ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ ЖИВОТНЫХ И РАСТЕНИЙ 90 страница
Если п 11 к. 9 у Софиевки и п. 19 к. I у ГІервоконстантиновки депствитетьА примыкают по времени (не говоря ужо культурной принадлежности) к рассмотрение* п. 8 к. I ѵ Староселья. то почему в них отсѵтствѵет едва ли ни все столь найденные элементы семантики «переезда» по звёздным путям от смерти-зи*»*і вecнe-вocкpeceнию', Наверное, прежде всего потому, что п. 8 оказалось при\рс*я ным к неповторимому событию создания союза племен и началу похода Оста; тл лишь реминисценции этого приоритета. 6+| плит жертвенника во главе букранием-Тельцом при п II и колесо при п. 19 При этом во втором случае н-*іч с отзвуком идеи «переезда» доминирует «возрождение» (посредством женополоб-* насыпи, свидетельствующей о кеми-обинском и ямном влияниях). Но что с’а* новым и объединяющем в обряде п. 11 и п 19, так это иожи у правого плеча рис. I]. В их (н колеса п 19) местоположении относительно погребений обнаруживается преемственность от «тягла» п. 8. Исходя из найденных здесь п.ѵ^в и петлеообразной упряжки, а также учитывая закавказское происхоЖле»в старосельскоготипа. можно предположить, что ножи предназначались для «обре имй пут®, грозящих быку-Телыіу со стороны заката зимнего солнца (-стояния > Т4 кстати вспомнить и соответствующее, обособленное от других, колеео п. 2 у LIh'M и мифический спор сванских бога Луны и владыки скота Пѵсда — разорвёт ли ТяЛ путы? 160. с. 222] Близкие мотивы прослеживаются ив мифологии ариев. Так. і РВ VII 88 1,7 начинается славословием Варуне,
|
|
|
Который должен направить сюда постойного жертвоприношения.
Приносящего тысячу даров, могучего быка, — а заканчивается призывом:
Да избавит нас Варуна от петли!
(Да окажет он нам) помошь, полученную из лона Адити!
То и другое (а также образ Варуны, владычествующего над западоми потусторонним миром) находит соответствия во всех трёх приведённых выше погребениях, особенно же в п. 19.
Между п. 8 и п. 9 можно разместить основное старосельское п. 6 к. 19 у с. Вннограаное Токмакскогор-на Запорожской обл.—с поставленной надним 4-колёсной повозкой, а также с бронзовыми ножом и шилом [663, с. 43—45]. Здесь действительно прослежена «петля Варуны» (в виде поводьев), обращенная на юго-юго-запад (как и в п. 8), Тоже в направлении головы погребённого, но уже на северо-восток, к восходу летнего солнш, была обращена упряжь следующего п. 25 к. 3 у Виноградного; оно было перекрыто разобранной 4-колёсной повозкой и по обряду относится к позднеямным [663, с. 51, рис. 7].
Можно полагать, что образы 'Жизненных сил’ Гмерти-Асуры, а затем потеснившего последнего Варуны, если и не зародились, то были весьма стимулированы обрядами сродни тем. которые предстащіены в курганах у сел. Цнори. В старосельском и новотитаровском типах от них остались следы не только огня, но и вод — дождей или же мощных возлияний. Такие следы отмечены при раскопках под перекрытиями п. 8 к. I у Староселья, п. 7 к. [ у Холмского, п. I к. 9 к/г «Три брата» и др.
|
|
|
По возвращении из закавказского похода в к. 40 у Софиевки и к. 1 у Староселья были возобновлены захоронения под повозками. Но символика последних приняла теперь гораздо более утилитарный характер — и вскоре они были вытеснены в позднеямной культуре «молоточковидными булавками». Этот процесс хорошо прослеживается в к. I и к. 4 у Староселья. В двухсоставном, отличном от трёх цельных и больших, колесе у правого плеча п. 10 к. I, в строении досыпки над ним ешё прослеживаются реминисценции предшествующего п. 8. а в двух колёсах типичного позднеямного п. 13 к. 4 — уже нет; семантично с ними сопоставима «булавка» (амулет в виде повозки-фаллоса с календарным количеством разнообразных пронизок) из п. 9 к. 4 [949, с. 53-56, 60-64, рис. 2, 5, 6:1].
