ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ ЖИВОТНЫХ И РАСТЕНИЙ 86 страница
— ‘ Могуч им утесом' Кур-галем [53, с 662] Показательно, что рядом с фигурой Энлид* была изображена ладья [5101. А реминисценции жилища, точнее, порога или вчолл* него, обнаруживаемые и в данной стелообразной фигуре, и в менгире новоланиловскосо п. 16 Высокой Меч илы у Староселья [949]. и в последующих стелах и перекрытия могил, продолжали бытовать до конца античного времени и позже [523. с. 154]
Изначальная, времён формирования ку рганноі о обряда. семантика претерпевал» затем изменения Применительно к каменным перекрытиям это отчетливей Есе"® прослежено на материалах курганов у с Старогорожено Ьаштаискогор-на Николавсксй области [926; 975. с. 132-136].
Последний был воплощен в младенце, уложенном в н 25 поперек ног взрос з
Древнейшая в этих курганах н олма из древнейших стел вообще, перекрывшая новоданиловское или раннеямное п. 25 к I. мало і іэпоминдет человеческую фигур». Ее ромбовидные, сильно удлинённые к основанию очертания, глаза без носа и рл гораздо больше отвечают «широкоплечему» и «безносому» змию ведических мифе*; сходство усиливает спиралевидный хвост из мелких камней П- 25 вместе со свои* зооморфным перекрытием было окру жено кромлехом, встроенным в намного больший кромлех, вместе они походят на голову и свернутое в кольцо тело огромного зміі*. Внутри этого змия были помешены две каменные гробницы — кенотзфная и с покойником, которого сопровождал череп жертвы. Гробницы и кромлехи вполз* сопоставимы с образом новогоднего зародыша Валы, охраняемого змием Вритрой [9~Si. но кого тогда символизирует змий над п. 25’’ Он вполне сопоставим с Вьянсой из F9 IV. 18. который подстерегал рождение Индры
|
|
|
человека (согласно нежеланию Индры выхолить из лона Адити обычным путём, «черса
который родились все боги» [РВ IV. 18.1 ]). Победа новорожденного Индры над Вьянсой бьаа запечатлена, вероятно, в трёх стелах над п. 3 к. 3. Их расположение от ногк голове •огребённого, состороны заката зимнеговсторону восхода летнегосолнца выстраивается
■ определённый сюжет' предполагаемый Индра (антропоморфная стела с выступом- ■оловой) посредством Ваджи (фаллическаястела)обезглавил предполагаемогоВьянсу •стела со стёсанной головой), что вполне отвечает мифологеме из вышеуказанногогкмна Ригведы. Ввиду того, что все персонажи ориентированы на закат летнего солнца, можно ■редполагать приуроченность ритуала к Купальской ночи.
До сих пор все стелы, не исключая и «новорожденного Инару», связывались с ионическими представлениями. Но далее — в соответствии с мифом — ситуация изменилась: небесный Индра призвал из потустороннего мира друта Вишну [РВ fc 18.11], и они занялись более земным и небесным мирами. Действительно •селелуюшие п.9 к. 2ип.1к. 3 сопряжены уже с парами стел, в которых угадываются ■остоянные персонажи. С образом Индры связывается тот, который сохраняет споильное положение: у ног, головой вправо от погребенного. Второй индентифицируется с Вишну по изображениям на меньшей стеле из п. 1 к. 3‘ пояс в виде змеи (вероятно, Иіеши), пара ступней и посох [927, с 27. 31, рис. 10 6—8]. Рассматриваемый шпологический ряд завершился единственной стелой маа п. 3 к. 2, особенности которой выводимы из пар стел над п. 9 к. 2 и п. I к. 3. Можно полагать, что она воплотила образ Вишну-Индры из РВ 1.155.1—2, —
|
|
|
Которые, не поддаваясь обману.
Стоят на великой вершине гор .
Неистова встреча двух деятельных,
О Индра-Вишну, она яаёт безопасность вам двоим...
