В.А. Указ. соч. С. 263.

В.А. Тархов, возражая против предложения П.Ф. Елисейкина, писал, что "субъекты гражданских правоотношений равноправны, однако правонарушитель и потерпевший юридически не равны. Собственник вправе силой отразить причинение ему вреда, должник вправе силой заставить кредитора отказаться от самоуправства. Подобные действия потерпевших относятся к принуждению. Косвенное воздействие представляет собою понуждение" <1>. Однако, по нашему мнению, В.А. Тархов преувеличивает значение действий управомоченных лиц. Субъекты гражданского права не имеют права вмешиваться в имущественную сферу другого лица. Поэтому их действия в отличие от действий властных органов не могут образовывать правомерного принуждения.

--------------------------------

<1> Тархов В.А. Указ. соч. С. 263.

В социологии права разграничивают понуждение и принуждение следующим образом: "Понуждение - метод регулирования, основанный главным образом на материальном стимулировании (поощрении, вознаграждении или лишении соответствующих имущественных благ, привилегий), когда та или иная выгода определяет желаемое поведение. Принуждение - это способ воздействия, когда социально необходимое или желаемое поведение достигается с применением насилия, т.е. лицам, отклоняющимся от установленных правил поведения, причиняются физические или психические страдания. Такой метод регулирования основывается на возможности (угрозе) государственного или общественного принуждения, а в случае необходимости - и реализации этой угрозы" <1>. Иными словами, подчеркивается, что понуждение имеет ненасильственный характер, что в принципе больше соответствует пониманию гражданских отношений как отношений равноправных субъектов.

--------------------------------

<1> Касьянов В.В., Нечипуренко В.Н. Указ. соч. С. 335.

В отличие от принуждения, понимаемого как ограничение прав и свобод личности, возложение на гражданина (или организацию) правовых ограничений и обязанностей, отличных от тех общих для всех граждан и организаций или части их обязанностей, которые выражают "обычные общественные необходимости" <1>, понуждение состоит в устранении препятствий в осуществлении субъективного права либо восстановлении его в прежнем положении. Поэтому полагаем верным утверждение того, что целью осуществления субъективного гражданского права на защиту является не причинение урона другому лицу, а забота о своих законных интересах.

--------------------------------

<1> Лейст О.Э. Проблемы принуждения по советскому праву // Вестник МГУ. Сер. 11: Право. М., 1976. N 4. С. 18.

Определение понудительного характера права на защиту позволяет отчетливо разграничить его материальные и процессуальные аспекты. Требование управомоченного правонарушитель может исполнить добровольно, не доводя дело до суда. Если добровольного исполнения не последует, кредитор (уже за рамками гражданских охранительных правоотношений) может заявить о соответствующем притязании в юрисдикционный орган, который правомочен принудить обязанное лицо исполнить обязанность помимо и даже против его воли <1>. Впрочем, потерпевшее лицо может не только обратиться с требованием защиты нарушенного права, но и вправе простить долг <2>. "Принуждение, - верно отмечает Е.А. Крашенинников, - это не содержание, а один из возможных способов реализации исковых притязаний" <3>.

--------------------------------

<1> Власова А.В. Указ. соч. С. 131.

<2> Кархалев Д.Н. Содержание охранительного правоотношения в гражданском праве // Российский судья. 2008. N 8. С. 29.

<3> Крашенинников Е.А. Право на иск // Проблемы совершенствования законодательства о защите субъективных гражданских прав: Сб. науч. тр. Ярославль, 1988. С. 5.

Эффективная защита без принуждения возможна и в ходе осуществления медиации. Так, с 1 января 2011 г. в Российской Федерации появилась процедура медиации, которая согласно ст. 2 Федерального закона от 27 июля 2010 г. N 193-ФЗ "Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)" <1> представляет собой способ урегулирования споров при содействии медиатора на основании добровольного согласия сторон в целях достижения ими взаимоприемлемого решения.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2010. N 31. Ст. 4162.

Исходя из сказанного полагаем, что п. 1 ст. 11 ГК РФ, содержащий положение о том, что защиту нарушенных или оспоренных гражданских прав осуществляет в соответствии с подведомственностью дел, установленной процессуальным законодательством, суд, арбитражный суд или третейский суд (далее - суд), должен быть скорректирован. Оно не может носить императивный характер, ведь защита возможна и без участия суда. К тому же суд не осуществляет права на защиту (он не субъект, не носитель прав в гражданском правоотношении), а скорее исполняет свою публичную обязанность. Поэтому представляется более верным сформулировать этот пункт следующим образом: "Защиту нарушенных или оспоренных гражданских прав лица могут осуществлять с помощью суда, арбитражного суда или третейского суда (далее - суд), действующих в соответствии с подведомственностью дел, установленной процессуальным законодательством".