2+3+2 колеса п. 8; 3+1 колеса п. 10 к. I у Староселья. к. 2 у Цнори. к. 10 на Бедени у Триалети [ 156, с. 374], к. [ Устамышской к/г [372. с. 44—50], п. 14 к. 3 у хут. Крупской иа Кубани [555, с. 73, рис. 3:9], п. 7 к. 1 у Холмского [178, с. 38—42], к. 9 к/г «Три брата» р 17. с. 151—156]; 1 колесо п. 19 к. 1 у Первоконстантиновки и 3 колеса п. 10 к. 2 у Холмского, другие подобные случаи вполне соответствуют специфической «зрёхместной, трёхчастной колеснице, трёхколёсной» [РВ 1.118.2] 'Обладающих конями’ братьев- бяизнецов Ашвинов. В ведийской мифологии они близкие родственники 'Солнца’- Сѵрьи и Ушас-’Утра’, колесо или же колесница каждого из которых пострадала от воителя Индры-’Яйца’. Сыновьями ’Мёртвого яйца’ Мартанды являются Ашвины. Они целители и воскресители. выхватывающие гибнущих из вод, огня и земли. Сними тесно связаны широко применявшиеся впогребальном обряде ариев сома и, особенно, мёд [670. с. 166—169,327—332], в чём можно усматривать некоторую преемственность
|
|
|
Ашвиновот более древнего Асуры. Возможно, все они втроём и представлены на повозе перекрытия п. 7 к. I у Холмс кого, антропоморфный заклал, составленный из двух сюі и специально для него сделаннЬй головы.
Определяющееся таким образом место Ашвинов в погребальном обряде зраса Юго-Восточной Европы дополняется мифологемой отом, что колесницу им мзготовіші Іри брата ‘Мастеровых’—Рибху. Они превзошли в мастерстве тестя Ашвинов—самав^ "Творца”-Тваштара, и получили за это право покинуть загробное царство [|01с.е| 87—88]. Данная мифологема отразилась в заговоре, применявшимся ори леченв переломов [АВIV. 12]' «Вставай, иди, поспешай! Как колесница с целым колесом, обм лом, ступицей.... Да сколотят Рибху вместе, как части колесницы, член к член\ '* Эащ слова показывают возможность уподобления покойника разобранной пово использованной затем в качестве перекрытия могилы; покойнику надлежало ■ «собрать» и таким образом воскреситься. В связи с этими представлениями ч рассматривать также помещение в могилу или на перекрытие полуразобран' повозок [ 198, с. 40; 372, с 46—47], целой и разобранной повозок [513, с. 141—1
|
|
|
Использование повозок в погребальном обряде катакомбного времен* обнаруживает существенных отличий от предыдущего. Ко многим рдссмотре-.- выше примерам добавлю лишь два, показывающие небесную сущность повозок. Вв 8 к 4 Лолинского могильника у Элисты повозка была поставлена на перекрь- входной ямы, а вещи помещены под неё; поскольку у погребённых в камере ноги м колен отрублены [720, с. 32—38]. то в повозку они могли не «взойти», а только «вз» 1 с В двухкамерном п. 5 к. 16 у с. Весёлая Роща на Ставрополыцине повозка поставлена впервой, ближайшей к выходу, камере и ориентирована на север — в * [674, с. 102—108]. Подобное значение обнаруживают отдельные колёса, исполы « шиеся в позднекатакомбных погребениях ингульского типа для заклада лазов 4 56. рис. 1:11; 311, с. 16, рис. 5:9—10; 558, с. 127, рис. 2; 590, с. 61,63, 66]. Еаиничмц в закладах колёс сопоставима с ведическими упоминаниями о том. что Индра сі или сорвал колесо Солнца [671, с. 740].