Реминисценцией этого же образа, с акцентированием Вишну, можно считать «ломок верхней части антропоморфной стелы в сопровождении двух бычьих лопаток, найденные в закладе лаза раннекатакомбного п. 10 к. 1. Голову стелы езедует рассматривать здесь как выражение третьего, «высшего следа Вишну».
Наряду с вышерассмотренной генеральной линией развития заклалов с использованием стел, в той же и соседней курганной группе у с. Соколовка развивалась иная — отпочковавшаяся, вероятно, в момент совершения п 3 к. 3 с его тремя разночинными стелами, отразившими миф о победе Индры над Вьянсой. Тогда же, ещё до сражения с главным змием-зеурой Вритрой, Индра поразил трёхглавого змия Вишварупу [1019, с 72—73]. Его образ бььт, вероятно, воплощён в фигурном — в виде ■ерекрывшей могилу плиты, к которой были приставлены 3 ненужных в техническом «пношении камня — закладе необычной, 3-чзстной спирапевидной ямы п. 31 к 1 Сопоставление ямы и заклада со змием подтверждается наличием у шеи погребенного ®>х длинных серебряных спиралей. С этим заклатом сопоставима трёхглавая стела из fcree древнего, раннеямного основного п. 14 к. Іус Лиманы на Днепро-Бугскомлнмане Р27. с. 235]. Закаааы над п 12 к. 4 и п. 12 к. 2 у Соколовки иные: они относятся к жгтропоморфным, сложенным из нескольких камней (см. выше о закладе п 7 к. 1 у Хазмскогоі- Последнее из них было отнесено И.Н. Шарафутдиновой к культуре Івноговаликовой керамики [931, с. 98—100]; во всяком случае, оно из позднейших в Ішной культуре. И в данном типологическом ряду, как видим, в древнейшем каменном долале подчёркнута связь с потусторонним хтоническим миром, а более поздние
|
|
|
тяготеют к небесному, поскольку сопоставимы с образом Вишну-Инары над вышерассмотренным п. 3 к. 2 у Старогорожена.
|
|
|
Можно полагать, что образ Вишну в той или нной мере был сопряжен с наибам] моделированными стелами -идолами с изображениями стоп, атакжес немногочисленьз* ми изваяниями в виде стопы [563, с. 88—89, рис. 21—24] Но почт все они найлечя вне погребений. В закладе образ Вишну наиболее выражен в позднеямном п. 7 к. еН у с. Ковалёвка на ІОжном Буге [342, с. 70—71, рис 39]. Оно было перекрыто трое довольно сходными, но разновеликими стелами. Взрослый умерший был уложен ловой к закату зимнего солнш, стелы — к его же восходу , а размеры их увеличивала со стороны восхода летнего солниа в сторону заката зимнего. Эти календарю* ориентиры были дополненычетвёртой плитой (тоже соответствующей времени roaa'v положенной у основания двух первых стел — в направлении заката летнего со.і*сяь Получился замкнутый годовой цикл. Его основными датами означены восходлетнег: 1 закат зимнегосолниа (-стояния). В этом направлении увеличивались стелы и после-«•, третья из них была отмечена 12 чёрточками (-месяшми) на правом плече. Рассмоі ные стелы сопоставимы с мифом о том, как выйдя на зов Индры из потустором»«4 мира, Вишну закрыл годовой никл «как вертящееся колесо* и, сотворяя в течение' 9 миры тремя своими шагами, возрос от карлика ао гиганта [РВ L155 иар.]. Особен»* рассмотренного п. 7 является то, что ход гола представлен в обратном направлении 4 и это коррелируется с «обратной®, редкой для ямной культуры низовий Буга и Дне <4 ориентацией погребённого. С «обратным движением Вишну* мы столкнёмся 4 следующей главе, когда будем рассматривать сабатиновский к бус. Малая Селозе. ѵд, в котором запечатлен образ вселенского змия Шеши (служащего ложем Виис-п • потустороннем мире), пробуждающегося и уничтожающего-обновляющего мироідз*^ в конце очередного «дня Брахмы» [980].