Связь права на защиту с принуждением выражается в том, что понуждающий, как и понуждаемый, знают о возможности (ожидают ее) применения принуждения (не важно в рамках какой отрасли права), что чаще всего мотивирует лиц к надлежащему поведению. Поэтому охранительное субъективное гражданское право (право на защиту) представляет собой субъективно определяемое на основании норм гражданского права требование в понудительном порядке устранения препятствий в осуществлении регулятивного субъективного гражданского права либо восстановления его в прежнем положении.

Понятие и виды субъективных гражданских обязанностей

Субъективная обязанность в теории права понимается как существенная часть юридического содержания правоотношения, представляющая собой предписанную обязанному лицу меру необходимого поведения, которой лицо должно следовать в соответствии с требованиями управомоченного в целях удовлетворения его интересов <1>. В цивилистике ее определяют как меру должного поведения участника гражданского правоотношения, уточняя при этом, что сущность обязанностей кроется в необходимости совершения субъектом определенных действий или воздержания от совершения социально вредных действий <2>.

--------------------------------

<1> Алексеев С.С. Общая теория права. 2008. С. 367.

<2> Гражданское право / Отв. ред. Е.А. Суханов. Ч. 1. С. 122.

Однако в науке определение субъективной обязанности через категорию "должное" критикуется, поскольку не вскрывает ее подлинной правовой сущности, а указывает, как верно отмечает В.С. Ем, лишь на ее внешние атрибуты, на принадлежность к системе социально-нормативного регулирования поведения человека <1>. На неточность определения обязанности через категорию "должное поведение" указывал С.Ф. Кечекьян. Он писал: "Словами "должное поведение" обозначается поведение, соответствующее обязанности, т.е. исполнение обязанности, а не сама обязанность. Обязанность же есть, если можно так выразиться, долженствование определенного, предписанного нормами права поведения, а не само должное поведение, т.е., повторяем, известная необходимость поведения с точки зрения требований, содержащихся в нормах права. Обязанность может остаться невыполненной и тем не менее она сохраняется, хотя "должного поведения" нет. Остается "долженствование" должного поведения, - в этом и состоит обязанность" <2>. С.Ф. Кечекьян еще в 1955 г. предложил для определения обязанности использовать термин "необходимое поведение" <3>, обосновывая это тем, что поведение, предусмотренное нормой права, является необходимым с точки зрения порядка, установленного господствующим классом при посредстве норм права и поддерживаемого всеми средствами государственного принуждения <4>. С приведенными суждениями правоведа трудно не согласиться. И все же полагаем, что С.Ф. Кечекьян не смог отразить сущность обязанности, поменяв терминологию в его определении, поскольку уточнил понятие не субъективной правовой обязанности, а нормативного обязывания.

--------------------------------

<1> Ем В.С. Категория обязанности в советском гражданском праве: вопросы теории. С. 13.

<2> Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. С. 60.

<3> Кечекьян С.Ф. Нормы права и правоотношения // Советское государство и право. 1955. N 12. С. 24 - 25.

<4> Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. С. 9.

Использование деятельностного подхода предполагает, что субъективная гражданская обязанность, так же как и право, - это отражение взаимодействия субъектов, а не просто ряда их действий. Проявляется это отражение в симметрии прав и обязанностей, взаимообусловленности их друг другом. Сказанное, конечно, не означает, что содержание обязанности должно быть зеркальным отражением субъективного гражданского права <1>, т.е. может быть иным, нежели содержание субъективного гражданского права. Поэтому несколько неточным выглядит определение обязанности, данное В.С. Емом. Он считает, что "содержание правовой обязанности составляет требование, заключенное в ней и указывающее на вид, свойство, прием и способ предписываемого обязанному лицу действия (поведения)" <2>. Того же мнения придерживается С.С. Алексеев <3>. Полагаем, что при таком подходе смешиваются понятия субъективной обязанности и субъективного права, поскольку именно право определятся через требование. В чем же выражается взаимосвязь права и обязанности?

--------------------------------

<1> Певзнер А.Г. Понятие гражданского правоотношения и некоторые вопросы теории субъективных гражданских прав // Уч. зап. ВЮЗИ. Вып. V: Вопросы гражданского права. М., 1958. С. 24; Белов В.А., Бабаев А.Б. Указ. соч. С. 240.

<2> Ем В.С. Категория обязанности в советском гражданском праве: вопросы теории. С. 32.

<3> Алексеев С.С. Общая теория права. 2008. С. 367.