Обычай сопровождать повозкой умершего особенно распространился . хі носителей новотитаровского (и, быть может, родственногоему) тнпа, распросірам» между Кубанью и Волгой. Среди многочисленных погребений эгого региона [34о. rJ с. 43—83; 135, с. 36—51] особенно выделяется прелсрубное n. I к. 9 к/г «Три Элисты [717, с. 143—160]. Оно неоднократно рассматривалось выше (особенно в< с находкой в нём змей); вспомним основные моменты обряда и его интерпре»-
Как и в п. 5 к. 8 у Семёновки. покойник был поіребен сидя (но лицом к зеге'Ч и слева от него на уступе находилась циновка; обряд тоже был связан с идеей брасх и устремлённости внебеса. В остальном преобладали отличия. Сушественно поме-ж наяне могилы перед покойникомхшух змей. Они открывали ряд других животных і расчленённых быков и мелкого рогатого скота в воронке над могилой, а над vw остатки (черепа и ноги) трёх коров и трёх овей. Над этой тянущейся в небеса че.с было помещено «каменное небо» в виде плиты, перекрытой шалашом-брасуэ* расположенная здесь глиняная модель повозки с костяными пронизками-‘-з«* должна была, очевидно, возглавить череду. А импульс процессии был придан >:ос*5 «солнцем» на вершине кургана. Верхняя повозка и быки под нею «влекли видимому, перекрывшую могилу повозку. 3 её колеса были размешены над \т.и
к и чем обращённый к восходу летнего солнцестояния усилили ешё двумя, установленными в засыпке могилы. Юго-западный угол, обращенный к закату зимнего іпниестояния. был без колеса (в соответствии с традицией, рассмотренной выше на домерах к. 2 у Цнори и п. 8 к. [ у Староселья), но зато здесь сложили ковёр от кибитки... t усматривая выше семантику комплекса, я обнаружил в нём отражение образов О гненного Змия*, ‘Змия Глубин’ и др.; повозка перекрытия при этом наиболее ответа арийскому трону Варуны или же хеттскому Трону
В срубное. добелозерское время погребения с повозками и (уже) колесницами
► ■ реаоточиваются в кавказском и южноуральском регионах, где формируются кі (более активные, ступившие на этап военной демократии племена. Второй регион кз *і, очевидно, основным плацдармом ариев, переселившихся впоследствии в Индию.
ІІ -о же касается повозок и колесниц в позднейших погребениях бронзового века, то их ■с рестали использовать на перекрытиях—победила издревле намечавшаяся тенденция вмешать колёсный транспорт в могилу. Соответственно угасла магия вознесения на Ьг беса: погребальный транспорт обрёл преимущественно утилитарное назначение. Так, Ucieabi древней дороги* подерубным к. 7 у с. Балки на Запорожчине [591, с. 57—58] «.тавлены, вероятно, колесницами, на которых лишь привозили покойников, но не Івтавляли в могилах. А пары из повозок и колесниц в несколько более поздних могилах кЛчашена у оз. Севан [513] отвечают хеттскому ритуалу объезда царём страны, во время которого полагалось менять соответствующим образом транспорт [41, с. 171]. И, наконец, колесницы могильников Синташта и Петровский в Южном Зауралье — преимущественно боевого предназначения [ 137]. Они, образно говоря, ознаменовали р\беж приоритетов свяшенной и военной демократии в истории определённой, двинувшейся в Индию группы арийских племён Юго-Восточной Европы.
j Подведём итоги данной главы.