И обшая хтоническая семантика каменных закладов, и прослеженная тенденция изменения её на противоположную — небесную, тесно связаю» і использованием в погребальном обряде каменных стел. По обработке их осиованѵ Щ переломам совершенно очевидно, что все они (или, во всяком случае. полавлягс-Я большинство) предназначались для вертикальной установки, но вскоре свергллі -»< использовались обычно для перекрытия могил ямной и др. культур. Из этих Д. Я. Телегин вьшел концепцию изготовления преобладающего большинства стел в дораннеямное время носителями культуры нижнемихайловского типа», к 1 устанавливали их «вблизи своих могильников, образуя из них святилиша Послеищ были затем разрушены племенами ямной культуры, которые использовали стель л закладки погребальных ям» [760, с. 16]. К подобной «гипотезе» (точнее — пришёл и Е.Ю-Новицкий в наиболее капитальной и новой работе о стелах Сагт*** Причерноморья, но в качестве прототиповразвивавшичея потом изваяний усато»:» 4 и ямной культур он предположил наиболее выразительные плиты предшествуй ив дольменов, которые «могли быть разобраны (во всяком случае в степи, на повв ■> - не осталось ни одного) для перекрытий погребений ямников, усатовцев идр » }56‘ а 60] Гораздоменее умозрительной, хота и плохоаргуменгированной (этнографичесовв фактами, весьма отдалёнными от археологических и территориально, и культур*^ 1 хронологически), представляется концепция Н.Д.Довженко о воплощении в ГГІ* двойников умерших, которые фигурировали на похоронах, а затем погребались в»**1 с «хозяином» [210]. Реминисценции таких представлений доныне сохранились!
Этнографии славян [114, с. 114— 116], грузин [60, с. 167], индусов [294, с. 30—31 ], предки
tropbix в той или иной мере были знакомые интересующими нас стелами. Наиболее зёжны индийские соответствия, связанные с образом Индры. Ему, как учредителю Миропорядка, в новогодних ритуалах воздвигается столб или шест, но спустя неделю ввергается и бросается в реку, т. е отправляется в потусторонний мир. Так оканчивается апофеоз предводителя небесных дэвов, «которые не могут достичь своей цели без ромощи того или иного асуры. Здесь миф ясно указывает на пределы, которые ■оставлены силам организованного мира» [294, с. 33].
По подсчётам Е.Ю. Новицкого, лишь 9,9% из 1169 ямных погребений Северо- Западного Причерноморья было перекрыто камнями, и лишь треть таких перекрытий зключала стелы [563, с. 64]- Пытаясь примирить видимую значимость погребений со стелами с ординарностью их поло-возрастных и инвентарных характеристик, исследователь (как и некоторые другие) предполагает социальную группу, которая «уже обособлена и передаёт свой социачьный статус по наследству. Не исключено впрочем, что группа могла пополняться как взрослыми, так и детьми в силу определённых условий, ситуаций» [563, с. 72]. С оглядкой на вышепроведенную индийскую параллель, а также вз малочисленность стел (которая заставляет усомниться в концепции Н .Д.Довженко), последняя точка зрения представляется оптимахьной. Полагаю, что «определённые условия» детерминировались естественной смертью, а иногда и жертвоприношением накануне празднеств — преимущественно новогодних; бывали, вероятно, и редчайшие исключения. Таким образом моіуг быть интерпретированы все вышерассмотренные могребения у Староюрожено, причём обнаруживается несколько «новых годов*, жриуроченн ы\ к с олноестоя ни ям и (менее) равноденствиям. При этом покойники, что особенно заметно на при мере ребёнка из п. 25 к. I, в той или иной мере отождествлялись с Инлрой и др. божествами. Предположение же об особой социальной. :іа к тому же кэследствениой группе представляется мне безосновательным.