Сущность обязанности лучше раскрыта в философии права. Здесь она рассматривается как "момент притязаний, момент предъявления, утверждения и признания права" <1>. Иными словами, связь субъективного гражданского права и обязанности выражается в том, что обязанность в отличие от позитивного обязывания возникает только после предъявления требования одним лицом и одновременно его признания другим лицом. Из этого следует, что сутью субъективной обязанности выступает признанность чужого требования. Оговоримся, что обязанное лицо ведет себя определенным образом только вследствие согласия с тем, что управомоченное лицо правомерно требует такого поведения.

--------------------------------

<1> См.: Малахов В.П. Философия права. С. 337.

Здесь следует уточнить значение субъективного характера признанности. Как и в случае с требованием, понимаемым как ожидание, признанность выступает как объективно присущее разумному "правовому человеку" свойство. И если гражданин утверждает, что, к примеру, заключив договор займа, он не обязан возвращать переданную ему денежную сумму, то здесь отсутствует не признанность требования займодавца, которая предполагается у займодавца как субъекта обязательственного отношения, уже возникшего на основании договора займа, а действия по исполнению указанной обязанности.

Исходя из сказанного полагаем, что субъективную гражданскую обязанность следует определять как основанную на нормах гражданского права субъективную признанность чужого требования.

Обратим внимание на то, что определение обязанности через признание права исключает ситуации существования обязанности без права. В науке изложена позиция, согласно которой существуют обязанности, которым не противостоит никакое самостоятельное право: подрядчик не вправе требовать от заказчика снабжения материалами и оборудованием, продавец - внесения покупателем предоплаты, хранитель - сдачи имущества на хранение и т.д. <1>. Исходя из определения субъективного гражданского права как предположения управомоченного лица об отсутствии препятствий со стороны других лиц в осуществлении собственной свободной деятельности и обязанности как признанности этого предположения, во всех вышеуказанных случаях нельзя отрицать наличия обязанности, корреспондирующей с правом. И подрядчик, и хранитель, и продавец ждут соблюдения обязанности контрагентом. Иными словами, предъявление требования здесь носит пассивный характер, что не означает его отсутствия, как и отсутствия обязанности. Причина этого - очевидность интереса обязанного лица, его заинтересованность в исполнении указанной обязанности. В случае ее нарушения неисполнением указанные управомоченные лица не вступают в новое (охранительное) правоотношение, в котором у них могло бы быть соответствующее охранительное право требования (и которое, как верно отмечено учеными, отсутствует), а совершают действия по прекращению нарушенного правоотношения. Причина отсутствия охранительных правоотношений в данном случае состоит в том, что ожидаемые действия имеют ситуативное значение.

--------------------------------

<1> См.: Белов В.А., Бабаев А.Б. Указ. соч. С. 246.

При аналогичных рассуждениях "проясняется" и проблема обязанностей кредитора, которым не соответствует право должника потребовать принятия исполнения. Должник ожидает принятия исполнения кредитором. Это и есть его субъективное гражданское право. Но когда оно нарушается (время ожидания истекло, а исполнение кредитором не принято), должник приобретает не охранительное право требования принятия исполнения кредитором (т.е. права, аналогичного своему регулятивному праву), а иное - возмещение причиненных просрочкой убытков (п. 2 ст. 406 ГК РФ), которое также является охранительным. Объясняется такое "развитие событий", очевидно, тем, что цель гражданско-правовой деятельности - удовлетворение интересов сторон - при указанных условиях достигается быстрее и проще. Следовательно, нет никаких оснований предполагать, что в структуре правоотношения существуют еще какие-либо "дополнительные обязанности" <1>.

--------------------------------

<1> См.: Белов В.А., Бабаев А.Б. Указ. соч. С. 246.

В науке выработано несколько классификаций обязанностей. Согласно наиболее распространенной в гражданских правоотношениях различают два типа обязанностей - пассивные и активные. Это обусловлено наличием в гражданско-правовом регулировании общественных отношений двух способов законодательного закрепления обязанностей - позитивного обязывания и метода запретов (негативного обязывания). Обязанности пассивного типа вытекают из гражданско-правовых запретов и по своей природе означают юридическую невозможность совершения действий, нарушающих публичные интересы и интересы управомоченных лиц. Обязанности пассивного типа можно подразделить на обязанности воздержания от действий и обязанности претерпевания поведения управомоченного лица. Обязанности активного типа состоят в совершении субъектами общественно полезных действий либо по передаче имущества, информации или иного блага, либо по выполнению работы, созданию и использованию произведений литературы, науки и искусства и иных результатов интеллектуальной деятельности, либо по оказанию услуги. Эта классификация носит прежде всего теоретический характер и не позволяет вскрыть в полной мере специфику именно субъективных гражданских обязанностей.

Ярко выраженную практическую направленность имеет классификация обязанностей по специально-юридическим функциям. По этому основанию они подразделяются, так же как и права, на регулятивные и охранительные.