' Наиболее выдающимися памятниками, отразившими семантику могил и др. культовых вместилищ, оказались « Г рот быка» и «Северный грот» Каменной Могилы
• с выраженной календарной обрядовостью и с обрядом-инициацией (?) потусторонних странствий Энлиля— “Могучегоутёса’ и “Великой горы’ Кур-галя, послужившего, вероятно, основным прообразом курганов): погребения I Великоалександровского кромлеха (где предыдущие представления были воплощены в один из первых Курганов); позднейшие захоронения Мариупольского могильника (где прослеживается появление древнейших каменных ящиков и антропоморфных стел, прообразом которых мог послужить Энлиль из «Северного грота»); 11 Великоалександровский кромлехи кромлехи 1—II к. 1 у Старогорожено, а также п. 3 и п. 4 Высокой Могилы у Староселья (где прослежено формирование гробниц, семантики и мифологии кеми-обинской культуры, а вместе с ней — основ индоиранского пласта Ригведы); п. 4 к. 4, п. 8 и п. 10 Высокой Могилы, к. 1 и к. 2 у Цнори, п. 7 к. 1 у Холмского
• где прослежено формирование и развитие семантики могил и л овозокстаросельского типа); Кишпекский и Бычокский курганы, п. 8 к. 8 у Семёновки (с символикой челнов и плотов); п. 17 к. 9 у Григориополя и п. 5 к. 8 у Семёновки (с идеей вознесения на небеса); Старогороженские курганы (гае наиболее отчётливо прослежены семантика стел и зарождение основного мифа Ригведы); Белозерские курганы (с наиболее выразительными воронками срубного времени и отражением зачатков арийского учения о «дне Брахмы»).
При соответствующем (в теме главы) выяснении мифотворчества наибом характерные образы и сюжеты оказались свлзаны с основным мифом Ригведы. П|і этом образы Икары и его палицы-ваджры чаще всего проявились в стелах ни погребениями, то же можно сказать о его друге Вишну и противнике Вриіре і ѵаи последний—вне темы главы—наиболее выражен змиевидными кромлехами и рвам* Вместилище Вала отчётливее всего представлено в кеми-обинских и др. гробницах Не менее выражен другой семантический узел, связанный с «арийским Прометее» Матаришваном Этот своеобразный двойник Инары не отвоёвывает, а похищая потусторонний огонь. Его потенциальным противником оказывается не змий-асу^і ВриТра. а сам верховный Асура, позднее воплотившийся в Варуну (который ішіреші отразился в ином сюжете: о потусторонних водах и челнах) и. в какой-то мере, в Яа* При этом прообразы Ямы и Матаришвана наиболее выразились, соответственно-! устройстве могил и в деревянных перекрытиях ям.
'Гретий по выразительности семантический узел связан с идеями возникновен* тверли. а затем зародыша мироздания из Праокеана или “Вязкой пучины’ Саліиан Последние выражены в грязевых и т. п. заполнениях могил, бофров и др. культова ям; “Огненный (золотой) зародыш’ Хираньягарбхп отразился следами костров. Зародънл выражались также воплощавшими 'яйца’ — Индру и Мартандѵ — покойника^ жертвами людей и стел, в их преобразовании в мироздание наиболее активное участи принимали Адити и Праджапати
Среди мифологем выделяются теснее связанные не с ооразами и сюжетами, a erf структурой мироздания, с Тельцом и др светилами, «древом жизни» и «небесн^ бааьей».
Прослеживается следующая динамика развития культовых вместилищ.
Ямы, на всем протяжении курганного обряда сохраняя лидирующее положеіав^ теснятся гробницами (а в катакомбное время — и катакомбами). Среди них. наряд? й могилами, широко бытуют бофры. вырастающие из лунок для возлияний вобцдцмш воронки, где имитируется зарождение мироздания из Солилам. В раннеямный пе;*ка распространяются долговременные каменные перекрытия и стелы — чаше «сов имитирѵюшие "яйш” мироздания. Последующее вытеснение их леревяншлв перекрытиями и повозками засвидетельствовало нарастание динамики — общее і ■ ч ного бытия и, в частности, погребального обряда.