Рассмотрев обшую семантику каменных перекрытий и стел, вернёмся к обшему очерку развития каменных могильных конструкций, останавливаясь при этом на ішзибадее показательных комплексах.
Последнее или же предпоследнее п. XXI Мариупольского могильника было совершено вполобии каменногоящикаи перекрытоантропоморфной стелой, включённой в обширную каменную вымостку, на которой совершили трупосожженне [456, с. 71—73, ■рис. 31]. Здесь, а также в предшествующих грунтовых захоронениях с булавами, обнаруживается зфождение основного мифа Ригведы. оформление которогопрослежено
• вышерассмотренных погребениях Курганову Старогорожено [978]. Существенно, что ближайшие анапоги специфических булав происходят при этом с Кавказа и, особенно. Северной Месопотамии. Оттуда же. очевидно, исходил импульс каменногостроителылва, .который вскоре (сѵдя по позднейшему захоронению с витыми медными браслетами и 'вод камня ми) дополнился импульсом со стороны Балкано- Карпатского ареала.
Вскоре каменные конструкции заняли существенное место и в погребальном обряде, и в духовной культуре степного населения Восточной Европы. Так, на 80 известных к началу 70-х годов погребений срелнестоговской и новоланиловской культур приходилось 6 менгиров, поставленных среди каменных закладов. А менгир постмариуполъского п. 1 на о-ве Сурском (Нижний Днепр) всочетании с «челновидной
• кладкой»[417, с. 162—163] может быть интерпретирован в качестве мачты и сопоставлен с вышерассмотренной семантикой Кишпекского кургана. Над основным погребением
Новоданиловского могильника (на р. Конка, левобережном притоке Нижнего Днепру обнаружении плита с петроглифами «в виде прямых линий, что пересекаются я различных направлениях, и небольшими чашевидными углублениями® для возлияний и проч [759, с. і 13], которую можно считать предтечей орнаментированных каменнш яшиков. Древнейшим из таковых, сопоставимым с вышерассмотренным п Ов Мариупольского могильника, является п. 1 к. 7 У ст. Кубанской. На его каменной перекрытии тоже была произведена кремация, а «культурно-хронологическая позішш определяется сочетанием керамики раннеямных, бережновских форм с каменжА могильной конструкцией, ассоциирующейся с дольменным ареалом* [863, с. Существенно то, что и один из сосудов, и яшик были орнаментированы «слочкамім типичными для кеми-обинских гробниц. Судя по всему, п. I к. 7 у Кубанской мозга занять промежуточное положение между однокультурнымип. 7 Великоалексанлр» скогокургана, п. 14 к. ] 1 —I к/гАккермень, п. 28а-б к. I у Старогорожено, с одной сторон^ а с другой — п. 3 и п. 4 к. 1 у Староселье [966, рис. 3]. Учитывая сопричастность п. ОШ и п. 28а-б основному мифу Ригведы, а п. 7. п. 14, и. 3, п 4 — образу Адити, матея Инары, можно предполагать, что все указанные гробницы в той или иной воплощали зародыш нового летнего .мироздания Валу, вокруг которого разворачю* сіся основной миф Ригведы. Подтверждением этого вывода служат календарная! орнаменты и ориентиры вышеуказанных и послелч юшнх гробниц.