Приступая к анализу указанных видов, следует отметить, что субъективная гражданская обязанность вопреки названной нами выше основной особенности гражданского правоотношения как урегулированного правом отношения между частными лицами большинством цивилистов связывается с принуждением, тем самым приобретая исключительно охранительный характер, что затрудняет выделение обязанностей регулятивного типа.

Начало традиции определения обязанности через принуждение, по замечанию Л.И. Петражицкого, положено еще немецкими пандектистами <1>. Действительно, Б. Виндшейд писал: "Потерпевший или полагающий, что он потерпел нарушение своего права, должен обращаться за помощью к государству; он не вправе прибегать к самопомощи. Самозащита противоречит сущности государственного порядка; она подвергает слабейшего действию заблуждения и злой воли сильнейшего" <2>. В советской цивилистике субъективная гражданская обязанность связывается с принудительными действиями государственных органов. Так, В.С. Ем в 1981 г. писал: "Требование, адресованное к субъекту, приобретает черты и свойства гражданско-правовой обязанности только при обеспеченности его исполнения формами государственного принуждения. Вне связи требования с той или иной мерой государственного принуждения нет и не может быть юридической обязанности. Без познавания этой взаимосвязи не может быть познана государственно-правовая природа обязанности" <3>. Такая тесная связь между обязанностями и принуждением делает неясным разделение регулятивных и охранительных обязанностей и, как следствие, правоотношений. Ведь логически продолжая мысль о субъективной обязанности как о велении государства, невозможно отыскать регулятивную обязанность, корреспондирующую с регулятивным правом требования. Это предполагает в корне неверное объединение регулятивных и охранительных прав в единое правоотношение. Такое понимание делает невозможным полную рационализацию действий правоприменительных органов, которые применяют понятие "гражданское правоотношение" к конкретным общественным отношениям.

--------------------------------

<1> Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. С. 286 - 287.

<2> Виндшейд Б. Указ. соч. Т. 1. С. 312.

<3> Ем В.С. Категория обязанности в советском гражданском праве: вопросы теории: Дис. ... канд. юрид. наук. С. 106.

Тесная связь обязанности с принуждением лишь кажущаяся. В.С. Ем при детальном анализе соотношения обязательного и принудительного в гражданском праве <1> пришел к выводу о том, что являются принудительными только те обязанности, которые опосредуют отношения, возникающие из правонарушений. Остальные (регулятивные) обязанности являются только общеобязательными. Таким образом, он заключил, что признак государственного принуждения свойствен не всем обязанностям. Этот вывод вытекает из предположения нетождественности обязательности и принудительности, подтверждаемого даже теоретиками советского права: "наше право общеобязательно, но не принудительно" <2>. Кроме того, В.С. Ем, анализируя особенности гражданско-правовых субъективных обязанностей, отмечал, что гражданско-правовые меры принуждения могут быть реализованы правонарушителем самостоятельно, без вмешательства юрисдикционных органов. Однако исследователь все же посчитал, что самостоятельность реализации мер принуждения не означает, что они теряют принудительный характер, поскольку самостоятельная (добровольная) реализация - это лишь способ реализации государственного принуждения, гарантируемый возможностью властной реализации посредством обращения в юрисдикционные органы <3>. С нашей точки зрения, самостоятельность в осуществлении охранительных мер не может быть способом реализации государственного принуждения в связи с тем, что частное лицо не обладает той полнотой власти, которой обладает публичное образование. А именно: оно не может вмешиваться в деятельность другого частного лица без его согласия, что следует из п. 1 ст. 1 ГК РФ. Исключения из этого правила представляют случаи, указанные в законе (например, необходимая оборона и крайняя необходимость). Кредитор при необходимости может лишь понуждать должника к исполнению обязанности путем осуществления мер защиты и мер ответственности, из чего следует, что гражданско-правовые субъективные обязанности прямо не связаны с государственным принуждением. Необходимость поведения обусловливается частным понуждением.

--------------------------------

<1> См.: Ем В.С. Категория обязанности в советском гражданском праве: вопросы теории: Дис. ... канд. юрид. наук. С. 178 - 179.

<2> См.: Курылев С.В. Санкция как элемент правовой нормы // Советское государство и право. 1964. N 8. С. 49; Лейст О.Э. Проблемы принуждения по советскому праву. С. 16 - 17; Ем В.С. Категория обязанности в советском гражданском праве: вопросы теории. С. 109.

<3> Ем В.С. Категория обязанности в советском гражданском праве: вопросы теории. С. 130.

Глава IV. ЮРИДИЧЕСКИЕ АКТЫ

Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 177; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 11 12 13 141516 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!