Если каменные перекрытия, связанные с ними Инара и Вишну, тяготели к жя и стабильности мироздания, то деревянные, связанные с ’Набухающим в макя (-земле)’ Матаришваном. тяготели к «небесной бадье» и коловращению мі»«: lu>m Эти две основные тенденции обряда размежевались в позднея мный период. Нек л* рая стабилизация в катакомбное время (выразившаяся в распространении катаклы^ ■* склепов многократного использования, и др.) сменилась в срубное время еше мошным динамизмом. Он воплотился в зачатки учения о «дне Брахмы» и труп .ч» жения. наиболее отчётливо отразившие представления о шіклах и уничтожение- обновлениях мироздания во вселенском пожаре Соответственно изменился ха.*алщ заполнения бофров, а преобладание в них уже не вод, но огня привело к том\. культовые углубления были сушественио потеснены открытыми жертвенниками
VIII. СВЯТИЛИЩА И КУРГАНЫ
1. Развитие исследований курганов и святилищ 555
2. Генезис традиции Курганов 560
3. Рвы и кромлехи. Фигурные конструкции
4. Святилища и культовые места 608
В этой главе мы вступаем в наименее изученную, но наиболее актуальна область духовной культуры степного населения Восточной Европы — и не толь* эпохи энеолита и бронзы, но также раннего железа и даже средневековья
Невероятным представляется, на первый взгляд, то. чго исследуя кургзан археологи менее всего разобрались в их строении — столь, казалось бы. доступном очевидном.. Однако эта доступностьобманчива: она более других категорий курганжи обряда (вещей и захоронений) связана с пониманием, с особым уровнем и обыденнзч и научного восприятия.
Под обыденным восприятием я понимаю здесь, прежде всего, зрение, которое* в состоянии полностью охватить формы кургана ни до, ни в процессе расколок: гліаі «приходится верить* в то. что подсказывают им знания и опыт исследователь і подсказывают они кучу земли ввиде «пситушара, или продолговатую, или конусообразяч вершину: острую, тупую или впалую», как довольно беспорядочно описал си. at ответственно, увидел) курганы в конце прошлого века Д.Я.Самоквпсов [696, с. "• один из наиболее выдающихся археологов: и понимание «степных пирамид» с тех щ до начала 80-х годов существенно не менялось. Гораздо более объективно, неісаі земляные насыпи. фиксируются камни и рвы. но даже находясь в центре образовании ими «приплюснутого круга или эллипса с малым эксцентриситетом, ни один челзи не заметит отклонения» (и вместо указанных фигур представит на чертеже, какпразни «циркульный круг»). — подытоживает Дж. Вуд [125, с. 70] более чем 350-лстя архитектурно-геодезические обмеры мегалитических сооружений Англии. Задумаем над тем, что, несмотря на полнейшую обозримость этих наземных сооружен вооружённые приборами специалисты видели «в подкове из трилитов ...[то] шесэі гольник», то «слегка приплюснутый апельсин, либо... яйцо» [152, с. 16, 55]. Ч~зИ тогда і оворитьо восприятии, фиксации и интерпретации земляных, скрытых в кургэи досыпках и прочих конструкций! Воистину', «убеждения, опирающиеся наэмоционллня потребности, нельзя поколебать рациональными доказательствами» [152, с. 241 Э| истину, которую никак не могут усвоить сторонники «объективной фиксации» кургаи в виде полушаров и конусов, можно проиллюстрировать многими примерам* я развития отечественной археологии. Они будут приведены, в основном, вследусчоя разделе — а пока ограничимся двумя. Понадобилось около полувека после раскля Е.ФЛагодовской — прекрасного полевика и вдумчивого интерпретатора — каме-вЯ сооружений в курганах Усагово. чтобы увидеть в них определённые фигуры [61 ~-Щ Ещё более разителен примере каменными изваяниями Хакассии, когда одни и ткЯ памятники осматриваются, перерисовываются и фотографируются на протяжения уже более 200лет; тем не менее, учёные обнаруживают на них «все новые и новьх ~ш и вариации культовых изображений» [413. с. 102—103, 188—189, рис. 32—3?! Эі происходит, конечно, не вследствие изменений памятников и зрения, а вслеллч постижения исследователями древних культов.