Важно, что относящаяся к древнейшим и притом несомненно включенная в <"• в (а не вторично использованная) стела из п. XXI оказалась сопряжена с образами '• Ш и Индры. С их же формированием связываются и некоторые подобные стелы, в' J* числе и самые древние. К таковым относятся многие плиты I кромлеха Велим александровского кургана, материалы которого послужили генетической осі іовой ів
II кромлеха вокруг вышеупомянутого древнейшего кеми-обинского п. 7. \>.**ия обработанные, по большей части со скруглёнными основаниями плиты '■ кромлі * в их числе и две с зодиакальными символами, можно принять за имитацию чор<*^ божеств (во главе с творцом Энлидем:). репродѵшіруюших Вселеннѵю. Это вп - могло послужить подосновой формирования образа Валы, а стелы с изображения* быка-Гелыіл. шествующего за изгоняющими велря-Стрелыіа собаками-Псами — я Инлры Существенно то. чіо и окружённое кромлехом основное п “24. и зсшіакаЛЬЯИ сиена с её иконографией быка и вепря относятся к докѵро-араксской культуре і> 'Ч юг о — тяготеют к Месопотамии |966] Дальнейший типологический ряд Л Черноморских степей хорошо представлен в вышерассмотренных изделиях из С' і ороженеких курганов Они открывают максимдл ыіое распространение степ (а зні *■% и связанных с ними представлений, которые рассмотрены выше) в низовьях Ю».- Бугп. где обнаружено 53® таких изделий, известных ныне в степях межд\ Дѵнзеѵ^ Лоном [S44]
Важі іое значение для понимания семанті іки стел, а заодно и воплошениого е ьаЦ в частности, образа Индры, имеют материалы Старосельски ч курганов Здесь отчёт 'Я проявилось звено, едва проступавшее в стелах из I Всликоалексанлровского крочлеЯ и и- XXI Мариупольского могильника: в человеческом жертвоприношении у прохся первого и втрѵносожжении-жергвена перекрытии второго А на примере обрядов кем* обинского п 3 к. 1 у Староселья и последовавшего за ним раннеямного и. 5 ѵла*яэ проследить замещен vie в жертвоприношении человека стелой; специфически реминисценцией итого стало отбивание голов в посмел ѵюишх стел.іх из ямнкн
раннекатакомбных погребений к. 6 и к. 5 [965]. Это дает фактическое основание яля осматривания здесь (в данном, а затем и последующих случаях преднамеренного разбивания стел) элементов жертвен ног о ‘Человека’ Пуруши. которогоиные исследователи без должной аргументации связывают едва ли не со всеми антропоморфными стелами [913, с. 131. 137].
Представления об Инд ре, как о воскресающем из могилы (Валы) под каменным перекрытием покойнике (наделенном сосудом со свяшениым напитком) обнаруживаются и в Ригведе [IV. 28.51-
... Тогда вы оба,
О Индра и Сома, взломали укрытие с конями И коровами, выпустили наружу (сокровища).
Придавленные камнем, словно вскрытая земля.
Итак, герой Индра и освобождаемое им ‘Вместилище’ Вала явились из камня, из готового хоровода-собрания вселенских божеств ближневосточного происхождения. Есть ли там прототипы этих божеств? Да. они представлены на печатях со сценами жертвоприношении и сражений [975, с. 185—189, рис. 21—23]. Есть там и прототипы ззово-черноморских стел [191,с. S3; 444. с. 110—111.130—132. 26/; 1095. с. 40—43]. А в качестве звена, связующего эти памятники Ближнего Востока и Юго-Восточной Европы, можно указать (кроме I Великоалександровского кромлеха) нл петроглиф пл.
1 и стелоподобное изображение пл .7 «Северного Грота* Каменной Могилы {678. с. 36—39; 975, с. 179—189]. Материалы будут рассмотрены в конце следующей главы.
Арийский Вала довольно близок и к ближневосточным, и к индоевропейским образам потустороннего благоденствия [793 и др.] Индра более обособлен и менее ясен. Попытаюсь связать существующие в науке и обнаруженную выше трактовки происхождения этого образа.
В нартском эпосе и др. сохранились уходящие, вероятно, в арийское прошлое Представления орождении героя из камня [43]. В этом же русле можно т рактовать имя Vlsrunda. брата hdin. Изначальной формой "Из мёртвого яйиа (происходящего)', "Смертного яйш’ или же Яйш смертного’ [801. с. 120; 294. с. 119; 1019, с 200], было, возможно. *\lait-and( і >а В этой форме оно приближалось и к Indra (которого считают родственным слав, jedrb ‘ядро', ’яйцо, ‘мужчина’. Андрей, и кж5п (изначальная ‘остров- холм-скала’, которую Индра раскалывает в начале новогоднего мироздания [294. с. 122 ы лр.])- Так что Мартанду можно считать смертной ипостасью, предшествующей бессмертному (т е. божественному герою) Индре. Тому можно найти немало подтверждений. Ограничимся несколькими.
В обряде кемп-обинскою п. 3 к. 1 у Староселья. где представлены соответствия Адити и старшим её сыновьям, воплощением Мартанды выступает покойник [960. с. 50. рис. 2] Согласно обряду и РВ Х.72.8—9. он рождается восьмым и подлежит воскрешению-переделке; различие заключается в том, что Мартанла п. 3 следует не за Индрой (который здесь не проявлен), а за Дакшей. Эта же мифологема наследуется обрядом раннеямного п. 7 к. 1, но в однокультчрном п. 1 к. 6 возникает новация, возведению антропоморфной насыпи — Алиш. — предшествуют две стелы над погребённым—Мартандой. Они древнейшие вСтаросельсюіх курганач и семантически связаны с Дакшей и человеческой головой-жертвой при п. 3 к. I: у антропоморфной стелы из п. 1 к. 6 стёсана голова, а у фхілической — отбита верхушка [960, с 51, рис.
1:2—3].Чтож,иДакша,и Инлрз претендовали на рольседьмогосына Адити (см. выше), и п. I к. бвпсшне могло отразить их соприкосновение. Нов культурно-хронологическом и типологическом плане эти Две стелы близки вышерассмотренным стелам из п. 3 к.
3 у Старогорожено, т. е. могут быть сопоставлены с Индрой и его палицей-влджрой. Что же касается вроде бы неуместных здесь повреждений стел, то они вполне В духе первобытного мифотворчества, не склонного к чёткому разграничению персонажен и свойств. Помимосюжета осамопожертвовании-обезглавдивании Дакши, повреждения стел можно объяснить переносом на них признаков Вьянсы, Вишварупы, Вритры и т. п., обезглавленных Индрой с помощью ваджры драконов-асур, но также сюжетом о переделке старшими братьями «безобразного», шаро-или яйцеподобного Мартанды в человекообразноесушество [ 1019, с. 204]. В погребальном обряде под такой «переделкой* могло подразумеваться «снятие» савана погребённому или «освобождение» его из гробницы и из-подплит. Последнее моглосопрягзться с изготовлением стел. После эпіх юта подобныхдеяний старших братьев-Адитьев Мартанда—"Смертное яйио* превращался в родоначальника смертных 'Сияющего' Висвата. а может и в Солнце (к весенне-летним восходам которого были обращены все вышеназванные и большинство др погребённых бронзовоговека) [975,с. 125—126]. Однахозти метаморфозы предетааленыуже поздней ведийской литературой. Авп.З—п.7—п. I Старосельских кургановоіразшгисьлревние. отвечающие превращению ’Смертного яйца’ Мартанды (посредством 'Энергичного' Дакши) в ‘(Бессмертное) яйцо’ Индру. На конкретных примерах изСтарогороженски.ѵ : и Старосельских курганов мы теперь знаем, что эти персонажи были взаимосвязаны, и воплощались в некоторых погребённых (Мартанда: п. 3 к. 1. п. 7 к. I, п. 1 к. 6 и др • у Староселья; Икпра: младенец из п. 25 к. I у Старогорожено), а также стелах (Индрх . п. Зк. 3, п. 9 к. 2, п. 1 к. 3 у Старогорожено, п. 1 к. 6 у Староселья; Мартанда: отчасти | последнее). На основании этих примеров можно предположить» что с Мартандой отождествлялось большинство погребённых под каменными конструкциями, а с Индрой — значительная часть антропоморфных стел. Тут следует снова вспомнить о взаимопроникновении и неоднозначности образов первобытной мифологии; кроме ^ того, выдвинутое предположение не выхолит за рамки ямного времени.
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 217; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!