Итак, приступая к анализу святилищ и курганов, следует признать, чте гѵщ объективности их фиксации и интерпретации лежит через преодоление наше: ж ленного их восприятия и наполнение нашего сознания их историко-этнографичесм^
реалиями; зрение и археологические традиции должны отступитьздесьна второй план. Научные представления (базирующиеся на логико-аналитическом мировосприятии ) о средоточиях духовной культуры первобытных и древних обществ (с их образно- интуитивным мировосприятием) должны непрестанно обогащаться, корректироваться, видоизменяться в процессе исследований. Рассмотрим, как это происходило.
1. Развитие исследований курганов и святилиш
Уже первые научные раскопки 30-х годов XIX в. привели к пониманию того, «гго «разрытие могил без обнародования о внутреннем их устройстве и содержании есть преступление нашего времени перед лицом истории» [295, с. 41 ]. В том же веке было сформулировано и положение о том, что «раскопка, неправильно и неполно описанная, не только бесполезна для науки, но и вредна: уничтожая исторический памятник, она может повести к неверным в науке выводам» [6%, с. 46].
Однако, наряду с такими правильными установками, тогда же сложились предубеждения, часть которых не изжита поныне. Доныне ответственность «перед лицом истории» ограничивается находками и, в меньшей мере, захоронениями, едва касаясь при этом насыпей и других надмогильных сооружений. Незначительность изменений в отношениях к последним можнопроиллюстрироватьконсерваТивностью положения об асимметричности курганов (характерной пологости южного и крутизны северного склона) вследствие «продолжительных осенних дождей при ееверо-восточных ветрах» [724, с. 77]. Современные археологи приемлют это как аксиому, даже констатируя нетронутые атмосферными воздействиями, укреплённые промазками и проч. поверхности внутренних асимметричных досьток [924. с. 11; 927, с. 12—13]. Вместе с тем, многие исследователи обращают внимание на редкость южных ориентаций покойников [ 1026, с. 57] и сосредоточенность могил под южной полой [817, с. 64], подозревая притом, «что южная сторона, очевидно, играла какую- то роль в представлениях ... о загробном мире* [733, с. 204]. Конечно, играла! Причём вполне определённую роль, неплохо изученную другими разделами исторической науки. (Ужевсвятилишах индоевропейской прародины—в святилищах Чатал-Гуюка VII тыс. дон. э. [ 1078, с'. 102—103, рис. 16] — в кровле над южной стеной оставлялись люки: не для входов, а, очевидно, для наблюдений за кульминациями небесных светил. В генетически преемственной культуре Винча V—IV тыс. дон. э. культовые постройки ориентировались обычно по оси север—юг, соответствующей расположениям жертвенника с символикой Тельца и входа [707, с. 79]. У ариев индоиранцев эта традиция сохранилась и, как мы видим, в строении курганов, и в почитании юга как страны предков и смерти. В индоарийской культуре это обстоятельство составляет существенный пласт и в мифологии, и в ритуалах, и в учениях [711. с. 91, 147 и др.]. На юг обращают лицом умирающих, призывая их при этом идти «к богам, к верхнему свету» (т. е. к Солнцу и другим светилам) [401, с. 76]. Да в Ригведе, в конце-кониов, есть прямое указание на то, что в царство мёртвых — на юг — владыка этого царства Яма «удалился по великим отлогим склонам» [РВ Х.14.1]; такое указание исследователи курганов обязаны знать и учитывать.
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 209; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!